Пятнадцать лет

*** (на мотив "Танца Казановы" Оргии Праведников) Ваш испуганный взгляд, ваша нервная дрожь - Это ранит немного. Обидно, но все ж Я достаточно трезв, чтобы знать наперед ваши страхи. Это жизнь, боже правый, не ваша вина, Что сегодня вы стали женой колдуна, Что роскошное ложе вам мнится кровавою плахой. Ах, какая ошибка! Сама чистота, Погибает, бедняжка, в порочных руках, Но поверьте, смерть ваша здесь вряд ли хоть что-то изменит. Вы не первая, кто мне кричал: Никогда!, Не последняя, кто мне прошепчет: О да!, Но сегодня, графиня, не нужно недоразумений. Ваша воля священна, так спите одна - Я даю вам отсрочку для платы сполна. Они все приходили, однажды вы тоже придете. Не кривите улыбку, ведь я не святой, А вы созданы стать столь прелестной женой, Что едва ли избегнете власти отзывчивой плоти. Вы красивы не в меру, но в меру умны и наивны, И вопрос вашей гибели, в общем, уже не вопрос. Ваше счастье, сударыня, муж ваш не так импульсивен, Так прощайте, моя дорогая графиня. Адьос! Серенада Какая ночь! Услышь меня! Пусть это только лишь игра, Но ведь игра не без огня. И этот сад, и эта ночь, Гаронна нитью серебра Пусть унесет тревоги прочь. Сегодня ночью мы одни: Ты отпустила глупых слуг, Нет ни соседей, ни родни. И в этой сказке для двоих Триумф нежнейшей из наук, А вместо слов - канцоны стих. У этой сказки странный такт: Фиалок легкий аромат И грубо-чувственный табак. И все давно уж решено: Вам, королева, шах и мат. Но Вам как будто все равно? Епископу Тулузскому - Я вас люблю, я восхищаюсь вами, Вашей наивностью, жестокостью, кострами, Что, я предвижу, запылают на Саленской площади. Нет милости для еретиков и грешников, Четыре века без пощады, без разбора, Четыре века, боже правый, вспомните Монфора! Четыре века, вспомните Безье! Альби, Фанже, Лиму, Ломбер, Тулузу, Монпелье.. Вы вспомните, отец, как сдался Каркассон... - Прощайте, сударь. - Фульк! Пощады нет. Не будет и тебе. Но, боже правый, вспомните Безье! Накануне ареста ...лишь пусть не кончается ночь - Немного прошу у неба: Позволь же бродяге Фебу Умчаться, забывшись, прочь. Но стоит ли горсти пепла Судьба, что не превозмочь? Что стоит, надежду тепля, Молить: пусть продлится ночь? Бежать теперь слишком поздно, Не сможет никто помочь, Когда, величаво, грозно, В заре растворится ночь. Сей чаши испил не каждый, Но если уже невмочь, Оставь умирать от жажды - Лишь пусть не кончается ночь. Гревская площадь Стоя на коленях с опущенной головой, Я молю тебя, милая королева Прекраснейшего сада, где увидел свет Христос, Сохрани же город Тулузу… Еще одну песню позволь - и навек Пускай растворятся в прибое Безумие страсти, тюрьма и побег. Отныне все будет другое. Отныне не будет шутливых консон, Лишь грубая, жесткая проза. И где-то, как будто несбывшийся сон,: Гитара, беседка и розы... Всего одну песню, последнюю, всласть Дай спеть - остальное не важно. Дай силы не дрогнуть, позволь не упасть На радость Фемиде продажной. Пускай они видят: Вот он! Он поет! Париж пусть замрет на мгновенье. Один удар сердца, что будет - не в счет, - Последний полет вдохновенья. Последнюю песню позволь - навсегда. Лишь миг между адом и раем - И пусть повторяют безумца уста: Per Tolosa totjorn mai! *** Я создал тебя, и ты стала моей, Моим отраженьем, кумиром. Блистающий идол в бесценной парче, Рожденный, чтоб стать сувениром Безумных, горячих тулузских ночей, Моим откровеньем, удачей. Но ты упорхнула и стала ничьей, А разве могло быть иначе? Я сразу не верил, то ты навсегда, Я знал: чистота уязвима - И создал тебя из предвечного льда И неуловимого дыма. Моя несравненная дева-звезда, Принцесса старинных напевов, Я сразу же понял, что ты никогда Не сможешь не стать королевой. Когда ты узнала, что вовсе не грех Убить, лишь улыбкой ужаля? И твой зазвенел колокольчиком смех В роскошном капкане Версаля. Отплытие в Америку Не стану помнить и жалеть, Пусть золото сменяет медь, Пусть сталью станет серебро - Я рассмеюсь штормам назло. Людскому богу все равно, Пускай изъедены скрижали, Меня влекут иные дали, Где крест и месяц - все одно. Ничья Останемся каждый на своем месте. Вы — госпожой Анжеликой, в компании своих друзей, а я — здесь у себя. Может быть, так единственно правильно, Вероятно, иначе не стало бы, Когда сердце горит жгучим пламенем, Но нет права на вздохи и жалобы. Злые сети плетет одиночество - Мы увязли в своем недоверии, И его Шутовское Высочество Случай щедро раздал лицемерия. Может быть, лучше плохо, но искренно, Чем красиво, но пусто и дешево. Оттого ль не стремимся неистово Склеить чувств былых мелкое крошево? Сколько мы ошибались и падали, Сколько злобы на сердце израненном; Кто узнает, что было загадано: Может быть, так единственно правильно? *** Что же ты за человек, граф де Пейрак, если уступаешь свою жену другому, и притом даже без борьбы? Как этот мир устроен глупо! Или мне просто не понять Всей прелести былой разлуки, Попыток отыскать друг друга И, может, полюбить опять? И то еще коль повезет! Я раньше был в другом уверен: Мне счастье в руки шло само, Распахивая окна, двери..! Но вот на счастии клеймо. И счастью нынче все равно, К кому бежать и от кого. Скажите мне, в чем суть страданий, Быть может, тоже посмеюсь: Любить свои воспоминанья, Но ждать совсем в ином признаний И прятать за насмешкой грусть. Кого пытаясь обмануть? Я свято верил: жизней много. И можно повернуть все вспять, Но одиночества дорогой - Увы - не хочется шагать. Корабль, ночь, морская гладь - И остается только ждать. Как этот мир... ну, право слово! Пятнадцать лет! И для чего? Чтобы навек расстаться снова И каждый день казнить сурово Себя лишь только оттого, Что мог, но даже не пытался! Останься! — Останьтесь, не уходите… Сейчас вы нужны только мне. Я раньше много пел веселых песен И покорял сердца игрою струн. Смеяться было так легко! И вот... весь мир как будто бы мне тесен Вдруг стал. И проклятый колдун Исчез средь силуэтов облаков. Останься! Ты ждать устала столько лет напрасных, Менять обличья, маски, адреса, Встречать предательства друзей. И вот... Звезду, готовую погаснуть, Мне в руки отдала судьба На Море Тьмы, шепнув одно: Согрей. Останься! Зачем? Тебя мне в дар за что отдали? Зачем сейчас, когда я обречен На волны, шторм, на льды, на смерть? И вот... Ты здесь, и все твои печали Я слышу в голосе твоем, Но ледяное сердце сможет ль петь?! Останься! Я посвящу тебе стихи о солнце, Я подарю тебе туман И розы, водопады, птичью трель, Останься! Вино Вечер пьянящий, безумный, звенящий, Искристый, манящий - хмельное Бордо. Глазами поэта с душою раздетой В потерянном "где-то" когда-то давно: Мечты нараспашку и даже не важно, Что руки бесстрашно не ищут ладов И смех благородный немного свободней В усталых ладонях играет вином. Весь вечер обманом, белесым туманом, Душистым дурманом влюбленных богов. И лишь одна строчка - от поля до точки - Прицелившись точно, ударит в висок: Шайтан! Дьяволица! Искусная жрица! И ей покориться совсем не грешно. Ночною прохладой дуэтом с цикадой Ей петь серенады - ты скажешь смешно? И все же когда-то безумным легато Влюбленные взгляды сплелись заодно. И шутки двояки, и дерзостны стяги, И мы лишь бродяги… не все ли равно? Ведь в это мгновенье смешались виденья И годы гонений сейчас далеко… Смеется гитара в объятьях корсара, Веселье в разгаре, и льется вино! *** — Слушайте, я купил ее, когда ей было семнадцать лет, вместе с серебряным рудником. Ее отец, мелкопоместный дворянин, уступал мне рудник при условии, что я возьму в придачу и его дочь. Я заключил сделку, хотя не видел ребенка, которого продавали. — И это была она. — Это была она. И это была она, Прекрасная фея болот. В бокале аниса утонет луна, И чудо произойдет. Да, это была она, Маркиза лесных химер. Кто продал мне вас? Может, сам Сатана, Mon ange petite de l'Argantier? Но это была она, И к черту других богов! Отныне навеки жена колдуна До папских святых костров. О, это была она, И, Боже, храни ее, Храни для меня, для ночей и для дня, Для всех, кто в нее влюблен!