Перемены характера

Этим утром рыжик просыпается раньше. Слышно, как он крутится, приподнимается на постели, садится, смотрит на Олега, судя по ощущению, а потом осторожно, будто опасаясь разбудить, целует в губы, потом в шею, ключицу, грудь, пресс и, наконец, аккуратно приспускает пижамные штаны. Олег чувствует эти ласки, но окончательно просыпается только тогда, когда с него стягивают штаны, и зевает, потягиваясь. — Ммм? Что такое? Мужчина морщится от солнечного света, залившего комнату, и чувствует Сергея между своих ног. — Серёжа? Волков немного расслабляется, но все ещё выглядит как сонный медведь, вопреки говорящей фамилии. Пробуждение партнёра лишь подталкивает действовать быстрее. Нарушитель сна Олега проводит языком по его члену несколько раз, вбирает его головку, посасывая, и как-то резко пробует взять глубже, но давится, задевает зубами и сипло кашляет где-то под одеялом. Волков вздрагивает и отодвигается, хлопая глазами и смотря на рыжеволосого, пытающегося выбраться из плена одеяла. — Серёжа? — голос звучит более обеспокоенно. Он быстро натягивает штаны обратно, чуть краснея. — Ты как? Но «Серёжа», наконец выбравшийся из пут пододеяльника с его содержимым, откашлявшись и продышавшись, поднимает на него янтарный взгляд, полный раскаяния, что не смог даже нормально отсосать. — Ты? — в голосе слышатся нотки возмущения. — Ты чего? Зачем?.. Птица молчит. Прикусывает губу, как это часто делал сам Разумовский. Олег хмурится и приближается к нему. — Что происходит? Почему ты резко изменился? Рыжик отводит взгляд, пытаясь уйти от ответа, а когда это становится неизбежно, резко меняет тему, выпаливая первое, что пришло в голову: — Я в парк хочу. — Слышь ты, парк, давай объясняй, что всё это значит? — Волков смотрит в глаза парня, беря того за подбородок. Птица молчит, снова закусив губу, смотрит куда угодно, лишь бы не в глаза напротив. — Ну? — Олег смотрит на него и хмурится. Рыжик в итоге застревает взглядом на голом торсе Волкова, но продолжает молчать, только по взгляду видно, что картина перед глазами ему очень симпатизирует. — Тебе потрахаться хочется или что? — мужчина всё так же смотрит в глаза Птицы, хмурясь. Такой вариант Его в принципе тоже устраивает, так что Он кивает. — Э. — Олег прикусывает губу и смотрит вниз, хмурясь. — Как-то это… не правильно. — Ну хочешь я глаза закрою, чтоб тебя не смущать? — Нет, всё равно, я не знаю… это, правда, как-то неправильно, — он вздыхает, смотря в глаза Птицы. Тот тоже вздыхает, прикусывает губу, мнётся, прежде чем снова заговорить: — Ну хотя бы в парк отведёшь? — В парк отведу, — мужчина утвердительно кивнул, а после встал на ноги и начал переодеваться после сна, — но после завтрака, — добавил он, уходя в сторону кухни, где вскоре зашкворчала сковорода. Птица приободрился и тоже стал собираться, но… Ему не нравилась большая часть рубашек Сергея. На всех какие-то принты, от которых рябит в глазах, или слишком яркое для него, а, казалось бы, вещи, что должны были Его устроить, банально не нравятся сейчас без видимых причин. Поэтому в какой-то момент рыжик юркнул в чужой гардероб и слямзил рубашку Волкова, которая даже после стирки хранила тонкий шлейф его запаха. — Эй, Птиц, это так-то моя рубашка. — Было ваше, стало наше. У Серого все не такие. — А у меня, значит, такие? — Олег усмехается смотря на парня и цокая языком. — Ладно, надевай. Собственно, тот и надел и теперь был готов ехать в парк. Волков тоже собрался и кивнул ему, как бы говоря: «На выход». Птица казался немного зашуганным, когда мимо пробегали слишком радостные дети, и жался в такие моменты к Олегу, ища защиты, но когда они дошли до части, где были аттракционы, всё это будто исчезло. — Я хочу на ту штуку. И туда. Вон там, судя по крикам, тоже весело. И вон то, вон то, тоже хочу, и туда… — будто дитё малое начал указывать в стороны разных развлечений этот рыжий плут, пока резко не замер. — Можно же? Олег тихо посмеялся и кивнул: — Ладно, пойдём. Только ты ведь ребятишек боялся, а аттракционов, значит, нет? — тот ведёт Его в сторону билетных касс. — Ну а чего они орут как резанные? И носятся, как будто им из огнемётов задницы поджарили, — немного возмущённо выпаливает Птица. — Эх, я даже скучаю, Хольт сделал классные огнемёты к костюму. — Я тебе дам огнемёты, — Волков слабо ударил Его по затылку, выдыхая. — Сейчас домой пойдёшь с такими мыслями, при том обратно в подвал. — Ай, чего ты завёлся так? Я никого тут сжигать не собирался! — Да не ори ты как оглашенный. Рыжик надулся и весь такой обиженный шёл до первого из аттракционов. Потом настроение вновь поднялось, а все обиды забылись. Он затащил Олега на падающую скамейку, цепочки, вертолётики, исполняющие солнышко, горки с мёртвой петлёй и какую-то тошнотворную вертелку, после которой резко захотелось сдохнуть в ближайших кустах. Они прокатились на всём этом и когда вышли с последнего, то даже Волкова немного мотало. — Чёрт, слушай, может домой, а? Птица не слушал, схававшись в кустах, и, судя по звукам, лучше его сейчас было не трогать. Вернувшись к Олегу, тот всё ещё был бледно-зеленоват. — Солнце ещё высоко, так что не время идти домой, — взгляд его упёрся в ту адскую машину, с которой они только сошли, и от одного её вида понадобилось снова ретироваться в кусты. Запомнит на будущее, что не стоит лезть на такие штуки. По виду рыжика, когда он вернулся, казалось, что про еду речи заводить не стоило. Но как можно пройти мимо паркового кафе и не захлебнуться слюной? Тем более после того, как в желудке стало совершенно пусто. — Ты после этого всего ещё и есть хочешь? — Олег в удивлении приподнимает бровь, смотря на Птица, тихо усмехаясь и скрестив руки на груди, когда Тот тормозит у кафе-палатки. — Хочу и готов убить любого, кто помешает мне добраться до того кошмара диабетика, — он кивнул в сторону плаката с суперакцией комбо: сахарная вата, фруктовый коктейль и сладкий попкорн с леденцами и мармеладками в виде медвежат. Волков вновь усмехается и подходит к ларьку, чтобы купить Ему то самое комбо, пока никто не пострадал. Всё больше и больше он замечает, что не так скверно ему более общество этой части любимого рыжика. И от этого немного не по себе. — Держи, — мужчина вручает Ему сие детское удовольствие, а сам ограничивается простым кофе, чувствуя, что с утра всё же не выспался. Это немудрёное действие позволяет узнать о Птице парочку важных фактов. Во-первых, он радуется как ребёнок, и в глазах у Него тоже пляшут огоньки счастья, как у Серёжи. Во-вторых, ему нельзя давать столько сладкого во избежание проблем с гиперактивностью. А в-третьих он чертовски боится пчёл, потому что когда одна полосатая покусилась на Его сладости, крик спугнул всех собратьев Его меньших во всём парке, заодно чуть не оглушив самого Олега, имевшего неосторожность находиться рядом. Когда всё это было съедено, Птица потащил Волкова к фургончику с кино. Страшилок в кино рыжик не боится, наоборот смеется с них и говорит, что мог бы сделать лучше, когда, покинув фургончик, они уже идут по дорожке к зеркальному лабиринту. Инструктор сего заведения просит идти исключительно с выставленными вперёд руками, по правилам безопасности, но Птица ж умнее всех, никого не слушает, знает верный путь и втемяшивается в одно из зеркал, чудом его не разбив, зато себе шишку поставил и чуть слезу не пустил, после идя исключительно так, как говорил инструктор. Выбравшись из лабиринта, Он приметил, что над ним находится комната страха, и выпросил Олега сходить туда — пощекотать нервишки. Первый скример заставил Птица чуть шарахнуться от неожиданности, но потом Он даже пожал тому руку. В комнатке, где лежал труп, Он сперва посмеялся, мол, кого напугает встающий мертвец, а потом чуть ли не семиэтажным матом проклинал всех создателей этой комнаты за то, что нечто тронуло Его за ногу, когда Он ожидал подъёма трупа с кушетки. Разбуянившийся подвешенный в мешке труп, конечно, был немного страшным, но ожидаемым. С картины, превращающейся в скримера, рыжик вновь посмеялся, а потом едва заставил себя пройти мимо разобранной куклы. — Только попробуй шелохнуться, и я за себя не ручаюсь, — пригрозил Птица кусочкам куклы, вызвав очередной короткий смешок со стороны Волкова, но и он сам получит здесь дозу адреналина, когда неожиданно раздастся хлопок выстрела. В очередной комнате вдруг загрохотала и запрыгала какая-то бочка, рыжик в тот же миг оказался у Олега на руках, крича, что лучше они вернутся назад. Его сердце колотилось, как будто Он марафон пробежал, трижды и в обе стороны. Но они всё равно пошли дальше, мимо окровавленных бинтов. — Фу, какая мерзость, они же мокрые… Бэ, там паук… И нога… Олеж, не шибанись о ногу. Стену, откуда вылезали руки, Птиц прошёл слишком быстро, и весь её ужас перепал Волкову, которого всего облапали, пока этот псих испугался шланга с лампочкой, который издавал звуки оборванного провода сети электропередач. Однако именно последняя комната, где был клоун, реагирующий на движение и не отключающийся, как многие из пугалок, едва не заставил Его выбежать седым. — Больше я в этот ад ни ногой, и не уговаривай! — выпалил рыжик, спускаясь вниз, складывая дрожащие руки в замок и идя куда глаза глядят, где по дорожке, где по газону. Олег проходил весь этот лабиринт страха совершенно спокойно, за исключением комнаты с куклой, его не пугали эти ужасы — ничего страшнее реальной жизни быть не может. Поэтому, когда они вышли из лабиринта, мужчина не растерялся, быстро нагоняя Птицу и за плечо притягивая к себе. — Стой, не убегай, ладно? Всё нормально, слышишь? Всё хорошо, успокойся. Домой идём? — Волков обнимал Его и гладил по волосам и спине. Рыжик остановился от неожиданности, прижался к Олегу и сцепил руки за его спиной на манер объятий. Ему необходимо было успокоиться, прежде чем дать ответ. Пока они вот так стояли в тишине, Птиц услышал где-то звуки стрельбы и, отлипнув от Волкова, осмотрелся, замечая призовой тир. — Нет, мы идём туда, — указал Он на очередную свою идею. Олег усмехнулся и кивнул, идя вместе с Ним в указанную сторону. — А ты стрелять хоть умеешь? — А фиг его знает, из огнемётов умею, а с этим… — под тяжёлым взглядом мужчины Тот ненадолго смолкает, но после как ни в чём не бывало добавляет: — Не попробуем не узнаем! Давай проверим, кто из нас более меткий? — Птица произносит это, засматриваясь на призы и табличку, обозначающую, сколько попаданий должно быть за раунд, чтобы получить ту или иную награду. Особенно, конечно, внимание привлекает главный приз. — Ты уверен, что готов со мной потягаться именно в стрельбе? — Олег тихо смеётся, подходя к тиру. — Уверен. А ты боишься мне проиграть? Слабо заполучить главный приз? — Легко, в отличии от тебя я обучался стрельбе в армии, — мужчина улыбнулся глядя в золотистые глаза. — Тогда к оружию! — скомандовал Птица. И началась стрельба, в которой выяснилось, что с огнемётами рыжик справлялся куда лучше, чем с автоматом, ибо поразил он мало целей, заполучив лишь приз из категории утешительных. Зато Волков поставил рекорд абсолютного попадания, не пропустив ни одной мишени, за что и был награждён огромным фиолетовым осьминогом, являющимся главным призом, на зависть Птице. — Обменяемся? С довольной лыбой и прищуром, как у кота, схававшего банку сметаны, Тот обнял осьминожку, закинув пару его ног к Себе на плечи, создавая впечатление, что игрушка Его обнимает в ответ, а баночка пузырей перекочевала к Олегу. Они немного отошли от тира, дальнейший путь проходил по аллее. Птица продолжал тискать осьминога и потому не успел увернуться, когда в него врезалась девчушка, совсем маленькая, с мороженым, немного испачкав край рубашки и разнывшись, когда его уронила. Лицо у Птицы исказилось будто бы в гневе, пока он глядел на хнычущую малышку. Казалось, что он собирается её убить самым жестоким из всех методов. Но нет… Произошёл обратный обмен, в ходе которого осьминог обратно перекочевал к Волкову, а утешительный приз к рыжику, присевшему на корточки, чтобы поравняться ростом с плаксой. — Эй, ну перестань. Негоже такой красотке истерики закатывать. Держи, вот, — то, как Птица заулюлюкал с ребёнком, резко изменившись в лице, кажется, поразило всех: Олега, мамашу малышки и её саму, да даже убирающегося неподалёку дворника. Рыжик по-птичьи склонил голову набок. — У тебя такое нарядное платье. Сегодня какой-то праздник? Малышка, уже переставшая плакать по мороженому, о котором, вероятно, забыла, стоило получить новую забаву, призналась, что у неё день рождения: первый юбилей в пять лет. Птица улыбнулся и поздравил её, когда к ним с извинениями подошла мама девочки. Парень поднялся, ничуть ни держа на них обиды, и, покопавшись в карманах, вручил женщине денег на новое мороженое и подарок этой принцессе. При том сумма там была такая, что можно было бы купить целый ящик мороженого и ещё бы осталось на кукольный дворец со всей мебелью, каретой и куклами. Женщина аж брать побоялась, но рыжик был непреклонен. Даже самому Волкову ещё не удавалось Его переспорить в таких вещах. И за это та самая принцесса посвятила Его в свои доблестные рыцари и, взяв за руку, потащила в конное путешествие на карусель с лошадками, не желая прощаться до строгого маминого: «Домой пора, калыханку смотреть». Олег был по-настоящему поражён таким неожиданным поворотом событий. Он закинул себе на спину осьминога, завязав его щупальца на шее, и пошёл вслед за всеми, наблюдая, как, казалось, два ребёнка веселятся. Судя по беседе с той мамашей, у него случился синдром отца, на фоне такого охреневания. — Интересно получается, — в конце концов подвёл итог для себя Волков. Вот, вроде, и Птица уж согласился отчаливать домой, замечая, что и впрямь начинает темнеть, как вдруг по всему парку начинают загораться лампочки гирлянд, отражаясь в янтарных глазах. Но пиком становиться зажжение колеса обозрения, на которое рыжик до сих пор особо не обращал внимания, ибо оно находилось немного поодаль от остальных аттракционов. Олег тоже сперва следит за цветными лампочками, а потом переводит взгляд на Птицу, который восторженно смотрит на колесо. — И туда пойдём? — без подсказки догадывается мужчина. Рыжик завороженно кивает. Волков устало вздыхает, но покупает им билеты и завязывает осьминога Птице на шее. Следом идёт к колесу. В кабинках сладко пахнет сахарной ватой и попкорном, хрен знает почему, если учесть все знаки на входе запрещающие проносить внутрь еду, приглушенно играет музыка, а из панорамных окон видно абсолютно всё вокруг, что аж дух захватывает. — Нравится? — Олег смотрит на парня, откинувшись на спинку сидения и сам наблюдая картину за пределами кабинки аттракциона, но всё же с меньшим восторгом. — Угу, — Птица, не отрываясь, смотрит на меняющийся пейзаж, — это похоже на вид из башни. Вон её, кстати, видно! — внезапно улыбка сползает с лица рыжика, и он добавляет совсем не весело: — По ней я тоже скучаю… Олег выдыхает и смотрит на названное здание, потерев лоб, будто от внезапного приступа мигрени. — После колёса домой пойдём? — Угу, поздно уже, — отвечает Птица. Когда они покидают кабинку колеса, Тот поёживается от порыва ветерка, стараясь укутаться в щупальце осьминога, и Олег жалеет, что не прихватил с собой косуху. Их путь к выходу лежит мимо палатки, торгующей тёплыми напитками, и продрогший Птица просто не может пройти мимо. — Хочу глинтвейна. — Нет, тебе плохо будет, — он непреклонен. — Пошли, максимум могу компот дома предложить. — Да ничего не будет, я же немного… Ну Олеж. — тот прижался к столбу с вывеской лавки, — всё, никуда не уйду без глинтвейна, — заявил Он, обхватывая столб. Ещё и продавец в лавке поддакнул, что у них этот напиток на редкость хорош и не сразу дурманит голову. Волков щёлкает Его по лбу и кивает на выход: — Пошли уже. Нечего тут сцены устраивать, как маленький. — Ну Олеж, — совсем как капризный ребёнок, что выпрашивает у папочки в магазине дорогую машинку, повторяет Птиц. — Нет я сказал, — Волк вздыхает, смотря на парня и беря его за плечо, пытаясь увести к выходу, но Тот цепляется за столб и не хочет уходить. — Я всю неделю у тебя больше ничего не попрошу! Во мне пустота, её срочно нужно заполнить, иначе она поглотит меня! И есть только ты или глинтвейн! — Как ребёнок, — тихо комментирует мужчина, уже не делая замечания о криках в поздний час, а просто морщась от того, что его этими воплями вновь пытаются оглушить. Громче он добавляет: — Ладно, будет тебе твой напиток, только кончай истерить, — и идёт за глинтвейном. Птица от такого довольно скачет следом к лавке, получает свой напиток, делает пару глотков, грея руки о сосуд, в котором он налит, и теперь окончательно счастливо улыбается, зажмурившись. Так Он до безумия точно повторяет реакцию Серёжи на первую в его жизни банку газировки. Наконец, они осторожно идут домой. Напиток и правда не сразу дурманит голову. Птица трезв как стеклышко всю дорогу к дому, но потом всё выпитое словно одним ударом шибает в голову, ибо Он едва вписывается во входную дверь. — Ой, качнуло, — а улыбка такая довольная. Олег заводит его в дом и ведёт в спальню, вздыхает, укладывая на кровать и начиная переодевать ко сну, потому что сам Тот вряд ли в состоянии. — Пора спать, — как маленькому, говорит он. — Ммх~ Олежик, ты такой сильный, — Птица проводит рукой по его мышцам с таким пьяным-пьяным румянцем на щеках. — Спи, давай. Калыханка уже прошла. — Олеж, а ты когда-нибудь вставишь мне?.. — Чего? — Волков приподнял бровь и нахмурился, когда дошёл смысл вопроса. — Что за бред ты несёшь? Укладывайся, пьянь воронья. — Я тебе хочу… — Птиц чуть приподнялся и потёрся носом о его грудину. — Нет, давай спи, — Олег вздыхает и отстраняется, с переодеванием окончено, теперь надо отнести рубашку в стирку, а остальные вещи сложить на место, ведь он любит во всём порядок, а хаоса с него хватает и с этой рыжей бестией. — Какой холодный, ну скажи, что тебя во мне так не устраивает? — Всё устраивает, спи. Если так невмоготу, могу дилдо предложить, чтобы тебе не так пусто было внутри. Птица юмор не оценил — обиделся, отвернулся к стенке, обнял осьминожку и спрятался под одеялом с головой. Волков лишь коротко усмехнулся: — Спокойной ночи, — и ушёл разбираться с вышепоставленными целями, не забыв позаботится и о том, если Сергею или Птицу внезапно станет плохо, или просто по утру сильно разболится голова.