«Как мило!»
Думают ребята, у которых есть вторая половинка, смотря на всё это.«Фу, блять.»
Думают одиночки, которых, как оказалось, не мало. И причем этот день скрашивали отчаянные ребята, которые таскались за самыми красивыми учениками школы и чуть ли не на коленях умоляли их сыграть в «Pocky». В банде же сегодня тоже происходили какие-то непонятные мутки. Вот, допустим, Эма, весь день не сводила взгляда с Дракена. Так никто и не понял, ждет она чего-то или это «чего-то» уже произошло. Харучие думал, что всё поймет, если посмотрит на твоё поведение, ведь ты учишься в одной школе с ней, Кеном и Майки. Но жизнь показала ему огромную дулю. Девушки практически не пересекались перед собранием, а ты стояла вместе с Мицуей и миленько беседовала. Хотя, если честно, Эма не так уж сильно его и волновала. К тому времени, как собрание банды закончилось, небо накрыл ночной купол и даже успели замерцать пара тусклых звёзд. Вечер, как и весь этот день, был очень теплым. Слабый теплый ветер, ласково колыхал абсолютно белоснежные пряди волос Харучиё. Парень удобно рассеялся на ступеньках у храма «Мусаши», ожидая, когда лидер Свастонов поговорит с Кеном. Было у Майки к Санзу пара вопросов, потому и попросил остаться после собрания. Ему сейчас было интересно целое ничего. Небо казалось скучным, как, впрочем, и всё, что его окружало. Просто хотелось, чтобы Манджиро уже наговорился и спросил то, что хотел, а не разговаривал с Дракеном по полчаса. Его спокойное пребывание на ступеньках храма прерывают быстрые шаги. Причем стало понятно, что это не Сано, звук его обуви другой. Девушку сразу можно распознать. У тебя с Эмой на ногах школьные туфли, а у парней массивные берцы. На тело, что оказалось уже позади парня, Харучиё даже не обратил никакого внимания, и продолжил рассматривать звёздное небо. — Санзу, ты не устал тут сидеть? Ступеньки холодные, — он узнает представительницу прекрасного пола по голосу, что не удивительно. Это была ты. — А ты что, согреть их хочешь? — даже не оборачивается. Лишь поправляет маску у переносицы и продолжает класть болт на твое присутствие. Но лишь до того времени, пока ты не встаёшь у него за спиной и не наклоняешься, чтобы через верх посмотреть ему в лицо. — Господи, какой же ты сложный. Я лишь проведать хотела, а вдруг ты там подох со скуки! — упираешь руки в бока и продолжаешь возмущаться, намеренно надувая недовольные губки. — По молчи и прекрати дуть свои вареники, надоела уже, — на самом деле, голос его не был раздраженный, скорее уставший. Он запрокинул голову наверх, чтобы взглянуть в лицо. Тогда ты и заметила, что его глаза очень сонные. Верно, он ведь тоже человек, и тоже может вымотаться за день. Ты решила не продолжать этот спор, потому присела рядом, на что Санзу как-то странно выдохнул. Даже не понятно, что он этим имел ввиду, и имел ли вообще? Вы сидели тихо, ни о чем не говоря. Издалека слышались голоса Дракена и Майки, которые всё ещё что-то обсуждали, касательно банды. Было неловко, из-за того, что вы никак не беседовали. Ты сжимала ноги руками всё сильнее и тоже не могла дождаться, когда весь этот бубнеж закончится. Майки ведь обещал подвезти до дома, а домашку делать надо, и желательно не до полтретьего ночи. Но неловко было не только из-за тишины, но и из-за того, что рядом с тобой сидит объект обожания. А может это шанс? Сегодня день «Pocky», так что, наверно, будет не слишком странно, если ты предложишь ему съесть одну сладкую палочку вместе? Слышится звук расстегивающегося замочка. Санзу вопросительно хмыкнул, смотря на то, что ты пытаешься достать из своей школьной сумки. Он подпирает рукой щеку, и бирюзовыми глазами смотрит на коробочку с шоколадными палочками. — Я сегодня хотела съесть их с кем-нибудь в школе, но как-то не получилось. Хочешь? — кусаешь нижнюю губу и слегка протягиваешь упаковку. Харучиё смотрит на твои руки ровно секунду, а потом отворачивается. — Нет. Задрали уже сегодня со своей соломкой, — фыркает, словно злой пёс и отворачивается ещё сильнее. — Слушай, это ты уже задрал как маленький ребенок себя вести! И вообще! Сними эту маску, а то вечно только половину морды видно, а то и меньше. — ты замахиваешься рукой и направляешь её к уху Харучиё, после чего, неудачно пытаешься схватиться за край маски. Парень перехватывает твою руку крепкой мальчишечьей хваткой, и, на всякий случай, откидывает голову куда подальше от цепкой женской конечности. — Твою мать, у тебя что шило в заднице?! — Санзу слегка повысил тон и откинул руку, которую ты потом потерла, ибо это было достаточно больно. После такого, ты продолжала держаться за руку, потом опустила голову вниз, а взгляд и вовсе увела куда-то в сторону. Ты стала заметно тихой и даже закусила нижнюю губу изнутри. — Я… всего-то хотела составить тебе компанию… — до этого, парню не было никакого дела до твоего состояния, после его грубостей. Но услышав слегка подрагивающий девичий голос, Харучиё всё же соизволил повернуться к тебе и даже взглянуть в глаза. Они немного слезились. Вот в тот момент, парень испытал то отвратительное чувство, когда на душе погано за свой поступок. Боже, он даже сам этого признавать не хотел, но, всё же понял… что виноват. Нет, несомненно в этой ситуации виновата и ты, что была такой напористой и попала под горячую руку Санзу. И всё-таки, несмотря на то, что по большей части, ему наплевать на чужие чувства, в глубине души, тебя он не хотел видеть такой расстроенной. — Если испугаешься — не мои проблемы, — легким движением руки снимает маску, чем обнажает свои шрамы на уголках губ, напоминающие четырехгранные звезды. Ты медленно, словно подавленно, поворачиваешь голову к нему. Глаза резко распахиваются, а взгляд останавливается там, где обычно останавливается у всех — на шрамах. Санзу ожидал такую реакцию, поэтому отвернулся. — так и знал, что испугаешься. — Нет, я не испугалась! Просто удивлена немного. Всегда думала, что ты мизофоб*, а теперь всё понятно даже стало… — смущенно сминаешь подол школьной юбки. Он замечает, что ты всё ещё очень тихая. Харучиё, до сих пор опираясь щекой на ладонь, смотрел на тебя, но уже спокойно. «Надо бы подбодрить ещё как-нибудь…» — Ладно, доставай эту фигню, — сразу же понимаешь про что он, и, блеснув глазами, рывком достаешь бумажную упаковку, которая уже была изрядно потрепана от бесконечных переносок в сумке. Следом нервно разрываешь внутреннюю упаковку и достанешь одну шоколадную соломку. — Не против, если я так присяду? Мне так удобнее будет, — ты села прямо напротив Санзу, на одну ступеньку ниже, коленями опираясь на неё. Зажав в зубах край одной палочки, ты приблизилась к лицу партнера по игре. Руки расположились на плечах. Парень долго не решался взять другой конец палочки, но, преодолев всю неловкость этой дурацкой игры, всё же зацепился за другой конец. Он не знал куда деть свои руки в тот момент, потому закинул их на твою талию. Недолго замешкавшись, вы начали. Понятно сразу, почему в этой игре главное условие — сохранять невозмутимость. Харучиё в целом красивый и даже шрамы на уголках губ его не уродуют. Слишком легко смутиться, особенно, когда ты девушка. Тем более, он альбинос, это в целом делает его похожим на какое-то волшебное создание. За мгновения успеваешь рассмотреть лицо Санзу до мельчайших деталей. Глубокие бирюзовые глаза и белые ресницы, будто присыпанные снегом, медленно моргали, но всё ещё глядели прямо на тебя. И как бы вы не старались медленно кусать, а расстояние и длина палочки сокращались. Сначала пять сантиметров, потом четыре, три, два… и палочка с тихим треском разламывается. Оба сначала сидите в небольшом замешательстве, словно вам кто-то помешал при поцелуе. Но это была лишь игра, закончить которую помешала сама соломка. Ты отстраняешься не на много, рукавом вытирая крошки в уголках губ. — Вот видишь, ничего страшного с тобой не произошло, мы ведь не поцеловались, — сама не знаешь: радоваться последнему или нет, но всё-таки говоришь. Харучиё же продолжает сидеть в одной позе и о чем-то думать, словно в прострации. Не этого он явно ожидал, играя в подобную игру с объектом своего воздыхания (чего он, конечно же, не может осознать). Смотрит пару секунд смотрит куда-то в никуда и проворачивает в голове лишь одну фразу:«Мы ведь не поцеловались…»
Это прозвучало для него как оскорбление. Чувствуя, как его захлестывает гнев, Санзу кладет ладонь тебе на затылок и резко, очень требовательно, притягивает к себе. — Чёрт, — буркнул юноша, резко сокращая без того маленькое расстояние между вашими устами. Губы быстро смыкаются. Ощущаешь сразу, насколько требовательным был этот поцелуй. Словно Санзу забирал себе всё то, чем его только что обделили. Сначала, от неожиданности, ты даже не поняла, что произошло и зажмурила глаза, а когда поняла… только расслабилась и прижалась чуть сильнее. Пара секунд проходит и вы отстраняетесь, смотря друг на друга с лёгкой отдышкой. Этого явно недостаточно. Снова прильнул. Но на этот раз гораздо мягче, чем в первый. Такого от Харучиё ты явно не ожидала. Но неожиданности не останавливают тебя, потому лишь кладешь правую руку ему на бедро, а левую на плечо. У Санзу же, в то время как одна рука зарылась в твои волосы, вторая же блуждала по талии, медленно поглаживая каждый изгиб тела и ощупывая кончиками пальцев различные родинки на твоей спине. От такого Санзу Харучиё, мурашки по телу пробегают словно электрический ток. Наверное, ты никогда не чувствовала себя такой желанной. Ощущая на себе уже более теплый взгляд, что словно пытался разглядеть твоё лицо до мельчайших деталей, теплая ладонь Санзу накрывает щеку.«Как-будто до зефира докоснулся…»
Снова отстраняетесь и молчите, лишь рассматривая друг друга, словно завороженные. Сложно осознать, до чего порой доводит шоколадная соломка, съеденная двумя влюблёнными идиотами. В то же время, удивляешься тому, насколько у Харучиё спокойное лицо, пока у тебя уже начали пунцоветь щёки. Понимаете, что хочется ещё хотя бы раз это повторить. Целуетесь уже в третий раз, не понимая, откуда взялась такая резкая страсть. За все три раза, вы не проронили ни слова. И они тут даже не нужны, всё и так понятно. Не зря же одиннадцатое ноября называют: «Неписаным правилами, днём всех влюбленных» — Эй, Сан… зу, — не громко говорит Манджиро, подбегая к лестнице, на которой, как он думал, застанет Харучиё. Застал. Целующимся с тобой на этой же лестнице. Майки даже удивился, насколько вы были увлечены друг другом, что не заметили ни его, ни голоса не услышали. Через мгновение, около него оказывается Эма на пару с Кеном. Она смущённо охнула и прикрыла свою глупую ухмылку кончиками пальцев. — Слушай, сколько он с нами? — резко задаёт вопрос Кен, крепко сжимая кулак. — Уже как год, милок, — специально делает акцент на последнем слове, чуть ли не мурча его, — ну, на сегодня у меня вопросы к нему уже отпали. — хихикает, проходя обратно на территорию храма, — Зато мне не надо будет везти т/и домой — сам это сделает. А то вожу я, а целуется он. Не комильфо как-то.