Бабочка

Худенький мальчик в одежде не по размеру и давно не стрижеными волосами держит на ладошке кленовый листок и что-то тихонько шепчет. Над листком вспыхивают искры, и в следующий миг на ладошке у мальчика сидит прекрасная бабочка со сложенными крыльями. Ещё миг — и она распахивает их, являя себя во всей красе зеленоглазой девочке с огненно-рыжими волосами, которая, чуть дыша, во все глаза смотрит на неё, а затем и на мальчика. — Это потрясающе, Сев! — выдыхает она, заворожённо глядя вслед улетающей бабочке. — Научишь меня? — Тебя не нужно учить, Лили! В тебе прорва волшебства. Просто попробуй представить себе бабочку, которую хочешь наколдовать! — с этими словами мальчик кладёт своей подруге на ладошку листок. ***** — Мало мне жены-ведьмы! — кричит отец, брызгая слюной. — Ты ещё и мальчишку хочешь в это втянуть, Эйлин! Северус отрывает голову от подушки и со страхом вслушивается в доносящиеся с кухни голоса. — Малец и так волчонком на меня смотрит, а колдовать научится — так хоть из дому беги! — Ученикам нельзя колдовать вне школы, Тобиас, — тихим, монотонным голосом возражает мать. Северус злится, очень злится, что мать не может дать отпор, только мямлит что-то невразумительное в ответ на брань и придирки. Она же волшебница, в конце-то концов! — И нечего ему делать в этой школе! — продолжает кипятиться отец, явно уже хлебнувший лишнего сегодня вечером. Северус пугается и изо всех сил стискивает кулаки. В тот же миг с кухни доносится звон разлетевшейся вдребезги бутылки и вопли отца: — Твою ж мать! Эйлин!!! Эйлин, дай пластырь, я порезался! И неси другую бутылку! ***** Лили и Северус сидят у Чёрного Озера. Лили, сосредоточенно хмурясь, пытается прочитать сложное заклинание в учебнике, одновременно делая пассы волшебной палочкой, а Северус не может оторвать от неё восхищённого взгляда. На золотые волосы Лили садится бабочка, и мальчик настолько очарован, что перестаёт дышать. Он наклоняется ближе, наконец-то собрав всю свою храбрость, чтобы поцеловать Лили в щёчку, и тут умиротворённую тишину режет презрительно-вальяжное: — Эй, Эванс! Не боишься, что Нюнчик измажет тебя своими соплями? Джеймс Поттер стоит неподалёку, подкидывая на ладони тренировочный снитч, бесцеремонно хватая его за крылышки, когда тот пытается взмыть ввысь. Лохматый Сириус Блэк, по-собачьи взлаивая, ржёт над удачной шуткой, невзрачный подпевала Петтигрю угодливо хихикает, морща крысиный нос, и лишь Люпин, самый приличный в их компании, не понаслышке знающий о том, как больно могут ранить насмешки, дёргает Джеймса за рукав мантии. Лили поднимает голову от книги, и бабочка испуганно улетает. — Ты куда-то шёл, Поттер? — с презрением цедит Лили. — Вот и иди! Твои поклонницы уже, наверное, заждались. Не смеем тебя задерживать! — Фу ты — ну ты, тоже мне, королева, — с досадой бормочет Джеймс, уязвлённый тем, что Лили никогда нет среди тех, кто с восторгом наблюдает за его тренировками. ***** — Твоя стряпня всё отвратительнее день ото дня, Эйлин! — полупьяный отец брезгливо отодвигает от себя тарелку. — Чего ты положила туда, проклятая ведьма? Бледных поганок? Ни черта не умеешь без своей палочки! Да лучше бы я женился на Элис Доусон! Ах, что за малышка была! Почему я выбрал тебя? А может, ты опоила меня приворотным зельем? — накрутив сам себя, Тобиас Снейп с грохотом опускает кулак на стол и расплёскивает содержимое тарелки. Северус, сидящий за столом напротив отца, испуганно съёживается, но от внимания того не ускользает злой блеск в глазах сына. — А ты чего уставился, гадёныш? — Тобиас переключает внимание на мальчика, что даёт возможность перепуганной Эйлин быстро наложить на стол и одежду мужа Очищающие Чары. — У-у-у, колдовское отродье! Небось сговариваетесь у меня за спиной, не ровен час отравите! Ночью Северус слышит возню, будоражащие воображение вздохи и шёпот отца: — Вот так, детка, иди сюда, моя крошка Эйлин! Как же я мечтаю, чтоб ты родила мне нормального ребёнка, без всей этой магической херни! Северус зарывается с головой под подушку, с досадой думая о том, что вне школы ему нельзя колдовать. И тут его осеняет: зелья! Никто не запрещает использовать зелья вне стен Хогвартса! Когда на следующее утро отец выпивает свой утренний кофе, его внезапно начинает выворачивать наизнанку, а после он целый день лежит в кровати с зелёным лицом. И, хвала Мерлину, мать может спокойно переделать домашние дела, используя палочку, и даже поиграть с сыном в Плюй-Камни после вечернего чая. ***** Отвратительное пыхтение пьяного отца ещё долго звучит у Северуса в ушах, он представляет себе омерзительные картины и решает, что никогда не допустит подобных отношений с Лили. Он будет боготворить её, любоваться, не дотрагиваясь, как прекрасной бабочкой, чтобы невзначай не повредить хрупкие крылышки. Однако, его растущий организм лелеет свои, совсем другие планы, о чём назойливо сообщает ему посредством жарких снов и мокрых простыней. После таких сновидений Северус избегает даже смотреть на Лили, чтобы не испачкать её своим взглядом, в котором плещутся осколки ночных образов. Он подолгу засиживается в лаборатории кабинета зельеварения, изучает старинные книги, смешивает в котлах десятки ингредиентов и, наконец, создаёт зелье, подавляющее желание. Оно отвратительно на вкус, обжигает горло и скручивает внутренности, но Северус готов на всё, чтобы его любовь оставалась чистой и незамутнённой. ***** Джеймс Поттер, однако, не столь щепетилен. Взгляды, которые он бросает на Лили, далеки от платонических. Он выпячивает грудь и лохматит свои патлы, когда она проходит мимо, облизывает губы и щурит глаза, как довольный книззл, глядя ей вслед. Рука Лили тоже инстинктивно тянется поправить огненно-рыжие локоны, когда проклятый Поттер оказывается в поле её зрения, а щёки окрашиваются румянцем, когда он отпускает свою очередную шуточку. Лили всё чаще пропадает на квиддичных трибунах, оставляя Северуса в тиши библиотеки или на берегу озера. Северус до скрипа стискивает зубы, когда представляет, что ушлый гриффиндорец может сделать с его нежной бабочкой. И он снова изучает старинные пыльные фолианты, ища тёмные древние заклинания, экспериментируя с формулами, отрабатывая сложные пассы палочкой. Он готов провести остаток своих дней в Азкабане, лишь бы Джеймс Поттер поплатился за то, что он собирается сделать с Лили Эванс. Так рождается Сектумсемпра. Тёмное заклинание, режущее плоть так, что раны не поддаются исцелению, если помощь не будет оказана в первые минуты. ***** Северус чувствует себя настолько успокоенным, что отваживается пригласить Лили на пикник у озера, и она легко соглашается, ведь сегодня у Джеймса нет тренировки, и он где-то зависает со своими дружками. Они вдвоём сидят у Чёрного Озера на пледе, заботливо обработанном Согревающими Чарами, ведь весенняя земля ещё недостаточно прогрелась. Перед ними корзинка с фруктами и так любимыми Лили пирогами с патокой. Нелюдимому Северусу стоило немалых усилий зайти на кухню, кишащую усердными домовиками, и выслушивать их восхищённые, полные искренней заботы комментарии: «Мистер Северус Снейп, сэр, как чудесно! Молодой прилежный господин идёт на свидание с мисс Лили! Свежий воздух полезен молодому господину, а то он совсем бледный от беспрерывной учёбы и стояния у котлов с зельями!» Лили звонко смеётся и смотрит на Северуса с тёплой улыбкой, совсем как во времена их далёкого детства, когда он мог порадовать и рассмешить её нехитрым волшебством. Вдруг мальчик замечает, что по расстеленной на траве скатерти прямо к Лили ползёт большая жирная гусеница. Она почти залезла на кусок пирога, который Лили собирается отправить в рот, и Северус, не задумываясь, отрывисто бормочет: «Сектумсемпра!» Гусеницу разрывает на несколько кусков. Ошмётки её тельца разлетаются во все стороны, забрызгав скатерть отвратительной жижей. Смех Лили смолкает. Она смотрит на Северуса расширенными, полными ужаса глазами. В первый миг Северус думает, что ей неприятна забрызгавшая всё вокруг мерзкая жижа, и он торопится наложить Очищающие Чары, но Лили потрясённо произносит: — Что ты сделал, Сев? Зачем? Из этой гусеницы могла вылупиться прекрасная бабочка! Да даже если и нет, всё равно, это — живое существо! Кто дал тебе право отнимать жизнь? Её глаза блестят от слёз, щёки горят гневом, и Северус поспешно поднимает палочку: — Лили, прости, не плачь! Не плачь! Я наколдую тебе сотню, тысячу бабочек! — Мерлин, Сев! Ты ничего не понял! Наколдованные бабочки — это иллюзия, без души и собственной воли. А это было живое, понимаешь ты? Живое существо! Северус и сам чуть не плачет. Он готов отдать свою человеческую жизнь за возможность превратиться в бабочку для Лили. Плевать, даже если эта бабочка окажется однодневкой, и придётся умереть с заходом солнца! Но он подозревает, что ему никогда не стать бабочкой, и, если он и превратится в кого-то, то только в гадкого чёрного жука, ещё отвратительнее той несчастной гусеницы. ***** С того дня он начинает сближаться с компанией мрачных и надменных старшекурсников под предводительством старосты Люциуса Малфоя. Ходит на их зловещие сборища, полные тёмных ритуалов, варит для них зелья, старательно выписывает цитаты из книг, находящихся в Запретной Секции. Боль никуда не уходит, но появляется хотя бы призрачная иллюзия нужности кому-то в этом мире. ***** Профессор Северус Снейп стоит у дверей Большого Зала и со стоическим выражением лица наблюдает за стадом галдящих студентов. Возбуждённые, неуклюжие, нелепые в своих неравномерно формирующихся телах подростки готовятся к Святочному Балу. Они толкаются, глупо хихикают, мальчишки вполголоса отпускают сальные шуточки в адрес не в меру прихорошившихся девочек. Снейп закатывает глаза и досадливо морщится. Там, в толпе, среди своих таких же несносных друзей стоит Гарри Поттер. Один взгляд на него, лохматого, дерзкого, наглого, абсолютно невыносимого, запускает в сознании ряд болезненных воспоминаний: «Эй, это кто тут мечтает оказаться на Слизерине?» «Осторожно, Эванс! Не боишься, что Нюнчик измажет тебя своими соплями?» «Кто хочет посмотреть, как я сниму с Нюниуса подштанники?» Усиленный Сонорусом голос Минервы МакГонагалл заглушает голос Джеймса в голове Северуса. Она пытается втолковать безмозглым подросткам, насколько одухотворёнными и прекрасными могут сделать их бальные танцы, гордая осанка и плавные, изящные движения. Снейп брезгливо и болезненно кривится, вспоминая, как прятался в самом тёмном углу Большого Зала, с истекающим кровью сердцем наблюдая, как самодовольный, чуть не лопающийся от осознания своей крутости Джеймс Поттер кружит в вальсе счастливую Лили. МакГонагалл ищет яркие метафоры, которые могут помочь ей вдохновить студентов освоить какие-либо танцы, кроме того бессмысленного дрыганья, что они устраивают на своих факультетских вечеринках. — В каждом мальчике дремлет гордый лев (слизеринцы старательно изображают тошноту), а в каждой девочке — прекрасный лебедь (мальчишки с фырканьем косятся на страшненькую Элоизу Миджен.) Однако, МакГонагалл не сдаётся: — Танцуя вальс, вы волшебным образом превращаетесь из неуклюжих, неповоротливых гусениц в прекрасных бабочек. Превращение гусеницы в бабочку — ярчайший пример природной трансфигурации! Северус словно получает под дых. Он смотрит на ненавистного Поттера и отчётливо, впервые видит эти огромные, зелёные глаза, доверчиво смотрящие на мир, эту доброту по отношению к слабым и обиженным — будь то бедняга домовой эльф, рыжий неудачник Уизли или докучливая заучка Грейнджер, с которой никто не хочет дружить. О, это совсем не Джеймс! Это — Лили! Осознание этого выбивает воздух из лёгких мрачного профессора. — Ну, пока что вы ещё неуклюжие гусеницы, — улыбается МакГонагалл, наблюдая за попытками ребят повторить танцевальные шаги. Снейп смотрит на взлохмаченного, нелепого в своей плохо сидящей мантии и, как всегда, покосившихся очках подростка, и с внезапной острой болью в сердце понимает, что Лили не суждено увидеть, как её гусеничка, её сын вырастет, возмужает, станет прекрасной бабочкой и, возможно, однажды спасёт волшебный мир от Сил Зла. И Северус Снейп клянётся себе и Лили всегда быть рядом и защитить его, если понадобится, даже ценой собственной жизни.