Танец со смертью.

Perhaps if Death is kind, and there can be returning, We will come back to earth some fragrant night, And take these lanes to find the sea, and bending Breathe the same honeysuckle, low and white. We will come down at night to these resounding beaches And the long gentle thunder of the sea, Here for a single hour in the wide starlight We shall be happy, for the dead are free.       Одинокий замок, одинокий принц потерянной страны. Взгляд направленный куда-то вдаль и сожженные чувства. Окружают молодого принца лишь тёмные стены, и шёпот погасающих свечей. Лишь сердце стучит, что даёт понять о существующей до сих пор жизни. Угасает всё, теряется он.       Хан Джисон потерян в лабиринте огромного и мрачного поместья, но не меньше, чем в собственной голове. Всё отдано, а одиночество изъедает его изнутри, заставляя всё сжиматься. Он словно потерянный в лесу маленький ребёнок. Расплакаться сил нет, как и слёз. Проплакал он всё, вместе со слезами отпуская чувства. В зеркале на него уже смотрит лишь подобие человека. Холодные глаза, лишившиеся каких-либо эмоций. И мечтает он лишь о смерти ближайшей, ведь нет блаженства в жизни дальнейшей. В такой серой, зетяренной жизни не видит он смысла. Возжелал Хан Джисон встретится со смертью и уйти с ней же.       И приходит ночью к нему смерть, принося с собой холод, окутывая в жуткую бездну мрака. У смерти красивые, но пустые глаза. Бледная кожа, и не одета она в лохмотья. Лишь тёмная атласная мантия, за которой тянутся множество пропащих жизней. А под мантией — аккуратный тёмный смокинг. Не такой представлял Хан Джисон смерть. Не такой красивой он её представлял.       В большом зале горит камин, но от дрожи тот не спасает. Красивый, и на вид молодой парень, подходит ближе к Хану, сидящему на полу у камина, и протягивает ему руку. Где-то недалеко играет мелодия, и Джисон думает, что был бы не против последнего танца.       — Я долго ждал тебя, — шепчет он, принимая руку гибели и причины слёз всех людей. Тот лишь легонько кивает. — Ты забрал у меня всё… — Джисон ставит руки на его плечи, пока руки второго медленно оглаживают хановскую талию.       — Всё, — хрипит смерть, кружась в медленном танце с принцем. — Я забрал у тебя всё, маленький принц, оставив тебе всего лишь… Самого себя.       — Зачем? — руки на чужих плечах неосознанно сжимаются. Хочется сделать больно. — Тебе нравятся чужие мучения?       — Нет, — просто отвечает смерть, и пожимает плечами, словно маленький провинившийся ребёнок. Будто не он отбирает миллиарды жизней, будто не он является страхом больше половины людей. — Так надо.       Джисон ничего не отвечает, а секундная злость отступает. Теперь становится легче.       И пока они кружатся в спокойном танце, Хан Джисон медленно умирает. Напротив стоящий отбирает у него жизнь по частичкам, заставляя чувствовать эмоции, которые тот давно не испытывал.       — Скажи, — силы почти на нуле. На ногах держат лишь чужие ледяные руки. — А звать как тебя, беда всей моей жизни?       Смерть задумывается на секунду, хотя скорее для вида. Никаких эмоций на лице не выражается.       — Ли Минхо, принц.       — Хорошо, Ли Минхо… — голова Хана опускается на плечо Ли, и он легонько улыбается. — Я тебя ненавижу, но спасибо, что ты всё-таки пришёл.       В последние секунды жизни Хан Джисон счастлив, ведь тот чувствует. Чувствует ненависть и чрезмерную благодарность. Оба чувства обращены в сторону одной и той же личности.       Ли Минхо гладит по голове парня, надеясь, передать своё спокойствие. Но Хан не плачет, не дрожит, не дышит.       А смерть всего лишь не умела любить.