***
К восходу солнца отряд был готов продолжать путь. Обрубок собирал пожитки, пока Чёрный Пёс тушил костёр. Чарли увлёк Ноэля какими-то морскими байками. А вот Джек проснулся с явной неохотой, что было несвойственно для него. Проклятая метка расползлась по его шее, вены вздулись. Жакотт села рядом с Джеком, с сочувствием глянув ему в лицо. — Полагаю, от твоей повязки уже нет никакого толка, — прошептала женщина. — Всё пытаешься меня раздеть... — ухмыльнулся Джек. Жакотт молча протянула руку и, не встретив возражения, сняла повязку. Чёрная паутина сосудов поглотила глаз, не видно было даже зрачка. — Смотри не сдохни раньше, чем мы доберёмся до Яблока, — только и смогла выдавить из себя Жакотт, пока перевязывала бандану Джека так, чтобы хоть немного скрыть от чужих глаз последствия проклятия. — И не подумаю, — сказал Джек. Он по привычке взглянул на компас, но на этом острове он был абсолютно бесполезен. Жакотт направила отряд через заросли ей одной известным путём. Она знала, что, сойди они с тропы — и лес поглотит их. От обилия зелени рябило в глазах, под ногами путалась мелкая живность. Запахи хвои и экзотических цветов перемешивались, дурманили голову. Обходя очередной замысловатый куст, Чёрный Пёс брезгливо ткнул его саблей, и куст съёжился. Ноэль иногда тормозил отряд, стараясь разглядеть ранее невиданные цветы, и постоянно задавал вопросы. Ноги тонули в высокой траве. Вдалеке были слышны выстрелы неведомого оружия, вопли людей на непонятном наречии... Жакотт не позволяла отойти даже на шаг. Да никто особо и не собирался этого делать. Сверху над деревьями пронеслась металлическая птица, спикировала вбок, и крыло её задымилось. Стоило моргнуть — и видение исчезло. Потом настала тишина, и все выдохнули свободнее, словно прошли через какой-то рубеж. — Вы когда-нибудь встречали что-то подобное? — Обрубок перекрестился и поцеловал деревянный крест, висевший у него под рубашкой. — Поверь, есть места куда страннее, чем этот лес, — сказал Джек. — Да? Например? — удивился Обрубок. Чёрный Пёс тоже обернулся и подошёл ближе. Джек принялся в красках расписывать приключения, которые он пережил, не забывая выхваляться по полной. — Его пасть смердела, как тысяча… нет, как десять тысяч мертвецов. Он был в десять раз больше моего корабля. Я сказал своей команде: «Уходите! Я капитан, и должен остаться и сразить чудовище!». Они сопротивлялись, но я уговорил их... — Джек гордо задрал подбородок, явно довольный произведённым эффектом — даже Чарли и Ноэль шли рядом и слушали, разинув рты. — А как ты выжил? — Чёрный Пёс сузил глаза, недоверчиво оглядев пирата. — Моя верная команда вернула меня, доплыв до края земли, — Джек обвел слушателей самодовольным взглядом. — А где же твои друзья? И я видел, что твой корабль теперь маленький... — Ноэль подался вперёд. Жакотт прыснула со смеху, когда заметила на лице Джека замешательство. Он махнул рукой и презрительно цокнул языком. — Это часть плана! — выдал Воробей. Жакотт уже готова была смеяться в голос. — Какого плана? — не унимался Ноэль. — Такого плана, который тебе знать не положено. Вообще, меньше знаешь — крепче спишь. И… О, смотрите, мы вышли к дороге, — Джек прибавил шагу, явно желая уйти от дальнейших расспросов. «Немного славы получил — и доволен» — подумала Жакотт и поспешила за Джеком. Отряд вышел на широкую тропу. Некоторое время спустя растянувшаяся колонна миновала благоухающий лес и наткнулась на выжженную пустыню. — Что за чёрт! Лес, теперь пустыня? Когда будут сокровища? — бранился Чёрный Пёс. Обрубок подошёл ближе к товарищу. — Да, мы даже карты не видели, — возмутился он. — Хотите посмотреть карту? — Жакотт, ухмыльнувшись, достала свёрток из нагрудного кармана. Доверчивые пираты кинулись к капитану, но карта была исписана странными символами — никаких рек, гор, холмов и дорог. Лишь треугольник, в центре которого была точка. — Что это за бессмыслица? — воскликнул Чёрный пёс. Жакотт позволила пирату осмотреть карту со всех сторон, даже попробовать на зуб бумагу, но ничего нового для себя мужчины не нашли. — Я это полжизни изучала. Думаете, поймёте её, только лишь взглянув на карту? Я могу дать вам почитать, но, боюсь, мы только потеряем время. Так что, раз вы уже давно согласились прийти сюда, советую слушать и дальше своего капитана, если хотите найти клад, — бросила Жакотт. Она, оглядев всё ещё недовольных мужчин, вздохнула: — Наша цель — тот оазис. Там спрятаны богатства, — Жакотт указала в ту сторону, где, дрожа от жары, расплывалось видение зелёного островка. Чёрный Пёс шагнул ближе к Жакотт, навис над ней. — Я очень надеюсь, что ты нас не обманула, капитан, — он оскалился и первым ступил на горячий песок. Жакотт промолчала. Шли они долго. Солнце жарило вовсю, и всем хотелось вернуться обратно в благоухающий лес. Но стоило кому-то из членов отряда обернуться — и его пробирал страх: лес казался настолько далёким, словно бы отряд шёл уже целый день. Оазис ничуть не приблизился. Он всё так же дрожал вдалеке, словно бы насмехался над путниками. Первым запаниковал Обрубок. Он сел на горячий песок и завыл. — Я больше не могу! — вторил ему Чёрный Пёс. Солнце было в зените, будто бы замерло в небе. Вода заканчивалась. Жакотт заставила спутников пройти ещё сколько-то, но ничего не изменилось. Ноэль захныкал. Чарли попытался успокоить парня, но ничего не вышло. Чёрный Пёс и Обрубок с отвращением посмотрели на парня, который уже лежал на песке. — Пусть он заткнётся, — рыкнул Чёрный Пёс. Жакотт неодобрительно покосилась на пирата, села рядом с братом, подняла и обняла его. — Я устал. Я хочу обратно. Мне тут не нравится. Жатти, хочу домой! — верещал Ноэль, пытаясь вывернуться. Остальные, заметив, что его плач переходит в истошные вопли, просто отошли в сторону. Джек обратил внимание на то, что Чёрный Пёс будто невзначай положил руку на рукоять сабли. Обрубок оглядывался по сторонам, пытаясь отвлечься. Чарли же не сводил беспокойного взгляда с истошно визжащего Ноэля и Жакотт, которая непрерывно что-то шептала. — Да я его сейчас сам заткну! — Чёрный Пёс обнажил саблю. Джек быстро преодолел расстояние до Жакотт и оттащил её от Ноэля. Последний заверещал аж до хрипа. Пират брезгливо оглядел парня и присел перед ним на одно колено. — Молчать! — потребовал он, глянув в сторону замершего с обнажённой шпагой Чёрного Пса. Чарли загородил собой Ноэля и сам вытащил саблю. Ноэль притих. Джек продолжил: — Ноэль! Я к тебе обращаюсь! — Ноэль замер, уставившись заплаканными глазами на Воробья. — Всем плохо, не только тебе. Ты мужчина. А мужчины должны быть храбрыми. Твоя сестра ведь не плачет. — Раз! — громко сказал Джек, посмотрев в сторону Жакотт. — Раз, — повторил Воробей, и Жакотт вторила ему. Ноэль тоже начал считать. — Два, — это вступил Чарли. — Три, — продолжили уже четверо. Обрубок и Чёрный Пёс смотрели на компанию с удивлением. — Четыре, — Ноэль улыбнулся и хлопнул в ладоши. — Пять, — Джек протянул парню правую руку, и тот ухватился за неё, не опасаясь расползающейся по ней чёрной паутины. — А теперь предлагаю начать думать, как выйти из пустыни! — пират подтолкнул Ноэля к Чарли. Тот взял юношу за руку. — Джентльмены… и дамы... Может быть, вы всё же заметили кое-что необычное вокруг нас? — Джек нарезал круги вокруг стоящих. — Кроме того, что мы тут застряли и ничего вокруг не меняется? Ни черта необычного, да! — Чёрный пёс плюнул под ноги и убрал саблю за пояс. — Почти, мой дорогой друг, — фыркнул Джек и посмотрел на Обрубка, — Это мы и так знаем. Есть ещё предположения? — Э-э-э... Солнце в зените уже давно... — предположил Обрубок, пожав плечами. — Может быть... Жакотт? — Джек скосил взгляд на пиратку, которая уже сидела на земле и изучала записи. — Почему ты просто не нарисовала карту, чтобы было понятно? — Потому что у острова нет координат, только путаные подсказки. Сколько я не пыталась составить карту — не получалось. Вариантов было слишком много. Я даже не знала, что тут пустыня, — Жакотт сникла. «Ну не будем же мы сорок лет блуждать тут!» — подумала Жакотт. — Отлично. Карта вроде и есть, а вроде и нет. Но как-то же вы вели нас через лес? — Чёрный Пёс склонился над записями, словно мог что-то понять. — Потому что о нём тут сказано чётко... с оговорками, но он точно есть. А вот пустыня... Подождите! — Жакотт вскочила, и все удивлённо на неё посмотрели. Пиратка начала ходить кругами, бормотала под нос строки из Библии: «Помни весь путь, которым вёл тебя Господь, Бог твой, по пустыне, вот уже сорок лет, чтобы смирить тебя, чтобы испытать тебя и узнать, что в сердце твоём...». — То, что в сердце вашем, — прошептала Жакотт. Закрыв глаза, она подумала о доме, покосившейся деревянной лавке в саду, морском бризе, о силуэте корабля на горизонте, ласковых прикосновениях рук, хриплом смехе, вкусе терпкого рома... Шум волн уже был где-то рядом, а свежий воздух холодил кожу. Жакотт медленно открыла глаза и не поверила тому, что увидела. Она смотрела на берег моря, вдали белели паруса «Святой Селестины». Закатные лучи окрашивали воду в красный. Где-то кричали чайки, а за спиной шелестел луг. Жакотт было так спокойно, как не было, наверное, никогда. Ей не хотелось уходить с берега. Женщина посмотрела вниз, и ей очень захотелось снять тяжёлые сапоги. Что она и сделала. Песчинки забивались между пальцами. Жакотт пошла по полосе воды вдоль берега. Спокойствие омрачалось лишь тем, что женщине будто бы кого-то не хватало. Жакотт посмотрела вдаль и увидела мужчину. Не узнать его походку было невозможно. На Джеке не было шляпы, и ветер трепал его причёску. Жакотт улыбнулась и пошла навстречу. Из-за мыса появилась «Чёрная жемчужина». Она быстро обогнула скалу. Корабли сцепились, как для абордажа, но пока было тихо. — Готов поклясться, что некоторое время назад я был при смерти. Однако сейчас я чувствую себя превосходно. В прошлые разы смерть была менее приятна. И именно это меня смущает, — Джек снова посмотрел на Жакотт. Женщина улыбнулась. Многие годы она молчала. Ведь Джек не был привязан ни к кому... и ни к чему, кроме «Чёрной Жемчужины». Но на этом пляже Жакотт была готова плюнуть на всё. — Если я сейчас умерла, то я не против, — Жакотт посмотрела на Джека и шагнула к нему. Джек будто бы сошёл со страниц воспоминаний Жакотт, когда она видела его ещё на Тортуге — гордый самовлюблённый пират, которого она любила всю жизнь, но так и не решилась пойти за ним. Она боялась его одержимости морем, боялась, что он был способен утащить её в своё безумие, и тогда бы у неё не осталась и шанса вернуться. Но сейчас она жадно разглядывала любимого, будто бы он был центром её маленькой вселенной. Пират удивлённо посмотрел на Жакотт, хотел что-то сказать, но быстро закрыл рот. Джек притянул Жакотт ближе, вглядываясь в её глаза, изучая и что-то вспоминая. Ей было плевать на то, что он о ней подумает, пускай возненавидит, пускай исчезнет потом, испугавшись её чувств. Она отпустит его в море, но сейчас, в эту минуту ей хотелось почувствовать его кожу под пальцами, горячие губы и взгляд его глаз. Жакотт впилась в рот Джека, прикрыла глаза. Весь мир словно наконец стал правильным, каждая деталь встала на своё место. Жакотт почувствовала, как руки Джека сначала осторожно, будто проверяя, поглаживали её спину, предплечья. В итоге, Джек притянул Жакотт вплотную к себе, запустил пальцы в её волосы и поцеловал. Жакотт коснулась пальцами груди Джека, почувствовала, как бешено колотилось его сердце. Ей нравилось, как он реагировал на неё. Понимание, что Джек неравнодушен, что он испытывает тот же трепет, что и она, окрыляло. Ноги женщины подогнулись, и если бы Джек не держал её в объятиях, то она бы точно упала. Паре пришлось оторваться друг от друга, чтобы сделать глоток воздуха, но хватило лишь мгновения, чтобы она вновь слилась в объятиях. Пираты медленно осели на песок, одежда сковывала движения и казалась лишней. Жакотт оседлала Джека, пытаясь снять мешающую одежду дрожащими пальцами. Ей казалось, что она может опоздать и уже никогда не почувствует, каково это любить, чувствовать... Словно этот момент единственный и последний, поэтому Жакотт не могла контролировать себя, суетилась. Послышался треск рвущейся ткани, и Джек улыбнулся сквозь поцелуй. — Помедленнее, дорогая. Это моя любимая рубашка, — усмехнулся он, перехватывая трясущиеся руки партнёрши. Джек приподнялся на руках, оглядывая Жакотт снизу вверх, словно запоминая её: румяные щёки, горящие глаза, припухшие губы, растрепавшиеся локоны с множеством вплетённых бусин, наполовину снятую рубашку, которая приоткрыла взору загорелое тело. Он впервые видел её настолько нежной и покорной. Его сердце колотилось, словно при горячке, а всё тело наливалось теплом. Ни одной мысли не возникало в голове пирата кроме: «Моя Жемчужина!» — Я даже не помню, когда это началось, — прошептал Джек. — С Тортуги, — ответила Жакотт, уняв дрожь. Она обнажилась полностью. Глаза её горели, морщинки у губ стали виднее, когда она улыбалась. Джек медленно провёл ладонями вдоль её боков. Под пальцами встречались бугры застарелых шрамов, которые хотелось разгладить, стереть. Джек коснулся губами рёбер Жакотт, провёл языком вдоль грудей, вынуждая её выгнуться дугой. Она издала стон, притянула пирата ближе и наклонилась к его губам. Джек в спешке разделся. Партнёры в нетерпении касались друг друга, изучали, наслаждались тем, чего не позволили себе много лет тому назад. — Тогда... Благослови морская богиня Тортугу, — прохрипел Джек, прикусывая затвердевший сосок Жакотт. — Ты сам говорил, что эта гавань — настоящий рай, — выдохнула Жакотт и заёрзала на Джеке, изнывая от желания. — Как видишь, я всегда оказываюсь прав, — Джек быстрым движением вошёл. Жакотт всхлипнула, подавив крик, замерла в объятиях. Бриз приятно обдувал любовников. Ног касалась морская пена, отвлекая затуманенный разум партнёров. Джек перевернул Жакотт так, чтобы нависнуть над ней, прижать к уже остывшему песку. Он вновь вторгся в её тело, выхватил губами её стон. И снова. Снова. Все слова, которые хотелось произнести, испарились из головы, стали бессмысленными. Они общались вздохами, касаниями, поцелуями, укусами. Волны экстаза проносились по обоим телам в такт их танцу. Жакотт провела ногтями по загорелой спине Джека, вырвав у него хриплый рык, коснулась татуировок… Позже она бы с радостью вновь рассмотрела их все, изучила новые. Но сейчас ей хотелось лишь наслаждаться моментом, сладость, с которой ничто не могло сравниться. Жакотт была близка к тому, чтобы сойти с ума. Её бёдра двигались навстречу Джеку, желая получить больше нежности и любви, которую она не испытывала ни с кем. Словно бы только сейчас она поняла, что все кто был до Джека — лишь жалкие попытки заменить его. Если вначале она думала о том, что спокойно оставила бы его после всего, теперь она была в этом не уверена. Поэтому Жакотт цеплялась за Джека, стараясь запомнить в нём, как можно больше, почувствовать его всего. Он не прекращал ласкать податливое тело Жакотт, жмурился от удовольствия, стоило ногтям возлюбленной зарыться в его причёску. Она издала протяжный стон, забилась, изогнулась в его руках, пока Джек не прекращал двигаться. Пират уткнулся в ямку между ключицами возлюбленной, жмурясь до точек перед глазами, и наконец достиг своего предела. Шумные вздохи прерывались лишь плеском волн и криком чаек на горизонте. Солнце давно уже ушло за море. Жакотт прижалась к тёплому боку Джека, проводила пальцами по застарелым белым шрамам, которые выделялись на его смуглой коже. — Не хочу, чтобы этот сон заканчивался, — почти неслышно сказала она. — А кто сказал, что ты спишь? Вполне возможно, что именно сейчас ты и проснулась, а до этого пребывала во сне, — Джек снова заговорил загадками. Он повернулся к Жакотт, осторожно убрал локон с её лба. — Ты неисправим, Джек Воробей, — фыркнула Жакотт. — Капитан Джек Воробей! — Джек взмахнул рукой, и Жакотт проследила взглядом за его пальцами. Джек указывал в небо, где горели звёзды. Жакотт прикрыла глаза, навсегда запечатлев в памяти этот момент.***
Пробуждение было болезненным. Первое, что почувствовала Жакотт — ужасная сухость во рту. Песок сменился зеленью. Жакотт огляделась. Небольшой остров зелени, в которой протекали ручейки чистой воды. Тропинки закручивались, вели куда-то вглубь оазиса, больше напоминавшего ещё один остров. Тело Жакотт казалось тяжёлым и неповоротливым, мысли — вязкими и тягучими. Жакотт никак не могла вспомнить, что с ней произошло, и когда она успела преодолеть пустыню. — С пробуждением, — Джек навис над Жакотт, уперев руки в бока. Лица его было не разглядеть из-за яркого солнца. Он внимательно оглядел спутницу. — Ты давно проснулся? — Жакотт встала с места. Джек уже двинулся в сторону тропинки, не удостоив Жакотт ответа. Было заметно, что его правая рука почернела, словно обуглилась, а движения стали рваными. — Видел остальных? — снова подала голос пиратка. Джек продолжал молчать. — Джек! Остановись! — Жакотт топнула ногой, и Джек замер, не повернувшись. — Нам нужно найти Ноэля и остальных. — Жакотт нагнала Джека, обошла его сбоку. — Ноэль совсем один, и неизвестно, смогли ли они пересечь пустыню. — Известно! — сказал Джек и, глубоко вздохнув, повернулся. С правой стороны он весь обуглился. Левый глаз начал чернеть, и Жакотт была уверена, что Джек стал видеть хуже — его взгляд был расфокусирован. — Если ты внимательно присмотришься, то заметишь, что пустыня сзади была весьма небольшой, и тот лес из которого мы вышли, в десяти минутах ходьбы. Дорога тут одна, а у меня нет ни малейшего желания тратить драгоценное время на поиски остальных, в то время когда все тропы ведут только в одно место этого чёртового острова. Смекаешь? Джек какое-то время смотрел на Жакотт, потом прочистил горло, вернув самообладание. Жакотт сделала несколько вдохов. Джек был прав в одном — времени оставалось слишком мало. — Идём. Я знаю, куда нам идти, — Жакотт опередила Джека, оживляя в памяти изученный в манускриптах лабиринт. Дорога должна привести к вратам, но без отряда там нечего было делать. Оставалось лишь уповать на то, что они смогут сами добраться до места... Самое главное, чтобы брат был в порядке.