***
– У тебя что, парень появился? – девушка говорит это заносчиво, как будто пытаясь пристыдить его, чего на самом деле не желает. Хёрб от данного высказывания заметно сжался, если бы он был в более адекватном состоянии, он бы отреагировал нормально. Но сейчас зеленоволосый думает лишь о том, как быстрее убраться отсюда, чтобы никто не видел его жалкое тело, которое трясётся лишь из-за дружеского стёба. Он не хочет, чтобы его вообще кто-то замечал, а тут Спарклинг вытаскивает просто прогуляться. Сам же блондин напрягся, было не тяжело заметить печальное состояние своего партнёра, по рукам, которые впились в его голову. – Кхм, да, я его парень, - Спарклинг решает ответить вместо Хёрба. – Ничего себе, Хёрб! Это отлично, что у тебя наконец-то появился хоть кто-то. Так вот где ты, наверное, пропадал? Веселился с ним? – нельзя было винить Шпинат в такой бестактной фразе, сказанной с усмешкой, в которой скрывалась искренняя радость за друга, девушка она простая и прямолинейная. Но Хёрбу, хоть даже это была и шутка, с подобного не смешно и даже не забавно. Он думал, что всю жизнь будет один, гнить. Тема отношений для него всегда была больной. Единственное, на что можно было надеяться – что его кто-то примет таким, какой он есть: жалкий, мрачный и унылый, а не то "солнышко" которым он показывается в обществе. Таким, каким его не осудят и полюбят. Но доброта никогда не срабатывала. Из-за того что он был слабым, этим часто пользовались. Пугающие моменты в его памяти всплыли сразу. Это больно. Очень больно. Единственное место, где он нашел себя, так это в баре за выпивкой. Его там, по крайней мере, не избивали, а злоба и уныние заменялись опьянением, притупляющее любые эмоции и чувства. – Хёрб! Ты чего такой грустный? Шпинат вновь выдёргивает друга из воспоминаний вместе с тряской плеч. Прикосновения сейчас кажутся ему жутко страшными, отвратными. Он ничего не может с этим поделать, подругу детства оттолкнуть не в силах. Правду он всё равно сказать не сможет. – Ах? Ох, прости, я что-то задумался. Нет, он не может здесь находиться, его лишь ещё больше нагнетает то, что друзья видят его в подобном состоянии, он не может пошевелиться, пытается глубоко дышать, чтобы успокоиться, очистить рассудок, но это делает лишь хуже и у него начинает болеть голова. Он поворачивается на стуле в противоположную сторону. – Эй, я что-то не так сказала? – с этими словами Шпинат наклоняется прямо к лицу Хёрба. Садовник открывает глаза и дёргается от испуга. – Так ты будешь что-то брать, Хёрб? – парень сразу же переключился на девушку с ярко-красными волосами, как будто его перетягивают канатом между ними обеими. – Я, эм... мне, как обычно, - наконец юноша отвлекается от своих воспоминаний и выдавливает из себя ответ. – Хм, тот который без мяса и вся зелень? - уточняет Сэндвич. – Верно. – Слушай, а ты вегетарианец? Я заметила, что ты никогда мясное ничего не берёшь. – Ну типа того, а что-то не так? - парня немного смущали такие вопросы. – Ох нет-нет, всё нормально, — заметив смущение Хёрба, девушка поспешила успокоить его, — сейчас сделаю. Хёрб делает глубокий вздох, за всё это время их небольшого разговора, Шпинат уже успела уйти и занести новые продукты. Парень чувствует себя довольно мутно, хотя это неудивительно, он сегодня ничего не ел. – Всё хорошо? – Спарклинг нежно поворачивается к Хёрбу и шепчет ему на ухо. – Нормально, – эти слова выходят с небольшим хрипом, вздох был тяжёлый. – С тебя два евро! – девушка вовремя оторвала Хёрба от надвигающегося самокопания, и чётко назвала цену. – Я оплачиваю, – Хёрб и вздохнуть не успел, как его партнёр уже достал свой бумажник и оплачивает его некий обед. Девушка протягивает длинный сэндвич, в котором нет ни намёка на мясо. Хёрб аккуратно берёт сей большое блюдо и широко открывает рот, чтобы надкусить. Он давно не ел овощей; свежесть и хруст салата и другой зелени прямо как мёд для ушей парня. Настолько восхитительно чувствовать свежесть продуктов, что словами не передать. Его желудок может почувствовать метафорический оргазм из-за того, что в него всыпают не только фастфуд и яйца с хлебом. Пару минут парень ест и втыкает в узоры клетчатой рубашки Сэндвич. Шпинат с ней вместе о чём-то болтают, он не знает о чём; парень погрузился в свои мысли, и по привычке начинает анализировать свои действия. Это было, очевидно, плохой идеей. Он выглядит со стороны, как душевно больной, кем, в принципе, и является, но для других он будет лишь изгоем, если его маска разобьётся. Его темп жевания становится медленнее, а состояние снова ухудшается. В один момент он и вовсе перестаёт жевать. В голове начинается неприятный гул. Ему нужно уйти отсюда. Хёрб встаёт с места, и идёт к выходу, Спарклинг идёт за ним, попрощавшись со всеми в ресторане. – Что-то случилось? – Спарклинг его догоняет, и задаёт очевидный вопрос. – Да ничего особенного... просто задумался. – О чём? Обычно в такие моменты Хёрб бы заткнулся. Он снова начал бы заталкивать все свои переживания в себя, пряча куда глубже, обратно, чтобы больше никто об этом не услышал... Но он всё-таки решает поделиться воспоминанием.***
Удар по спине, потом в живот, и уже следующим идёт лицо. Одноклассники не давали и секунды на то, чтобы расслабиться. Все эти удары, что были только что нанесены, не были уж такими страшными. Это довольно часто происходит, Хёрб отчасти привык быть в синяках от избиений одноклассников. Но вдруг эти школьники увидели, что часть запястья Хёрба была забинтована. – Это что у тебя бля здесь? АХАХА! СМОТРИТЕ, ОН СЕБЕ ВЕНЫ ВСКРЫТЬ ХОЧЕТ! Вот долбоёб, чего не вдоль? - с этими словами один из нападавших сорвал с него бинты, обнажив тонкие линии порезов, что были подобны листам разлинованной бумаги. И только когда парень услышал последнюю фразу, на него накатило осознание происходящего, а вместе с тем и паника. Хёрб боялся за свою жизнь. — Н-нет, блять, отъебитесь! – юноша в ужасе увидел, как его одноклассник достал нож. Тело кишело адреналином, он пытался брыкаться, дёргаться, но ребят было слишком много; они обхватили за руки и ноги, сам он мог пошевелиться только торсом. Хёрб довольно худой парень, у него просто не было возможности своим весом упасть на других, чтобы заиметь хоть какой-то способ выбраться. – Кройте¹, ты тут не рыпайся, а то без руки нахуй останешься. Парней было восемь, и все напали на одного Хёрба. Все его окружили и спрессовали, что препятствовало побегу. Кровь. Одноклассник одним резким движением провёл по и так израненной руке парня, но боль за этим не последовала, ужас перебивал какие-либо физические раздражители. Холодный пот стекал с него ручьями. Кажется, лезвие было слишком острым, а удар слишком сильным. Он смотрит на свою руку и ощущает лишь ужас. Он чувствует, как скоро потеряет сознание; от такого у него темнеет и кружится в глазах. Ему страшно представить, что ещё они смогут с ним сделать, если он отключится. Хёрб на самом деле желает умереть, но не так, сейчас ему страшно, что они его убьют, или что он останется инвалидом. Голова гудит, он уже представил, что может произойти. Хёрб лишь отдалённо слышит: – Бля, чел, у него кровь. Вдруг нас тут ещё из-за этого уёбища прибьют. – Окей, ладно, пошли. Они все отпускают Хёрба и спокойно идут домой. Их разговор лишь о том, в каком магазине продают сигареты поблизости. Хёрб падает на землю с хрустом. Они бросили на землю за школой, одного. Как будто бы ничего и не случилось. Сквозь тяжёлое и прерывистое дыхание он пытался думать здраво, как остановить кровотечение. Он понимал, что если он и дальше будет продолжать быть рабом своей панической атаки, то он помрёт здесь и никто о нём не вспомнит. Он насильно себя заставляет осмыслить ситуацию. Ничего лучше парень не придумал кроме как наложить жгут, что и делает из бинта, который упал. Недалеко от него брошенный телефон и его рюкзак. Ему нужно позвонить Шпинат, или хотя бы его матери. Но последствия от звонка будут плачевными, если его мама узнает, что с ним сделали. Шпинат бы смогла наверняка ему помочь. Ничего ему не остается, как набрать её номер. Девушка довольно быстро отвечает. – Че как, друг?² – Б-блять... Шпинат... – Что такое, Хёрб? – Кх... пожалуйста, приди за школу... – Эй, но я уже дома! И чего ты там кряхтишь? – Помоги. – ... – после предыдущей фразы девушка наконец-то задумалась, почему же Хёрб таким жалобным тоном просит её прийти обратно. – Ааа... ээээ... аптечку принести? – Да, быстрее. Хёрб на этих словах бросает трубку, очень сильно болит голова, руки каменеют; если он не будет двигаться, то и крови он потеряет меньше. "Жаль, что не в вену", – думает парень, ведь в данной ситуации для него лучше умереть, скорей подохнуть, чем чувствовать эту свою беспомощность и маленькость.***
– Ты же не... о боже... – в этих словах было отчётливо слышно удивление, шок и ужас. Спарклинг представляет все подобные ситуации, что могли или действительно происходили с его возлюбленным. От таких картин сердце сжимается, и начинает болеть голова. – Вот это я даю, да? В школьные годы у меня такое было, ахах, – чтобы справиться с тревогой парень пытается подшутить, и конечно же, неудачно. Он останавливается и молчит некоторое время, понимая, что шутками тут не поможешь, а Спарклинг правда волнуется за него. – Пошли уже домой... – Хорошо, дорогой, пошли.