Requiem

Херлок удивительно сочувствует ему после казни. Достаточно, что очевидно, что он за чем-то охотится. “Ну конечно….” Великий детектив делает драматичную паузу, поднимает незажженную трубку к губам и перемещается так, чтобы свет из окна лучше всего превращал его в силуэт. Барок перекидывает ногу через подлокотник кресла, этим движением поднимая ее совсем немного выше нужного. Если детективу хочется драмы, то в эту игру могут играть и двое. Херлок непроизвольно кашляет, на мгновение отвлекаясь на движение. Затем он расправляет плечи и прочищает горло, в этот раз более намеренно. “Как я и говорил…” “Как вы и говорили?” “Я вполне могу понять тонкие чувства, которые ты, без сомнения, испытываешь.” Барок дает своей голове упасть на другой подлокотник кресла и фыркает. “Я не настолько «ум без сердца», как бы поэтично это ни звучало на бумаге.” “Вы ждете моего признания в моих….ненужных чувствах об этом?” “А что, разве нет?” Барок выпрямляется и тянется, чтобы взять бутылку вина и бокалы со стола. Херлок нависает над ним и вызывающе вглядывается вниз. “Нет.” “Нет?” “Я так и сказал.” “Что ты имеешь в виду под “нет”?” “Nee.” “Что?” “Это “нет” по-голландски, если это поможет делу.” “Почему- “ Шолмс не договаривает и берет предложенный бокал. “Мои предки приехали сюда с Вильгельмом Оранжем. Как вы, без сомнения, давным-давно догадались по моей фамилии.” Херлок опирается бедром о спинку кресла Барока и с подозрением нюхает вино. “Не беспокойтесь; это не моя “особая смесь”.” “Одна часть свиной крови к одной части вина, верно? Или ты увеличил количество?” “Нет. Мой терапевт говорит, что если я не начну отдыхать, ему придётся меня этим колоть.” На этот раз нелюбезно фыркает Херлок. В течение нескольких недель после этого они повторяют эту же беседу вплоть до деталей. Херлок, очевидно, не заинтересован в том, чтобы оставить эту тему. “Ах, бремя благородных кровей.” “Вы имеете в виду болезнь Габсбургов?” “Знаешь, я никогда о ней не слышал.” “Кровосмешение.” “Оу.” Они оба слишком отвлечены пьяным смехом, чтобы продолжить беседу в здравой форме тем вечером. “Каждый, разумеется, беспокоится о состоянии нации.” “Не вы.” “Не я?” “Если бы преступлений не было, вам было бы скучно.” “А тебе разве нет?” “Конечно нет. Я бы ушел на пенсию и уехал бы из города, чтобы насладиться тишиной, спокойствием и небольшой армией пекинесов.” “Достаточно… специфически.” “Я бы проводил свое время, прогуливаясь по своим землям и суетясь над собаками с именами вроде “Марк Аврелий” или “Септимий Север”.” Херлока по крайней мере позабавили имена, и он предлагает тост: “Пусть солнце над Империей никогда не зайдет.” Каждый раз, когда Херлок пытается направить беседу к его предполагаемым чувствам, у Барока выходит осторожно свести диалог с намеченного пути. Они делают это уже месяц, до такой степени, что Бароку приходится симулировать обмороки, потому что Херлок так просто свою идею не забывает. Однажды он просыпается и видит Херлока, стоящего возле его кровати. “Стоит ли мне думать на-” “Пернициозная анемия. Ничего больше.” “А.” Барок накрывает рукой лицо и даже не пытается сесть. “Ты….уверен?” Он не может решить, к лучшему или к худшему то, что он по-настоящему теряет сознание на этот раз. Двумя неделями позже дверь рикошетит от стены, когда Херлок распахивает её с сильным толчком. Рука Казумы инстинктивно ложится на меч, но затем он узнает незваного гостя. Не ослабляя хватки, Асоги кидает вопросительный взгляд на Барока. Барок рассеянно отмахивается от его беспокойства, и Казума отступает, всё ещё настороже. “Это- это- медленное самоубийство неприемлемо!” - Херлок хлопает руками по столу Барока. “Вы думаете об этом?” “О чем же мне еще думать! Ты- ты……” Барок наклоняется вперед, поставив локти на стол и сложив подбородок на руки, и аккуратно произносит: “Я рад, что лорд Стронгхарт мертв.” “Ты….” “Хотя я признаю, что смотреть, как он борется с предоставленной мной веревкой у себя в камере, так и не сумев завязать петлю, ещё перед, собственно, казнью, было извращенным удовольствием.” На секунду Херлок закрывает глаза, а затем кивает. “Проясняет ли это мою позицию?” “Думаю, да. Просто… заботься о своем здоровье, хорошо? Все-таки ты - причина, по которой у меня есть доступ к такому большому количеству интересных дел.” Казума наклоняет голову в сторону в странно любопытствующей манере, когда Херлок закрывает за собой дверь. “Если у вас есть какие-либо вопросы, которые повлияют на нашу с вами работу здесь, я бы хотел их услышать.” “Даже великий детектив подвержен манипуляциям.” “Это то, о чём вы думаете?” “Это то, что я наблюдаю.” “Иногда и у небольшой социальной инженерии есть свои достоинства.” “Кажется, я начинаю понимать.” Так много людей приравнивают справедливость к правде и держат письменное право за высшего арбитра, но он узнал, что это не обязательно так. Просто чем дальше осмеливаешься спуститься по этой особенно расплывчатой тропе, тем сложнее и сложнее вернуться к свету. В первый раз, когда Казума где-то рядом, когда богатый, оправданный джентльмен пьяно падает в Темзу, Барок не удивляется, когда находит парня в своем офисе посреди ночи. “Он упал. Я….” “Просто не помог ему выбраться из ила?” Казума качает головой. Его плечи опущены, а руки прижаты к сердцу. “Жаль. В темноте человеку очень легко утонуть до того, как он найдет путь наружу.” Казума резко оборачивается, чтобы посмотреть ему в лицо, со страхом в его больших глазах. Барок близко наклоняется, достигая теплым дыханием уха Казумы. “Я нахожу стрихнин занимательным, если получится убедить их его выпить.” В итоге Маэлу Стронгхарту предоставили небольшое захоронение. Несмотря на его измену, его не повесили, не потрошили и не четвертовали. Его могила спрятана в маленькой деревушке возле Лондона, которая в далеком прошлом имела какое-то значение для его семьи. Барок получает огромное удовольствие от опрокидывания щелочи над могилой. Некоторое время спустя, когда он стоит в своем офисе, смотря на портрет своего брата, в его бокале больше крови, чем вина. “Это не то, чего ты хотел, не так ли? Ты не ожидал ничего из этого. Но все же, нам всем необходимо разбираться с последствиями наших действий.” Он поднимает бокал и говорит тост. “Ведь происхождение обязывает."