Отпусти меня к звёздам, прошу тебя, море.
Я буду на волны твои с неба смотреть.
Верни мне меня, молю тебя, море,
В ласковых волнах твоих задохнусь я насмерть.
Хару был не самым грустным парнем, которого можно было встретить. По крайней мере, по его безучастному лицу это было сложно прочитать. Как бы тяжело или весело ему ни было — его лицо выражало полное спокойствие и уверенность, даже если в душе был шторм. По осени Хару страдал депрессией, хотя страданием это не назовёшь — за годы она стала обязательной частью него, давая возможность остановиться и осмыслить жизнь заново. Он привык с ней жить, как живут со шрамами и ранениям. Больно, но со временем привыкаешь. Каждый год депрессия давалась тяжелее, но он молчал и никому не говорил, ведь он не хочет быть слабым и справится сам со своими проблемами, как настоящий взрослый мальчик. Этот недуг разрывал его душу на сотни мелких осколков, заставляя думать о том, что в этой жизни он никому не нужен. Это правильно. Он никому не нужен. Даже себе. В один октябрьский вечер было уже прохладно, небольшими капельками моросил дождь, а на небе не было видно ни одной звезды, будто они поникли и растеряли свой свет как и сам Хару. Он бродил по улицам, когда ливень начал усиливаться, одежда промокла насквозь, ветер обдувал щеки и заставлял всё тело дрожать от холода. Но Хару нравилось чувствовать себя так, как будто он теперь снаружи может ощутить то, что творится у него внутри. Впереди был магазинчик — совсем маленький, с мигающей вывеской, и Хару просто захотел покушать и хоть немного согреться. Даже не то, чтобы он этого хотел, но сердце вело его в то место, не спрашивая разрешения. И не зря. Когда Хару вошёл в магазин на кассе расплачивался Рин. Некогда очень родной, а теперь совсем далекий, и тот испуганными глазами следил за своим голубоглазым бывшим другом. Их отношения распались сами собой во время прошлогодней такой депрессии — Хару не хотел никого видеть, а Рин назойливо был рядом, понимая, что тот нуждается в помощи. По утрам готовил ему скумбрию, когда у Хару не было сил встать с кровати, набирал тёплую ванную и помогал Хару до неё дойти. И смущался каждый раз, ведь Нанасэ даже не трудился надеть плавки, а предпочитал сразу идти в ванну голым. Рин делал для Харуки тёплый чай, укутывал в плед и включал какие-то глупые сериалы, чтобы посмеяться вместе. Когда Хару смотрел в телевизор и иногда совсем немного улыбался Рина внутри распирало от счастья. В такие моменты Рин уже смотрел не на телевизор, а на Хару: вдыхал его запах, придвигаясь поближе, чтоб чувствовать тепло друг друга; аккуратно гладил по руке и притворялся, что случайно; однажды даже приобнял его во время просмотра страшного фильма и соврал, будто показалось, что Хару вздрогнул от испуга. После фильмов и сериалов Рин относил уснувшего Нанасэ к нему в комнату, закутывал в одеяло и легонько целовал в лоб (хотя очень хотелось в губы), потому что только это было ему доступно. А потом Хару надоело и он выгнал Рина из своего дома как настоящий неблагодарный подонок. Без объяснений, Хару просто начало тошнить от его заботы и он больше не хотел видеть Рина никогда. И с тех пор прошёл год. Рин все еще стоял на кассе и смотрел на Хару, а тот пробежался по нему невозмутимым взглядом, глаза были красные от слез, и ушёл в глубь магазина даже не поздоровавшись. Рин дождался его снаружи и, когда Хару наконец вышел из магазина, попытался построить с ним диалог, увязавшись следом. — Хару, привет… — неуверенность чувствовалась в голосе Рина, ведь он ещё помнил, как горели его губы каждый раз после того, как он целовал Хару в лоб. И он очень, просто невероятно сильно скучал по этому. Ему хотелось взять Хару, обнять, укутать от всего мира и сохранить. Но Хару молчал и нагло игнорировал Рина. Почему? Хару не знал почему, ведь он скучал по Рину до сумасшествия. Ведь он знал, что Рин целует его в лоб, и специально притворялся спящим, чтобы Рин унёс его на руках. Чай Мацуоки был самым вкусным и сладким, а его выбор фильмов всегда идеально подходил по настроению. Нанасэ боялся сделать больно и решил сразу отталкивать Рина, как только между ними начало зарождаться что-то большее, чем дружба. Так ведь легче им обоим. По крайней мере, Хару убеждал в этом себя. Сейчас же Хару шёл по улице и еле молчал в надежде, что Рин отстанет и уйдёт. И он ушёл. Слёзы опять предательски накатились на глаза, дышать стало сложно. Через дорогу уже пляж и море. Любимое море в любую погоду, ведь в нем тонут все слёзы, боль и переживания. Вот и Хару мечтал, чтобы однажды море забрало его и растворило в себе. Была уже почти ночь, в такое время года здесь уже никого нет. Долгое время Хару сидел на берегу и плакал, а море отвечало ему громким штормом, будто понимая бурю чувств в сердце Нанасэ. И море всегда готово принять его в свои объятия. Хару нашёл в себе силы и пошёл к морю. Сначала шаги были осторожные, обдумывая, стоит ли оно того, а потом убедился — «стоит» и ворвался в гущу моря. И наконец растворялся в нем, закрывая глаза и задерживая дыхание, не шевелясь просто качаясь на волнах в ожидании, когда море наконец заберёт его себе. *** Рин успевает добежать до берега в тот момент, когда Хару уже смело зашёл в шторм и казалось бы совсем не задыхался и не паниковал. Но Рина рвало на части и, не обдумывая, он кинулся в эту бурю вслед за родным Хару. Если суждено умереть здесь и сейчас, то хотя бы вместе с Нанасэ. Но Рин справляется, преодолевая волны, не думая о холоде, и рвётся к Хару, когда тот уже почти безжизненно колышется на волнах десятках метров от берега. Рин хватает его и со всей силой, что осталась внутри, плывет к берегу. Вода брызгает в лицо, словно не хочет их отпускать, заливается в глаза, в рот, в нос. С каждым метром все тяжелее тащить почти безжизненное тело Хару, но он старается, пока наконец не начинает виднеться берег уже совсем близко. Выходя на сушу Рин хочет только потерять сознание и заставить себя думать, будто это сон, но всё вокруг реально — Хару лежит рядом и не дышит, и его нужно спасать. Кое-как вспомнив уроки первой медицинской помощи Рин попеременно давит Хару на грудную клетку и вдыхает воздух в губы. Казалось, прошла вечность и Хару уже никогда не задышит. Рин лёг рядом, закрыл глаза и готовил себя к худшему, когда рядом раздался звук булькающей воды и Хару немного приоткрыл свои внимательные и живые глаза. Рин тяжело выдохнул, взял Хару за руку и заплакал. Ведь Рин оказался здесь так же, как Хару в магазине — по зову сердца. Увидя Хару в мокрой одежде он свернул за угол и побежал домой за тёплой кофтой, будто нутром наверняка знал, куда направляется Нанасэ. Рин кинул в голубоглазого парня сухой одеждой, не задавая лишних вопросов, обтерся полотенцем и в тишине провёл домой. Хару не знал, нужно ли что-то говорить, стоя на пороге. И Рин молчал, но во взгляде не было осуждения — лишь понимание и забота. — Приготовишь мне чай, пожалуйста? — неуверенно произнёс Хару. — Конечно. Самый сладкий… — на секунду Рин запнулся. — Ну то есть чай, а не ты. Хару рассмеялся. Искренне и звонко, впервые за долгое время, и впустил Рина в свой дом. Они провели вечер как обычно до этого — посмотрели фильм по выбору Мацуоки, попили чай, поели скумбрию. Хару как по сценарию опять притворился спящим, а Рин, не замечая притворства, взял того на руки и отнёс в комнату, укутав в одеяло. Рин по привычке поцеловал Хару в лоб, но тот взял его за руку и едва слышно шепнул «останься». Рин так долго ждал этого, что ему не пришлось думать. Он радостно закивал, улыбнулся и сказал: — Хорошо. Но можно я тебя тогда поцелую? — Ты же уже поцеловал меня в лоб, — спокойно ответил Хару. — Не так. — Рин наклонился к Хару, но тот поцеловал его первее, так нежно и бережно, понемногу становясь смелее. Хару обнимал Рина и притягивал ближе, а Рин смело отвечал на поцелуй, пытаясь успокоить трепещущее сердце. — Вот так? — ехидно произнёс Хару, облизывая губы. — Да, вот так, — Рин усмехнулся в ответ, не сводя взгляда с этих искренних и самых красивых голубых глаз. — Тогда ложись рядом, — Хару похлопал по второй половине кровати рядом с собой. — Будем целоваться всю ночь. В эту ночь Хару смог победить свою депрессию, а если и нет, то теперь рядом был Рин, окружавший его заботой и любовью. И в это раз Нанасэ не собирался прогонять своего самого близкого и любимого человека, который каждую ночь крепко обнимал его и дышал в затылок, шепча о любви.