1.
14 ноября 2021 г. в 15:21
Летним вечером, когда солнце ещё едва успело узнать о своей смене, всё становится интереснее: и мысли, и поступки. А вследствие этого и количество одежды на неостывшем от июльской жары теле заметно уменьшается.
Антон вот уже какую минуту крутился у зеркала в спальне и рассматривал красивую коротенькую юбочку, то и дело поправляя складки на ней. На его шее сиял ярко-розовый ошейник, а два выпуклых кружочка просвечивали через чёрное кружево лифчика. Он давно мечтал о чём-то таком — странном, необычном и безмерно сексуальном. А сейчас, когда желание успешно воплотилось в жизнь, в голову лезли лишь извращённые фантазии о том, к чему же это могло привести.
Но для всего этого Шастуну был просто необходим Арсений, у которого закончился отпуск именно сегодня. Именно тогда, когда он захотел развлечься.
Уже совсем скоро в квартиру, характерно звякнув ключами, как это уже привычно бывает, зашёл Попов, аккуратно поставив на полку для обуви ярко-красные кроссовки. Он осмотрел на наличие любимого кухню, балкон, даже ванную, но звать всё равно не решился — вдруг уснул. Прошёл в сторону спальни, дверь в которую была приоткрыта, а затем вступил на её территорию, обомлев от картины, представшей перед ним.
Антон, не заметив очень внимательного наблюдения со стороны, всё так же суетился у зеркала, рассматривая своё отражение. Но, увидев в проходе чересчур серьёзного Арса, лишь оглядел себя сверху вниз.
— Что ты на себя нацепил, Антон? — скорее недоумевающе, чем недовольно спросил вошедший в комнату, всё не переставая в открытую пялиться на парня, который двигал розовую полоску на шее из стороны в сторону.
— Разве тебе не нравится? — наигранно обиженно парировал вопрос младший и надул потрескавшиеся губки, подбираясь ближе к старшему и нарочито сильно виляя бёдрами, чтобы ткань юбки мило летала по ногам.
Антон провёл тонким пальчиком по рубашке своего парня, что была небрежно накинута поверх идеально отглаженной футболки, и скользнул ниже, к рёбрам, слегка пощекотав его правый бок.
— Смотри, какой красивый чокер я купил, — Шастун ещё раз коснулся блестящего украшения, придавливая его к шее. — А юбка? — он легко схватил руку Арсения, положив её чуть выше колена и провёл ей до розового края, специально чуть скользнув под него.
— А лифчик-то тебе зачем? — Попов забрал свою руку из его, Антона, и коснулся чёрной лямки топа, пробежавшись пальцами по выпирающим ключицам, от чего кудрявый аж прикрыл глазки.
— Я думал, тебе понравится мой наряд так же, как понравился он мне, — он провёл по нижней части одежды, почти невесомо коснулся себя в районе бугорка, проявившегося под юбкой, расправляя помятости.
Ладони Антона, резво переместившись со своего тела, легли на тазовые косточки Попова, но долго там не задержались, опустившись ниже. Младший последовал за ними, присев перед ним на колени, чтобы с его ростом эта сцена не выглядела так комично. Хотя куда уж комичнее — он был в юбке, стоял на коленях перед Арсом, что его ещё только чудом не послал со всеми этими играми.
Но сам же Арс, кажется, и вовсе потерял всю свою привычную серьёзность: снизу вверх смотрела пара — не меньше, чем его, — влюблённых зелёных глаз, что сейчас были поразительно хитры и игривы, на бёдрах его парня болталась розовая юбчонка, на груди было надето кружево, а шею пересекал широкий ошейник. И сказать, что эта картина возбуждала даже такого скептика, как он, — ничего не сказать. Член в трусах ощущался настолько твёрдым, что ткань начала неприятно тереться о напряжённый орган.
Но Антон, похоже, прекрасно услышав его участившееся дыхание и, увидев пальцы, до боли впившиеся в края рубашки, лишь подлил масла в этот огонь, именуемый Арсением. Он прилип руками к внутренней части коленей, чтобы старший никуда не сбежал, и поцеловал натянувшиеся ниже пояса чёрные джинсы, всё поглядывая на прелестное личико сверху. Голубоглазый шумно втянул воздух сквозь зубы, а после до крови впился в губы, стараясь не издать стон. Шастун, скользнув по всей длине члена дорожкой поцелуев, отодвинулся от него.
— Я красивый? — спросил он, посмотрев на него сквозь похотливо прикрытые веки. — Папочка… — хрипло прошептал, будто попробовав на вкус столь необычное и одновременно до жути привлекательное обращение. — Папочка, ну же, скажи, я тебе нравлюсь? — вновь поинтересовался Антон, сквозь лифчик положив ладони на соски, сильно выпирающие даже через его узоры.
— Иди сюда, — не ответив на вопрос, произнёс Попов, изначально резко схватив младшего за челюсть, но потом, заглаживая вину за это, нежно погладил подбородок.
Через секунду он поднял русоволосого с колен и прижал его к себе, вовлекая во влажный поцелуй с привкусом крови от треснувших губ. Но это ни на секунду им не помешало — они, словно акулы в фильмах, почувствовав металлические нотки на языках, с ещё большей жаждой набросились друг на друга, пуская руки в свободное плавание, от чего они блуждали то по плечам одного, то по оголённому животу другого.
Они переместились к кровати незаметно даже друг для друга, всё ещё не прекратив целоваться и сильнее жаться ближе. Антон просто не мог перестать жадно чмокать Арса, поэтому тот оторвал его от себя только грубо кинув на матрас, крепко вонзаясь ладонями в бёдра. Он бережно пробежался по задравшемуся краю яркой юбки и белью под ней.
— Я хочу тебя… — еле слышно прошептал зеленоглазый, мотнув головой в его сторону.
Волосы упали ему на лицо, он без конца облизывал губы и вместе с этим лишь шептал короткие развратные фразочки, каждый раз подстёгивающие Арса. Любовно оглядев этого прелестного мальчика вдоль всего тела, Попов довольно потянулся к резинке чёрных трусов, рывком стянув их вниз. Такая покорность должна вознаграждаться.
— Вижу, ты подготовился, — усмехнувшись, произнёс он, оглядев заметно расширенную розовую дырочку.
— Да, папочка, — хныкающе пролепетал нижний, почувствовав, как пальцы пробежались по напряжённому колечку мышц, тут же дразняще отскочив на бок. — Я специально растягивал себя для тебя, — добавил он, сам потянувшись к ноющему от возбуждения отверстию.
Арсений резко шлёпнул его по руке, прервав малейшие попытки доставить себе удовольствие. Сам же он, чуть пригнувшись, лишь быстро поцеловал кожу на ягодице, ухмыльнувшись тому, как Шастун на секунду прогнулся в спине.
Антону оставалось лишь ждать, пока после дня в одиночестве (или в компании с полупрозрачной игрушкой) такой долгожданный член окажется в нём, но вместо этого во внутрь зашла лишь одна фаланга. Он хотел бы возмущённо взвыть или даже крикнуть что-нибудь, но, ощутив арсеньевскую ладонь, крадущуюся по его внутренней стороне бедра, он был доволен уже этим, а поэтому не смог сдержать стон: то ли от того, что происходило сейчас, то ли от грязных фантазий о том, как Попов схватит его за болтающийся на шее чокер.
Старший уверено двигался, насаживая на себя совсем расслабившееся тело. Чувствуя любимого позади, Антон ластился даже от этого, положив руку на ягодицу, побольше раскрывая себя Арсению. Скоро почувствовав, что это воздействие уже не оказывает большого эффекта, а вздохи, хоть и до сих пор безумно красивые, стали менее протяжными, он ввёл в дырочку сразу два пальца, от чего младший мелко взвизгнул, после принявшись ласкать свои соски, слегка оттянув резинку лифчика вверх. Они ловко нажимали на его стенки, от чего он каждый раз ужасно приятно стонал, вложив во влажный рот палец, и лишь удовлетворённо улыбался, изредка поглядывая на своего любимого, сексуально устроившегося у него сзади.
Эти зелёные глазки заставляли Арсения внутренне вскрикивать не хуже сложившегося пополам Антона, но снаружи, чтобы не отвлекать это похотливое создание от идеальной для ушей музыки, он лишь целовал его то в краешки лопаток, то оставлял ему целую линию из горящих прикосновений до поясницы, а то и касался губами рядом с чувствительным местом, где сейчас находились его пальцы.
В один момент голубоглазый резко вытащил их из просящего ласки отверстия, от чего внутри себя нижний почувствовал тяготящую пустоту и буквально расплакался от этого, оборачиваясь назад. Но Попов и этого не позволил ему сделать: грубо ткнул его голову в кровать и припечатал к ней, больше не давая возможности крутиться. Сам же он, ненадолго отпустив сексуально дёргающееся тело, оторвал от целого ряда презервативов в ящике тумбочки один. Разорвал серебристую упаковку и раскатал латекс по всей длине, но входить он не спешил, хоть и Антон, застывший в паре сантиметров от него, упорно пытался насадиться сам.
— Пожалуйста… — попросил Шастун, не выдержав очередного увиливания от сегодняшнего папочки, и качнул бёдрами к его паху, проходясь ими чуть вниз по очень возбуждённому органу.
Можно было подумать, что Арсений специально наказывал его за никому не известные проступки, дразнив лишь мучительным ожиданием горячей плоти в себе. Но его цепкий взгляд просто не мог оторваться от этого рая всех эротических снов и фантазий: уж слишком очаровательны были вздохи и похныкивания Антона.
Когда младший в очередной раз вильнул бёдрами назад, чтобы лишь посильнее разозлить этого льва, старший, предугадав ход своего маленького мальчика, резко вошёл в него, вводя член чуть ли не до его конца. Шастун хотел было крикнуть что-то возбуждающее, как в лучших традициях порно, но, посыпавшись, лишь задохнулся воздухом, выдав на исходе хриплый стон, больше похожий на крик о помощи. Так ещё и драматичности прибавляли слёзы, скопившиеся в уголках его глаз.
Но Попов, хорошо знающий своего любимого, видел здесь совсем другое. Бесконтрольные руки бегали то к розовым кружочкам под неснятым кружевом, то к украшению на шее, проникая под него пальцами, чтобы оставить как можно меньше места и слегка придушить себя. Глаза блестели бесконечной похотью. А изогнутые бровки говорили лишь о желании большего.
— Ах, бля-я-ять… — протянул Антон, сминая в руках сероватую простынь, чтобы хотя бы как-то удержаться на месте.
Не хотелось сейчас выглядеть как маленькая блядь, жалко распластавшись на матрасе, и находить силы лишь на «Глубже» и «Быстрее». Не хотелось сейчас беспомощно боготворить парня сзади, отвечающего на его безмолвные просьбы. Не хотелось. Но в тоже время так похуй.
Арсений входил в него до предела, сам же не в состоянии сдерживать стоны от прогнувшегося под ним парня, и задевал чувствительную точку, от чего он каждый раз жалобно взвизгивал, сам же подаваясь вперёд для пущего эффекта, а потом резко выходил, оставив внутри только лишь головку. Младший, не имея привычки сдерживать себя, громко кричал, прерываясь на горячее «папочка» и невнятные маты с проклинанием всего и ничего одновременно, зная что от его шёпота Арсу ещё сильнее начинало сносить крышу.
Рука Антона в очередной раз поползла к своему украшению, оттянула розовую кожаную полоску с серебристой фурниторой и закрыла длящийся бесконечно поток вздохов, но, почувствовав сзади недовольное фырканье и, кажется, уже полное намерение отпустить его, он лишь вынужденно бросил чокер, вновь возвращаясь к жалкому перебиранию ткани под собой.
Голубоглазый оторвал ладонь от боков, где от неё уже застыли красные следы, и потянулся к шее Шастуна, подняв его с кровати. Угол проникновения стал значительно острее, а поэтому Антон разошёлся новой волной криков, что прервалась крепкой рукой, заменившей этот блядский розовый ошейник. Пальцы цепко обвили её, перекрывая доступ к кислороду, которого и так было ему мало.
Арсений, вдалбливающийся в бёдра русоволосого с неразмеренными шлепками, и прерывистое дыхание прямо за ухом совсем скоро оказали свой эффект. К низу его живота подкатило приятное предвкушение головокружительного оргазма, а руки сами собой опустились к члену, щекотливо пробежавшись вдоль всей длины.
— Не трогай себя, — властно рявкнули на ухо, в последний раз чересчур сильно сжав шею, и уронили его на кровать.
Попов до боли заломил ему руки и завёл за спину, отрезая всякую возможность брыкаться. Он схватился за них, потянув на себя, и, параллельно резко качнув бёдрами вперёд, впечатал его в матрас, продолжив доводить до исступления.
Арсений, будто почувствовав, что он уже близок к концу, специально грубо вышел из него, оставив на несколько секунд без внимания. Но потом, когда морозный холодок прошёлся по внутренней стороне бёдер младшего, зажал между пальцев ткань юбки, потянув её, а вместе с тем насадив Антона на себя до предела, больше не позволив сдвинуться с места. Крупный арсеньевский член надавил ему на простату, от чего больше он не смог сдерживаться. Кудрявый жалостливо простонал имя любимого в конце и зажал в зубах простынь, изливаясь на неё.
Старший, ещё несколько раз качнув бёдрами в сторону уже недвижущегося Шастуна, кончил вслед за ним. Вышел из его тела, что сразу же улеглось на бок, прикрыв глаза, и лишь прерывисто подымающая грудь говорила, что с ним всё было в порядке. Он стянул с органа презерватив и, завязав его в узел, кинул в мусорное ведро рядом с кроватью.
— Хороший мальчик, — поцеловав Антона в плечо, тихо прошептал Арсений ему на ухо, заботливо поправив задравшуюся розовую юбку, и отправился в душ.