Wonderland

      План был простой: засыпаешь и снишь себе необходимый артефакт, работающий на тяге магии сна. Сложности у Чонгука начинаются на этапе подготовки, когда во время запоминания образов необходимых предметов у него над ухом раздаётся монотонное и снисходительное гудение фамильяра:       — Тебя ведь предупреждал Сокджин, чтоб ты пару месяцев ничего не снил. Всё-таки ХИПЯ это тебе не Сеульский Национальный Банк, а серьезная магическая организация, и если все прошлые грешки они списали за красивые глаза Джина и его же умение хорошо пить, то кражу трех кристаллов стихий не простят, — нудит Чимин, шумно выцеживая остатки бананового молока через трубочку (наверняка опять последнюю выдул и придется идти в магазин). — Отправят на пенсию, как Крюгера, только он ушел печь кексы, а ты в лучшем случае сможешь эти кексы есть. Через трубочку.       — Я туда и обратно — всё верну, никто не заметит.       Спойлер: заметили.       Это Чонгук понимает, зажимая в руке два из трёх искомых кристалла, и чувствует, как по ребру ладони скользит нечто шершавое и мокрое. Он силой воли заставляет себя не отдёрнуть руку, потому что уронит камни — в ХИПЯ завоет сигналка, которую, кстати, поставили из-за него. Или, что ещё хуже, кристаллы разобьются и магия вскроется, расщепляя Хранилище Иллюзорных Предметов и Явлений к херам мерлиновым. Прокостерив четырёхэтажной конструкцией матюков Чимина и его карканье, Чонгук пролезает в пространстве между сном в реальности и Гранью, оказываясь меж стеллажей с разного рода артефактами.       — М-я-у-а.       Взгляд вниз и пять стадий принятия того, что он видит: один глаз, одно ухо и немолодого возраста кот. Тот самый, мать его, кот из самого первого сна, которого Чонгук наснил больше от страха, чем от желания завести животное.       — Попался! — чужие зубы радостно щелкают, пока руки цепляются за капюшон толстовки Чонгука. — Кто это у нас тут? — кладовщик разворачивает гипно-взломщика к себе лицом, а друг детства из семейства кошачьих протяжно мяукает. — Яга, ты его знаешь, что ли?       — М-я-у-а.       — Яга? — одновременно то ли с кошкой, то ли с котом тянет Чонгук, который за эту минуту успел испытать целый спектр эмоций от испуга (всё-таки новый кладовщик сплошь кожа до кости, страшный до чертиков) до смущения: столько лет кормить эту пушистую морду, звать Шугой-младшим, а он раз и кошка — не кот.       — Ну да, Баба-Яга, сказок не читал?       — Читал, но Баб никаких там не было, только аджуммы и аджосси, — машинально отвечает ему Чонгук.       — Кто-кто? — щурится старик. — Ай, не важно… Яга, говорит, ты некий Чон Чонгук из Кореи. Разрешение есть?       — На что? — косит под дурака Чонгук.       — Новенький? — щурится старик.       — Нет. А вы вообще кто, аджосси?       — Я Кощей Бессмертный — кладовщик ХИПЯ.       — Врёте, тут Крюгер всем заведует.       — Так он на пенсию ушел, а меня сюда из Темного Царства прислали, чтоб тут за златом и диковинками присматривал, я в этом деле мастер, да ещё и бессмертный, — с гордостью заявляет старик, выпячивая грудь колесом.       — М-я-у-а, м-я-у-а, м-я-у-а.       — Чего? Говоришь, этот, — и трясёт Чонгука за капюшон так, что тот от удивления силе в этом щуплом теле даже не сопротивляется, — свёл с ума Крюгера? Вот это узкоглазое дитё? Бабка, ты таблетки от слабоумия опять принять забыла?       — М-я-у-а.       — Никакой я не пердун, я просто кефира вчера перед сном напился, сама знаешь, как он на меня действует.       — М-я-у-а.       Чонгук только головой успевает мотать туда-сюда, не решаясь занять чью-либо сторону, чтобы случайно не напомнить о своём присутствии. Вместо этого он аккуратно прячет в карман толстовки кристаллы, незаметно цепляя с полки третий недостающий, а после со всей дури шлёпается на пол, вызывая пробуждение ото сна.       — Ну и чё будем делать теперь? — кошачий покер-фейс Бабы Яги с некоторой тоской глядит на пустое пространство, где ещё недавно был Чонгук и три кристалла.       — Как чё? Пойдем найдем тебе таблетки и составим жалобу на этого Чон Чонгука, авось и нас на пенсию отправят… не нравится мне тут — холодно, а у меня кости уже старые.