Золото

      Она легонько толкает маленькую деревянную дверцу, неприятно звенит золотой колокольчик. Останавливается, чтобы глаза привыкли к полутьме, которая не должна быть свойственна ломбардам, всегда чересчур освещённым. От пыли першит в горле. В голове мелькает лишь одно слово – дыра. Нора, если выражаться точнее. Кротовья. Наполненная золотом и драгоценностями штаб-квартира алчного и беспринципного торгаша, мошенника и убийцы – да, пожалуй, это описание подходит лучше всего, мысленно заключила Вера.       Так происходит каждый раз, когда она переступает порог этого места. От маслянистого блеска золота кругом рябило в глазах: цепочки, некогда украшавшие шеи дам из высшего общества , кольца со всевозможными камнями, запонки, браслеты, подсвечники – всё, что было хоть сколько-нибудь ценным висело на стенах в прочных стеклянных шкафчиках. Пустое хвастовство своим богатством. Если бы только эта гора золота была в нужных руках...Девушка подошла к одной из витрин и мечтательно коснулась прозрачной поверхности, за которой поблёскивала замечательная и безусловно невероятно дорогая подвеска, и мгновенно почувствовала на себе пристальный взгляд. Она никогда не смотрела в сторону огромного стола посередине комнаты – ждала, пока хозяин сам потеряет терпение и обратится к ней. Ей нравилось, как с каждым её шагом вдоль стены нарастало напряжение, как стук металлических когтей по лакированной поверхности стола становился всё громче, как кто-то внимательно ловил каждое её движение. Вера презирала этого человека, но тем больше удовольствия получала, играя на его нервах.       — Леди Наир, какая приятная, но отнюдь не неожиданная встреча, — голос гулко отражался от стен, разрезая тишину. — Я полагаю, ещё один идиот при деньгах недавно откинул копыта, иначе зачем вы снова сунули сюда свой любопытный острый нос? — Мистер Крот, как его знали все клиенты, вальяжно сидел в кресле, закинув обе ноги на позолоченную ручку. Он вертел в руках очередной драгоценный камень, любовно глядя, как тот переливается, всем видом показывая, насколько же ему всё равно на эту женщину в чёрном, чьё кольцо так маняще светилось.       — Какие симпатичные побрякушки у вас появились в витринах. Кстати, слышали про взрыв в ювелирном магазинчике неделю назад в трёх кварталах отсюда? Говорят, владелец тоже погиб, ну не жалость ли? — парировала Наир, медленно направляясь к столу. При упоминании недавнего инцидента лицо Крота расплылось в самодовольной улыбке, бритвенно острые зубы угрожающе заблестели.       Металл застучал по дереву. Вера небрежно разложила несколько украшений и, оперевшись на локти, выжидающе посмотрела на собеседника. Запах парфюма резко ударил в чувствительный нос. Омерзительная женщина. Ему хотелось вгрызться ей шею, как в золотой самородок самого лучшего качества, провести когтями от щеки до груди, оставить кровавый след, стереть это пренебрежение с её лица.       А она смотрела и улыбалась, и фиолетовые глаза сверкали под вуалью.       — Что-то сегодня вы нерасторопны. Потеряли страсть к золоту? Нашли другой интерес, мистер Нортон? — Вера знала его имя. Топорное, простое и резкое, прямо как он сам. Она знала, что за слоями роскоши и сладких речей всего лишь грубый и вспыльчивый мужлан. Она много что знала и, к удивлению всех вокруг, всё ещё была жива.       Нортон встал с кресла. Никогда эта сука не будет смотреть на него сверху вниз. Быстро взяв на пробу каждое украшение, он отсчитал пачку бумажек и чуть не кинул их в лицо Наир, но, сдержавшись, любезно пододвинул к ней. Вздохнув будто невзначай, Крот, очевидно подражая своей посетительнице, облокотился на стол. Ещё пара сантиметров и расстояние между ними станет близко к крайне некомфортному.       — Вы, Вера, сегодня странно заинтересованы мной. Осторожнее с этим, а то, не дай бог, начнёте захаживать на чашечку кофе. А там, глядишь, и ночевать тут начнёте, — он практически рычал.       — Более чем уверена, что ваш кофе – последняя гадость. В шахтах ведь не учат его выбирать, — она шипела в ответ.       Золотой коготь приподнял её подбородок. Рука в элегантной чёрной перчатке обхватила его шею.       — Тебе пора перестать выёбываться, Вера Наир. Эти когти достаточно острые, чтобы превратить твою нежную шейку в мясо.       — А тебе пора перестать строить из себя обаятельного криминального авторитета, Нортон Кэмпбелл. Я таких как ты травлю каждый день.       — Меня так просто не отравишь.       — Зависит от того, что считать отравлением.       Вера резко подалась вперёд. Когтистая рука плавно переместилась с её подбородка на щёку, оставляя за собой несколько длинных красноватых линий. Нортон даже не дрогнул, почувствовав, как его кусают за нижнюю губу в отместку за царапины и повёл руку дальше: по шее, к ключице, на плечо, пока его рука не была насильно скинута. Стол страдальчески скрипнул, как только Вера уверенным, уже отточенным движением перемахнула через него и села на противоположный край. Крот мысленно усмехнулся. Так происходит каждый раз – Наир привлекает его в каком-то больном, извращённом смысле; то, как она двигается, как говорит, как смотрит, неимоверно, до скрипа в зубах бесит, но вызывает азарт, она целует его так, как никто не посмеет, и он вынужденно признавал для себя – ничто и никто не может заставить его кровь кипеть одновременно от ненависти и возбуждения так, как эта женщина. Она обхватила его ногами и, притянув за ворот, поцеловала ещё яростнее. Острые зубы царапали губы и язык, когти впивались в бёдра, крепкое тело норовило опрокинуть её, вжать в этот несчастный стол и не отпускать, только чёрта с два ему кто-то позволит. Последние пуговицы его рубашки сдались ловким пальцам Наир, тут же заскользившим по широкой груди к тёмному шраму. Нортон замер. Вера не знала, откуда такие увечья, но, к собственному сожалению, ловила себя на мысли, что есть в этих ожогах нечто цепляющее, говорящее об опасности, а игра с огнём – её любимое развлечение. Острая боль прервала поток мыслей, и девушка вскрикнула от неожиданности. Крот старательно и с присущей ему во всём жадностью оставлял на её шее засос за засосом, смакуя каждый момент и подрагивая от удовольствия. Вера чувствовала, как её разум медленно застилает туманом с каждым прикосновением его губ – ещё немного и она потеряет контроль над ситуацией. Схватив его за волосы, Наир грубо оттянула Нортона от себя и, быстро переместившись на другую сторону стола и захватив оставшиеся деньги, не совсем твёрдо зашагала к выходу. Коснувшись ручки, она повернулась и, наградив его своей самой вымученно сахарной улыбкой, скрылась в темноте.       Дверь ломбарда хлопнула, и раздался всё тот же звон колокольчика. Крот со вздохом упал на свой стул и ещё очень долго сверлил взглядом выход, облизывая губы, застёгивая рубашку и поправляя съехавшее жабо. Без сомнения, она обожала дразнить его, резко возбуждать и так же резко уходить. Омерзительная женщина. Омерзительная женщина, которую он каждый раз ждёт с нетерпением.