Герои? Злодеи? Пф! Деньги! И дайте жить спокойно!

      После встречи с главой якудза прошло несколько дней. И чем дольше тянулось время, тем более нестабильным становилось состояние Саюки. Даже сам парень прекрасно понимал, что ему незачем так сильно беситься из-за одного единственного промаха. Один промах за четырнадцать лет. И все же, он был похож на свихнувшегося психопата-перфекциониста, который не мог простить себе ошибку. Саюки сам осознавал, что скачки его настроения — это полный бред, ему не стоит срываться на свое окружение. Но, чем больше появлялось разных нервирующих факторов, тем сильнее парень закипал. Он едва сдерживал себя, чтобы не повысить голос за семейным ужином или когда Саша подходит к нему с просьбой провести с ней время, пройтись по магазинам или просто погулять. Парню так и хотелось закричать во все горло: — Разве ты не видишь, что я хочу побыть один?! Но, юноша держался. И когда ему было совсем невмоготу, он, с улыбкой на губах, говорил, что ему необходимо отойти ненадолго. После чего поднимался в комнату и выпускал весь свой пар и гнев на ничем не повинной подушке.       Саюки понимал лишь одно — с ним что-то происходит. И это что-то ему не нравилось. Он терял контроль. Терял контроль не только над окружающими, но, что самое главное, над самим собой. В один день ему позвонил Ночноглаз. Саюки так хотелось послать его куда подальше, но, переборов себя, парень все же ответил. Из разговора он узнал, что торговца наркотиками нашли. Однако, рассказать мужчина уже ничего не сможет. Он был мертв. Саюки, поблагодарив Сасаки за предоставленную информацию, положил трубку. После чего спустился из своей комнаты в гостиную, где находились Дей и Булл, и сказал им: — Мы идем тренироваться.       И это единственная фраза, которая была произнесена. Чувствовали ли Дей и Бык, благодаря своим мутациям, на интуитивном уровне, что не стоит говорит хоть что-то против? Возможно, да. Так что в молчании троица покинула дом. Обычно Саюки садился за Буллом на его байк, однако в этот раз… он сел в машину к Дей, на заднее сиденье. И всю дорогу молчал, лишь угрюмо смотрел в окно, на сменяющийся пейзаж.       Заброшенный склад — место, где проходили тренировки Саюки эти три года. Старое здание, которое много чего повидало в своей жизни. Парень, все так же молча прошел по пустынному помещению, звуки его шагов эхом разносились по округе. Следом за ним шли телохранители, сохраняя дистанцию. Он, привычно, остановился у железной арматуры, что еще во времена «жизни» склада представляла из себя часть чего-то большего. А сейчас — это был обычный, обглоданный временем скелет. Саюки, одним движением, снял с себя кофту, оставаясь в одной футболке, и повернулся к Дей и Буллу. Все трое некоторое время смотрели друг на друга в тишине. Телохранители видели, как с каждой минутой выражение лица их господина меняется. Вроде и спокойный, а вроде и… внутри него бушует буря. И в один момент… раздается звук.       "Крич".       Саюки никогда раньше так не делал. Он не ломал склянку с кровью в своей же, сжатой в кулак, ладони. И на Дей с Буллом, в то же мгновение, метнулись руки, с каждой секундой увеличиваясь в своей массе. Латексные, стройные, красивые, завораживающие. И смертельно-опасные. Дей и Булл тут же рванули в разные стороны. Их изрядно удивило, что Саюки пошел в атаку так открыто. Обычно парень пытается придумать какую-либо стратегию, которая будет прикрывать его слабые стороны и увеличивать шанс на победу. Если бы эти тренировки были бы реальным боем, то можно было с уверенностью сказать, что Саюки является одним из опаснейших представителей противника. Обычно холодный и расчетливый ум, который понимает все свои минусы и плюсы. Минусы старается скрывать, а плюсы приумножать. Но… не сейчас. Сейчас он просто был в какой-то своей собственной слепой ярости.       Какого черта?       Промелькнула в голове у Быка мысль и тут же исчезла, так как мужчине пришлось резко менять свою собственную траекторию движения. Даже, несмотря на какое-то невменяемое состояние парня, он оставался со своей способностью опасным для тех, кто ориентируется только на свою физическую силу. Латексные руки наносили удары, щебень на бетонном полу разлетался мелкой крошкой, металл прогибался. Дей и Булл кружили вокруг парня, загоняя его из нападения в глухую оборону. С каждой минутой все сильнее и сильнее. И Саюки, видя, что проигрывает, хотя после начала боя не прошло и пятнадцати минут, стал сдавать. Он отходил назад, пытаясь, уже в слепую, попасть по врагам. Дей и Булл за эти три года успели досконально изучить друг друга. Свои слабости, свои сильные стороны. И идеально дополняли. Это — великолепный дуэт. И когда Саюки ударился спиной о холодную бетонную стену склада, его дыхание окончательно сбилось, а на губах появился оскал. Лазурные глаза с белоснежным зрачок опасно сузились. — Нет!       Раздался крик. И когда Дей подобралась к Саюки на опасную, для парня, дистанцию, латексные руки, повинуясь своему хозяину, в тот же миг скрутились в спираль. Они, словно йо-йо на веревочке, пружинисто вернулись на огромной скорости к телу подростка. И Дей замерла. Ее, за ее кроличью голову, держала одна из рук. Более сильная. Темного алого цвета. Почти черного. Словно… латексные руки представляли из себя светлый алый цвет, будто артериальная кровь текла по ним. А эти руки… словно созданы были из венозной крови, что течет в каждом человеке, качая сердце. Руки были тяжелыми, крепкими, и оттого Дей не могла пошевелится. Булл, замерев, расширил глаза. Он увидел, как у Саюки, будто он был чертовым Асурой, из-за спины «выросли» шесть рук. Только шесть. И все они были благородного темно-бордового, едва ли не черного цвета. И Бык так же увидел, что глаза Саюки… в них нет ни мыслей, ни здравого смысла. Одни лишь эмоции.       Твою мать!       Мужчина рванул с места, словно спринтер. На огромной скорости он подбежал к Саюки, вот только… не дошел он, буквально, несколько шагов, когда почувствовал… что сгорает изнутри. Ему стало вдруг так тяжело, когда лазурные глаза с суженным, до невозможности сильно, белоснежным зрачком посмотрели на него. В его собственные глаза. Он понял одно — температура его тела повышается с невероятной скоростью, из-за чего внутреннее давление поднимается. В черепной коробке, кажется, так… туго. Мало места. А в ушах не прекращающийся шум. И все же ему хватило сил, чтобы сделать еще несколько шагов. И ударить в лицо потерявшего контроль Саюки.       Подросток никогда не был силен физически, так что от удара он, если так можно описать, отлетел к бетонной стене и приложился к ней головой. Темная рука отпустила Дей в тот же миг, а Саюки, с удивлением в глазах, смотрел в одну точку, медленно моргая. Будто приходя в себя. Он все еще тяжело дышал лежа на бетонном полу в окружении строительного мусора. Дей, дыша не менее тяжело, опустилась на колени. Бык, пытаясь контролировать свое дыхание, со злостью смотрел на лежащего перед ним парня. — Ты… ты… вообще в своем… уме?!       Закричал мужчина во все горло. Тишина давила на нервы. Дей уже подняла голову, ее дыхание постепенно восстанавливалось, а Саюки так и продолжал лежать. Он лишь прикрыл глаза. — Ну и какого черта ты молчишь?! Что вообще с тобой происходит, избалованный ты кусок дерьма?! Думаешь, раз ты весь из себя на первом месте, то и с нами можно обращаться, как с мусором? Что, член вырос и все, можно делать, что угодно?!       Не унимался мужчина. Ему уже было все равно на температуру его тело. И его разум застил гнев. Как мог тот, кому он доверял, так отнестись к нему и к Дей? Как мог тот, кого он считал младшим братом, так поступить с ними? Использовать как бойцовскую грушу? Бык, подойдя к подростку, схватил его за шиворот и, подняв словно тот был тряпичной куклой, поднес к своему разъяренному лицу. Однако…       Как только он увидел, что из глаз Саюки стекают слезы, Булл оторопел. Гнев сменился удивлением. Он смотрел на тяжело дышащего парня, и не мог… поверить? Или, может, понять?       Да что… происходит в его голове?       Бык впервые видел, чтобы Саюки, чтобы ЕГО Саюки… плакал. А в это время тяжелое дыхание переходило в тихие всхлипы. — Э…эй…       И Саюки, зарыдав, закрыл свои глаза окровавленными ладонями. Бык был уверен, что в под разодранной кожей, в ранах, остались еще мелкие осколки стекла от бутылочек, которые парень всегда носил с собой. И которые он раздавил.       Дей, поднявшись, медленно подошла к парню. Ее рука легла на сжатый кулак Булла, который за шиворот держал Саюки, и, покачав кроличьей головой, провела ладонью от Быка к дрожащим плечам Саюки. Она, с лаской, на которую была только способна, обняла парня за плечи, становясь за его спиной. И из-за этого рыдания из Саюки хлынули с новой силой. Булл, все еще не понимая, что за черт вообще происходит, разжал кулак. И подросток повис уже в руках Дей. Мужчина, шумно выдохнув, а потом сплюнув, ударил себя по лбу, между своих массивных рогов. — Черт! Черт!!!       Он не понимал. И это бесило и раздражало его еще больше. Он отошел от Дей, обнимающей Саюки, и со всей ярости и силой пнул бетонную стену. Шумно дыша он, от нервов, стал жевать нижнюю губу. Однако… каждый раз когда он кидал взгляды на убаюкивающую Саюки Дей, все сильнее и сильнее… успокаивался. И в конце-концов… подошел к паре. Присев возле… ребенка? Да, Саюки ему сейчас казался ребенком. Свернувшийся в позе эмбриона, плачущий, такой… странный и беззащитный. Ребенок. Мужчина, подавшись вперед, прикоснулся своей широкой рукой к голове парня и уткнул себе в грудь. И в ответ он получил крепкие, граничащие с отчаянием, объятия. Аккуратно, чтобы не потревожить ссадину на алой голове, он стал гладить парня, пытаясь хоть как-то его успокоить. Бык никогда не был в этом хорош. Но… он старался.       Прошло несколько минут. Несколько долгих минут, которые заставляли сердца двух телохранителей болезненно сжиматься. И все же… вскоре Саюки замолчал. Лишь изредка всхлипывал. Дей и Булл молчали. Они ждали, когда сам Саюки заговорит. И дождались. Парень, сидя на бетонном полу, сзади его обнимала за плечи Дей, а спереди, скрывая от всего остального мира своей широкой и сильной спиной, стоял на одном колене был Булл, тихо заговорил. — С помощью чего… можно заполучить власть?       Задал тихим охрипшим голосом Саюки вопрос. Дей и Булл знают парня достаточно хорошо, чтобы понять — это был риторический вопрос, и отвечать на него не обязательно. Они сейчас только слушали. — Есть три инструмента. Сила, которой у меня нет. Влияние, которого у меня нет. И деньги. Власть… это самый мощный инструмент для приобретения счастья. Говорят, счастье за деньги не купишь.       Саюки, все еще уткнувшийся в грудь Быка беспомощно усмехнулся. — Брехня. За деньги можно купить счастье. Благодаря деньгам ты здоров. Ты ешь лучшую еду. Получаешь лучшее образование и медицину. Ты находишься в комфорте. Ты реализовываешь себя. Благодаря деньгам ты не выживаешь, а живешь. Ты в безопасности. Деньги — самый мощный и верный способ добиться власти. А с помощью власти… ты можешь защитить тех, кто тебе дорог. Всю жизнь… я только и делаю, что строю планы, готовлю ловушки, лишь бы оторвать себе кусок и побольше. И зарабатываю. Зарабатываю. Зарабатываю… И приумножаю. Я манипулировал папой… мамой… сестрой… Пошел против Вашингтонов… забрал у них все то, на что только был способен. И все равно этого мало… А когда мне, без какого-либо труда, преподнесли готовое на блюдечке… я облажался. Так сильно облажался, что… мне так стыдно! Четырнадцать лет я все делал идеально. Четырнадцать лет без какой-либо ошибки. Четырнадцать лет!       Саюки, крикнув, судорожно выдохнул и опустил руки, выпуская Булла из объятий. Но его голова все равно осталась на груди мужчины. — И все это едва не рухнуло в один момент. Я так сильно облажался! Если бы у меня не было таких хороших отношений с Мираем, если бы эту миссию взял бы на себя кто-то другой!!! Вы… вы хоть понимаете, что могло бы произойти? Если бы… если бы меня не спасли… эти… герои… то мама… папа… дядя Джон… дорогая Саша… вы… я такой дурак… я просто… ничтожество… моя ошибка… стоило бы не только огромных финансовых потерь… но еще… и свободы… потери имиджа и влияния, которые папа и мама так долго выстраивали в этой чертовой стране! Если бы на месте Мирая был бы другой герой… он бы нас уничтожил! И все это только по моей вине!       Саюки, прикрыв глаза, шумно выдохнул и, наконец, оторвался от груди Быка. Дей и Булл… в тишине наблюдали за подростком. — Это не игра… не игра…       Пустым взглядом Саюки смотрит в разрушенный потолок заброшенного склада, над которым возвышается голубое небо, в котором, так свободно, летают птицы. — Не игра. Каждый мой шаг — риск. А я относился к этому так… легкомысленно. Я ввязался сам в эту паутину. Добровольно. Никто меня не заставлял. И я позволил себе расслабиться. И эти чертовы якудза! Они оборвали единственную нить, которая бы могла вывести на того, кто конкретно хочет нам навредить! И чтобы защитить нас… чтобы защититься самому, нужны деньги. Дьявольские деньги. Их дожно быть еще больше.       Слезы уже высохли. Остались лишь соленые дорожки. — Знаете четыре способа получить много денег? Первый — унаследовать их. Изначально для меня это был не вариант. У нас, именно у НАС не было ничего. Даже дом в котором мы жили принадлежал Вашингтонам, который, в конце-концов, они и отобрали. Второй — украсть их. Что я и сделал. Когда мне было пять лет… и когда мне было десять. Ты был там, Булл. Ты знаешь, что мы сделали и каких сил это стоило. Для этого у меня есть терпение… и хоть какой-то интеллект. Третий… работать. Работать очень усердно. Учится. Ошибаться. Снова учиться. И снова ошибаться. Но ошибки… дорого стоят. А четвертый способ — сосать член так, как будто в нем ключи от машины. Ха-ах… Для четвертого я еще не дорос. Но, если бы сосать чей-то член был бы единственным для меня выходом защитить всех вас… я был сосал так усердно, как не сделал бы ни один пылесос и ни одна профессиональная шлюха. Если бы не было другого варианта… если это был один путь, я бы был готов на это… чтобы защитить… Но, я смог сделать так, чтобы мы все выбрались. И… в конце-концов я облажался. Так тупо облажался…       Саюки, прикрыв глаза, судорожно выдохнул. Спиной он почувствовал, что Дей отстраняется. Она аккуратно наклонила его тело так, чтобы парень облокотился о бетонную стену. Женщина обошла парня, присела возле него на одно колено. И…       Хлоп!       Звонкий звук от пощечины раздался эхом по пустынному зданию. Голова подростка мотнулась в сторону, а глаза его расширились. Так же как и глаза Булла, который вообще не знал, что делать в такой ситуации. Бык даже представить не мог, насколько болезненно ЕГО Саюки воспринял все то, что произошло в клубе. А Дей, строгим взглядом глаз-бусинок, смотрела на подростка. Она сжала свою руку, которой врезала пощечину, другой рукой и прижала ее к груди. Саюки, медленно вернул голову в прежнее положение и, все с тем же удивлением, продолжал смотреть на Дей. — Как вы только смеете такое говорить?       Впервые Саюки услышал настолько стальную интонацию в голосе телохранителя своей сестры. — Насколько же много в вас спеси, если вы считаете, что весь мир крутится только вокруг вас?       Дей была… зла. Бык, да и сам Саюки, это поняли отлично. — Вы облажались? Только вы? Вы, вы, вы... Вы хоть представляете через что пришлось пройти господину Давиду, чтобы люди доверяли ему? Вы хоть представляете через что пришлось пройти госпоже Джейн, чтобы весь ее бизнес работал настолько идеально, как сейчас? А про госпожу Сашу вы подумали? Госпожа работает над собой настолько усердно, чтобы только не отставать от ее родителей и от вас! Нет. Вы не видели, как госпожа Джейн с господином Давидом ночами, в тишине, просто сидели и обнимали друг друга. На полу в вашей же гостиной, чтобы не дай Бог их дети, спускаясь на кухню выпить воды, не увидели их, сгораемых от нагрузки. И только те чувства, которые связывают их, помогали им не бросить все. Они, впитывая силы друг друга, приумножали их. Они ВМЕСТЕ работали над этим. ВМЕСТЕ прошли через тот Ад. Вы не видели как госпожа Саша, до глубокой ночи не вынимала из руки планшет, лист бумаги и карандаш. Вы ведь даже не заметили, как изменились ее пальцы, не так ли? Вы не видели и не слышали, как госпожа Саша, закрывшись в комнате или в ванной, тихо плакала, считая, что ее рисунки ничего не стоят, что у нее что-то не получается. Но она продолжала заниматься, совершенствуясь, не обращая внимание на критику со стороны, находя поддержку в семье и в вас. Вы когда-нибудь видели ее слезы? Насколько же вы, господин, эгоцентричны.       Дей, закрыв глаза, повернула голову в сторону. Бык же продолжал хранить молчание. Он лишь закрыл глаза, молчаливо соглашаясь и подписываясь под каждым произнесенным словом. — Вы сами сказали, господин Саюки, что нужно учиться. Ошибаться. Снова учиться и снова ошибаться. Учиться на своих ошибках. Делать выводы. И идти дальше, вперед. Это и есть вся наша жизнь. Вы думаете, что я сразу взяла в руки ятаган и стала им владеть мастерски? Вы думаете, что Булл с первого раза научился рукопашному бою? Я видела. Все видела. — Дей, не надо… — Надо! Для того, чтобы вернуться к вам и предстать перед вами человеком, который может стоять рядом, Булл тоже прошел через ошибки, поражения. Он тоже ввязался в эту, как вы сказали, не игру. И вот мы здесь. Все вместе. За четырнадцать лет… вы впервые ошиблись. Я… могу понять вашу горечь и негодование. Вот только не стоит создавать из этого… настолько большую трагедию, так как не только вы защищаете семью. Я, Булл, господин Давид, госпожа Джейн и госпожа Саша тоже стремятся ее защитить. Если один споткнется, остальные придержат и помогут.       Из-за нахлынувшего стыда Саюки опустил глаза. Ведь слова Дей попали в самую точку. Еще со времен того межпространства, где обитают безликие фантомы, сам Фантом-Энки сказал то, что предопределило дальнейшее отношение Марии ко всему происходящему. Это не мир, а этаж. И люди здесь — персонажи. А ты — центр этажа. Его кислород. Однако… Саюки давно прикипел к семье. И это дало первый раскол, будто паутинка трещины разрасталась по идеальному, некогда, зеркалу. И чем больше проходило времени, тем слабее становилась его связь со своим прежним «Я». Как… как выглядит ее брат? Как выглядят ее племянницы? Лица стерлись из воспоминаний. Их голоса… он уже не помнит, как они звучат. А слова Энки все эти четырнадцать лет бились о черепную коробку, где-то на подкорке сознания. Подсознание. Тошинори Яги — живой человек, который безвозмездно помогал, и Саюки его спас. Сасаки — живой человек, который протянул руку помощи. Булл и Дей — живые люди, не мутанты, со своими чувствами, страхами и переживаниями. Шото Тодороки — живой человек, который тянется к нему в поисках тепла. Фуюми Тодороки — живой человек, который тянется к нему в поисках тепла. Курото, тот несчастный идиот — живой человек, со своими амбициями и желаниями, которому Саюки причинил боль и которого убили из-за него. Скольких же людей… Саюки, по факту убил, хоть и не своими руками? Этот мир — живой, как и люди в нем.       Нет… Энки… ты не прав. Они… все… живые… а я… просто очередной человек у которого просто чуть побольше опыта… это не игра… это жизнь…       Саюки, хоть и слабо, но улыбнулся. Парень, с осторожностью, словно считал, что не достоин этого, протянул свою руку вперед и прикоснулся, сначала подушечками пальцев, а после и вовсе, утопая в белоснежном кроличьем меху, с нежностью и лаской огладил пушистую щеку Дей. — Скажи… ты ведь хотел, чтобы мы, в конечном итоге, тебя избили?       Бык, выдохнув, посмотрел на Саюки с укором. На что парень вновь опустил глаза, судя по всему подтверждая вышесказанное. — Ты посчитал, что за твою ошибку тебя следует, таким образом, наказать?       Мужчина, чуть подавшись вперед, внимательно посмотрел в лицо юноши. А тот все не поднимал глаза. Подобное желание, злоба за ошибку на самого себя — след воспитания Марии. На молчание Бык лишь усмехнулся. — Ну, это было крайне тупо и глупо. Хотя, хоть что-то из этого вышло полезного. Что это вообще была за хрень с черными руками и… как ты вообще смог заставить мою кровь… хм… закипеть?       Саюки, прикусив губу, только пожал плечами. — Я… я не знаю.       Хрипло ответил он. — Я просто… я не знаю, что со мной происходит в последнее время. Я себя не контролирую… эмоции бушуют. Это правда, что я был зол на себя. И больше всего меня злило не то, что я облажался с клубом, а то, что я начинал злиться и на вас всех. Это как цунами, которое я не могу остановить. Вы все, мама, папа, Саша, вы с Дей, вы же все хотели поддержать, помочь, и просто радовались новому дню… но меня это крайне раздражало. И… я не знаю почему. Просто я разозлился… — На себя. — Да… на себя. Я хотел просто устроить встряску, но… — Что-то пошло не так. — Да. Что-то пошло не так.       Саюки, шумно выдохнув, убрал руку от Дей, которая уже улыбалась глазами, и все же поднялся, потирая щеку, в которую сначала ударил Бык, а потом и Дей влепила пощечину. Следом за Саюки поднялись и телохранители. — Я… я пожалуй отойду пока. Побуду в тишине и приведу мысли в порядок.       Бык впервые видел Саюки таким… растерянным, неуверенным. Все же напряжение, которое накапливалось все четырнадцать лет, желание все контролировать, желание, чтобы все было так, как планировалась, как у чертова перфекциониста, теперь вышло, словно гной из раны. Булл и Дей пропустили парня, который, с поникшей головой, пошел на выход из заброшенного склада.       Как только Саюки вышел, Бык, выдохнув, почесал затылок. — Мда… это было нечто. Даже не знаю, как это описать.       Дей, скрестив руки на груди, продолжала смотреть в ту сторону, в которой скрылся ее господин. — А я знаю. — Ммм? И как же? — Гормональный взрыв. — Ч…что? — Тело господина Саюки проскочило два года. Разумеется это не осталось без последствий, с учетом того, что все эти четырнадцать лет, если верить тебе и самому господину, он не давал себе расслабиться. Вот и результат. — О… нет… — Да. Да здравствует пубертат. — Мда… я помню, как это было. Удивлен вообще, что выжил. Мне крышу сносило будь здоров. — А теперь представь все подобное в ускоренном состоянии. Видимо инцидент с клубом сработал как триггер. И все, что он держал внутри себя, попросту высвободилось наружу.       Булл, покачав головой, скрестил руки на груди и хмыкнул. — Чтож, тогда я рад, что это оказались мы.       Дей, прикрыв глаза, посмотрела на Быка и кивнула ему в ответ. — Да. Я тоже. Да и господин поступил мудро, предчувствуя надвигающееся цунами.       Бык, покивав, пошел в сторону выхода. За ним пошла и Дей. — Знаешь, думаю нам сейчас придется бывать здесь намного чаще, чтобы успевать выбивать из него все то дерьмо, которое накопилось за эти четырнадцать лет. — Что сказать? Подростком быть тяжело… это напоминает мне, как я сама сходила с ума от резких перепадов настроения. — Правда? — Да. Ведь я всю жизнь училась контролировать свои эмоции. А тут, бум, и они выходят из-под контроля. — Хех… верю.       Саюки стоял вдалеке от машины и байка. Это было странно, но сейчас, хоть и побитый, с саднящей пульсирующей болью щекой, он чувствовал… что словно от чего-то освободился. Закрыв глаза юноша глубоко вдохнул, ощущая… покой.