***
Эггзи приходит вместе с октябрем. Он звучит немного натянуто после планерки в агентстве, говоря о своей любви к детям. Чарли разглядывает осторожную улыбку в уголках глаз и думает, что стоит перестать заострять внимание. Заострять внимание на их прошлом (на том страстном, разнузданном сексе времен учебки), на нелепой до смешного неприязни. Господи боже, они уже взрослые. И это глупые предрассудки. Предрассудки. Да. Их можно оставить позади. Эггзи объявляется на пороге в субботу. У него в руках упаковка M&M's, а у Чарли в голове — порыв захлопнуть дверь, желательно, прищемив что-нибудь на наглой морде. Но он теперь умеет дышать по системе. Он теперь отец семилетнего солнышка, а это означает выправку лучше, чем у морпехов старой закалки. Чарли говорит: — Добро пожаловать, — а потом падает голосом на несколько октав, — если сделаешь что-то не так, закопаю. Эггзи божится на пальцах. И ведет их есть гонконгские вафли. Джен выбирает с клубникой и орео; Чарли считает, что это слишком, но двое против одного — нечестная схватка. У него нет шансов. Они идут по улице, все лицо Джен в бело-розовых разводах, а Эггзи делится с ней своей вафлей. Напряжение практически не чувствуется, но Чарли все равно произносит: — Хватит формировать у нее нездоровые пищевые привычки, — и, когда Эггзи поднимает шокированный взгляд, добавляет, — сахар разрушает зубную эмаль. Эггзи легко смеется. — Тебя, наверное, опасно посылать в магазин даже за туалетной бумагой. — Его интонации привычно провокационные, но в них не слышно яда. — Не вернешься, пока не проанализируешь все марки. Чарли закатывает глаза под звонкий смех. И, окей, знакомство можно считать удовлетворительным.***
Тридцать первое — сущий ад. Джен на нервах с самого утра, крутится перед зеркалом, едва выдерживает утренние гигиенические процедуры. Ее не получается отвлечь даже блинчиками. — Эггзи скоро? — Джен тараторит без умолку, пока взбирается на стульчик и помогает Чарли вытирать и мыть тарелки (именно в таком порядке), и он понимает, что это бесполезно. — Эггзи придет? Так что, хорошо, Чарли чувствует настоящее облегчение, когда раздается звонок. Эггзи вновь на пороге (уже который раз за четыре недели), но сегодня он одет как Соколиный Глаз, и, судя по всему, он намерен максимально вжиться в роль. — Пиу, пиу, — Эггзи делает странные пассы руками; Чарли не удивлен, что он успел забыть про существование лука за спиной. — Где маленькая мисс Старк? Джен спускается с лестницы быстрее пули. И. Окей. Чарли немного не понимает, как описать свои чувства, когда она вертится перед Эггзи в одних домашних шортах и футболке, показывая недавние проколы в ушах. — Мы с папой, — прошло всего восемь месяцев, и Чарли чуточку волнуется и умирает, слыша такое обращение, — смотри что сделали! Эггзи непритворно восхищается, и это определенно добавляет ему очков в несуществующем топе. — Вы прелестны, мисс Старк, — Эггзи целует маленькую ладошку, а потом подпрыгивает. — Ну и где костюм? Нам нужен костюм. Мстители выходят на охоту за шоколадными сокровищами! Чарли склонен думать, что, если Джен гиперактивной делает сладкое, то в случае с Эггзи ситуация патовая. Такое не лечится. Он закатывает глаза и достает из шкафа вешалку с тканевым костюмом Железного Человека. От двойной порции восторженного визга звенит в ушах.***
— А разве ей не рано смотреть "Коралину"? Эггзи задает вопрос шепотом, потому что Джен уснула, зажатая между ними на диване в гостиной. От Чарли не укрывается его мягкий взгляд, взъерошенные волосы (между светлых прядок затесались блестки) и то, как трепетно он натягивает плед на острые девчачьи коленки. Что ж, Эггзи не врал про любовь к детям. И, возможно, с ним можно быть более открытым. — У нас есть дни непослушания. Дни, когда я во всем — почти — иду на поводу. Эггзи поудобнее перехватывает миску со сладостями, пригоршней отправляет в рот. Его чавский акцент становится намного заметнее, когда он жует. — На тебя на поводу я бы посмотрел, но вернемся к "Коралине", — ч-что, простите? — Неужели у вас обоих не бывает кошмаров после рожи этой паучихи? Чарли изо всех сил старается не выглядеть изумленным, но поддевка — или что это было? — играючи достигает цели. Перед мысленным взором вырастают спина в капельках воды, яркая родинка на шее, крепкие бедра. Все как в мороке, но он помнит детали намного лучше, чем привык притворяться. Ощущение мышц под горячей кожей, кусачие поцелуи. Жгучее, подгоняемое адреналином, возбуждение. Мерцающий казарменный свет. Все выжжено на обратной стороне его век. Возможно, виноват тот факт, что он уже долго одинок. — Но вообще мультфильм невероятно крутой, люблю Бертона, — по-особенному улыбается Эггзи в звенящей тишине, и Чарли отчетливо понимает: нет. Не показалось. — Это не Бертон, тупица. Режиссер "Коралины" — Генри Селик, — шепчет он и на пробу тянется вперед по обивке дивана. Эггзи мягко хмыкает и едва успевает коснуться пальцами пальцев до того, как Джен сонно зевает, разрушая момент.***
Они начинают спать друг с другом к Рождеству. Это хороший ход. Продуманный и точный, блять, как швейцарские часы. Чарли убеждает себя, что наскоро подрочить друг другу в спальне проще, чем искать кого-то на сайте знакомств или тратить время на свидания. Они взрослые люди. Они агенты. У них, черт возьми, смертельно сложная работа, а он еще и воспитывает ребенка. Который сейчас, слава Богу, в Лондоне и в полной безопасности, потому что дом начинен системами слежения и он попросил Эггзи прийти с ночевкой, ведь няня временно взяла выходные. — Меня умиляет, как руководство идет тебе навстречу, — комментирует Рокси в наушнике, пока он продирается сквозь джунгли. Сраные заросли. Сраное солнце. Сраная колотая рана, которая мешает мыслить рационально. — Но я никогда не слышала такого отборного мата от Мерлина. Чарли фыркает. Интересно, из-за чего? — Интересно, из-за чего? — озвучивает мысли и шикает, когда какая-то ползучая тварь кидается под ноги. Точный рывок — и нет ни змеи, ни снайпера на баобабе. И как только забрался, придурок? — Из-за расписания. Он пытался поставить ваши с Эггзи смены так, чтобы они не пересекались, — хихикает Роксана, тут же переключаясь: — На девять часов. — Чарли посылает по заданной траектории наугад две пули. Слышит хрип. Кажется, это называется опытом. — Только я тебе не говорила. — Конечно. Пауза. Очередные кусты. Сука, когда кончатся? — Ну и как оно? Искренняя заинтересованность в голосе Рокси заставляет его испытать нечто, похожее на смущение. Чарли взбирается на выступ и осматривается. В последний момент под грохот пальбы скатывается вниз по каменистому склону. Блядство. — Тяжело. С кровью и мясом, — окружают со всех сторон, но это не дает повода падать духом. — Стой, что? — Если я остановлюсь, то умру. — Ах, ты об этом, — Рокс звучит разочарованной, и Чарли хотел бы напомнить ей несколько статей из кодекса джентльменов, но он слегка занят дракой. — Вертушка через пять минут. Надо продержаться. Ага. Делов-то.***
В январе его закидывают в Гонконг. Необходимо достать координаты подпольной химической лаборатории, где готовят новое радиоактивное оружие. Чарли взламывает компьютер кого-то из верхушки, в то время как его личный телефон жутко вибрирует. В этом есть определенная ирония: он скачивает файлы о захвате мира — и длинное видео Эггзи и Джен, взрывающих хлопушки на заднем дворе. Оно смешное, милое, но у Чарли есть вопросы, и ему не терпится отправить данные на анализ Мерлину, чтобы позвонить домой. — Что это было? — спрашивает он ласково после того, как Джен докладывается о событиях дня. — Представляешь, па, — у него больше не болит сердце, у него больше _не_ болит сердце, — Эггзи принес такую здоровенную хлопушку, и мы бахнули ее! Это было забавно, и мы решили заснять это для тебя. Эггзи говорит, ему чудом не оторвало голову, но все в порядке. Главное, что свет на видео хороший! А еще мы были у его мамы, и я отправлю тебе фотку, как она накрасила мне ногти! В голосе Джен настоящая буря эмоций, и Чарли не нужно видеть, чтобы знать, как широко она улыбается. Он читает вместе с ней секретную мантру — "мы самые большие гиганты, нас никому не победить, и все хорошо, потому что я с тобой" (они сочинили ее случайно, только потом Чарли вычитал, насколько это важно), — пока штопает кетгутом дырку в бедре. Отстраненно размышляет, что дома нужно заштопать дырку в любимых джинсах Джен — она сделала ее во время прогулки с Эггзи на детской площадке. С Эггзи. Ага. — Что это было? — дублирует Чарли значительно жестче, когда слышит в трубке уже его голос. — Ты в курсе, что мог умереть прямо на глазах у моей дочери? Эггзи заливисто ржет, и, черт, он просто неисправимый кретин. Чарли представляет смешливые морщинки в уголках его глаз и почему-то улыбается. — Я же не умер. — Да, не умер. Не умер, но накрасил Джен ногти вырвизглазно-зеленым. Анвин, ты не жилец! — Чарли сам не замечает, как переходит на повышенный тон. Он бегло проглядывает данные на лабораторию. Блять, дело пахнет жареным. — Черт возьми, Эггзи, это не смешно. — Ты так прекрасно звучишь, когда бесишься, — без обиняков парирует тот и, кажется, смеется еще громче. Как хлебало-то не рвется, удивительно. — Джен понравилось в гостях, а это главное. Мама от нее в восторге. Чарли не успевает ответить, что ему куда важнее восторг Джен, но вообще он самую капельку рад слышать их голоса, потому что в мире снова тотальный атас, и нужно за что-то зацепиться. Мерлин обрывает рабочий телефон, а это означает только одно. В лаборатории творится ад. И ему как минимум придется наведаться туда в ближайшее время. Блять, обошлось бы без новых дырок (впрочем, маловероятно).***
— Надеюсь, ты оставил своей маме распорядок дня Джен, — Чарли сплевывает кровь и старается не чувствовать, как сильно стянуты руки в плечах. Получается плохо: ремешок впился в кожу до боли, явно не без переломов. А еще он видит взгляд Эггзи, и он научился читать его достаточно, чтобы понимать без подсказок — пиздец. Самый натуральный, отборный. — Ты как принц из сказки про Белль, — Эггзи даже не шутит, но не может удержаться от комментария. Незатыкающаяся чавская натура, но на этот раз Чарли рад пустой болтовне: легче заглушить мысли. Неделя наедине с самим собой в кромешной темноте далась непросто, хорошо бы убежать от лишней рефлексии. — Только наоборот, — язвит Эггзи, ломая остатки пыточного оборудования. — Сначала принц, потом Чудовище. — Спасибо за комплимент, хоббит, — губы пузырятся сукровицей. — Раны заживают, так что все поправимо. Эггзи придерживает его, мимолетом ощупывает линию челюсти, ключицы, ребра. Работает быстро и качественно. Помогает подняться, взгляд при этом загнанный, полный горечи. Неужели все хуже, чем ощущается? — Поправимо, — говорит Эггзи, сглатывая, и держит крепко, когда Чарли делает шаг и начинает заваливаться вбок. Кажется, что-то с ногами. Впрочем, Чарли не привыкать. Он давно оформил свою карточку по инвалидности из-за оторванной руки. Похуй. — Скажи, что убил их, — немного тяжело дышать, солнечный свет бьет по глазам. — До единого. Эггзи рядом, Эггзи пахнет свободой, тестом и мятной детской пастой. Его явно выписали прямо из дома, и Чарли успевает понадеяться, что он нашел адекватный предлог объяснить причину его отсутствия и своего отлета для Джен. — Как она? — они бредут среди обезглавленных тел, путь кажется бесконечным, но Чарли чувствует отмщение. Чарли чувствует удовлетворение и покой. Волосы Джен снились ему каждую ночь, каждую чертову ночь, и он знал, что обязательно вернется. Он был сильнее их всех. Он выжил. — Нормально, — отвечает Эггзи, придерживает дверь навороченной тачки. — Я куплю тебе долбанную гонконгскую вафлю, если ты будешь молодцом и потерпишь еще немного. — Без Джен не то, — кряхтит Чарли и немного медлит, прежде чем отвернуться к окну. Боль затапливает мышцы, летит по венам прямо к сердцу. У Эггзи до странного нечитаемый взгляд, он редко косится на дорогу и часто — на Чарли. — Да. Без Джен не то.***
Эггзи до самого вылета в Лондон не рассказывает, что оставил Джен и Дейзи с Мерлином, потому что у мамы свидание. Что ж, ему повезло: Чарли слишком устал, чтобы драться. — Поспи, — у Эггзи заботливый и мягкий голос, и Чарли честно не вспоминает о том, что этот идиот однажды потерял ребенка в книжном, поэтому с Джен сейчас может быть что угодно. — Осталось чуть-чуть. Он засыпает, привалившись лбом к окошку иллюминатора, и ощущает легкость. Может, дело в обезболивающих. А может, в том, что Эггзи весь полет держит его за руку.***
Это удивительно, но все живы — и они, и Мерлин, и Джен с Дейзи. Последние вообще выглядят подозрительно довольными, но Чарли решает не уточнять причину. Если Эггзи он еще может устроить допрос с пристрастием, то с Мерлином номер не прокатит. — Надеюсь, это серьезно, — сипит Мерлин сквозь зубы, когда Эггзи сдает отчет, а в медотсеке Чарли колют какую-то пакостную жидкую дрянь. Эггзи улыбается уголками губ. — Да, мы, кажется, серьезно дружим. Мерлин взмахивает рукой. — Что за маскарад.***
Дома Эггзи позволяет ему выспаться на жизнь вперед. Это удивительно (Чарли что-то часто стал удивляться), но он улаживает все в ателье, выбивая им обоим импровизированный отпуск на четыре дня. Он приносит продукты и занимается с Джен, будто совсем не устал. Даже раскрашивает картинки по номерам, хотя Чарли знает, что он их тоже терпеть не может. Чарли слышит перешептывания и тихий смех по всему дому, но находит в себе силы выползти из спальни только под вечер. Эггзи и Джен чистят зубы, впившись взглядами в ее часы. Ох, тут определенно не из-за чего чувствовать умиление. — Пап, отдохни, — Джен споласкивает щетку (дважды, как он учил) и, дождавшись, когда Чарли опустится на корточки, оглаживает пальчиками синяк на скуле. — Мы справимся. И они справляются — сначала едва не спалив кухню, а потом рассыпав пазлы в коридоре. Но Чарли абсолютно не сердится, отмывая нагар на сковороде в первом часу ночи. Блинчики в форме сердец с пятой попытки получились очень неплохие.***
— Это что? Эггзи извиняется поцелуем по-французски, ленивым утренним отсосом и билетами на тумбочке. Последние Чарли из-за красных мушек перед глазами — это было _мозговыносяще_ — замечает не сразу. — Диснейленд сам себя не посетит, — говорит Эггзи, вытирая губы, грациозно поднимается и уходит на диван. Потому что у Чарли ребенок. Потому что они вроде дружат (в их случае это страннее, чем ненавидеть). Потому что скоро девять ноль-ноль, и грянет общий подъем. — Вот блядство, — Чарли бессильно ударяет рукой по подушке и долго смотрит в потолок. Потолок не подсказывает ответа. Навесной ублюдок.***
Они предусматривают буквально каждую мелочь: селятся в отеле возле парка, берут входные билеты заранее, выстраивают маршрут, запасаются водой и перекусом. Джен в зимнем наряде и с рюкзачком за спиной выглядит как бойкий путешественник. Эггзи с Чарли снаряжены не хуже. Есть стойкое ощущение, что они приехали не кататься на аттракционах, а пытаются их захватить. Обходят большую часть парка, покоряют смотровую площадку и тир. На американских горках для маленьких едва не ломают вагонетку (Чарли долго размышляет, взять ли фото, где у них некрасиво открыты рты, а у Эггзи еще и слюни по всему лицу). Джен от испуга пинает Капитана Крюка на Острове Приключений, но это все выглядит отважно, им даже не приходится извиняться. Эггзи ломает аттракцион, измеряющий силу. Чарли теряется в лабиринте у замка, и Джен с Эггзи не придумывают ничего лучше, кроме как ломануться к нему напрямик. Словом, веселятся до упада. Чарли более чем уверен, что при следующем посещении найдет у входа табличку с их фотографиями и подписью "не пускать". Но Джен нравится. Джен нравится абсолютно все, и она возбужденно скачет по дорожкам, перепрыгивает клетки, улыбается аниматорам. Чарли сжимает ее теплую ладошку в своей и понимает, что никогда не забудет этого ощущения. Счастье бурлит в крови пузырьками шампанского. Под вечер убитые возвращаются в номер. Он у них один на троих (ради экономии), впереди — еще день, полный азарта и веселья. Сейчас нужно просто выспаться, перевести дух. Чистят зубы. Выпивают по стакану воды (Эггзи не прекращает словесно саботировать его методы, но подчиняется). Читают мантру. И собираются расходиться: Чарли и Джен — на двуспальную кровать, Эггзи — на диван. — Пап, стой. Чарли чувствует слабое давление на пальцы, и, хорошо, эту позу Джен определенно можно отнести к категории воинственных. Ему нравится и не нравится то, как хитро блестят ее глаза. — Как сказано в книжке, у меня должны быть личные границы, — да, его дочери уже ближе к восьми, так что логично, что он разрешает ей читать книги о воспитании. Она должна знать, как устроен мир. Джен упирает руки в бока. Он тоже. Эггзи прислушивается, заинтересованный их маленьким представлением. — Конечно, принцесса. — Тогда почему я буду спать с тобой, а не на диване? Эггзи чудом успевает проглотить смешок, но Чарли уверен: со стороны они с ним смотрятся одинаково шокированными. А вот Джен — настоящий дьяволенок сегодня. Возможно, ему стоит пересмотреть список позволенных вещей. — Ну, понимаешь, принцесса... — Почему с тобой не может спать Эггзи? — Потому что Эггзи друг, а мы с тобой... — Да ладно, — Джен усмехается. — Друг? Чарли смотрит на нее во все глаза и видит уменьшенную копию себя: та же самоуверенность, тот же вздернутый нос. Он определенно дал этой девочке больше, чем осознанно планировал. Но это естественно. Это нормально. Господи боже, он давно не чувствовал такого глубокого восхищения и потрясения одновременно. Эггзи ржет в голос. И, хорошо, хорошо, он в курсе: его только что переиграла зеленая малявка. Но это его малявка. Чарли есть чем гордиться. — Вы точно одна семья, — булькает от смеха Эггзи, и Чарли благодарен ему за отсутствие вопросительной интонации, за смущенную улыбку его дочери и за яркий свет глаз. — И что ты теперь будешь делать, гений воспитательного искусства? Чарли думает. А потом ложится в кровать и приподнимает край одеяла. — Объявляю вечер непослушания. Плевать на личные границы. Можем спать все вместе, только я не виноват, если кого-то посреди ночи выпихнут с постели. Джен взвизгивает от удовольствия, а Эггзи снова смотрит как-то особенно. Чарли старается не анализировать. День правда был большой, и он по-хорошему устал. Может быть, он порефлексирует завтра. — Это будешь ты, зануда, — фыркает Эггзи, взбивая подушку со своей стороны. Джен возится между ними. Чарли чувствует ее теплую спину и ледяные ступни Эггзи (дурак). Он обнимает Джен и протягивает вперед ногу, пускай хоббит греется. Эггзи в ответ улыбается. И все хорошо.