Наглая морда

Однажды Аполлон, ластясь к Гермесу и требуя обнимашки перед сном, предложил завести кота. Гермес не мог отказать ему. Кот так кот, всего лишь животное, не наступит же конец света, если у них дома заведётся маленький комок шерсти. Ага, конечно. На следующий день, ближе к вечеру, выспавшись и навалявшись в кровати, они поехали в приют. Аполлон сразу озвучил, что возьмут они взрослого кота, потому что котят и так разбирают, как свежие булочки. Мнение Гермеса не учитывалось. Впрочем, он и не был против — лишь бы Аполлон улыбался ему так солнечно-ясно и тепло целовал в благодарность. В эту наглую серую морду Аполлон вцепился, едва увидев. Как и наглая морда в него. Они полюбили друг друга с того самого мига, как кроссовки Аполлона пересекли порог приюта для животных. Гермес терпеливо заполнял все бумаги и общался с персоналом приюта, пока его муж тискал и гладил мурлыкающую громче трактора наглую серую задницу. Гермес готов поклясться, что за все несколько веков их с Аполлоном отношений он не слышал от него столько милых прозвищ и признаний в любви, сколько Аполлон приторно-сладко выдал этому кошаку по дороге домой. В их квартиру кот вошёл гордо и уверенно, как полноправный хозяин, и сразу направился исследовать свои владения. Аполлон почему-то этому обрадовался, Гермес же тем временем начал себя морально готовить к тому, что однажды квартира перейдёт в полную собственность кота. И тогда вещи Гермеса полетят в окно. Вместе с самим Гермесом. А вот Аполлон останется ворковать над «солнышком своим ненаглядным» и даже не заметит, как его котик, играясь, вышвырнет его мужа нахрен. Гермес с котом невзлюбили друг друга с первого взгляда. Но, по негласной договорённости, сдували друг с друга пылинки, когда Аполлон за ними наблюдал, чтобы не омрачать волнением тёплый золотистый взгляд. И грызлись, как Арес с Афиной, стоило Аполлону отвернуться. Гермес понятия не имел, игнорировал ли Аполлон, как Гермес и эта серая наглая морда бесили друг друга, или действительно не замечал. Аполлон никак не комментировал вооружённое перемирие в их доме, грея своей любовью и влюбленно мурчащего кота, и просто до смерти влюблённого Гермеса. Гермес был спокоен. В любом случае, не способен же какой-то наглый комок шерсти отобрать у него Аполлона. После первой ночи, проведённой котом у них дома, Гермес начал переживать. Эта наглая морда сразу обозначила, где и с кем она будет спать, довольно устроившись на плече Аполлона и зарывшись в мягкое золото его кудрей. Гермес, который обнимал Аполлона секундой ранее, был награждён яростным взглядом наглых зелёных глаз и царапиной на предплечье. — Твой кот, — Гермес заставил себя проглотить витиеватое ругательство и не звучать так, будто хочет принести этого кота в жертву Аполлону. — Поцарапал меня. — Он же не специально, — пожал плечами Аполлон и перевёл всё своё внимание на довольно устроившегося на нём кота. — Ты же не специально, мой хороший? А, моя прелесть? Ты ж моё сокровище… Он ворковал это так нежно и тепло, что Гермес отвернулся и скривился то ли от отвращения, то ли от съедающей его зависти. А котяра мурлыкал как мелкий пушистый трактор, беся просто до невозможного. Разумеется, кот всю ночь обнимался с Аполлоном, а тот таял от милоты и позволял наглой заднице всё, что тому было угодно. В итоге эти двое уснули, а Гермес лежал, прожигая обречённым взглядом потолок. Он проиграл какому-то облезлому комку шерсти. Гермес мысленно выругался, не зная, как унять своё недовольство этой ситуацией. Холодно. У него отобрали его обнимашки перед сном, спасибо, что не одеяло. Зато кошак получил все тепло, которое способен дать Аполлон. И пусть подавится, комок блохастый. Гермес сердито пробурчал что-то в пустоту, но сразу себя заткнул. Не то разбудит мирно сопящего в серую шерсть Аполлона, а это просто преступление. Он покосился на него. Уже светлело, и Гермес смог разглядеть красивые черты лица и едва заметную умиротворенную улыбку, от которой в груди приятно потеплело. Даже кот, запутавшийся в золотых кудрях и дрыхнущий всей своей массой на плече его мужа, уже не так бесил. Гермес вспомнил солнечно-счастливую улыбку, тепло которой щедро дарилось коту и ему самому весь день. Нежное воркование и искристый смех во время игр с пушистым демоном. И сам улыбнулся, поняв, что ради счастья и безмятежного веселья мужа смирится с любой тварью, которая когда-либо поселится в их доме. Ну, рано или поздно.