У тебя прекрасные крылья

Руки Кастиэля сведены над головой, оба запястья держит сильная рука, сжимает так, что наверняка останутся синяки. — Это твоё сознание Кастиэль. Это твои желания и мысли. Я вижу их, я знаю их, каждую. Тебе ничего от меня не спрятать. — Люцифер прижимается вплотную, обнюхивает его шею и волосы. Кастиэль пахнет свободой. И как раз свободы Люциферу не хватало все эти долгие, долгие годы в клетке. Сейчас он вырвался, сейчас он в сосуде Каса и творит всё, что хочет. Сколько бы стен Кастиэль не построил — они всё равно все сломаются, под натиском архангела. — Нет, Люцифер. Ты в моём теле, ты в моём сознании и тебе дозволено менять его, как угодно. Не по моей воле, не по моему желанию. Это нужно тебе, я вижу правду, ведь мы соединены. Ты лишь ищешь оправдания. — Кастиэль расслаблен. Он смотрит прямо в глаза напротив, подсвеченные красным и ему вовсе не жутко. Из подсознания можно стереть что угодно, и ангел не уверен, что это первый их разговор в весьма однозначной позе. Люцифер улыбается, как всегда улыбается, своей надменной улыбочкой, может, лишь чуть уязвлённо и совсем немного натянуто. Он знает, что Кастиэль прав, знает. Но понимает, что врать себе и стирать Кастиэлю память раз за разом – намного безопаснее для них обоих. В особенности для Кастиэля. Архангел прислоняется ко лбу ангела, отпускает его руки и обнимает. Обнимает за талию до хруста позвоночника, опускает голову ниже, зарывается носом в воротник плаща, поближе к шее и спине. Там, где пахнет болью, горечью и гарью. Там, где сейчас могли бы быть крылья. Красивые серые крылья, как тогда на кладбище, несколько лет назад. Кастиэль прижимает его к себе, поглаживает своей рукой спину, между лопатками, там, где чувствительнее всего. Там, где у Люцифера огромные, роскошные крылья. Лоснящиеся, пусть и немного пыльные. Это нисколь не уменьшает их красоты и Кас улыбается. С горечью улыбается, зарываясь второй рукой в светлый ёжик коротких волос. — Они красивые. Я рад, что ты смог сохранить их. Безумно рад. — Кастиэль говорит медленно, спокойно, но проскальзывает в голосе боль. Неприкрытая ничем боль ангела, потерявшего своё достоинство. Своё величие. Свои крылья. И Люцифер чувствует. Люциферу тоже становится горько. Он раскрывает крылья и предметы в комнате дрожат от силы. Но он сделал это не просто так. Архангел оборачивает их крыльями, создавая пушистый кокон, закрывает ими ангела, чтобы спрятать его от всего на свете. И, Люцифер никогда в этом не признается, но ему бы хотелось вот так всегда. А Кастиэль улыбается. Уже без горечи, улыбается счастливо и открыто. Так, как улыбался бы Дину Винчестеру. И, пожалуй, архангел не станет стирать этот момент из памяти Кастиэля. Пусть будет.