***
Прекрасная молодая девушка разглядывала отражение в зеркале, подмечая каждое изменение, которое над ней произвели служанки. Например, её глаза стали более выразительными и открытыми, благодаря неизвестному доселе белому карандашу, которым ей осторожно подкрасили слизистую глаз, и благодаря чему её взгляд напоминает, по меньшей мере, взгляд куклы, чьи глаза полны исключительно пустоты. Так же на неё надели роскошное зеленое платье, которое в пору отличало цвет её глаз и прекрасные рыжие волосы, которые сегодня были заплетены в шикарную косу и украшены небольшими цветками фиалок. Корсет платья неприятно сдавливал её грудь и мешал нормально вздохнуть, но мать запретила ослаблять шнурки, коими он был стянут — талия девушки должна была быть такой, чтобы принц мог обхватить её одними своими ладонями, но при этом никто не думал, какого будет в нем самой красавице. Ей не впервой было так наряжаться, но тогда были в повестке дня различные балы, ассамблеи и встреча гостей в их замке, но сегодня повод был действительно особый — её выдавали замуж за знатного принца Роуэна из древнего рода, под чьим гнётом власти находились, по меньшей мере, несколько племён и открытых городов с историей. Ему подчинялись многие порты и деревни, множество королей имели честь быть с ним знакомыми, только вот девушка не горела никаким желанием находиться рядом с ним, когда он в очередной раз захочет рассказать всем, с какой бравадой он расправился с древним драконом, атаковавшим его дом. Глупость? Действительно так, ведь многие годы никаких драконов не было видно, а местные буржуа подтвердили, что над его домом всего лишь пролетела грозовая туча. Девушка глубоко вздохнула и прикрыла глаза. Это будет невозможно трудный день, но завтрашний будет вовсе невозможный. Завтра на ней будет подвенечное платье, которое королева сама приказывала сшить за целых два месяца до церемонии. Оно по истине шикарное, но в душе и сердце девушки не было никакого желания надеть его на себя. В дверь раздается мягкий стук и девушка, открыв свои изумрудные глаза, взглянула на нее через плечо. — Открыто, Вы можете войти. Дверь осторожно отворилась, пропуская в комнату статную высокую женщину, чьи черные смоляные волосы были затянуты в тугой пучок на затылке и украшены прекрасной золотой короной, отделанной сапфирами и некоторыми небольшими алмазами, показывая её статус в этом дворце. — Дорогая, гости уже давно ждут тебя и нам пора спускаться вниз. Ты готова? — Голос женщины был на удивление мелодичен и нежен, что шло в полный разрыв с ее внешностью. Она подошла к девушке, попутно осматривая внимательным взглядом её внешний вид, и легким взмахом руки осторожно надела на ее голову золотистую диадему с крупным изумрудом посередине — знак власти принцессы, который девушка должна была носить всегда. — Юния, сегодня очень важный день и только от тебя зависит, поможет ли принц нам и укрепит ли он наше положение в обществе. Тон, которым была сказана эта фраза, тяжелым грузом осел внутри девушки, заставляя её сжаться под пристальным взглядом женщины через зеркало. Её словно сканировали и впитывали каждую малейшую эмоцию два карих глаза, неотрывно следящие за её глазами. — Да, мама. Я помню об этом, — совсем тихо произнесла Юния, подхватывая полы юбки и двигаясь в сторону выхода. Она не могла больше выдержать этого давления, что на неё оказывала собственная мать, настолько желавшая благополучия семьи, что забыла о самом главном — счастье для своей дочери. На пороге девушка остановилась, позволяя себе последний глубокий и успокаивающий вдох, после чего она, как ни в чем не бывало, улыбнулась и вышла из комнаты, оставляя позади себя мать и надежду на то, что свадьба не состоится и она сможет прожить хотя бы ещё несколько месяцев без попыток замужества.***
Стоя посреди комнаты, Юния надрывно плачет и сжимает руками свои дрожащие плечи, стискивая словно стальной хваткой и пытаясь забыть те грязные и отвратительные прикосновения, коими её одаривал принц практически всю встречу. Пытаясь забыть горечь того, как он старался прижать её к любой вертикальной поверхности замка, будь то стена, дверь или перила лестницы, чьи острые наконечники до боли расцарапали ей спину. Отец и мать всё это видели, но не сделали ничего, чтобы защитить свою дочь, чтобы оградить её от того ужаса, который может преследовать её всё замужество вплоть до самой смерти, которую девушка обещает себе долгую и мучительную в руках этого садиста. Её слезы горько стекали по щекам, смывая искусственный румянец с побледневших от страха и отвращения щек, катились большими каплями на лиф платья, оставляя мокрые следы и разводы от белого карандаша. Она смотрела на себя в зеркало и телом помнила каждый раз, когда к ней пытались прикоснуться без её желания и разрешения, и делали это с приказа отца, который даже не зашел к дочери, чтобы проведать. Юния настолько быстро сбежала из зала, что даже не попрощалась с гостями, на которых ей было абсолютно всё равно. Сейчас она хотела понять, почему так сильно ненавидит своё существование, а один единственный взгляд в зеркало вызывает в ней отвращение и желание разбить то, что она видит перед собой. Внизу становится тихо и это значит, что скоро к ней поднимутся родители и принц, которые пожелают узнать о её самочувствии скорее для галочки, чем из честного переживания. Ей тошно от того, что снова придется видеться с ними и натягивать на лицо искусственную улыбку, которая больше никак не желает клеиться на измученное и заплаканное лицо молодой девушке. Ей всего шестнадцать, но ей кажется, что она уже давно перешагнула порог шестидесяти лет. План приходит сам по себе, когда он смотрит в сторону окна. Всего второй этаж, который её любезно освободили из-за старого страха высоты. Так ей было проще привыкнуть к тому статусу, что на неё лепят каждый день и заставляют переживать самые страшные мучения, лишь бы вернуть честь семьи. Горькая доля единственного ребенка в семье, которому в будущем перейдет вся власть. Она быстро подходит к кровати и снимает с него все постельное белье, что там было, и даже не забывает про ночную рубашку, которую так заботливо ей оставили утром служанки. Тугие узлы стягивают друг друга, превращаясь в некое подобие каната, один конец которого девушка привязывает к ножке массивной кровати, а другой скидывает в окно. Ей не страшно было перевешиваться из окна, крепко сжимая в руках импровизированную веревку, и уж точно не было никакого страха спускаться прямо в кусты шипованых роз, царапая ими руки и ноги, некоторыми моментами и лицо. Ей было страшно попасться и пережить весь этот ужас вновь, ведь она почти близка к цели — сбежать и никогда не быть найденной. Сбежать туда, где можно быть свободной, наконец-то почувствовать себя живой. Её ноги несли сами по себе, как можно дальше от замка, за ворота, и даже охрана не смогла заметить юрких и осторожных действий у главного входа, когда Юния, поддерживая обеими руками платье, покинула границы родного дома и устремилась в порт. Она знала, что там всегда есть пара-тройка кораблей и с грузом, и с людьми, и там можно будет укрыться и беспрепятственно выйти на любой из пристань и начать новую жизнь, где она сможет быть самой собой. Порт встретил её холодным молчанием и лишь редким завыванием ветра и резким ударом маленьких волн об дерево, буйством шлюпок у берега, к которому причаливали беглые или же странники. Она осторожно подошла ближе, но из всех кораблей, что были в порту, она заметила только один — в ночной тьме он выглядел зловещим и мрачным, словно все силы зла собрались в одном месте и теперь поджидали жертву, которая попадется им на крючок. Но у девушки не было абсолютно никакого выбора, кроме как осторожно пробраться на борт, оставаясь незамеченной и спрятаться в одном из трюмов матросов за огромными бочками, наполненными непонятной жидкостью. Юнии было очень холодно, и настолько, что пальцы рук стали немного синими, и она старательно старалась согреть их собственным дыханием, при этом не производя лишнего шума. Корабль словно был необитаем, ведь не было ни одной живой души, которая могла бы обнаружить её присутствие здесь. «Возможно, этот корабль находится под влиянием местных буржуа, поэтому стоит без капитана и команды. В любом случае, я смогу здесь отоспаться и завтра продолжить свой путь, даже если и на лодке», — подумала девушка, зябко кутаясь в полы собственного платья и забываясь беспокойным сном, ещё не зная, что ждет её утром и насколько на самом деле обитаем этот корабль. Ведь, когда она в него пробиралась, взглядом не был захвачен черный флаг, который слабо развивался на ветру.***
Юнию разбудил громкий и надрывный смех на палубе, слышащийся словно через плотную толщу воды. Несло запахом соленого моря, свежего воздуха и водорослей, которые находились на самом дне моря, но пахли так сильно, что нельзя было не учуять. Кораблю неспешно покачивался на волнах, словно управляемый кем-то, и тут то девушка и поняла, что он уже несколько часов как уже не в порту, а движется в неизвестном направлении, заселяя в душу девушки липкий страх и неожиданное предвкушение. Теперь ей нужно было сидеть ещё тише и никоим образом не привлечь к себе внимание, которое сможет выдать её и её местоположение неизвестным на корабле. Ведь один бог знает, чем все может закончиться для молодой девушки, ищущей себе свободы. Несколько часов она смогла продержаться и не выдать своего присутствия на корабле, но когда в трюм спустился один из матросов, похожий на огромного дикого буйвола больше, чем на человека, она поняла, что её все равно обнаружат, даже если она удивительным образом сольется со стеной. Этот мужчина что-то неразборчиво бормотал себе под нос, как вдруг резко вскинул голову и втянул носом терпкий запах, висящий во всей каюте. Среди характерного мужского запаха, морски водорослей и затхлого дерева просачивался ещё один неизвестный аромат — так пахнут девушки в кабаках, в которых может остановиться вся команда, чтобы сорвать очередной куш и просто утолить те физиологические потребности, которые требуют их тела. Его взгляд сразу же устремился к бочкам, стоящим в некотором отдалении от лежанок матросов, он тут же пошел туда, неразборчиво откидывая мешающие ему на пути вещи. Остановившись рядом с бочками, он по одной стал отодвигать их, пока перед ним не оказалась испуганная, маленькая и очень хрупкая девушка, жмящаяся спиной к стене и подобравшая к себе ноги в защитном жесте. Он недолго постоял, разглядывая свою добычу, а после резким движением руки подхватил девушку с пола и поволок наверх — на палубу, чтобы показать находку своим приятелям и капитану. — Эй, ребята, посмотрите кого я нашел у нас в трюме! — Громко крикнул мужчина, сбрасывая девушку со своей руки прямо на грязную палубу, и громко рассмеялся, когда она испуганно вскрикнула и поползла назад, натыкаясь на ноги другого матроса. — Она пробралась к нам, пока нас не было на корабле, и если бы я её не учуял — вылезла бы на первой же пристани, к которой мы причалим. Этот мужчина так точно выложил план девушки, словно знал её уже очень давно, и ей стало в этот момент по-настоящему страшно. Особенно, когда она увидела над собой развивающийся черный пиратский флаг. — Вы… вы пираты, — испуганно прошептала Юния, озираясь по сторонам и подмечая, по меньшей мере, 30 человек на палубе. — Вы все пираты. Многие из них одобрительно засмеялись под её слова, но это был вовсе не добрый смех, который бывает после какой-либо шутки. Это был громкий и издевающийся смех, который словно говорил о том, что это последнее, что ей будет дозволено сказать. Внезапно из толпы вышел высокий и крепкий юноша, который грозным взором посмотрел на ржущих пиратов, заставляя их тут же замолчать, и присел перед девушкой на корточки, оглядывая её лицо. — Как ты сюда попала? — Он спросил довольно внятно и четко, что сразу стало понятно, что он здесь капитан, который разбирается с каждым непонятным вопросом и ситуацией. Теперь понятно, почему его команда так боялась своего капитана. Юноша излучал холодную уверенность и власть, в то время, как взгляд его был словно пустым и неживым. Юния тихо всхлипнула, вновь сжимая своими руками плечи, и неуверенно мотнула головой в первую попавшуюся сторону, потому что попросту не знала, с какой именно они плывут. — Я сбежала из дома, стараясь уйти от нежеланного мне замужества. Пришла в порт, но там стоял один единственный корабль, который оказался вашим. Я лишь хотела исчезнуть из жизни своей семьи и зажить свободно, — тихо отозвалась девушка на раннее заданный вопрос, надеясь, что сказанная правда хоть немногим, но продлит её жизнь. Капитан что-то хмыкнул себе под нос и поднялся на ноги, проходя мимо девушки к одному из матросов, который оказался более свирепым и ненасытным на вид, чем другие его товарищи. Что-то тихо сказав тому на ухо, капитан кивнул в сторону девушки, все ещё лежащей на полу, а после повернулся к остальным. — Девушку не трогать. Она пройдет с нами до следующей пристани и там спокойно выйдет туда, куда ей нужно. Обеспечьте её водой и лежанкой на то время, что мы в пути. Он бросил последний долгий взгляд на девушку, а после развернулся и ушел в свою каюту, не обращая внимания на недовольные возгласы команды. Нужно отдать ему должное — его команда последовала приказу незамедлительно. И пусть некоторые матросы и бросали на девушку похотливые и откровенные взгляды, лишний раз к ней никто не обращался и никак её не трогал. Ей стало немного спокойнее и она действительно почувствовала себя под защитой такого на вид холодного и отчужденного, но на деле отзывчивого и чуткого человека. Ближе к ночи девушка осторожно, но удобно расположилась на отведенной ей лежанке, и смотрела в одну из деревянных стен, стараясь не обращать внимания на тяжелое дыхание мужчин за своей спиной. Ей казалось, словно каждый из них смотрел на её спину и словно дожидался молчаливого приказа из ниоткуда. Он резко повернулась к ним и увидела, как неровным строем мужчины приближаются к её лежанке и взгляды их прямо говорят о том, что будет происходить здесь. Только вот ей не помогли не надрывные крики о помощи, ни брыкания, ведь ей крепко держали руки и ноги, а после и крики сошли на нет, когда обессиленное тело брали тридцать матросов пиратского корабля. Юния уже не знала, сколько длилось это издевательство над ней, когда каждый из пиратов подходил к ней, а после его заменяли следующим. Её уже даже не держали, потому что в молодом и измученном теле совершенно не осталось сил. Лишь её порванное платье, неряшливое вздернутое к груди, отзывалось на каждое движение и манипуляцию. Давно наступило утро, но желающих не убавлялось, и вскоре к ним присоединился сам капитан, который не так давно мнимо защищал девушку от своих же матросов. Его взгляд оставался по-прежнему пустым, даже когда девушка хрипло скулила и отчаянно плакала, стараясь прикрыться и уйти от омерзительных прикосновений сразу нескольких человек. Даже когда её сознание полностью ушло от неё, над её телом продолжали измываться так, словно это была лишь тряпичная кукла, но не живой человек.***
Прошло несколько дней, прежде чем Юния смогла открыть глаза и более менее придти в себя. Все её тело было покрыто синяками и ссадинами, а где то даже укусами, которые не могли закрыть даже рваные лоскуты платье, которое изодрали пираты, словно голодные звери. Ужас и отчаяние, которые до этого сковывали тисками её грудную клетку, уступили место слепой пустоте и слабому желанию прямо сейчас выйти на палубу и прогуляться по доске — прямо в объятия прохладной воды. Однако, всё уже давно решили за неё. Стоило девушке очнуться, как рядом сидевший пират подхватил на руки её тело и потащил наверх. Она не могла передвигаться сама, а по взглядам мужчин было понятно, что даже пока она несколько дней была без сознания, её телом пользовались без остановки. Оказавшись на палубе, которую обдувал теплый западный воздух, она осмотрелась по сторонам и заметила, как пара матросов устанавливает доску прямо на корме корабля. И не нужно было быть гением, чтобы догадаться, для чего они это делали. Их уже ждал капитан, который, осмотрев девушку, лишь довольно улыбнулся, и одним кивком головы приказал матросу бросить её на пол. От сильного удара тело девушки содрогнулось и она громко вскрикнула, хватаясь руками за больные и словно онемевшие ноги. Всё тело, вплоть до рук, отказывалось подчиняться, поэтому Юния просто смотрела на капитана некогда своими яркими зелеными глазами, цвет которых сейчас больше напоминал пожухлый плодовый сад, который отравили вредными веществами. — Ты была нам очень необходима и вовремя явилась на наш корабль, — начал издалека юноша, подходя ближе к девушке, но у неё не было сил даже отодвинуться в сторону. Вместо этого она лишь терпела его лже-ласковые прикосновения к своим волосам и рукам. — Но теперь, когда ты настолько использована и поломана, в тебе нет никакой необходимости. Я, как капитан корабля, обещал доставить тебя к первому же причалу, но, увидев тебя такой, каждый желающий захочет надругаться над тобой ещё больше нашего. Поэтому, я принял благородное решение лишить тебя этой участи. Морскому демону ты как раз придешься по вкусу. С этими слова он вздернул девушку за руку, заставляя подняться с пола, и потащил в сторону доски, вовсе не обращая внимания, что при каждом шаге Юнию мотает и у неё страшно темнеет в глазах. Но даже в таком состоянии она понимала, что это лучшее из зол, которое она может выбрать. Поэтому, осторожно ступив на доску, рыжеволосая мелкими шажками пошла вперед, остановившись лишь на самом краю и глубоко вздохнув в последний раз спасительный воздух. Ей даже не привязали к ногам или рукам утяжеляющий камень — видимо, пиратам тоже было понятно, что и при большом желании у неё не найдется сил всплыть и бороться. Она оглянулась на юношу, по глазам которого было видно, что он уже теряет всякое терпение и не намерен больше ждать, как вдруг она произнесла следующую фразу: — Когда-нибудь и ты изведаешь всю горечь смерти, капитан. И, отклонившись в сторону, упала в объятия темной воды, которая приняла её словно давнего друга. Холодная жидкость остужала болезни каждой из ран, которые причинили её телу, и она силилась пробраться в легкие девушки, которая попыталась грести руками, чтобы всплыть и вдохнуть воздуха. Но платье отяжелело от воды и утаскивало её все ниже, на самое дно моря. Лёгкие горели от нехватки кислорода, а в груди заполошно билось сердце, желающее протянуть ещё хотя бы немного существование бедной девушке с такой нелегкой судьбой. Но она сама приняла решение и полной грудью вдохнула обжигающую соленую воду, наполняя ею легкие, и вскоре, после настолько неравной схватки, её обмякшее тело опустилось ниже видимости глаз, под одобрительные звуки и смех команды корабля, которые наблюдали за всем этим над толщей воды. Так, или иначе, но произнесенное устами молодой девушки проклятье пройдет мимо капитана, который указал своим матросам новый курс за новым богатством, вскоре и вовсе забывая о том, что когда то на их корабле присутствовала беглая девушка.* Год спустя *
Одинокий корабль бредет через море в явных попытках отойти нужный курс, но пока что следует лишь в сторону горизонта. Юноша, стоящий на капитанском мостике, раздраженно рассматривает свой компас, который беспорядочно показывает каждую из сторон света, но ничего конкретного. Его терпение полностью продает, когда он видит, что над водой густеет туман: липкий, непроглядный, через него нельзя разглядеть даже нос корабля, не то что горизонт. Отчаявшись сегодня приплыть к нужному месту, капитан громким голосом отправляет своих матросов в каюты — отдыхать, а сам остается на палубе, чтобы не пропустить момента, когда туман рассеется и можно будет продолжать путь. Его окружала беспроглядная тьма и тишина, давящие на всё его нутро чувством тревожности и предчувствием чего-то нехорошего, которые рассыпаются в тот самый момент, когда он слышит чарующую и нежную песню где-то за бортом: Проснуться не смей, Иначе волна Тут же с жадностью Скроет тебя. Под толщей воды, Где не видим сей свет, Ты найдешь для себя Верный ответ. Он ошарашенно обернулся, думая, что над ним смеет подшутить кто-то из его матросов, но на палубе никого не оказалось, а песня лилась словно из-под воды, которая черным куполом наравне с туманом окутала весь корабль. Глаза ты свои Скорее открой И увидишь — Гоняется смерть за тобой. Юноша перегнулся через борт, чтобы ближе рассмотреть воду, как оттуда показалось невинное женское лицо, обрамленное мокрыми рыжими волосами, которые девушка даже не спешит убрать. Она показалась ему настолько прекрасной, что сердце его неровно отбилось в груди, вынуждая перегнуться через борт ещё больше. — Кто ты такая? — Тихо спросил капитан корабля, протягивая руку к девушке, когда та в ответ так же протянула руку. Солнечный свет Ты скорее забудь. Таким же, как ты Уготовлен свой путь. Юноша явно не вслушивался в слова песни, которые пропела девушка, не сводя своего изумрудного и пристального взгляда с голубых глаз капитана, словно гипнотизируя его и заставляя выполнять только её желания. — Мне очень холодно здесь. Ты не можешь меня согреть? — Осторожно спрашивает девушка мелодичным голосом, глядя прямо на капитана, который уже почти рухнул в воду. — Я так хочу, чтобы ты согрел меня своим теплом. Прошу тебя, согрей меня. Юноша сам не понимает, как оказывается в воде. Он подплывает к девушке, совершенно забывая о безопасности и собственных принципах, когда увидел её губы, с которыми он так сильно хочет слиться своими губами. Мелодичность голоса и ее глаза заворожили его, вызывая необратимые изменения в его теле, и вот он уже почти наполовину сгнил, сам того не замечая. А девушка же, весело смеясь, указательным пальчиком поманила капитана за собой, уходя под воду и стирая любые следы своего присутствия. Слепо последовав за девушкой под воду, капитана схватили за ноги и потащили вниз, на самое дно моря, не давая никакой возможности и лишая надежды всплыть и отойти от гипноза. Перед тем, как окончательно потерять сознание от нехватки кислорода, он краем глаза заметил зеленый хвост, больше похожий на подол платья, некогда сильно знакомого ему, ровно как и голос. Только вот вниз тащила его уже вовсе не девушка, а морское чудовище, коего месть сделала проклятым на всю жизнь. Горечь обиды за свою глупую ошибку и прочие грехи больно кольнуло сердце капитана пиратского корабля в последний раз перед тем, как оно окончательно остановилось, лишая жизни своего хозяина. Русалка же, которая тащила его вниз, обратила оставшиеся от юноши кости в высокие коралловые рифы, которые будут мешать проходить каждому кораблю. Ведь теперь каждый год ей нужно будет забирать одного человека с корабля, чтобы продлевать себе ту жизнь, в которой она теперь по-настоящему счастлива.