***
Через некоторое время Юнги направляется вниз, чтобы забрать телефон младшего, и возвращается на кухню, передавая ему коробку. — Распаковывай, — он подпирает руками лицо и влюбленно смотрит на Чимина. — Я распаковывай? — удивляется Мин так, будто это не его новый телефон, и не он должен этим заниматься, — Можешь, кстати, снять Джину распаковочку? — он снимает пленку с коробки, поддевая ее отросшими ноготками, держится за крышку и чуть поднимает вверх, наблюдая за тем, как медленно две детали упаковки разъединяются. Омега вытаскивает из коробки телефон с идеально чистым экраном, отрывает пленочку — процесс был настолько залипательным, что, кажется, он бы задержал дыхание, если бы не дышал вообще, — Смотри, розовенький! — пищит он довольно, показывая мужу заднюю панель, — Он такой удобненький! Ты поможешь мне перенести данные с моего старого на этот новый? Юнги достает свой телефон, включая камеру, чтобы запечатлеть на запись радостного от новой покупки омегу, сам улыбается довольно, будто новый телефон купили ему, хотя он был просто рад тому, что его мальчик рад. — Да, детка, он розовый. Специально для тебя, — Юнги целует руку Чимина, в которой тот держал телефон, а затем, выключив запись, кладет рядом с новым телефоном Чимина старый, нажимает на пару кнопок для сопряжения и двигает обратно к нему, — Оно перебрасывается, придется чуть-чуть подождать, хорошо, детка? Я рад, что тебе нравится. Нам нужно будет сходить или заказать продукты для пиццы, кстати еще. Омега укладывает голову на ладони, опираясь локтями о стол и завороженно смотрит на бегущую полоску загрузки, показывающую, как много файлов перегрузилось на новый телефон и немного зевает — течка всегда его очень выматывала. — А не слишком ли рано нам заказывать продукты? Не лучше ли будет, если мы закажем их в день приготовления, чтобы они были свежее? — уточняет Чимин, отрываясь от телефона, — Я предлагаю пока выбрать, что именно мы будем готовить, ну, то есть какую начинку для пиццы. Что ты думаешь насчет классической итальянской пиццы с моцареллой, помидорками, орегано и базиликом с томатным соусом, только мы можем добавить туда немного мяска и, может, грибочков? Такая себе «классическая итальянская пицца», только по рецепту двух вампиров-корейцев, — усмехается он. — Зачем прикрываться рецептом итальянской пиццы? Это будет обычная, наша, — Юнги улыбается. — Хорошо, будет наша, — улыбается омега, — Надо будет записать рецептик и будем готовить ее вместе, когда у нас будет хорошее настроение, хорошо, родной? Я пойду наверх, настраивать телефон, — отзывается омега, когда тот запускается, — Мне еще на обои экрана блокировки фотографию с нашими обнимашками обратно устанавливать. Я видел, как делают красивое оформление на айфонах, знаешь, когда все иконки в одном стиле, я тоже хочу так сделать! — омега целует мужа в щечку, забирая телефон со стола. — Да, любимый, конечно, иди разбирайся с телефоном, надеюсь, ты правда доволен покупкой, а я уберусь и приду к тебе, хорошо? Чимин валится в свое гнездышко, наслаждаясь запахом, и ищет красивые картинки розового цвета, чтобы сделать иконки приложений одного цвета с новыми обоями на рабочем столе — на экране блокировки неизменными обоями остается их первая совместная фотография с сонными обнимашками. Юнги быстро моет посуду и идет в спальню к Чимину, погасив везде свет. Он заваливается во все еще неразобранное гнездышко из своих же вещей и пледа, крепко обнимает мужа, кладет его голову на свое плечо, медленно погружаясь в сон. Закончив с оформлением, младший укладывается на альфу и убирает телефон подальше на тумбочку, тут же засыпая, окруженный любимым запахом.***
Юнги просыпается где-то ночью — на часах был час ночи, а дата была… Они проспали целых три дня? Да уж, их организмы так вымотались, что им нужен был такой отдых. Юнги чувствует отсутствие второго члена и желания трахаться каждую секунду, что радовало, а поэтому он мягко целует Чимина в шею, пытаясь разбудить. Он спрашивает, как поживает его течка и хочет ли он до сих пора трахаться, на что тот отзывается тихим «да, всегда, но сейчас живот уже не болит, и я не оставляю лужи под собой, потому что эта мразь оставила меня в покое», на что Юнги хрипло посмеивается и ворошит его волосы. — Пойдем умоемся и займемся пиццей, — предлагает он, — Кстати, ты уже выбрал, что мы могли бы посмотреть? — Да, милый, пойдем чистить зубки и закажем продукты. Насчет фильма я еще не определился, если быть честным, — отзывается Чимин и идет с мужем в ванную. Он заказывает все нужные продукты для какао и пиццы, уходя в гостиную после того, как они посещают ванную. Чимин отрывает в шкафу несколько одеял, предоставленных им отелем, и укладывает их на диванчик. Переодевшись в чистую одежду, он выходит на крыльцо, чтобы забрать продукты и приходит к Юнги на кухню, усаживаясь за стол, оставив на нем пакеты, и размышляет над фильмом. — Любимый, я выбрал фильм, — сообщает омега, — Я хочу посмотреть фильм «Предложение», он очень интересный, тебе понравится, я думаю. Ты нашел свою книжечку с рецептиками? Можем начинать готовить? Юнги ищет рецепты в Интернете, но после того, как ему ничего там не приглянулось, он решает написать Сокджину, чтобы тот нашел в его библиотеке книгу с рецептами и сфотографировал им нужный, пока Чимин забирает у курьера продукты и переносит одеяла в гостиную. — Никогда не смотрел его, — мычит он в ответ, — Но раз ты выбрал, то мне обязательно понравится, — Юнги подходит к Чимину и целует его в висок, — Да, я попросил Джина прислать мне пару рецептов пиццы из книги. Там написано, как делать тесто, но если мы будем делать его заново, то это займет много времени, тем более, у нас есть готовое. Я предлагаю тебе обжарить мясо слегка и натереть сыр, пока я буду тесто раскатывать. Один парень во Франции научил меня очень круто крутить раскатанное тесто для пиццы на пальце, — Юнги улыбается, — Я покажу тебе, когда раскатаю. Кстати, в моем рецепте написано замешивать томатный соус самим — там просто нужно смешать томатную пасту и специи, — и там написано, что в вампирском варианте в соус добавляют чуть крови, чтобы в пицце было больше белка. Замешаешь? Или мне это сделать? Я предлагаю добавить смесь из четвертой и третьей положительных. — Хорошо! — довольно отзывается Чимин, подскакивая со стула и залезая в холодильник за лежавшем у них там мясом и кровью, — Я заказал еще и бекончик, надеюсь, ты не против, если мы и его добавим, да родной? Юнги решает переодеться, потому что готовить в халате было максимально неудобно — он меняет его на спортивки. Он достает из пакета четыре готовых лепешки для теста и, рассыпав по каменной столешнице муку, моет руки, стряхивая их в раковине, укладывает на усыпанную мукой столешницу тесто и, заручившись скалкой, начинает раскатывать его, с силой давя на предмет кухонной утвари. Омега достает все продукты, которые ему понадобятся, и подходит вместе с ними к плите, устанавливая на нее сковородку и включая огонь, чтобы она успела нагреться. Он нарезает мясо тоненькими кусочками, чтобы оно побыстрее поджарилось, и выкладывает вместе с беконом на сковородку, переворачивая щипцами для мяса все кусочки, чтобы они прожарились равномерно. Чимин откладывает готовую мясную нарезку и решает сделать соус в этой же сковородке, чтобы он впитал в себя оставшийся мясной жир от бекона и был вкуснее. Он выкладывает на сковороду томатную пасту с кровью и заливает все небольшим стаканом воды, которая потом должна была выпариться для густоты соуса, он выпускает хвост и перехватывает им лопатку, равномерно помешивая соус, пока открывает специи и добавляет их в пасту. Не прекращая помешивать соус, омега натирает сыр, вспоминает про грибы, которые мелко нарезает. — Смотри, — Юнги поднимает на двух ладонях тесто в воздух, кивая Чимину, а затем, подбросив в воздух, ловит его одним пальцем, периодически подбрасывая, чтобы оно прокручивалось. — Вау, очень здорово! — восклицает Чимин и отряхивает руки и терку от сыра, выключая огонь на плите, — Я закончил с мясом, сыром, соусом и грибами, давай помогу тебе с тестом? — он дожидается, пока Юнги отложит уже раскатанную основу для одной из пицц, и подлезает к нему под руки, будто в объятья, выкладывая перед ними кусочек теста, — Не хочешь помочь мне раскатать? — интересуется младший, уложив руки на скалку, присыпанную мукой, чтобы тесто не прилипало, а старший улыбается, укладывает подбородок на плечико Чимина, накрывает скалку своими руками, помогая ему раскатывать тесто. Они раскатывают его до довольно тонкого состояния, а затем Юнги его переворачивает, чтобы они раскатали не только одну сторону, трет чешущийся нос, забывая, что все его руки в муке, скашивает глаза на кончик носа и вздыхает, понимая, что у него на носу теперь куча муки. Чимин оборачивается на мужа, чтобы он увидел его улыбку, но начинает звонко смеяться, когда обнаруживает у него на носу белую муку, которой он испачкался. Омега смеется еще громче, когда Юнги чихает, после почесывая нос о его плечо, и оборачивается к нему целуя в щечку и стряхивая оставшуюся муку с его носика. — Прости, детка, я просто… — Юнги повторно чихает, — Вот. Когда он заканчивают с раскаткой всех четырех основ, Юнги пялится в экран телефона, смотря, что нужно делать дальше по рецепту. — Нам нужно помазать все основы томатный соусом, потом закатать края, чтобы начинка не высыпалась, потом уложить всю начинку и посыпать сыром. Выглядит просто, — Юнги почесывает затылок, — Здесь написано, что мясо нужно было готовить не до полной готовности, чтобы он не высохло в духовке, — он поднимает голову на младшего, — Если ты приготовил полностью, то это ничего. — Не волнуйся, я не первый раз готовлю пиццу, я обжарил все буквально по несколько секунд, чтобы ничего не высохло. Оно должно получиться очень сочным и вкусным. Юнги берет ложку и, вывалив на основу две ложки томатного соуса, старается равномерно разнести его по всей основе и смотрит на Чимина. — Поможешь мне, любимый? — ласково просит он, кивая на соус. — Конечно помогу, — Чимин подносит ближе к их рабочему месту заготовленную начинку и, достав себе ложку, подходит к мужу. Омега помогает размазать соус по всем четырем основам, а затем красиво укладывает кусочки мяса и бекона на две из них, предоставляя Юнги возможность уложить все на другие пиццы самостоятельно. Он обильно посыпает все сыром и убирает в духовку, которую разогрел заранее. — Должно приготовиться минут за пять-восемь, — оповещает он, отмывая руки в раковине, — У нас есть время, чтобы сварить самое вкусное какао, какое только можно. Я купил нам маленькие зефиринки и карамельный сиропчик, чтобы было вкуснее. Юнги покрывает остальные две пиццы начинкой, выкладывая их на противень, чтобы те ждали своей очереди, оборачивается на холодильник, доставая оттуда молоко. — Ты сколько кружек какао выпьешь? — заботливо интересуется Юнги, — Две же выпьешь, верно? Мне просто нужно отмерить молоко. — Две выпью, — кивает Чимин согласно, — Только побольше, у меня в Пусане была такая классная кружка на пол литра, это было так удобно. Я всегда пил из нее какао или какой-нибудь вкусный фруктовый чаечек. Юнги берет из шкафа большую кружку и среднего размера кастрюльку, отмеряя три кружки молока и выливая их в кастрюльку — не четыре, чтобы потом можно было разбавить холодным молоком для более быстрого остывания. Он добавляет сироп, помешивая ложкой молоко, чтобы не пригорело, а когда молоко начинает чуть закипать, добавляет пять столовых ложек какао, аккуратно размешивая венчиком, чтобы в какао не осталось комочков и те не сварились. Через несколько минут Юнги накрывает какао крышкой, постучав ложкой по краю кастрюльки осторожно и протянув ее младшему, чтобы тот ее облизнул. — Какао готово, — сообщает он еще через пару минут, — Как там пицца? Готова? Помочь тебе достать ее или справишься сам? — Юнги разливает какао по двум большим кружкам, а затем присаживается на корточки, пялясь через стеклянную дверку духовки на ее внутренности. Чимин опирается на столешницу, внимательно наблюдая, как ему готовят какао, чтобы приготовить его когда-нибудь Юнги сюрпризом, когда захочет устроить ему еще одно милое свидание. Он смотрит как Юнги разливает все по кружкам и незаметно добавляет в свою еще больше сиропа для сладости, отодвигает ее в сторону, чтобы пометить, и посыпает их напитки большим количеством зефирок, что они чуть ли не вываливаются через край. — Пицца? Не нужно, милый, я сам, — Чимин подходит к духовке, открывая дверцу, достает подставки под горячее, чтобы не подпортить столешницу, и голыми руками, не боясь обжечься, вытаскивает противни с пиццей на подставки, закрывая духовку, — Пахнет просто суперски! — омега разрезает пиццу на удобные для поедания кусочки и складывает их в самую широкую тарелку, какую только находит, — Любимый, возьмешь кружечки? Пойдем в гостиную, я там подготовил нам мягенькие одеялки и кучу подушек! Будем смотреть фильм, как на настоящем свидании! Юнги кивает ему, беря кружки и направляясь в гостиную. Он ставит кружки на небольшой столик, туда, где стоял ноутбук, а затем перевоплощается в мышку, перенося кружку в одеяло и зарываясь в него. — Ты не против, если я полежу так? — интересуется он, смотря на младшего Мина. Он обхватывает крылышками ручку кружки и наклоняется, отпивая чуть какао. Он кивает на ноутбук, — Включишь тот фильм, который хотел? — Юнги стаскивает на тарелочки пиццу, соскабливая зубами кусочек бекона и довольно прожевывая его. Он удобно устраивается мышкой в одеяле, довольно урча и мурлыча от наслаждения — такая функция была лишь у омег, и то не всех, а в виде мышек Юнги мог спокойно урчать, фыркать и мурлыкать, оповещая окружающих о своем безмерном комфорте, спокойствии и удовольствии. Чимин смотрит на черного мышонка в одеяле глазами полными любви и нежно улыбается присаживаясь рядом. — Милый, конечно, я не против, тебе очень идет быть мышкой, — он чешет Юнги между ушек, пока второй рукой вводит название фильма в поисковой строке, — Думаю, ты не будешь против, если я тоже буду мышкой, — усмехается он. Омега забирает с собой на кровать огромную кружку, отпивая немного какао и съедая пару зефиринок, забирается под одеяло к мужу, превратившись в маленького пушистика и плюхаясь маленькой спинкой на его животик, чтоб он обернул его своими крыльями. Чимин отвечает мужу таким же мурлыканьем, потираясь розовой макушкой о его подбородок, чтобы получить еще немного ласки. Юнги нежно улыбается, когда Чимин тоже обращается в мышку. Ему иногда не очень нравилась собственная светобоязнь, которая с каждой парой лет становилась хуже, но сейчас, когда они оба лежали в темноте, а из источников освещения был лишь ноутбук, он был счастлив, ему было комфортно в почти кромешной темноте с мужем. Он ждет, пока тот уляжется ему на животик, оборачивает его крыльями и укладывает свой маленький подбородок на его макушку между ушек. Он фырчит, а затем, пока на ноутбуке проходит заставка фильма, аккуратно вылизывает шерстку на его макушке. Юнги отпивает какао из кружки, облизываясь, смотрит на экран, наблюдая за фильмом. Он целует мужу его пушистые щеки, вылизывает их следом и тычет в них носиком довольно, фырча и мурлыча от комфорта рядом с омегой. Юнги поглаживает, даже можно сказать, царапает коготком нежную кожу на животике младшего, пока довольно улыбается, продолжая целовать Чимина, — это было сложно сделать в виде летучий мыши, но Юнги старался изо всех сил, а когда не получалось, то он просто тыкался носом в чужие щеки и лоб. Фильм не был неинтересным, просто Юнги, лежа в такой потрясающей позе, просто не мог упустить момент поласкать Чимина. — Юнги-и-я, ну-у, я фильм смотрю, не отвлекай меня и смотри сам, — хихикает омега от щекотки и маленьких поцелуйчиков с облизыванием. Как бы он не вредничал, на все знаки нежности он отвечает мурлыканьем и потиранием носиком о чужие черные крылья. Он все же собирается в более компактный розовый комочек, прокручиваясь в чужих объятиях и устраиваясь поудобнее. Чимин не случайно выбрал именно этот фильм для их «мышиного медового свидания». История главных героев казалась ему чем-то схожей с историей их с Юнги — предложение о фиктивном браке, знакомство с родственниками в роли «настоящей» второй половинки, ссора с «хлопком дверью» и настоящее признание в любви после проведенного вместе времени, к которой все перешло от изначальной ненависти. Омега, кажется, пропустил больше половины фильма, погружаясь в свои размышления, а затем, хихикая, прося мужа успокоиться и не отвлекаться. Он не замечает, как выпивает целую кружку какао — они додумались взять с собой лишь две, а поэтому их вторая порция остывала без них на кухне — и съедает всю пиццу на пару с Юнги. Юнги же не унимается даже после просьбы Чимина, может, разве что совсем чуть-чуть реже целует его, но он не прекращает этого делать — он не был фанатом тактильности, но после встречи с Чимином тот будто приучил его к постоянному контакту. — Как тебе фильм? — интересуется Чимин после просмотра, просачиваясь крылом наружу, чтобы укутать их одеялком плотнее, — Как ты смотришь на идею попить еще какао и продолжить нашу лежанку-мурлыкалку? — Фильм чудесный, — признается Юнги разнеженно, — Мне показалось, или ты захотел посмотреть со мной этот фильм потому, что он чем-то напоминает нашу историю отношений? — он усмехается, — Право, Чимин, не знал, что про фиктивные браки снимают кино. Но, должен признаться, оно очень милое и романтичное. Мне понравилось, — он тычется пятачком в пятачок младшего, фырча, — Ты что-то еще хотел посмотреть? Я бы на самом деле глянул какой-нибудь сериал от Нетфликса. Давно хотел. А ты что думаешь? Я хочу пойти набрать еще какао нам, тебе налить? Юнги выбирается из-под Чимина, мягко чмокнув его в пятачок напоследок, обращается в человека и, захватив обе кружки, кивает на кухню, выжидая ответа Чимина. — О, нет, ты раскусил меня, — хихикает Чимин, поднимая голову на мужа, — Ну, на самом деле, мне правда нравится этот фильм, но ты прав, я действительно подумал, что их история тоже чем-то похожа на нашу. Мы же тоже первое время друг друга недолюбливали, мягко говоря, а потом поехали знакомиться с твоими, как ты их мне назвал изначально, «родителями», прикидываясь влюбленными голубками, хотя, ты мне на тот момент, кажется, уже был, как минимум, симпатичен, потом мы поссорились, но сейчас у нас с тобой одно из самых лучших свиданий в нашем медовом месяце, я прав, любовь моя? — улыбается он и вылизывает мужу щечку довольно, — Да, родной, принеси мне, пожалуйста какао, только налей еще сиропчика, где-то две-четыре столовых ложки, примерно, и побольше зефиринок, мне нужно больше сладкого в моей жизни. Скажи мне, что я пока могу включить? Что ты хочешь посмотреть? — Включи «Что мы делаем в тени». Хочу глянуть. Говорят, там новый сезон, — бросает Юнги перед тем, как уйдет на кухню. Омега ворует еще один кусочек пиццы с тарелки, быстро уплетая его, а затем тыкает коготками на нужные кнопки, вводя название крыльями, что оказалось не так просто, как он себе воображал. Он валится на кровать ожидая Юнги, пока тот придет к нему с какао и почешет его за ушком. Юнги по желанию Чимина добавляет в его кружек побольше сиропа и зефира — да, его клыки, конечно, скажут ему «спасибо». Юнги делает себе пометочку себе в голове, что ему нужно будет сводить Чимина к стоматологу после их медового месяца. Он, конечно, мог базово определить состояние своих клыков, но чужих — нет. — Я нашел то, что ты хотел, — мурлыкает Чимин, переворачиваясь на спинку и наклоняя голову, смотря на альфу снизу в перевернутом виде, — Ляжешь со мной, любимый? — Кстати, я тут долго смотрел на сироп, и вспомнил, что должен сказать тебе, что у тебя дважды сменятся зубы, — говорит Юнги, ставит перед мужем кружку какао, а рядом с ним свою. Он обращается в мышку, подлетая над диваном, укладывается в подушки и зарывается в одеяло. Он подкладывает крыло под спину Чимина, кутая его и целуя в пятачок. Он отпивает какао из кружки — многие вампиры ощущали себя очень некомфортно в виде мыши, это ведь совсем другая сущность но Юнги нравилось оказывать Чимину знаки внимания и заботу не только в человеческом облике, но и в животном. — В смысле сменятся? — икает Чимин чуть испуганно, после того как отпивает какао, — Мне и мои зубки нравятся. Я не хочу ходить как в детском садике с дырками в улыбке, еще и дважды! — он кутается к Юнги грустненько в его крылья и трогает свои зубки маленьким коготком, — Я не хочу ходить без зубов, я хочу красиво улыбаться. Может, они просто ну сами самой в составе как-нибудь поменяются? — У вампиров меняются зубы. Они дважды заменяются на более крепкие, сначала в пятьдесят лет, а потом в сто, — заботливо объясняет Юнги, вылизывая шерстку младшего на щеке, успокаивая того, — Любимый, это все произойдет в течение месяца, у тебя всего лишь выпадут клыки и сменятся на новые. Ты и будешь красиво улыбаться — улыбка у тебя красивая не от количества твоих зубов, а от того, что дарит тепло. Я буду любить ее любой, малыш, — он улыбается нежно, — Не думаю, что они могут смениться за ночь, любовь моя. Вампиры, конечно, быстро восстанавливаются, но клыки — важная часть вампирского организма, она не меняется быстро, так что придется перетерпеть эти два «пубертата». Чимин немного обиженный наклоняет голову в сторону Юнги и вновь начинает тереться, чтобы немного успокоиться, и это работает — уже через парочку минут он начинает непроизвольно мурлыкать, наслаждаясь близостью с мужем. Омеге в голову приходит максимально гениальная идея, по его мнению. Юнги отвлекал его от просмотра фильма? Отвлекал. Пришла очередь Чимина, отвлекать его от сериала. — Юнги-и-я, не помню, говорил ли я тебе, но я тебя очень-очень сильно люблю, — тихо шепчет он старшему на ушко, почесывая его черный животик коготком на одном из своих крыльев. Омега начинает фырчать и мурлыкать мужу прямо в ушко, а затем вылизывать его щечки и носик. Он метается из стороны в сторону, чтобы вылизать Юнги щечки с обеих сторон, и продолжает мурлыкать ему на ушко. Юнги фокусирует внимание на сериале — комедии редко смешили его, но нелепые ситуации и милые шутки точно заставляли его чувствовать себя комфортно. Он чувствовует, что прекрасно проводит время, а потом понимает, что Чимин совершает свою маленькую мстю, начиная отвлекать его от просмотра сериала. — И я люблю тебя, детка. Безумно люблю. А ты меня нарочно отвлекаешь, верно? — он улыбается, когда Чимин чуть щекотит его, сбивает его с событий, фырча и мурча прямо ему в острое ухо. Юнги подлетает к ноутбуку, закрывая его крышку, подтолкнув его нижней лапкой, ложится обратно к Чимину, — Ты хочешь со мной понежиться, да? — Юнги валит Чимина в одеяло, укутывая его крыльями и начиная вылизывать шею Чимина игриво. — М-м, может быть и нарочно, — тянет Чимин с улыбкой, — Кто меня знает, может это мстя за то, что ты отвлекал меня, когда я смотрел фильм, может, я просто захотел еще немного нежностей. Ты хотел учиться быть нежным и ласковым, а я давно не давал тебе уроков, — Чимин мурлычет, когда муж игриво и мягко вылизывает его розовую шерстку. Омега не знал, как они выглядели со стороны, но он уверен, что если бы он увидел, как огромная черная летучая мышь, которая выглядит так, будто готова убить любое существо рядом, ласково вылизывает шерстку маленькой розовой мышки, которая с легкостью помещалась на ладошке и весила не больше ста грамм, то он бы точно завизжал и расплакался от умиления, но сейчас он лишь довольно мурлыкает, получая такую ласку, — Юнги, стой подожди, — хихикает он, чуть отодвигая старшего от себя, чтобы лечь чуть пониже и лизнуть его в маленький носик. Омега успевает вылизать, кажется, почти всю мордочку Юнги, и в какой-то момент обращается человеком, переворачивается, укладывая мышку на кровать и нависая сверху, начиная целовать уже человеческими губами в макушку между ушек. — Мой любимый мышонок, я так сильно люблю тебя, — улыбается он, почесывая старшего за ушком, — Я так рад, что жизнь подарила мне тебя, а ты смог меня дождаться. Я безумно люблю тебя. Юнги просто тает — он, Принц Тьмы, кровожадный, жестокий и хладнокровный убийца, — от того, как его муж в виде летучей мышки целует его мордочку и вылизывает, кажется, всю ее. Он довольно валится на спину, наслаждается тем, как Чимин целует его в макушку и чешет за ушком. Он урчит утробно, а затем, получив еще пару поцелуев, тоже обращается в человека и протягивает руки к омеге, обвивая его руками и укладывая в свои объятия. Он ласково целует его щеки, целует нежно и мягко, пока одну руку покоит на его талии, а второй поглаживает его по волосам на затылке, приглаживая их. — Детка, я тоже люблю тебя, — отзывается Юнги, улыбаясь, — Я почитал недавно энциклопедию про истинность, и, знаешь, ситуация, в которой истинный рождается значительно позже тебя, довольно редкая, а уж истинный, родившийся почти на семьсот лет позже — тем более. Так что ты у меня особенный, — Юнги гладит ладонью Чимина по щеке, смотря в его глаза, — Ты у меня самый особенный на свете. Ты самый чудесный. И ты такой один. Ты был бы и без меня самым особенным. Я рад, что дожил. Я ведь, получается, был твоим истинным еще до обращения, а если бы не оно, то у тебя не было бы истинного. Это странно со стороны судьбы — что заставлять меня ждать так долго, что тебе так рисковать, но мы вместе, я рад, — он оставляет нежный поцелуй на губах Чимина, рассматривая его глаза — Юнги никогда не любил розовый, но с Чимином он почему-то чувствовал, что этот цвет... Он как будто значил для него что-то особенное. Малиновый для него был цветом страсти, бледно-розовый — цветом печали, фуксия — цветом счастья. — Тогда ты у меня тоже особенный, — улыбается омега, — Надо же было умудриться родиться на семьсот лет раньше меня, — усмехается он, — Но, я думаю, что на то судьба и есть судьба, что решила, что мы точно встретимся и будем вместе. Жаль только, что она не подумала о том, что жить семьсот лет в ожидании это, скорее всего, безумно сложно, прежде чем назначать меня твоим избранным. Хотя, честно признаюсь, я безумно рад, что это именно я, а не кто-то другой, — он утыкается носом в его шею, продолжая довольно урчать. — Я не думаю, что я особенный. Точнее, нет: даже если я и особенный, то особенный в неудачах, — он хмыкает, — Надо же было так попасть судьбе под горячую руку, чтобы она решила, что я должен родиться на семьсот лет раньше своего истинного. Или это была очень смешная шутка. Я не смеялся, но может в аду посмеялся кто, надеюсь, хоть кого-то это там посмешило, а то ради чего весь этот цирк? — Юнги улыбается, получая поцелуй в нос, которым его муж одааривает — он не знал, как чувствуется это от родных или родителей, но сейчас он совершенно точно ощущал себя маленьким ребенком в чужих объятиях, которого холили и лелеяли со всех сторон, окружая любовью и лаской. Наверное, нежность именно вот такая — без подвоха, без какой либо платы, просто ласка, которую Чимин дарит ему. От Джина или Намджуна Юнги ее получать было сложно — он шел к ним, чтобы получить объятия, чтобы защититься и почувствовать комфорт, но, когда они оба максимально любяще, заботливо обнимали его, он все равно подрагивал от страха, будто в любой момент его могут прогнать или ударить. Он в таком случае, будучи в чужих объятиях, был жутко уязвим и пугался резких звуков, а в руках Чимина он чувствовал себя самым сильным, способным защитить и себя, и его, и братьев, и будущую семью. Он не чувствовал угрозы или страха, так долго оседавшей у него на подкорке мозга, он ощущает только тепло, комфорт, заботу и любовь. — Это одно из наших лучших свиданий, родной, — вздыхает Чимин, — И я предлагаю устроить еще одно через пару часов — мы с тобой хотели научить меня кататься на лыжах, помнишь? — Я не против, — отзывается старший, — Уверен, там на горах сейчас мало народу. Решусь уточнить: почему через пару часов? Нам одеться — минут десять. — А разве туда можно идти сейчас в такое время? Я думал, что мы с тобой хотели еще немного понежиться в одеялке и объятьях друг друга, — Чимин придерживает мужа за плечи и перекатывается на бок. Он забрасывает на него свою ногу, прижимая к себе чуть ближе, и притягивает к себе за подбородок, нежно целуя его губы, — Давай еще полежим немножко. Я спал три дня, мне нужно очень много нежнятинки, чтобы восстановиться. Если хочешь, можем сесть, ты досмотришь серию, а я буду обнимать тебя сзади и пить какао, хочешь? — Конечно, любовь моя, мы можем лежать столько, сколько ты пожелаешь, — соглашается Юнги, — Я с удовольствием еще полежу в твоих объятиях. Юнги привстает с дивана, оставив на плечике младшего поцелуй, открывает ноутбук, нажимая на кнопку продолжения воспроизведения видео. Он подтягивает к себе кружку, отпивая, укладывает голову на плечико Чимина, растягивая губы в еле заметной в темноте улыбке. Прятать от Чимина ее было бессмысленно, ведь он наверняка знал, как Юнги сейчас счастлив, но он все равно смущенно прятал ее за рукой и в изгибе плеча мужа. — Вот и чудненько, — улыбается омега, еще раз чмокая мужа в губы и поднимаясь вслед за ним в сидячее положение. Он берет свою чашку с какао, отпивая немного приторного напитка, и обнимает Юнги со спины за талию, сгибая ноги в коленях и целуя в темную макушку, — Мне так нравится, когда ты называешь меня «любовь моя». Это так чертовски мило. Я так рад, что мы решили устроить свидание, оно просто потрясающее, родной. У нас с тобой получилась пицца вкуснее чем во всех итальянских ресторанах, а ты сварил какао лучше, чем в любой кофейне. Ты у меня самый лучший, я люблю тебя. Омега целует мужа в острое ушко и укладывает свой подбородок ему на плечо, склоняя голову на бок, чтобы постараться увидеть его счастливое лицо. — Я люблю звать тебя так. Мне кажется, это что-то наше с тобой, личное, — объясняет Юнги нежно, улыбаясь, — Я так счастлив, что тебе нравится свидание. Я стараюсь быть романтичным. Я всегда видел всякое такое в фильмах, но это казалось жутко сопливым, а когда ты сам участвуешь в этом, то это ощущается совсем по другому. Я рад, что тебе понравилась пицца и какао — они получились такими вкусными, потому что у меня был лучший на свете компаньон и дегустатор, — Юнги оставляет поцелуй на плече омеги, — И я тебя люблю. Очень сильно. Он переводит взгляд на ноутбук, наблюдая за действиями в сериале, а когда оборачивается на младшего, чтобы спросить, стоит ли им смотреть еще серию, видит, что младший уснул, и улыбается влюбленно, поглаживая его по голове, упавшей на его плечо. Он смотрит вместе с ним еще несколько серий — правда, спящим, однако даже в компании заснувшего Чимина, навалившегося сзади, ему приятно и комфортно до жути. Через некоторое время Юнги отставляет ноутбук, берет пустые кружки и тарелку, направляясь на кухню, чтобы доубираться там. Он моет всю посуду, ставит остатки какао — буквально небольшую чашечку — в холодильник вместе с остатками пиццы, а затем возвращается к Чимину. Пару часов он тратит на чтение, заканчивая, когда сквозь плотно задернутые шторы уже пару часов пробивается солнце. — Чимин, любовь моя, просыпайся, — Юнги откладывает книгу и целует Чимина, укутанного им самим в одно из одеялом, в лоб и щеку, оглаживая его по волосам. Он ложится рядом, ласково расчесывает пальцами его розовые волосы, разглядывая его лицо, — Ты хотел, чтобы я научил тебя кататься на лыжах.