Враг моего врага - мой друг

Первое, что делает человек после тяжелого дня – идет домой, отсыпаться или в бар пропустить стаканчик. Таким образом он может расслабиться и найти в себе силы прожить ещё один день. А что делать тому, у кого последние лет пять превратились в один бесконечный тяжелый день? Сон не приносил за собой отдыха, алкоголь давно утратил свой вкус и даже самое крепкое пойло ощущалось простой водой из-под крана. Мозгоправ говорит, что это последствия травмы от смерти друзей и событий в Ираке. Чушь собачья. Знал бы этот ряженный петух в отглаженном костюмчике и пидорских очках, что именно я пережил и с чем сражался. И с чем продолжаю бороться по сей день каждую ночь, стоит только закрыть глаза. Вампиры, запах гниения, пыль и холод, пробирающий до костей. Кто сказал, что в аду жарко и повсюду огненные рвы? В аду ты окружен камнем, холодным и старым. А в каждой тени прячутся демоны, чье стрекотание до сих пор звенит в ушах. По возвращению в Америку бюрократы-военные, политики, ботаники, даже чертовы уфологи допрашивали меня круглые сутки. Брали образцы кожи, крови, слюны, пыли из-под ногтей и спрашивали, спрашивали, спрашивали. Бывало, к концу дня начинало казаться, что язык кровоточит, а в горле образовалась пустыня Сахара и хотелось только одного – замолчать навечно. Я плохо помню, как прошли эти пять лет. Мешанина из командировок, бумажной волокиты, разговоров и бесконечных тестов на профпригодность. Как стал полковником, тоже прошло как-то мимо. Полковник Джейсон Колчек. Звучит солидно, но будь моя воля – остался бы простым лейтенантом. Мои друзья погибли или сгинули навсегда, а меня повысили. Охуеть не встать, логика просто невероятная. Как и посылать меня снова в Ирак следить за группой ученых, обнаруживших очередную яму с внеземными технологиями. Гениальное блять решение. Мы торчим где-то на окраине Ирака уже неделю, а событий, требующих моего присутствия так и не случилось. Я буквально занимался тем, что плевал в потолок и умирал от скуки. От безделия временами хотелось выть побитой собакой. Делать в этой глухомани абсолютно нечего. До ближайшего крупного города полдня пути пешком. С сослуживцами старался держать жесткий нейтралитет, пресекая любые попытки наладить со мной контакт. Психиатр считает, что у меня развивается социопатия и что мне следует постараться быть более открытым и дружелюбным со своими подчиненными. Ага, разбежался. Я не обязан дружить с теми, чья задача проста и понятна - приказы исполнять и не трахать мозг глупыми вопросами. И дело вовсе не в моей так называемой социопатии. Мне просто не хотелось сближаться с людьми. - Каким богам нужно помолиться, что бы в этой дыре произошло хоть что-нибудь?! – пожаловался я ползущему по стопке неподписанных отчетов таракану. Мелкое насекомое недоуменно пошевелило усиками и поспешило по своим делам. Я зажег настольную лампу, достал из-под вороха наваленных на стол вещей единственную пишущую ручку и взялся за первый отчет, что бы хоть чем-то занять руки и отвлечься от тяжелых мыслей. В этот момент в палатку ураганом влетает взволнованный сержант Даниэлс. - Сэр! Сэр! Вас срочно вызывают к южной границе лагеря! – его картавый, по-девчачьи звонкий голос больно резанул по ушам. - Отдышись сначала, – встав с насиженного кресла, я поднялся на ноги и размял затекшие мышцы. – В чем дело, Даниэлс? Юноша перевел дыхание и сказал уже спокойнее. - Мы поймали иракского солдата. Он пытался пробраться в лагерь. Я так и замер на месте, не в силах пошевелиться или выпрямиться. Меня будто облили ледяной водой и оставили на морозе. А в груди наоборот – зажглось что-то теплое, почти обжигающее. Это чувство в последний раз я испытал, когда мы поднимались на поверхность на хлипком подъемнике. Когда казалось, что протяни руку и вот оно, солнце. Мы выжили. Вместе. Этим чувством была надежда. Глупая, иррациональная надежда. До южной границы лагеря я почти бежал. Даниэлс, тяжело сопя, семенил рядом и что-то говорил, но я не вслушивался в его слова. В голове барабанной дробью билась лишь одна мысль: «Только бы это был не Салим».

***

Болезненные стоны и звуки ударов казались мне оглушительно громкими в ночной тишине. Я ускорил шаг и увидел, как трое моих солдат избивают лежащего на земле мужчину. Он сжался, закрывая лицо руками, но это едва ли помогало. На песке около его рта образовалась небольшая, темная лужица. - Разошлись! – скомандовал я, но увлеченные процессом солдаты не услышали приказ. Тогда мне пришлось схватить ближайшего к себе юнца за ворот рубашки и оттолкнуть его в сторону. Остальные, узнав во мне командира, мгновенно остановились и отошли от пленника. Мужчина сплюнул сгусток крови и поднял на меня полные благодарности тёмно-карие глаза. Я сразу же узнал эти глаза и почувствовал, как сердце ушло куда-то в пятки. – Свалили нахер отсюда! Подчиненные испарились меньше, чем за секунду. Я на негнущихся ногах подошел к мужчине и помог ему подняться. - Салим, какого хера ты тут забыл?! – спросил я, бегло осматривая раны старого друга. Разбитая губа, синяк на щеке и порванная одежда. Ничего, не страшно. Но в медпункт я его всё равно потащил. - Жить надоело? - Мне… нужна твоя помощь, Джейсон, - Салим прокашлялся, прежде чем продолжить. – Зейн пропал. Я думаю, он попал в неприятности. Я выгнал из медпункта перепуганную медсестричку, сам нашел антисептик и ватку и со всей возможной осторожностью начал обрабатывать раны на лице иракца. Тот молчал, не издавал ни звука, только смотрел. Внимательно, изучающе. - Ты постарел, - сказал он. Я фыркнул, пряча улыбку. За последние годы у меня действительно прибавилось седых волос и морщинок на лице. Но обычно тот, кто указывал или спрашивал про мой возраст, получал в глаз. Сейчас же я не мог совладать с глупой улыбкой. - Спасибо за комплимент, дружище. Зато ты ни капли не изменился за эти пять лет. - Это не так. Просто я постарел морально. - Так… что с твоим сыном? Он же поступил в крутой универ и должен отжигать на вечеринках, кадрить девчонок и спать на задних партах. Салим достал из кармана смятую бумажку. На ней размашистым почерком был написан текст на арабском. Я попытался найти среди закорючек хотя бы пару знакомых слов, но быстро сдался. Языки никогда не были моей сильной стороной. - Переведи, - попросил я, возвращая бумажку владельцу. - Это письмо от Зейна. Он пишет, что слышал мой разговор с военными, которые многократно приходили к нам домой. Они спрашивали о храме, о моем капитане и вампирах. О тебе, а ещё твоем погибшем отряде. - Твою мать…. - В университете Зейн поступил на кафедру мифологии. Он с детства любил всё древнее, старое и забытое. В более зрелом возрасте его особенно увлекли шумеры. Последний раз, когда мы с ним виделись, он рассказывал о теме своей исследовательской работы. У него так горели глаза, Джейсон. Никогда не видел сына таким вдохновленным. - Дай угадаю. Нарам-Син? Тот царь, который прогневал божка луны? Салим коротко кивнул. Пазл в голове быстро сложился в полноценную картину. Парень, заинтересованный во всем таинственном и древнем, слышит разговор взрослых, узнает что храм контролируют военные и вокруг шныряют ученые. Но как пробраться юнцу на охраняемую территорию? И тут меня словно ударило молнией. В памяти всплыло воспоминание. Огромное, будто бесконечное помещение, поражало своими размерами. Мы находились глубоко под землей, даже страшно подумать насколько. Там, внизу, множились и бродили эти стрекочущие твари в ожидании свежей крови. Салим что-то говорил про суд, Аллаха и грехи, я же стоял истуканом, не зная, как реагировать на его слова. - У меня никого нет, кроме Зейна. Я посвятил ему жизнь, когда жена ушла. Хотел дать всё, чего не было у меня. Я почувствовал укол зависти к этому парню. Его отец так сильно любит его, готов даже сотрудничать с врагами и пройти по трупам, лишь бы вернуться к нему. Мой же отец мог только пить, орать и винить меня во всех бедах мира. «Я потерял работу из-за тебя! Мама ушла из-за твоего поведения! Ты позор нашей семьи, Джейсон! Лучше бы ты сдох в утробе». Он мог потушить сигарету об мою руку или же ударить осколком бутылки, а потом наорать что я залил чистый пол кровью. Повезло парню иметь такого отца, как Салим. - Отец-одиночка. – сказал я после недолгого молчания. – Это непросто. - Да. Но... - он говорил с паузами, будто слова давались с трудом. - Я очень горжусь своим мальчиком. Он едет в Лондон, в университет. Только б не воровал… Вот оно. Я вспомнил, что недавно к нам приехали ученые со своими стажерами. Рук катастрофически не хватало, данных много и совет из важных шишек направил нам помощь. Все они приехали в защитных костюмах, лиц не открывали. С документами проблем не было. А что если?... - Сиди здесь. У меня идея. Пулей вылетев из медпункта, я поймал за руку первого попавшегося рядового и отдал приказ принести мне список всех стажеров и ученых, а также созвать их всех в медпункте через пять минут. Парень отдал честь и убежал исполнять приказ. Я мысленно похвалил себя за хорошую память и вернулся к Салиму. Мужчина сидел там же, где я его и оставил. - Возможно, твой сын здесь. - Слава Аллаху, – Салим, будто забыв о своих ранах, вскочил на ноги и резко обнял меня. Такое обычное действие, желание поделиться радостью и поблагодарить за помощь, вызвало во мне странные эмоции. Смущение смешалось с чем-то теплым и мягким, словно я стою на берегу моря и подставляю окоченелое тело лучам летнего солнца. Салим и был этим самым солнцем. Невероятный мужчина, подумал я, впервые увидев с какой легкостью этот добродушный на первый взгляд человек мог расправиться с несущимся на него монстром, а после мило улыбаться и рассказывать шутки про говно. Смешные, между прочим. Джоуи и Мёрвину стоило бы поучиться. В тот самый момент, когда я поднял руки для ответного объятия, Салим отстранился. - Прости, Джейсон, это было неуместно. - Ничего, ничего, всё в порядке, - я неловко почесал затылок и молился, что бы полутьма кабинета скрыла мои горящие щеки и уши. И с чего бы это? Я чувствую себя стеснительным подростком, на которого обратила внимание самая крутая девочка в школе. Соберись, Колчек. Растекся лужицей от простых объятий, сопля чертова. Я прокашлялся, в этот момент в кабинет неровным строем зашли пять человек. Невозможно было понять, кто мужчина, кто женщина. Белые герметичные костюмы с противогазами делали их абсолютно одинаковыми. Рядовой вручил мне органайзер со списком имен и идентификационными номерами, с черно-белыми фотографиями каждого стажера, и быстро ретировался. - Прошу минуту внимания, дамы и господа, - я смог вернуть голосу привычную властность и продолжил: - Среди вас находится кое-кто, кому здесь не место. Мне бы не хотелось, чтобы у вас или ваших наставников были неприятности, поэтому мы проведем небольшую перекличку. Я называю имя и номер вашего пропуска, вы выходите вперед и снимайте намордники. После сравнения с фотографиями, возвращайтесь на свои места. Начнем. Я специально называл сначала женские имена, сокращая список подозреваемых. Благо в списке было три девушки и всего два парня. Аллах и вправду на нашей стороне. Я внимательно вгляделся в обоих парней и заметил, что у одного из них слегка трясутся руки и он безуспешно пытается это скрыть. Попался. - Ты, - я подозвал другого парня к себе. – Номер и имя. - 8936, Логгерман Майкл. - Покажи лицо. Майкл послушно приподнял противогаз. На меня смотрели ясные голубые глаза, а уже не молодое лицо украшала светлая борода с рыжими проплешинами. Отпустив парня, мы дождались, когда в коридоре никого не будет и заперли дверь на защелку. Оставшийся парень снял с лица явно надоевший ему противогаз и заговорил с Салимом на арабском. Мне не нужно было знание языка. По интонации обоих и по озлобленному лицу Салима, я понял, что Зейна ждет казнь египетская сразу, как только они оба выберутся отсюда. - Не хотел бы вам мешать, но срач можно отложить на потом! – никогда не любил встревать в чужие разговоры, но сейчас на это не было времени. Скоро караул сменится, они не успеют покинуть лагерь без риска быть обнаруженными. Сегодня периметр с восточной стороны патрулировал Уильям – хороший сержант, но часто витающий в облаках. Если Бог или Аллах помогут Османам ещё раз, они без проблем покинут лагерь. - Ноги в руки и на выход, идите на восток. Смена караула через пять минут, это ваш единственный шанс. Старайтесь не попасться патрулям. Я прикрою. - У тебя будут проблемы, Джейсон. – Салим не спрашивал. Он точно знал. И я знал, что как только об этом узнают – меня отправят под трибунал. Помощь вражескому солдату, содействие побегу. Не смотря на мои достижения, подобное не прощают. Но Салиму и его сыну знать об этом не обязательно. Я равнодушно пожал плечами и нацепил на лицо самую очаровательную улыбку, на которую был способен. - Им меня не достать. Не волнуйся. – быстро выглянув наружу, я велел Османам пригнуться и бежать к невысокому ограждению, около которого стоял караульный. – Обойдете его справа и ждите. Когда подам сигнал, бегите со всех ног. - А если за нами последуют? – Зейн говорил почти без акцента, его голос почти утонул среди шума техники и перекрикивания сослуживцев. – Что нам делать? Я повернулся к парню и заглянул ему в глаза. Такие же темно-карие, как у отца. Отличается только взгляд – недоверчивый, колючий, холодный. Зейн напоминал мне дикого кота, ещё недостаточно опытного и взрослого, но уже способного защищать своих близких. - Зейн, твой отец спас мне жизнь. Много раз. Я должен вернуть ему долг, хотя бы таким способом. Будь уверен, вас никто не станет преследовать. Не позволю. Мальчишка коротко кивнул, ничего не ответив. Его отец снова обнял меня, на этот раз я успел прижать крепкое тело к себе и сжать этого невероятного мужчину в медвежьих объятиях. Мне так не хотелось отпускать его, но Зейн тактично покашлял, привлекая к себе внимание. Салим медленно отстранился и одарив меня напоследок самой теплой и красивой улыбкой из всех, что мне доводилось видеть за свою жизнь, они скрылись в глубокой предрассветной тени низких зданий и палаток. Я вышел следом и направился прямо к Уильяму, краем глаза следя за их темными силуэтами. Сержант не ожидал увидеть меня и уже было раскрыл рот, чтобы начать оправдываться за свою невнимательность, но я остановил его и попросил сигарету. Пока юнец копался в многочисленных карманах своего бронежилета, две тени выскочили из-за угла здания и вскоре затерялись среди песочных дюн. Я закурил, а в голове крутился лишь один вопрос: Что, блять, будет дальше? Неделю спустя полковник Джейсон Колчек был разжалован и уволен со своего поста за обман, помощь и содействие иракскому солдату, а ещё через месяц он спешно покинул США, продав всё имущество и сняв все деньги со сберегательного счета. По некоторым данным, бывший оперативник Колчек купил квартиру в Сохо, его видели там в компании двух мужчин, предположительно беженцев из Ирака. Один из них – молодой парень младше двадцати лет, а второй – его отец в лице Салима Османа. Военным советом Соединенных штатов Америки было принято решение остановить наблюдение за Джейсоном Колчеком и Салимом Османом. Они больше не представляли угрозы и могли доживать свои жизни так, как им самим вздумается.