Детка, я кумир подростков

На следующее утро и правда кто-то приходил. Сквозь надрывающуюся музыку в наушниках, я краем уха уловила сначала настойчивые звонки в домофон, а через некоторое время они сменились настырным стуком в дверь. Да уж, что соседи подумают? Но подходить и проверять личность гостя я даже и не думала. Стояла у большого зеркала, встроенного в шкаф и танцевала со своим отражением одну из связок, которую помнила еще с занятий. Это расслабляло и заставляло отключиться, иногда я практиковала такое если было совсем фигово, но были силы. Через некоторое время все звуки стихли, и почему-то именно сейчас я с остервенением вырвала из ушей провода и кинулась к двери, сразу же припадая к глазку. Пусто… На всякий случай даже выглянула в подъезд. Тихо… Только нос уловил еле заметный шлейф знакомого парфюма. Не важно, я не хочу винить себя в том, что не впустила его, все же я еще огорчена его поступком. Я знаю, что мы еще поговорим о произошедшем, но только не сейчас. На выходных от нечего делать я выполнила всю домашку и заблаговременно изучила несколько следующих тем по конкретным предметам. Ну а что, предупрежден — значит вооружен! Ближе к вечеру стала собираться к своему личному психологу. Так странно, он сам назначает так много занятий и не берет за это ни копейки, сколько бы я не пыталась впихнуть ему эти деньги. К чему все эти акты милосердия, интересно? На мобильный поступило еще несколько сообщений и звонков от Родионова, которые я продолжала упрямо игнорировать. «Сегодня 16:12 От: Нелюбимый учитель Таисия, хватит динамить меня! Я просто хочу поговорить и когда все объясню, тебе будет стыдно.» Да-да, игнорировать-то я его игнорирую, но переименовать его контакт мне это не помешало. И кому это еще должно быть стыдно? Он первый запустил эту динамомашину, и я считаю, что вполне имею право обижаться. О, теперь сообщение в директ. «rodionov_m: Это все не смешно по крайней мере потому, что я волнуюсь. Почему твой отец не берет трубку? Блять, Захарова, просто напиши, что все ок и я отстану, пока не остынешь!» Да уж, очень в стиле препода в любой непонятной ситуации звонить моему отцу. Как же хорошо, что тот всегда отключает телефон в поездках, да и вообще с техникой не особо дружит. О, два звонка на WhatsApp, жду сообщение через три… два… «Надеюсь ты все же умная девочка и делаешь это все не для того, чтобы за тобой побегали. Ибо делать я это не намерен, если тебе надо, то ты поговоришь со мной. Поверь, у меня в жизни было достаточно дерьма, и переодически оно всплывает, вот что я тебе скажу.» Пффф, я хочу чтобы за мной бегали? Да сдался ты мне больно, по-моему здесь только господин куратор так любит обильное внимание в свою сторону. Дерьмо у него в жизни, видите ли. А я тут в озерах из шоколада плаваю и катаюсь с карамельных гор. Все, надоело! Надо в черный список его кинуть, пока не стал километровые сообщения строчить и отнимать мое время. Докрасив стрелку на правом глазе, я закинула мобильный в сумку и выбежала из дома. Ух, ну и мороз на улице, неужели скоро зима? Надо забежать за чаем в кафешку, а то точно заледенею по дороге. Я нетерпеливо сверлила взглядом кофеаппарат, выплёскивающий капли кипятка для моего чая, которым занялся молодой парень, выступающий в роли баристы. Дверь кафе хлопнула, впуская в помещение промозглый воздух, и сбоку послышался стук каблуков на женской обуви, а еще через мгновение пространство рядом заполнил душащий запах приторных духов. Как раз в этот момент я забрала свою порцию чая и развернулась в сторону выхода. — Захарова? Ты что ли? — передо мной стоял никто иной, как Крис Макарова. Отличный вечер. Был. Приготовимся выслушать добрую порцию говна, вперемешку с бредом сумасшедшей. — Привет, Кристина. Да, ты не обозналась. — про себя закатила я глаза, вертя в руках горячий стакан. — Что это ты тут забыла? — поджала губы одногруппница, оглядывая меня с ног до головы. Кристи была из тех самых девушек, которым задавать глупые вопросы было в полной мере позволительно. Не знаю, в какой момент жизни она прицепила к себе клеймо тупой пи… звезды, но вжилась в роль отлично. Никогда не позволять себе плохо выглядеть, не проявлять уважения и сострадания к окружающим — это ее стиль. Вот и сейчас: все тот же надменный взгляд, розовая шубка из синтетики, сапоги на высоком каблуке, идеальная укладка на черных волосах и боевой раскрас. Тяжело, наверное, так жить. — Ну… — протянула я. — Во-первых, я живу рядом, а во-вторых, я уже тороплюсь, так что увидимся в колледже! Я попыталась ретироваться, но меня остановили словами в спину. — А ну-ка, подожди! — черт, может ли вообще настолько раздражать чей-то голос? — У меня к тебе, вообще-то, есть одно дельце. У нее? Дельце? Ко мне? Надеюсь я не буду вынуждена вместо занятий психологией помогать ей в выборе туфель из какой-нибудь новой коллекции. На мой удивленный взгляд девушка сложила руки на груди и «процокала» поближе. — У тебя ведь вроде неплохие отношения с нашим информатиком? И тут я чуть не поперхнулась очередным глотком чая. — Эм… С чего ты взяла? — громкость голоса опустилась на пару децибел. — Это все видят, не придуряйся. Но мне все равно, спите вы или нет, у меня здесь свои интересы. — как спокойно она об этом говорит! — У меня проблемы с оценками, если ты не в курсе. А я сколько не пытаюсь к нему подкатить, чтобы исправить несколько двоек, до этого никак не дойдет! Конечно я в курсе ее дыр в успеваемости, еще бы! Если на парах выводить карандашом губы, а не буквы в тетради, то как иначе-то? И я, конечно, безмерно удовлетворена, что все ее попытки охомутать Родионова были во благо оценок. Только я-то тут причем… — Так вот, поговори с ним за меня. Пусть не занижает мне оценки, я вообще-то потом в Академию поступать собираюсь! А он мне диплом испортит. — сощурила густо накрашенные глаза Макарова. В Академию тупости, если только. Боже, за что мне это?! — Кристин, ты, мне кажется, немного неправильно поняла. У меня с Марком Сергеевичем не такие отношения, чтобы я могла приказать ему что-то делать или что-то не делать. — ну, вранье, конечно, но отчасти это так. — Я не думаю, что смогу помочь тебе. Когда я уже выйду отсюда? Это все потягивает на сильно злую шутку. Но Крис отступать, видимо, не планировала и продолжала пытаться что-то упорно надумать своими немногочисленными извилинами. — А! Я поняла! — наконец воскликнула она. — За все надо платить, да? Вот что, у меня скоро день рождения, знаешь же? Ну конечно знаешь, все это знают! Так вот, я устраиваю вечеринку у себя на даче, так что приезжай, будет грандиозная тусовка. Я думаю, небольшое повышение твоей репутации будет отличной зарплатой за мои хорошие оценки. Чего? Нет, честно, у меня даже слов нет, чтобы все это прокомментировать. Но на дурачков нельзя обижаться, ведь так? Все, вдох-выдох и уходим от греха подальше! — Ой, ну что ты. Это будет даже слишком высокая плата. — выдавила я максимально «добрую» улыбку. — Я подумаю, что можно сделать с твоей успеваемостью и, конечно же, насчет вечеринки. Просто знаешь, мне не хочется тебя так затруднять. Как же хорошо, что Макарова любой сарказм воспринимает в точности наоборот. Отличное поле для троллинга. — Да нет, мне все равно! Что ж, тогда жду тебя и жду исполнения договора. Чао! — кукушка упорхнула в сторону столиков, а я наконец выдохнула и побежала из треклятого кафе, лишь бы не догнала. До дома Ивлева я добралась быстро, все же маршрут был уже выучен и, помимо этого, половину дороги я то и дело пересматривала историю Родионова, которую тот буквально полчаса назад опубликовал в Инстаграме. Пока я тут убиваюсь, этот провинившийся как ни в чем не бывало сидит со своими друзьями в каком-то баре! Ну и пошел бы он, красивый засранец! Небось ещё и баб вокруг тьма, а я больше чем уверена, что они не кофе туда попить пришли! Даже не пишет больше, вот так он, значит, поговорить хотел… Саша встретил меня, как и всегда, полагаясь всем порядкам гостеприимства и я, честно говоря, была очень рада его видеть. Мы пили чай, в окружении тепла живого огня и вели размеренную беседу. Психолог и сам, по всей видимости, был очень счастлив моему приходу. Приятно, черт возьми, хоть кому-то я правда важна. — … и просто сидит бухает со своими друзьями, представляешь? Я уже запуталась, у меня никогда не было таких ситуаций. Может я сама не права и мне надо было дать ему шанс выговориться?.. Саш? Мужчина сидел ко мне в пол оборота, медленно отпивая горячий напиток из кружки и угрюмо глядя на игру языков пламени в камине. — Не надо. — наконец еле буркнул он, так и не переводя на меня взгляд. — Что? — действительно не поняла я. — Не надо было. — наконец он обратил свое внимание на меня, поднялся и медленно приблизился, опускаясь в кресло напротив. — Послушай, Таисия. Я не люблю повторяться и сейчас делаю все это только ради тебя. Для меня ты, прежде всего, пациент и моя главная задача — помочь тебе. Но ты будто намерено игнорируешь все здравые посылы к твоему разуму. Я не имею права влиять на твои решения и менять твою судьбу, но могу помочь направить тебя. Однако, даётся это тяжело, ты не хочешь слышать и что-то менять. Я не могу смотреть на то, как ты губишь свою жизнь и в очередной раз плачешь от этих абьюзивных отношений. — Стоп-стоп! — негодуя, перебила я его. — Ты только что назвал Марка абьюзером? Нет! Это ведь совсем не то! Он не бьет меня, не унижает, не пользуется мной. Ты его совсем не знаешь, но говоришь такие вещи, это неправильно! Ивлев устало выдохнул, поднимаясь на ноги и хищно, аккуратной поступью закружил вокруг дивана, где сидела я. Он остановился за моей спиной, склоняясь сантиметрах в десяти от уха. — Что ты знаешь об этом? Абьюзивные отношения проявляются не только в физическом и моральном насилии, человек может портить по крупице твою жизнь, и ты заметишь это только достигнув дна. Поверь мне, я писал по этой теме несколько статей и разбирал ни один случай. — теперь он отстранился, отталкиваясь от спинки дивана и снова приземлился напротив. — А еще ты знаешь, что я крайне проницателен — издержка профессии. И ты зря думаешь, что я не мог бы сделать о нем соответствующие выводы. Я тихо сглотнула густую слюну, глядя сперва на то, как Александр обхватывает мою ладонь, а затем снова в его блестящие зеленцой глаза. — Тебе нужен кто-то, кто не ранит тебя. Не такой человек, понимаешь? Кто-то, кто будет понимать тебя с полуслова и окажется рядом в любой момент, кто не бросит без предупреждения и не придаст. Кто-то, кто уже делает это безвозмездно. — сказал он так тихо, немигающим взором глядя в самое нутро. Я дернулась, словно на меня вылили ведро кипятка. Его слова холодными мурашками прошлись по всему телу, оставляя колючее послевкусие. — Подожди… — еле проблеяла я. — Ты ведь… Не имеешь в виду себя? Повисла гнетущая тишина, которая всем весом надавила на и без того звенящую голову. Мы уставились друг на друга чуть ли не с открытыми ртами, не в силах продолжить разговор. Вдруг мне стало так неприятно и впервые некомфортно в его компании, что захотелось сейчас же уйти. — Ну все! — я отстранилась и хлопнула по коленям, попытавшись подняться. — Это не то, что я хотела сегодня услышать. Прости, но я пойду. — Нет! Стой! Только я сделала первый шаг, как в мое запястье крепко вцепилась рука психолога, принося дискомфорт. Я удивленно повернулась к нему, чуть ли не зашипев от боли. — Ты меня пугаешь! Отпусти меня! — такими же расширенными в ужасе глазами я посмотрела на мертвенную хватку его побелевших пальцев, а затем на его немного одичавшее лицо. Мужчина тут же отпустил мою руку, а его собственная без движения зависла в миллиметре от моей, будто он сам не понял, что вообще сейчас сделал. — Боже, прости Таисия, прости. — я зависла в одном положении, а он встал, боязливо подходя ближе. — Это просто привычка. Попытка тактильно успокоить, я не хотел причинять тебе боль. Просто испугался, что ты и правда уйдешь. У него был взаправду такой убитый и виноватый вид, что мне и самой на секунду стало неприятно. Но недоверие до сих пор никуда не испарилось. — Конечно же я не имею ввиду себя, это был обыкновенный пример. Слышишь? Я бы никогда не стал пренебрегать нашими отношениями и принуждать тебя к лишнему. — он снова взял мою руку, но на этот раз слишком медленно и нежно. Я сделала глубокий вдох и, перебарывая непонятные чувства, села обратно на свое место. — Хорошо. — прикрыла я глаза, глотая остывший чай. — Пожалуйста, давай сменим тему. Александр кивнул, пристраиваясь рядом и подлил мне в чашку кипятка. Через некоторое время я вновь расслабилась и продолжала рассказывать о происходящих в моей жизни вещах, которым не могла найти нужного решения. — У меня в группе есть девушка — Кристина, этакая местная звезда. Вроде я как-то рассказывала тебе о ней. Так вот, сегодня утром я встретила ее, и она предложила мне максимально тупую сделку в обмен на приглашение на вечеринку в честь ее дня рождения. А я ее терпеть не могу, и мы никогда толком и не общались. Что думаешь об этом? — Ну, а что, собственно, тебя останавливает? Никто не обязывает тебя идти туда ради нее. А в твоем возрасте это отличный способ расслабиться и пообщаться со сверстниками, наверняка там будет кто-то, с кем ты в неплохих отношениях. Возьми с собой подругу, чтобы было комфортнее и просто отдохни. Порой такие вещи, о которых ты думаешь: «Да я бы никогда в жизни не приняла в этом участие!», оказываются приятными и потом ты даже желаешь их повторения. Я задумалась на какое-то мгновение, мысленно записывая его слова на подкорке и решила подумать над этим позже. Все же время бежит и сидеть вечно в гостях у психолога я не могу. Пора было возвращаться домой. Утро понедельника ознаменовалось коротким СМС от папы, оповещающем о том, что командировка его, вероятно, затянется и ждать его мне еще не раньше, чем через неделю. Не сказать, что я расстроилась, но и одной дома было немного грустно. Хоть папа и не проводит со мной много времени, но когда он шуршит у себя в кабинете, мне всегда становится как-то легче. Сегодня, на славу, пар у Родионова не было, но, даже так, я максимально старалась не наткнуться на его угрюмую рожу в коридоре. Но и так без неприятностей не обошлось. После второй пары меня внезапно вызвали в кабинет директора, и я сразу же почуяла неладное. Еще и прислали за мной гонца в виде председателя студсовета, что-то тут явно странное. Уже приближаясь к комнате, где сидела Роза Владимировна — наша директриса, я наткнулась на вылетевшего оттуда, явно взбешенного куратора. Он так гневно захлопнул дверь и пускал пар из ноздрей, что было странно наблюдать, как резко он смягчился, увидев меня. Ну вот и побегала, блин… — Таисия. — хотел было он приблизиться ко мне. — Пожалуйста, подожди… Но я не дала ему шанса, даже не обратив свое внимание скрылась за дверью. Не до него мне сейчас, больше интересует, что же от меня здесь хотят. Роза Владимировна — женщина «за пятидесят», с зачесанными волосами с проседью и коллекцией помад всех оттенков цвета фуксия, сидела в своем шикарном кожаном кресле и сразу же выглянула из-за толстых очков, стоило мне присесть напротив. — Здравствуйте, Роза Владимировна. — осторожно начала я. — Добрый день, Таисия. — она немного нахмурила тонкие татуированные брови неестественно зеленоватого цвета, пока сканировала мое лицо. Пахнет дерьмом… — Роза Владимировна, что случилось? У меня вроде все в порядке с успеваемостью, а конференций никаких пока не предвидится. — не выдержав, подгоняла я. Женщина внезапно сменила взгляд на более строгий, чем заставила меня умолкнуть, встала из-за стола, подхватывая какой-то лист и приблизилась. — Хочу услышать, как ты прокомментируешь это. Наконец, бумага оказалась у меня в руках, и я глазами забегала по строкам. Это распечатка электронного письма с абсолютно неизвестного мне адреса. «Добрый день, уважаемая Роза Владимировна. По некоторым соображениям я не могу назвать свое имя, но думаю, что совершаю благое дело. В вашем учебном заведении есть довольно молодой преподаватель профессиональных дисциплин, работает на отделении информационных технологий. Так же он курирует одну из групп. Из первоисточника мне стало известно, что данный преподаватель злоупотребляет должностными полномочиями и принуждает студентов к переходу на личные отношения. В частности, стало известно, что от его рук страдает одна из ваших студенток — Таисия Захарова. Если не обратить внимание на данную проблему, то жизнь девушки может быть загублена. Спасибо за понимание, всего доброго.» Что. Блять. Это. Такое. Единственное, что сейчас крутилось у меня на языке. Я тяжело сглотнула, непроизвольно сипло всхлипнув и, в попытках отогнать приближающуюся к глазам влагу, снизу вверх посмотрела на директора. Женщина сняла свои очки и нависла надо мной, подбоченившись о стол, в ожидании каких-то ответов. Я просто не понимаю, это какой-то сюр! Кому вообще надо было писать такое сообщение директору?! Директору! Что интересно, ни разу не прозвучало не имени, ни фамилии преподавателя, но, судя по тому, что Родионов несколько минут назад выбежал из этого кабинета, она уже и так все поняла. И он тоже об этом знает. Я просто в жопе… — Роза… Владимировна… — попыталась сказать я хоть что-то, ибо понимала, что смолчав — только подтвержу все написанное. — Это ведь вранье, Вы понимаете? Женщина как-то по-матерински вздохнула, принимая более расслабленную позу и прошла на свое место. Она протянула руку и только через несколько секунд до меня дошло, что надо вложить в нее злополучную бумажку. — Таисия. — начала та, вновь надевая очки и бегая глазами то по письму, то по мне. — Я понимаю, что ты уже совершеннолетняя и все, что возможно происходит — в рамках закона. Однако, в нашем колледже есть девочки и младшего возраста, сокрыв такое, мы подставим их под угрозу. Представь, как такое может разрушить детскую психику. И даже если у вас это обоюдно, а правда, как ты видишь, всегда выходит на поверхность, это может значительно подпортить нашу репутацию. Испортить твою жизнь. Ты ведь такая умная, амбициозная и красивая девушка, твой отец — серьезный человек, разве все это того стоит? У меня просто отшибло дар речи, а вместе с этим и отказали легкие. Конечно же, это все правда, но как, черт возьми, это могло всплыть? Мы ведь никогда не палились на людях, всегда мыкались по углам, и никто кроме Светки и не знал, что нас с Марком связывает что-то большее, нежели учеба. Стоп! Кристина… То, что она сказала тогда в кафе… Да быть не может! Она бы не написала такого, да и на кой хрен ей это… — Роза Владимировна, при всем уважении, но Вы глубоко ошибаетесь. — попыталась собраться я, кончиками ногтей впиваясь в взмокшие ладони. — Если я все правильно поняла, то речь идет о Марке Сергеевиче, так вот… У меня ничего нет с моим преподавателем, это все наглое вранье и кому это надо — я сама не знаю. Честно, я просто в шоке. Меня самым грубым образом оклеветали и это очень неприятно. И за нашего куратора мне так же обидно, потому что он хороший человек, и все студенты его очень любят и могут это подтвердить. Директриса некоторое время пусто смотрела куда-то сквозь меня, перебирая накладными ногтями по поверхности стола. Через минуту она, наконец, выдохнула и продолжила уже спокойно. — Что ж. Я очень уважаю тебя как студента, ты активно участвуешь в научной и творческой жизни, не нарушаешь дисциплину и хорошо влияешь на статистику. Только по этой причине я могу тебе поверить. — она откинулась на спинку кресла, закидывая лист с письмом в верхний ящик стола. — Так же как и не могу отказаться из-за глупых обстоятельств от такого преподавателя, как Марк Сергеевич. Он отлично преподает и найти замену сейчас очень непросто. Однако, я буду держать ситуацию на контроле и если, не переведи Боже, это подтвердится, я не стану закрывать на это глаза. Мы договорились? Я быстро закивала, заламывая пальцы на руках. Сука, как же сложно… — Ну все, иди на пары. Не бойся, все хорошо. — уже с женской нежностью проговорила Роза Владимировна, а я в полнейшем шоке поспешила покинуть ее кабинет. Вылетела я отсюда приблизительно так же, как и Родионов. И, как говорится, вспомнишь солнце — вот и лучик. Легок на помине, он все это время держал пост под дверями директора. Только заметив меня, он подорвался и попытался перехватить, загородив проход. — Тая! — воскликнул тот, на что я грубо оттолкнула куратора, прорываясь вперед. — Таисия! — звук каблуков на мужских туфлях не отставал ни на шаг. Черт! Да отвали ты от меня, и так проблем по горло! — Захарова! — уже более животно окликнул тот и меня впечатали в подоконник в эркере одного из коридоров. — Да что Вы хотите от меня?! — не выдержала я, выдергивая из рук Родионова подол своего кардигана. — Хочу нормально поговорить с тобой, а не с твоей спиной! Перестань уже, наконец, бегать от меня! Тебе как будто пять лет, ей Богу. У меня так сдавали нервы, что готова была его отлупасить прямо в этом коридоре, плевать, что сейчас перемена и вокруг снуют пронырливые студенты. Я оглядела мужчину, выглядевшего сейчас как загнанный волк — растрепанный, лицо напряженное и напуганное, рубашка в некоторых местах выправилась из штанов. Ну почему я даже в такой момент на секунду готова забыть обо всем и кинуться к нему на грудь?! — Да, конечно, давайте! Можете еще миллион раз тыкнуть меня в то, что я малолетка и совершаю детские поступки. Только Вы в своем глазу бревна не видите. Я хоть и убегаю, но не втихаря и не без весомых причин. В отличие от Вас, взрослого человека, что не удосуживается даже предупреждать о своих побегах! — я неосознанно тыкнула пальцем в его плечо. — И говорить здесь я уж точно не намеренна, у меня уже и так из-за Вас проблемы! Мимо нас пронеслось стадо первокурсников, громко смеясь и прыгая в сторону лестницы. Оба тяжело дыша, мы какое-то время выжигали дыры друг у друга в глазах. Мои руки будто приросли под грудью в перекрещенном состоянии — закрытая поза с намеком отвалить от меня. — Пошли! — неожиданно прохрипел Родионов, оглянулся по сторонам, и схватил меня под локоть, потянув к той же лестнице. Мы так стремительно преодолевали пролеты, что уже буквально через полминуты оказались на первом этаже, около какого-то пожарного выхода. Марк ни на секунду не ослабил хватку, своей горяченной ладонью не давая и попытки на побег. — Куда Вы меня тащите? У Вас какая-то маничка на незаконное ограничение свободы? — безуспешно пыталась взбрыкнуться я. Когда он отварил тяжелую металлическую дверь, и мы оказались на внутреннем дворе колледжа, а точнее — на парковке, у меня по всему телу поползли мурашки. Все же не май месяц, а я в тонкой рубашке и крупной вязки кофте. Все продувается насквозь. Преподаватель стремительно подвел меня к своей машине, разблокировал ее и, распахнув дверь, пихнул в салон. Дышала я как слон, честно говоря. Я даже и не знаю, хочу ли сейчас находиться здесь с ним. А вдруг кто-то увидит? Тогда уже ничего директрисе не докажешь и сладко нам не придётся. Это что, теперь до конца учебы будет мой страх номер один? Марк захлопнул дверь со стороны водителя и тяжело вцепился в руль, бездумно смотря вперед себя через лобовое стекло. Мне вновь захотелось огородиться от него в какой-нибудь злобной позе, а лучше распасться на молекулы и раствориться. Несколько минут ничего не происходило, и это начало надоедать. Я свое законное время отдыха пропускаю, чтобы его пыхтения послушать, что ли? — Ну, и? Для чего Вы меня сюда притащили? — начала я. Родионов аж вздрогнул, стоило ему услышать мой голос. Черт знает, что у него в голове вообще творится, шизик какой-то. — Нам надо поговорить. — наконец, максимально сиплым голосом произнес тот. — Это я уже слышала и не раз! Надоело это Ваше «надо поговорить», «я все объясню». А в итоге идете бухать с друзьями, даже не попытавшись связаться. — нет, ну я уже конкретно злая, как будто мужа отчитываю. Куратор перевел на меня мрачный взгляд, локтями налегая на руль, будто желая лечь на него. — Таисия, не наглей. Я все выходные пытался достучаться до тебя. Ты говоришь так, будто и правда хочешь, чтобы за тобой бегали. — не отрывая взгляда своих нереальных глаз цвета бушующего моря, ответил Марк. — И я уже говорил, что делать этого не намерен. Если тебе все равно на наши отношения, то можешь продолжать играть в прятки. А можем решить все по-взрослому и расставить все точки над «и», раз и навсегда. Черт, я только сейчас понемногу стала осознавать, что и правда, все мои попытки игнорировать его, выглядели как бред стервозной суки и желание потешить свое самолюбие. Ну нет, совесть, только не сейчас! Он ведь тоже виноват… Я наглым образом потянулась, включив зажигание автомобиля и врубила печку на полную, холодно… — Хорошо. Давай поговорим. Почему ты не пришел тогда? Ты хоть представляешь, что ты этим наделал? — снова перешла я на «ты», чувствуя себя немного раскованнее. — У меня были проблемы. — односложно ответил мужчина, чем вызвал во мне новую волну негодования. — Что? Ну вот, снова! Знаешь что, такие разговоры можешь оставить кому угодно, но я себе цену знаю и не намерена терпеть враньё. До свидания! — я попыталась отпереть дверь, но внезапно они заблокировались, маньяк чертов! — Хорошо, стой. Подожди. — Марк неровно выпустил воздух из легких и на мгновение зажмурился. Да что такого могло случиться, что он не может нормально объяснить?! Он же не трупы в лесу закапывал, чтобы так переживать. — Много чего надо объяснить. Можно сказать, с самого начала. Это тяжело. — он все же лег на руль, напрягаясь всем телом. Ага, теперь помимо совести ко мне еще пожаловала и матушка жалость. Обожаю себя. — Я постараюсь понять. Иначе ничего не выйдет. — уверенно констатировала я, наблюдая за его часто вздымающимися лопатками. И снова пауза. Я такими темпами опоздаю на механику и придется ходить на отработки. Этот мужчина и правда губит мою жизнь. — Ладно. — он оторвался от круглой поверхности и снова посмотрел за горизонт. — Речь пойдёт о моей семье. Упс, а вот тут-то я совсем не была готова. Думала все, что угодно: девушки, друзья, работа, хомяк умер… Но только не о его семье. А что я вообще, собственно, знаю о его семье? Блин, а вдруг он вообще женат, вот будет смешно. Но, тем не менее, это меня настолько заинтересовало, что я повернулась к Родионову всем корпусом, пока тот даже не удосужился посмотреть на меня. Он всегда избегал эту тему в наших разговорах. Наверное, там что-то явно неприятное. Вон, какой разбитый. — У меня была тяжелая ситуация в детстве. Отец пил и поднимал руку на мать. Мама работала одна, пытаясь прокормить меня и бабушку, она тогда тоже серьезно болела и было очень нелегко. Мы жили на севере, в то время наркотики и алкоголь были панацеей в тех краях. Да и сейчас, наверное, тоже. — он так горько усмехнулся, а у меня моментально кольнуло глубоко под ребрами. — Когда ей в конец осточертело это, она собрала все свои накопления и увезла меня сюда, в столицу. Она была необыкновенной силы женщина и всегда хотела лишь, чтобы у меня было светлое будущее. Первое время было, конечно, тяжело. Начало двухтысячных, кризисы, недостаток рабочих мест. Она горбатилась на двух работах, пока я лишь отыгрывался за всю боль, с которой жил все детство. Я был очень трудным ребенком. Вечно влезал в драки, приносил из школы одни неуды, рано начал курить. Одним словом — доставал ее. Если рассказывать все — не хватит и нескольких дней. В итоге, все, что происходило в ее жизни, сильно подкосило ее. Когда ее не стало, мне было шестнадцать. Подросток, озлобленный на весь мир, в таком небольшом возрасте прочувствовавший вкус дерьма, да еще и с непростым характером — гремучая смесь. Я, не в силах оторвать от него взгляд, случайно сглотнула чуть громче, чем предполагалось. Из-за этого его повествование оборвалось, и преподаватель на мгновение взглянул на меня. Не знаю, что уж ему удалось разглядеть за такой непродолжительный срок в моих расширенных от ужаса глазах, но он опустил плечи и более расслабленно расположился на сидении. — А… Что… Как это связано с тем, что произошло в ту пятницу? — рискнула задать вопрос я. — В тот период, когда умерла мама, начался полный сумбур. Меня пинали от инспектора к инспектору, даже на несколько дней определяли в детский дом, пытались решить, что же со мной делать. По сути, до моего совершеннолетия оставалось всего два года, но оставить меня без опекунства в свободном плавании, конечно, не могли по закону. До отца, как ты понимаешь, никто не достучался. Да даже если и так, то клал бы он на все, кроме бутылки водки. Тогда и объявились его родители, то есть мои бабушка и дедушка. До того момента я видел их всего раз, в далеком детстве и для них внука в принципе будто и не существовало. Мой дед очень обеспеченный человек, «большая шишка», если будет угодно. Нефтяной магнат и бывший бандит вдруг решил понянчиться с внуком. — оскал на лице Марка появился так же внезапно, как и пропал. — Он пустил меня по всем девяти кругам ада. А точнее, захотел вырастить из меня послушного робота, хорошую замену для себя. Такой же была и бабушка, послушная марионетка в руках искусного кукловода. На тот момент они тоже переехали сюда, жили мы чуть ли не в центре, у нас даже были гувернантки! Меня пытались запихнуть и в частную школу и в кадетское училище, переводили на домашнее обучение. В конечном итоге, до одиннадцатого класса я сменил более шести школ. Мне было настолько жутко от всего, что я только что услышала, что меня пробила мелкая дрожь. Зубы сами по себе стучали друг об друга, не позволяя себя контролировать. Родионов, заметив это, прибавил градусов на кондиционере. А я только схватила его за крепкую ладонь, в попытках хоть немного поддержать, хотя я уверена, такое ничем не залечишь… — Продолжай, пожалуйста. — попыталась я вложить в эти слова всю свою искренность. — Да, конечно. Ну, по итогу, у него, конечно же, ничего не вышло. Я сбегал ото всюду, устраивал мятежи, драки, грубил учителям. Одним словом, делал все, лишь бы пойти наперекор деятельному деду. Тогда, кстати, и начал заниматься борьбой. Там познакомился с Серегой, моим лучшем другом. Он тогда тоже мне очень помог. — А с Сашей? — внезапно, сама не понимая для чего, перебила я. — Что? А, с Сашей. Нет, с ним я познакомился в институте, но в последствии, мы все стали дружить. И до сих пор дружим. Я кивнула, давая сигнал продолжать и зареклась больше не мешать ему. — Вот. А когда мне, наконец, стукнуло восемнадцать, я с таким упоением ушел из их логова, напоследок высказав деду все, что думаю о нем и послав его куда подальше. Это было лучше время в моей жизни, как я тогда считал. Вернулся в нашу с мамой квартиру, молодой и свободный, только вот одних амбиций и самоуверенности недостаточно. Я был глупым подростком с ветром в голове. Сама понимаешь, на этом далеко не уедешь, для жизни нужны финансы. Я начал серьезно заниматься боями, потихоньку зарабатывая на этом первые деньги. Кое-как сводил концы с концами, серьезно подпортил здоровье, конечно, но выхода не было. Тогда же еле-еле поступил в институт со своим горе-аттестатом. Мама всегда хотела, чтобы я стал учителем… Как и она. Как бы я не противился, ее последнюю волю я исполнил. Я до боли закусила губу, не в силах больше держать эмоции в себе. Сейчас в салоне этого автомобиля будто густым облаком взвилось все то черное, что хранится глубоко внутри у этого парня, на вид такого беззаботного и счастливого. И я заплакала. Не зарыдала, а просто две тонкие дорожки соленой воды выползли из глаз. А еще поняла, какой же дурой я была, что-то требуя от него и считая свою жизнь херовой. — В пятницу я не встретился с тобой, потому что прошлое вновь решило напомнить о себе. Спустя семь долгих лет мой многоуважаемый дед снова нашел меня и решил закончить начатое. — куратор снова ухватился за руль, сжимая его до побеления костяшек. — Он заявился ко мне домой и предложил вернуться к нему, выказал свое «фи» насчет моей профессии и предложил должность у него в компании. Уже несколько десятков лет не девяностые, а у этого до сих пор бандитизм головного мозга. И тебе даже не стоит знать, чем он промышляет. Меня так взбесил разговор с ним и то, что он вообще посмел опять вторгнуться в мою жизнь со своими гнилыми принципами, что мы немного затянули с разговором на повышенных тонах. Мне удалось выпроводить его в двенадцатом часу ночи, а напоследок он пообещал, что не отвалит от меня даже под страхом смерти. Родионов скрипнул зубами, легонько прикладывая кулаком об руль и снова напрягся всем телом. Я положила руку между его лопаток, ощущая жар тела под тонкой рубашкой. — И что же ты?.. — робко произнесла я. Куратор на это лишь хмыкнул с намеком на улыбку, но получилось это крайне невесело. — А я эти дни думал только о том, что обидел тебя. И пытался объясниться. А ты бегала. — он перевел взгляд на меня, и я стушевалась. Господи, какая же дура… Эгоистка чертова, думаю только о себе! И как мне теперь самой-то перед ним извиняться? Я лишь виновато опустила глаза, изучая складки на штанах и неосознанно пальцами вцепилась в мышцы на его спине. — То, что говорит мой дед, этот человек… Если ему взбрело что-то в престарелую бошку, то он и правда может изрядно потрепать нервы. Однако меня это не страшит, и не такое переживал. — мужчина неожиданно приложил ладонь к моей влажной щеке, заставляя посмотреть на него. — Но без тебя… Ты для меня… Сейчас нет ничего важнее, вот что. И когда мы не общаемся, когда ты обижена на меня, у меня будто выключают все электричество в и без того темной жизни. Из лёгких вырвался рваный выдох. Знаю я, знаю, у меня ведь так же… Но я, видимо, и правда очень-очень глупая. Я поластилась об его сухую теплую руку, как настоящая кошка, соскучившаяся по нежности. Марк еле заметно приблизился, не отрывая взгляд от моего лица, заправил выбившийся локон волос мне за ухо. — Прости меня… Я и не знала, что все так… Я такая дура, прости… — не выдержав, кинулась к нему на шею, полной грудью вдыхая запах, по которому так успела соскучиться. Марк осторожно гладил мои спутанные волосы, как и всегда укачивая в своих объятиях. Я не могу без него и это очевидно, я слишком полюбила этого человека. — Все хорошо. Я тоже был не прав, должен был предупредить тебя, да и вообще ввести в курс дела о своей жизни. Но, Тая, прошу тебя, чтобы там ни было — не избегай меня. Я никогда не обману тебя, ты слишком мне дорога. Без доверия не построишь ни одних отношений, а стоит-то всего лишь все обсудить. Он, наконец, улыбнулся. Уже без доли какой-либо грусти, а тепло и нежно, так, как может только он. Быть может, я и правда сейчас единственное, что может принести ему хоть долю счастья. И это так страшно и необычно — брать на себя такую ответственность, быть частью его жизни, быть его жизнью. Я ведь и в себе, порой-то неуверенна. Но ради этого мужчины, почему-то, готова положить на плаху все свои минусы. Я в последний раз всхлипнула и отстранилась от его плеча, утирая ладонью ручьи из глаз и носа. В ответ подарила ему такую же ласковую улыбку, на что тот, приподняв мой подбородок, нежно прикоснулся к припухшим губам. Я так скучала по этому ощущению и его пылким прикосновениям, что с остервенением вцепилась в него в ответ. Он так осторожно целовал меня, будто пытался не спугнуть, не причинить какой-то боли. А я, как и всегда, таяла и растворялась в этом моменте. Однако, закончить поцелуй в полном объеме нам не удалось, я, в последний раз коснувшись его языка, оттолкнула преподавателя в грудки. На это тот удивленно распахнул глаза, даже не успев прикрыть рот и успокоить дыхание и красноту щек. — Прости. Черт, прости… — так же пытаясь наладить сердцебиение, пролепетала я. — Что за хрень с этим письмом? Кто вообще мог это написать? Ну конечно же я оторвалась от него не просто так, а просто вернувшись в реальность и вспомнив, что мы все еще на территории колледжа. А у нас теперь появился недоброжелательный поклонник, так что стоило бы контролировать себя. Марк сложил еще влажные губы в трубочку и пошевелил ими из стороны в сторону, будто напряженно над чем-то раздумывая. — Вопрос хороший, я, собственно, хотел спросить у тебя то же самое. У меня идей нет. У тебя? — приглаживая беспорядок на голове, парировал он. Я тоже призадумалась. Все мои догадки — какие-то совсем не догадки. А необоснованно валить такие вещи на кого-то — не слишком правильно. Вдруг скажу ему, что подозреваю Кристину, и он ей проходу на учебе давать не будет. А в итоге окажется, что это и не она вовсе. Мне оно надо? — Мда… — протянула я. — Ситуация максимально странная. Но нам с тобой следует быть осторожнее. Постараться вообще не общаться на учебе. — Да, согласен. Хотелось бы, чтобы ты все же ушла отсюда с дипломом. Ответил он, глуша авто, а мне почему-то резко стало как-то грустно и я повесила голову. От Родионова это не скрылось и он обхватил мои пальцы. — Эй, ну чего ты?.. — тихо спросил он, заглядывая мне в лицо, спрятанное за занавесом волос. — Да просто… Мы ведь видимся, по сути, только на учебе. Марк тихо хихикнул, на что я пустила в него недоуменный взгляд. Весело ему, значит? — Таисия, неужели ты думаешь, что единственная связь между нами — это учеба? — и снова улыбается. — Ты ошибаешься. У меня на тебя большие планы. Ты всегда будешь желанным гостем в моем доме. Хотя… Он хитро ухмыльнулся, и от этого во мне моментально проснулась детская любопытная натура. Я сразу же забыла о своей грусти и обратилась в его сторону, чуть ли не залезая в преподавательское лицо. — Что «хотя»? — Хотя, не гостьей, а хозяйкой. Если бы не твой отец, то я бы забрал тебя в наложницы и больше никогда бы не выпустил из своей квартиры. — он снова растянулся в сладкой ухмылке, поглаживая мою коленку. Черт, все беды прошедших и сегодняшнего дня стоили одного этого момента. И как этот колдун может одни взглядом сделать меня такой вафелькой? — Ой, минута до пары! Меня убьют! — воскликнула я, случайно зацепившись взглядом за часы на приборке и начала мигом сгребать себя в кучу. Родионов снова просиял своей наглой миной, задорно потрепав меня по голове. — Беги, чудо моё, ты мне еще нужна. Я напоследок чмокнула куратора в щеку и с самым легким сердцем на свете покинула его теплое авто.