Герои? Злодеи? Пф! Деньги! И дайте жить спокойно!

      Отдых на Гавайях оставил после себя множества воспоминаний. Многие из них навсегда остались запечатлены в фотографиях. Саюки и Булл, Джейн и Давид, Саша и Дей, все заслужили этот перерыв. Но в то же время, пока семья отдыхала, Саюки время от времени «выныривал» из этого состояния нирваны для того, чтобы его заранее задуманный план не потерпел краха. События на ферме показали мальчику, что его причуда может и способна на многое.       Может ли мой квирк сбить женский цикл?       Именно поэтому каждое утро, в заказанный завтрак в номер своего дядюшки, Саюки добавлял капельку своей крови. Напрямую воздействовать на Эми не было возможности, так что приходилось идти окольными путями. А дальше… оставалось только ждать. В любом случае Саюки и его семья отдыхает на Гавайях месяц. Месяц райского наслаждения. И пусть все остальное подождет.       С эпизода на Гавайях прошло три года. Три прекрасных и, как ни странно, легких года. За это время много чего произошло. Значимого и того, на что не стоит обращать внимания. Жизнь шла своим чередом, как ей и подобает. Разумеется были и черные полосы. Как, например, ранение Всемогущего, после которого он, до сих пор, так и не смог восстановиться.       В тот злосчастный день Саюки в своей комнате перечитывал свои же записи. Все то, что он записал после случившегося на ферме, а так же просматривал фотографии извержения вулкана. Давид и Джейн были на кухне, а Саша на заднем дворе. У Дей и Булла был выходной, так что они шатались где-то в городе. Хотя, Саюки подозревал, чем, примерно, занимается Дей. Все же не часто можно было увидеть, как ее глаза-бусинки так блестят, да и сама женщина, что удивило и Булла, была одета в легкое платье и босоножки. И именно в этот день напротив дома Вашингтонов резко остановилась машина. И из нее вышел герой Сэр Ночноглаз. Мужчина в считанные секунды сократил расстояние от машины до двери дома. Даже через стук в дверь можно было почувствовать всю его нервозность. Саюки, обернувшись на дверь ведущую в свою комнату, услышал, как к нему поднимаются люди. — Ммм?       Мальчик, поднявшись, пошел навстречу и чуть не получил по носу, когда дверь в его комнату резко открылась. Впервые Саюки видел Ночноглаза… таким. Мужчина, шумно выдохнув, видимо пытаясь успокоиться, опустился перед ребенком на одно колено. Джейн, стоявшая позади, прикрыла глаза. — Саюки, выслушай Мирая, пожалуйста.       Ого… мама назвала его по имени… видимо что-то серьезное. — Да, конечно. Но в чем дело?       Мужчина вновь вдохнул и выдохнул, после чего серьезно посмотрел на мальчика. — Саюки. Я хочу попросить тебя об одном одолжении… услуге. — Зависит от того, что вы попросите, но… я постараюсь. — Мирай, для начала успокойся и выпей. Держи.       Давид, подошедший позже, протянул стакан герою. Саюки почувствовал запах валерьяны. — А уже потом объясни. Мы оставим вас. Решение в такой ситуации принимает только наш сын.       Добавила Джейн. И когда Герой, кивнув и приняв в свои руки стакан, выпил содержимое, сам Саюки непонимающе посмотрел на родителей. Брови Давида были сведены к переносице, а Джейн, ободряя улыбкой, кивнула сыну и вышла из комнаты, уводя с собой мужа. Мирай Сасаки поднялся. — Эм… Сэр Мирай, сядьте. Как говорят, в ногах правды нет. И, в самом деле, объясните, пожалуйста.       Неуверенно произнес Саюки и сам прошел по комнате. Мальчик сел на край своей кровати, а Ночноглаз нашел себе место на стуле, стоящим возле стола. Мужчина скрепил руки в замок и перевел дыхание. — Саюки. Мне… нет, Всемогущему нужна твоя помощь. — Продолжайте.       Никаких лишних вопросов. Мальчик сидит напротив взрослого мужчины и смотрит ему прямо в глаза. Сасаки кивнул. — Два дня назад Всемогущий сражался со злодеем. Его слюна выделяла химическое вещество, мы до сих пор не смогли определить, что именно это было. Это вещество изменчиво. Но, судя по всему, это некий симбиоз кислоты и щелочи. — И это вещество попало в кровь. Поэтому вы здесь, Сасаки? — Не только. Я…       Мужчина закрыл глаза и, склонив голову, запустил свои руки в волосы, полностью разрушая свою идеальную прическу. — Я давно должен был прийти. Но все же надеялся, что мы сможем справится. Вот только… чем больше времени проходило, тем хуже становилось Всемогущему. Я действовал, как он просил… не вовлекать тебя. — Но ситуация критическая. Я понимаю.       Мальчик, кивнув, тут же слез с кровати и пошел к двери. — Вы идете? Или будете дальше здесь сидеть? — Ты…       Мужчина, подняв голову, посмотрел на ребенка. Саюки же, прикрыв глаза, пожал плечами. — Я не знаю, чем смогу помочь, нужно посмотреть на месте. Время — наш враг. Всемогущий не раз меня спасал. Я ему обязан. И я верну долг.       Кивнув и собравшись, Мирай поднялся и пошел следом. Саюки, когда спустился к своим родителям, улыбнулся. — Я принял решение. Я сейчас пойду с Мираем. — Приношу извинения.       Мужчина поклонился Давиду и Джейн. — Вы же понимаете, что я не могу пригласить и вас, это дело слишком… — Деликатное.       Тут же нашлась Джейн. Она, присев у Саюки, крепко его обняла. А после вновь поднялась. Давид же, закрыв глаза, судорожно выдохнул. — Мирай, следи за ним. Я понимаю, что жизнь Всемогущего важна. Но Саюки — мой сын. — Я не дам ему умереть от истощения Давид.       На том Саюки и Ночноглаз покинули дом Вашингтонов. По дороге Сасаки рассказал о том, сколько врачей было созвано для спасения символа мира, с разными причудами. Но ни одна из их причуд не могла вывести токсин из тела Тошинори Яги, который множился с огромной скоростью и продолжал разрушать тело Всемогущего.       Саюки очень быстро провели в реанимацию. Переодели его. Многие взрослые с удивлением и неверием встречали тринадцатилетнего ребенка. Ведь, что может он, раз не смогли другие светилы данной области. А мальчик молчал. Он готовился. Готовился к тому, что увидит перед собой. Но даже эта подготовка не смогла предотвратить тот ступор, в который Саюки впал, когда увидел… насколько же беспомощным сейчас был тот самый мужчина, который раз за разом помогал, выручал, спасал ребенка. Но взяв себя в руки, мальчик все же смог заставить себя переступить порог реанимации. — Мальчик…       Старая женщина, которую Сасаки назвал Исцеляющей девочкой что-то говорила, но Саюки ее не слышал. Он полностью абстрагировался. Абстрагировался от писка приборов, от запаха крови и плоти. От всего. Словно пребывая где-то за гранью, в другом мире, он, на негнущихся ногах, прошел к этому телу, из которого торчало так много различных трубок. И пока врачи сражались за жизнь Всемогущего, проводя операцию, Саюки попытался хоть как-то исправить ситуацию Тошинори. Именно сейчас мальчик ругал себя. Вместо того, чтобы направлять изучение своей же причуды на воздействие на тело изнутри, он все время изучал, как контролировать кровь снаружи. Так что ему пришлось очень быстро, на практике, понимать, как может действовать квирк в том или ином направлении.       Неужели… они все правы? Хах, разумеется правы… что может сделать ребенок без каких-либо знаний о медицине в такой ситуации? О чем вообще они думали подпуская меня к раненому? Что я вообще… могу…?       С каждой минутой паника, зародившееся в сердце и разуме, как только Саюки переступил порог операционной, поднимала свою голову и раскрывала свою гнилую пасть. Саюки не мог ничего, кроме попыток остановить кровь, поддержать внутреннее давление. Но это могли бы сделать и без него. Он уже был готов опустить руки. Саюки все чаще и чаще смотрел на операционное стекло, за которым, загнанным зверем, ходил из стороны в сторону Ночноглаз. Пока…       Воздействие… извне… я же… практиковал воздействие своей причуды… извне… так ведь?       Озарение нахлынуло волной в тот момент, когда поднявшая свою голодную морду паника едва не захлестнула разум, заставляя ребенка тяжело дышать. Именно этот металлический, слегка сладковатый, но в то же время родной запах заполнил легкие. Саюки, медленно перевел взгляд со стекла, за которым находился Мирай, на операционный столик.       Столько… лезвий… режущих… предметов…       Один из врачей, увидев, в каком состоянии находится ребенок, цыкнул. — Уведите уже его отсюда. Кто, в здравом уме, вообще додумался пригласить мальчишку сюда!       И когда одна из медсестер посмела коснуться плеча Саюки, который уже некоторое время стоял, как вкопанный, и смотрел в одну точку…       Мирай видел, стоя за стеклом, все произошедшее словно в замедленной съемке. То, как Саюки поднимает руку. То, как он протянул ее к операционному столу. То, как он уверенно взял своими детскими пальцами чистый скальпель. То, как он поднес его к себе. Настолько быстро, что восприятие замедлило это событие в его памяти, чтобы Мирай запомнил каждое движение. Даже биение сердца, казалось, замедлило свой ритм. Острое лезвие скальпеля разрезает, как горячий нож масло, кожу, сосуды, плоть маленькой ладони. И, так же плавно, будто с лаской, раскрывает алый цвет из-под бледной кожей вверх, от кисти и до локтя. — С-саюки!       Крик вырывается из горла, когда время вокруг возобновляет свой привычный поток, а сердце бьется с новой силой. — Какого? Быстро выведите отсюда этого…!       Но не успевает ведущий хирург договорить, как кровь, повинуясь велению своего хозяина, приобретая вид латексных рук, обхватывает тело Всемогущего. Несколько рук держат Тошинори Яги, не позволяя хирургам и врачам прикоснуться, в то время, когда одна из них меняет свою форму. Почти такая же трубка, как и множество других, торчащих из тела Всемогущего, впивается в рану. Отрезвляющая боль заставляет мозг работать в несколько раз быстрее, анализируя, делая выводы, подкидывая варианты. Из глубин памяти всплывает все, что когда-либо знал Саюки. Весь его богатый опыт. — Не смейте его трогать!       Крикнул Мирай, наблюдая за тем, как Саюки, тяжело дыша, стоит около головы Тошинори. И когда ребенок коснулся своей окровавленной рукой лба Всемогущего, Ночноглаза накрывает картина из прошлого. Все… как в прошлый раз. Только этот Саюки… намного меньше. Маленький. Из-за бледности кажущийся таким хрупким. Но этот взгляд… стойкий, уверенный, даже какой-то разгневанный. Мирай боится сейчас использовать свою причуду. Боится до животного страха. Он боится того, что может увидеть. Боится, что все закончиться, как и в прошлый раз. А Саюки в это время закрыл глаза, отдаваясь своим чувствам. Ведь его кровь — это он сам.       Операционная похожа на сцену из фильмов ужасов. Повсюду кровь. Она везде. Пол, потолок, стены… врачи, ребенок. Единственный, кто не утопает в этой крови лежащий под наркозом на операционном столе мужчина. Саюки действовал грязно, но это был единственный способ для того, кто изучал лишь одну сторону своей причуды.       Бледный и изможденный мальчик отходит от тела Героя. Пошатываясь он проходит мимо врачей, шарахающихся от него, как от огня. Многие из них слышали о том, что существуют могущественные квирки основанные на крови, но никогда их не видели. Ведь все они были под надзором ассоциации героев. Мирай, как только мальчик выходит из операционной, успевает подхватить его на руки, не позволяя тому упасть на холодный белый пол. — Исцеляющая девочка, помогите ему, пожалуйста. Его рана…       Ночноглаз, с болью в глазах, смотрит на аккуратно-разрезанные вдоль руки вены ребенка, из которых уже прекратила идти кровь. Сама причуда оберегает мальчика, находившегося в полуобморочном состоянии. Мирай опускается на одно колено, позволяя этим Исцеляющей девочке поцеловать ребенка. — Где ты его нашел, Ночноглаз?       Старушка бережно убирает алую прядь волос, когда видит, что глаза мальчика закрываются, а дыхание его успокаивается. — Далеко отсюда. — Ты понимаешь, что после сегодняшнего, ассоциация без наблюдения его не оставит? Его квирк потенциально опасный. Вспомни дело семидесятилетней давности. — Афганистан. Помню. — Ты втянул в это дело ребенка. Постарайся сделать так, чтобы это не испортило его жизнь. — Я понимаю… но Всемогущий должен жить.       Мирай, опустив голову, прижал к себе слабое тело Саюки. Исцеляющая девочка, покачав головой, повернулась к операционной. — Думаешь, Всемогущий будет рад услышать, что его благополучие было достигнуто благодаря уничтожению будущего этого маленького мужчины?       Мирай промолчал. Он, поднявшись, посмотрел на операционную через стекло. — Какие прогнозы? — Почти весь токсин был выведен из тела, это то, что я смогла увидеть. Пораженные ткани мы сможем пересадить, или просто исцелить. Но токсин был в теле Всемогущего слишком долго. Он повредил его некоторые внутренние органы. Могу сказать только одно, Ночноглаз, Всемогущего ждет еще не одна операция.       Ночноглаз, сжав губы, еще сильнее прижал к себе ребенка, которого до сих пор держал на своих руках. Это было странным порывом, но Мирай захотел именно сейчас увидеть будущее.       После произошедшего Всемогущий, когда пришел в сознание, и Ночноглаз… поругались. Их ссора была очень громкой. Но они в последний раз сошлись вместе на том, чтобы скрыть произошедшее от ассоциации, дабы за Саюки не было слишком пристального присмотра. Это единственное, что могли сделать для ребенка герои.       После этого случая, Саюки стал более упорно развивать свою причуду и тренироваться. К тому же, он теперь мог доверять не только Буллу, но и Дей. А Дей, как тренированный с детства боец, могла дать намного больше знаний, чем тот же Булл.       Но все же мальчика не покидало то, что он увидел на ферме. И некоторое время спустя он, наблюдая за тем, как его сестра, на заказ, рисует фрагмент рисунка — бабочку, его осенило.       Хм… а если вспомнить мангу и фильмы моей прошлой жизни… были ведь там, так скажем, особенные бабочки. Я конечно не заберу эти идеи под копирку… но все же, почему бы не попробовать вывести собственный, так сказать, вид.       Саюки, прикрыв глаза, более пристально стал смотреть на линии, которые выводит Саша.       Сама Лилу сказала, что наша кровь и есть тот реагент, который помогает менять и проникает в саму суть ДНК… что если попытаться вывести бабочек, которые смогут подчиняться мне? Конечно, могу попробовать и на других насекомых, вот только… бррр, не люблю насекомых… только бабочки!       Вздрогнув, мальчик помотал головой, на что Саша обратила внимание и, с удивлением, посмотрела на брата. — Саюки, что с тобой? — Кхм, да так… и все же ты красиво рисуешь.       И с улыбкой мальчик поднялся. Он, подойдя к девушке, наклонился и поцеловал ее в висок, добившись этим действием возмущенное пыхтение, а сам ушел в свою комнату. Чем-чем, а вот разводом бабочек он и не думал, что когда-нибудь будет заниматься. А ведь, чтобы добиться своей цели — ничего не стоит. Просто подойти к маме, сказать, что хочешь заняться чем-то новым. И… вуаля. У тебя есть собственный террариум и все, что необходимо. В очередной раз Саюки благодарит, если они есть, всевышних за то, что у них достаточно денег, иначе… настолько легкий доступ к своим экспериментам мальчик бы не получил.       Так же мальчика заинтересовали фото, которые он получил от Всемогущего, который еще до поездки на Гавайи тот отправил Саюки. С выставки в Китае. Многие он просто пролистывал, ведь почти все изобретения были ориентированы на героическое сообщество. Но вот несколько привлекли его внимание. Мальчик тогда подумал, что давно было пора сделать прорыв в индустрии красоты. К тому же он вошел в пубертатный период. А так как раньше, все-таки, Саюки был Марией, а значит женщиной, он чисто в эстетическом плане не мог выносить растительность на своем теле. Только у тестостерона было на это свое мнение. Поэтому Саюки и Саша принесли Джейн новые идеи, такие как шугаринг, чтобы избавлять тело от лишнего волосяного покрова. Но вот когда однажды к нему в комнату пришел Давид и, с гордым видом, начал рассказывать Саюки основы полового воспитания…       Вот. Это. Кринж.       Саюки оставалось лишь сидеть напротив отца и краснеть. А за дверью стояла Джейн и тоже с довольной и гордой улыбкой была рада, что Давид смог открыть многое о юношеском теле их сыну, так как Саше она уже сама сообщила о том, что ее ждет впереди. А это было года два назад. Никто ведь из родителей не знал, что Саюки так быстро повзрослеет.       Когда мальчик просматривал фотографии, каждый день к ним возвращаясь, в его голове уже созревал план для будущих действий. В этих устройствах он уже видел возможности и будущую выгоду. И именно поэтому одним вечером, на семейном ужине, он сказал, что хочет изучать китайский язык, чем ввел в ступор семью. Булл же на это только хмыкнул. Он и Дей были в тот вечер самыми спокойными.       Через девять месяцев после Гавайи, как по расписанию, в Нью-Йорке родила Эми. Саюки был удовлетворен тем, что его дядюшка не отказался от ребенка и не бросил беременную любовницу. Рада была и Лили, сестра Эми, которая из-за внезапного отцовства своего босса и правда стала серым кардиналом компании. И дела в игровой индустрии пошли в гору.       В период этих трех лет Саюки так же убедил Джейн открыть сеть спа-салонов Акацуки, которые действуют исключительно на территории Японии. Джейн, рассмотрев перспективы, пришла к выводу, что это — хороший коммерческий ход, открыться на территории только одной страны. Причем, не в грандиозных масштабах. А по одному спа-салону на один крупный город. Стабильная прибыль, минимум рисков и вложений, так как все косметические средства доставляются сразу с производства. Дизайнером интерьера стала Саша, из-за чего ее стали замечать люди. Дельцы все чаще и чаще стали подавать заказы и Саша, совмещая с учебой, стала подрабатывать. Разумеется все юридические вопросы решал Давид, ведь работой занималась несовершеннолетняя девочка.       Все шло хорошо, но Саюки так же не забывал об опасности с запада. Вашингтоны были разбиты, но не сломлены. Живучесть семьи подтвердила Лилу на Гавайях. Поэтому мальчик должен был придумать, как именно ему следить за ситуацией в Америке. У них был там один серый кардинал, но этого мало. Лили занималась своим делом, а вот наблюдать за всем городом… Саюки не мог придумать ничего нового, кроме как передать Буллу новый приказ — объединить гетто. Рабочие места и стабильную заработную плату обеспечивали Акацуки. — Булл. Найди того, кому ты больше всего будешь доверять. Кто будет твоим доверенным лицом и правой рукой. Ты ведь хочешь защитить людей гетто и дать им возможность жить в сытости и безопасности, не так ли? — Тц, да. — Мама откроет новый филиал в Америке, старый стал слишком мал. Разумеется, встанет вопрос о наборе рабочей силы. И ты предложишь вариант, где все будут счастливы. И гетто, и мама, и мы с тобой. Нам нужен будет тот, кто… скажем, возглавит гетто. Поможет ему изменится в лучшую сторону. И тот, кто будет на нашей стороне. Нам нужно знать ситуацию за океаном. — Понимаю. Да, будет сделано. Я знаю того, кто сможет в этом помочь. — Я рассчитываю на тебя. Сейчас затишье, они зализывают раны. Нельзя позволить им подняться вновь.       Дей продолжала обучать Саюки. Он, она и Булл нашли заброшенные склады, где и проходило обучение мальчика в использовании его причуды в полевых, боевых условиях. Однако, помимо обучения, Дей начала так же заниматься и пострадавшими с ферм мутантами. Она, с помощью Топ Джинса и с разрешения Саюки, а так же с финансированием дяди Джона, вместе с последним организовала то, что назвали «Убежищем» для мутантов, у кого остался разум. Джон на своей шкуре знал, насколько мир был жесток, да и остается жестоким, к людям с мутационными причудами. Не нужно даже говорить, как он отреагировал, когда Саюки однажды связался с ним и дал легкую наводку на то, что с ним хочет поговорить Дей. Джон быстро вошел в доверие геройского сообщества, которое знало о ситуации с фермами. Разумеется у него была в этом и своя выгода. Фонд, который поддерживал «Убежище» предоставлял хороший доход.       Со всеми этими манипуляциями, планами, развитием самого себя и окружающего Саюки общества, незаметно пролетело три года. Мальчик вырос. Из-за неудобства в обучении с Дей и Буллом он остриг свои волосы еще через год, после Гавайи, но корсет не перестал носить. Ему было в корсете просто… удобно. Из-за этого мальчишечья фигура претерпела некоторые изменения. Полденс Саюки так же не забросил, из-за чего в свои шестнадцать лет рост подростка составлял сто семьдесят сантиметров. Мальчик был обладателем прекрасных длинных ног, а из-за корсета — хрупкой фигуры с красивой талией. Саюки не забывал ухаживать за собой и своей кожей, так что прыщи и прочие радости подросткового периода обошли его стороной. И чем больше Давид смотрел на своего сына, тем больше понимал, что… его нужно беречь от таких, как Тодороки.       Первый раз, когда Шото вновь увидел Саюки, выпал на осень через два с половиной года после их последней встречи. Вашингтон позволил себе, довольно в наглую, прийти в дом Тодороки на день рождения Фуюми. Без какого-либо страха в сторону Старателя, которого, скорее всего к счастью, но не было на празднике. Фуюми решила справить свой юбилей — двадцать лет, в кругу своих близких. Девушка пригласила и Саюки, но не была уверена, что он придет, поэтому и не стала обнадеживать своего младшего брата.       День рождения Фуюми выпало на выходной день, воскресенье. Девушка решила отпраздновать свой праздник вечером, в надежде, что и отец сможет присоединится после патруля. Однако, этого не произошло. Сколько бы она не смотрела в окно, его все не было. Не выдержав, младший брат Фуюми Нацуо, разозлившись, поднялся со своего места и, подойдя к окну, занавесил его шторой. — Он не придет, Фуюми.       Твердо сказал молодой парень и посмотрел в сторону. Девушка, опустив глаза, вздохнула. — Наверное ты прав, братец. Ну… давайте втроем тогда отпразднуем.       И, как всегда, как каждый божий день, Фуюми, натянув улыбку, которая идеально прятала ее грусть, протянула руку к чаше, как ее отвлекла вибрация телефона. — Эй, Фуюми, ты же сама говорила, чтобы мы телефоны за столом отключали.       Фыркнул Нацуо, усаживаясь обратно на свое место. Шото же сидел, как всегда с идеально прямой спиной, смотрел в одну точку и молчал. Его руки с силой сжались в кулаки. В его голове была только одна мысль:       Как ты мог… — Да ладно тебе, сегодня же день моего рождения.       Фуюми, с улыбкой, поднесла телефон к себе и… замерла. С Саюки, Джейн и даже с Сашей они не созванивались за все это время. Только переписывались. А сейчас… — Саюки…? — Ммм? Кто?       Нацуо заинтересовано наклонил голову в бок, а Шото, услышав знакомоме имя, вздрогнул. И впервые за все время оторвал взгляд от несчастной вазочки, стоявшей посреди стола, в которой стоял небольшой букет. Фуюми поспешила ответить. — Д-да, Саюки? Ты… ты… что?       — Нет времени объяснять, быстрее выходи!       И телефонный звонок оборвался. Фуюми, испугавшись, сама не понимая чего, подорвалась с места. — Фуюми, что такое?       Как ни странно, но голос подал Шото. Нацуо даже удивился и забыл, что хотел сам спросить. — Я, я не знаю. Позвонил Саюки и сказал срочно выходить… я…       Девушка не договорила. Следом за ней подорвался и Шото, а за ним уже Нацуо, которого очень сильно интересовало все происходящее. Он ни разу не слышал ни о ком, чье имя Саюки. И ему было в новинку, что эти двое, Шото и Фуюми, знают что-то, что знают только они двое. И как только троица выбежала из дома, Фуюми остановилась. Ее глаза расширились, когда она услышала: — Зажигай!       И в темном небе расцвели цветы фейерверков. За оградой то и дело виднелась макушка Саши, которая от переизбытка эмоций прыгала, Джейн, державшая в руках шарики и машущая Фуюми издалека, Давид, в волосах которого был вплетен цветок, мужчина спокойно стоял на месте, но на его губах тоже была добродушная улыбка. И Саюки, чьи алые волосы сейчас отливали разными цветами, которые взрывались на мелкие осколки высоко в небе.       Фуюми, шмыгнув носом, побежала к ограде и, открыв ворота, с улыбкой остановилась напротив прибывшего семейства. За ней, на негнущихся ногах, шел Шото. А Нацуо, с удивлением, смотрел на небо, оставаясь на месте, как вкопанный. — Ты ведь пригласила нас, Фуюми.       Произнесла Джейн и, подойдя к девушке, крепко обняла ее. После чего, поцеловал девушку в висок, отошла. — И… три-четыре… — С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!       Джейн, Давид, Саша и Саюки хором поздравили Тодороки. Фуюми, в очередной раз шмыгнув носом, лучезарно улыбнулась. — С-спасибо Вам! Я… я не знаю… — Ничего не говори, сестренка! Лучше радуйся! Кстати, я тут притащила свой подарок, надеюсь тебе понравится он!       Саша держала в руках что-то упакованное в праздничную упаковку. И сразу было видно, что это что-то — полотно. Давид, сделав несколько шагов к девушке, вручил ей букет цветов. — С днем рождения, малышка. Эти цветы создала моя дражайшая супруга. Они еще будут долго тебе напоминать о бесцеремонных нас. — Ахах, ну, скажете… тоже…       Фуюми, улыбаясь, приняла букет в руки вдохнула их свежий сладкий аромат. — Ну чтож, Фуюми. Я тоже тебя поздравляю. И у меня тоже есть подарочек, который нужно вручить.       С улыбкой сообщил Саюки, держа в руках упакованную коробочку. А Шото как стоял за спиной сестры, так и продолжает стоять. Он не мог узнать в этом человеке… того Саюки. И только когда лазурные глаза с россыпью звезд посмотрели на него, а на губах заиграла улыбка, Шото, сглотнув, все же осознал одно — перед ним действительно Саюки. — Давно не виделись, котенок.       Тихо произнеся, Саюки сделал шаг вперед и… положил свою руку на макушку Шото. — Хах, теперь ты пониже меня будешь.       И парень тихо посмеялся. — Н-но… как…       Горло Шото пересохло, а Саюки, подмигнув ему игриво, посмотрел на Фуюми, которая продолжала благодарить Вашингтонов, что те пришли на ее праздник. — Расскажу все. Обязательно расскажу.       Фуюми, отойдя от эмоционального порыва, все-таки пригласила семью в дом, на пороге которого так и остался стоять Нацуо, который определенно ничего не понимал. Когда именинница подошла к нему, она остановилась и обратилась к гостям. — Эм, это мой младший брат. Его зовут Нацуо. Ему семнадцать и он еще школьник. — Пф, я бы предпочел — студент. Но это… эм… а что вообще происходит? — Я обязательно тебе расскажу. Пойдемте! Я думаю, мы многим сегодня поделимся.       И окрыленная Фуюми буквально залетела в дом, ведя гостей за собой следом. Как подобает этикету, Нацуо пропустил вперед Сашу и Джейн, за ними Давида. Саюки и Шото шли позади. И Нацуо, мог поклясться, что он впервые видел своего младшего брата таким… живым. Глаза горят, щеки порозовели, настоящий живой человек. А не ходячий труп. И когда к Нацуо повернулся обладатель алых волос, Тодороки сначала не понял, кто перед ним стоит. — Эм… простите, а вы…? — Ммм? Я — Саюки. И если ты путаешь меня с девушкой, то… спешу огорчить, хах, я парень. Котенок и сестрица Фуюми тоже в первый раз спутали, так что не за чем так краснеть. — К-котенок? — Ага, Шото. Котенок.       С улыбкой произнес Саюки. Нацуо готов положить свою голову на плаху, но он никогда не видел своего младшего брата таким красным. Но, в то же время… довольным? — Значит… ты Саюки, да? Эм… если ты не против, то после ужина я мог бы показать тебе наш сад. Говорят, он классный.       Тут же улыбнулся Нацуо. — Ммм, я не против, но лучше будет спросить у именинницы, какие у нее планы после застолья. — Ахаха, да… точно…       Смущенно почесал затылок парень. И тут же ощутил, как температура в его стороне… поменялась. Нацуо с удивлением поежился, переведя взгляд с Саюки на… своего младшего брата. Если бы взглядом гетерохромных глаз можно было убить, то Нацуо давно был бы покалечен. Оставаясь под впечатлением от увиденного, Нацуо, сглотнув, все-таки пригласил Саюки в дом.       В этот день Тодороки узнали, как так получилось, что в итоге получилось. И весь вечер Фуюми не могла нарадоваться тому, что братья нашли себе новых друзей… даже если атмосфера за столом под конец и начала накаляться. В итоге все равно ее остудил Давид.