***
Некогда близкий сердцу материк выглядел пусто. Виной тому была ночь или отсутствие даже намёка на радость в сердце Итэра, но огни Ли Юэ, видневшегося на горизонте, казались тусклыми. Путешественник твердо, но медленно шёл по скалам. На самой вершине немного задержался, оглядывая темные пики, затем шагнул в пустоту и закрыл глаза. Три секунды - он расправил планнер и с всё ещё плотно зажатыми глазами повернул вправо. По любой логике он должен был бы разбиться о камни, но, кажется, старый способ всё ещё работал: через несколько минут брат коснулся земли. «Значит, и он ещё на месте», - промелькнула мысль в его голове. Итэр раскрыл веки и увидел ровно то, что и ожидал: старый каменный дом на холме, с которого открывался вид на древние пугающие руины. Небо над всем этим пейзажем было усыпано звездами так плотно, что могло и вовсе казаться бело-серебристым. К домику вилась узкая и, к сожалению, почти заросшая тропинка, по которой Путешественник и двинулся к ветхому строению. Дверь приветствовала скрипом. Ничего удивительного не было и внутри. Тесная прихожая пахла сухим дервом, лестница, которая вела на второй этаж, освещалась бессменной молочной свечой. В гостинной на диване сидел тот, ради кого потеряный парень преодолел половину Вселенной. Хозяин дома даже не обернулся на звук прогибающихся досок. Высокий блондин сидел так неподвижно, что казался засохшим. Даже грудь его не двигалась. - Не говори, что я зря надеялся на встречу. Выходи из своего оцепенения! - сказал Итэр. Во властном и уверенном голосе бога, чьё самомнение и честолюбие развили века путешествий, послышалось былое юное отчаяние. - Смело с твоей стороны предполагать, что я тебя вообще помню. - А ты забыл? - почти шепотом в ужасе спросил Путешественник. Если бы это было действительно так, значит он сам - единственное, что у него осталось. - Нет, - мужчина наконец встал с дивана, - это трудно было бы сделать даже намеренно. Дайнслейф оглядел растерянного парня. - Люмин всё ещё так зла на меня, что предпочитает разбивать себе сердце созерцанием Тейвата, лишь бы не встречаться со мной? На этих словах Итэр уже не смог сдержать себя, он упал на руки Дайнслейфа и сильно сжал его рубашку. Ещё секунду назад спокойный, в этот миг он уже ревел и кричал так, как в момент смерти сестры. Последний живой тейватский знакомый понял всё без слов. По его щеке скатилось несколько крупных капель, упавших на волосы Итэра, но он не издал ни звука, не позволил дыханию сбиться. Если чему-то время его и научило, так это терпению и самообладанию. Он терял Люмин уже в третий раз. Проще, однако, от этого не становилось. - Знаешь, - через всхлипы пытался сказать Итэр, - я ведь к тебе пришёл не просто плакать. Тут его фразу прервал новый поток слёз. - Я-я- я, я хотел... - Ну-ну. Что хотел, то сделаешь. Пока можешь и помолчать. И ближайший час Путешественник страдал по-новой. Он несколько раз успокаивался, но при попытке заговорить всё время снова терялся и снова начинал плакать. Дайнслейф уже успел переложить скорбящего брата на диван и заварить чай. Он хоть и устал от долгих стенаний, всё равно сочувствовал богу в теле мальчика. В своё время самому мужчине очень не хватало кого-то, кому можно было бы поплакать. Это научило его самостоятельно справляться со своими душевными проблемами. Хотя он бы предпочёл этого не уметь: слишком дорого эта способность ему стоила. - Сколько времени прошло? - наконец без всхлипов спросил Итэр. Дайнслейф посмотрел на часы, висевшие над каминной полкой. - Около месяца. Без пары дней. - Нет, всего. Удивительно, но они понимали друг друга по этим обрывочным фразам. Теперь мужчина посмотрел на наручные часы. - Триста девяносто восемь лет, два месяца и три дня. - Долго. - Уже неважно. Никого не осталось. Только легенды и я. - Теперь оно и к лучшему. - Возможно. Итэр сел на диване и протянул руку за чашкой чая, которую хозяин дома любезно ему пододвинул. - Прости, но про сахар не помню, - сказал он, двигая ещё и сахарницу. Разговорами ни о чём оба пытались отсрочить то болезненное обсуждение, которое им предстояло. Но вот они осушили уже пять чашек чая на двоих, и пауза затягивалась. - Наверное я не смогу дать тебе то, за чем ты пришёл, - собрался с духом Дайнслейф. - Ты уже дал. С тобой спокойнее, а, как я сейчас понял, именно это и было мне нужно. - Интересно. - Вообще сначала я собирался спросить, как ты пережил своё первое расставание с ней.. - ... но понял, что я был в абсолютно другой ситуации, - закончил хозяин за него, - Молодец, можешь ещё соображать. - Да, - только и протянул Итэр. Снова замолчали. Допили остатки чая. - А что ты почувствовал сейчас, когда понял, что она... всё, - на этот раз молчание прервал парень, но к его горлу опять подошёл ком. - Спокойное сожаление и почти бездонную печаль, - Дайн встал заварить ещё одну порцию чая, но остановился. Смотреть на старого друга было трудно, но он всё-таки оторвался от заварки. - Не могу сказать, что этот разрыв пережить легче. Нет. Сейчас я опустошён даже сильнее прежнего: во всей Вселенной настоящего меня теперь знаем лишь мы с тобой. До этого всегда теплилась надежда, что она жива, я жил мыслью, что хоть с ней всё хорошо. А теперь - нет ни надежды, ни веры. Спокоен же я лишь потому, что был давно морально готов к такому исходу. Терять её было больно всегда, но сейчас я точно знаю, что это в последний раз. - Понятно. Забавно, но я даже не осуждаю тебя за эгоистичную радость от осознания, что такого больше не повторится. - Трудно радоваться, теряя последнего любимого человека. Ты должен меня понимать. - Понимаю. Поэтому и не осуждаю, - Итэр уверенно гнул свою жесткую мысль. - Впрочем, воспринимай как угодно. Дайнслейф наконец заварил ещё чай. Кружки в очередной раз наполнились заваркой и кипятком. - Больше не могу, - не было ясно о чём говорит Итэр: о чае или стрессе. Хозяин дома только пожал плечами и поставил чашку на стол. - Есть какие-то действующие советы о том, что сейчас делать? - А что планировал? - Путешествовать... Выяснять, как спасти свой мир. Вместе с ней. - Тогда просто спасай его дальше. Если она хотела этого так же, как этого хочешь ты, то ты обязан закончить ваш путь. Путешественник засмеялся. - Нет. Она хотела этого не так же. Мы хотели это... вместе. Трудно объяснить. Это желание неразрывно связывало нас подобно кровному родству. Суть была не столько в самом спасении, сколько в процессе. Поэтому она и решила поднять из пепла твой край: заполняла отсутствие меня фактическими действиями, а потом ещё несколько лет тащила начатое дело по инерции. - Так и ты займись делом. - Ей не помогло. - Но может помочь тебе. Дайнслейф подошёл к полке и снял с неё несколько блокнотов. - Я не призываю тебя вершить чужие судьбы и снова спасать других за счёт себя. Ещё меньше я советую тебе задерживаться в Тейвате, но вот тебе её путевые заметки. До Бездны, после. Всё это время они были тем единственным, за что я мог зацепиться в минуты отчаяния, но тебе они будут полезнее. Спасибо эрозии - скоро я забуду детали. Может давно стоило это сделать, но я не мог заставить себя не перечитывать эти записи. Сейчас поспи, а потом забирай их и уходи. Уходи быстро и не оглядывайся на наш мир. И на тот, где похоронил её, тоже. Жить на руинах воспоминаний слишком тяжело, - мужчина бросил взгляд за окно и отправился на второй этаж. - Спасибо, - еле слышно в слезах прошептал Итэр. - Обращайся, - так же тихо ответил Дайн уже с лестницы.***
Путешественник не знал, сколько проспал на диване. Чай стоял остывший, Дайнслейфа в комнате не было. Парень вырвал из доставшегося ему блокнота пустой лист, начеркал на нём сообщение. Оставил бумагу на столе, придавив пузырьком с серебристой жидкостью и навсегда оставил дом старого товарища. Хозяин дома наблюдал за тем, как Итэр растворялся в воздухе, из окна второго этажа. Потом спустился в гостинную, убрал со стола и сел читать записку."Я должен сказать тебе спасибо за огромное количество вещей. Спасибо, что утешил сейчас. Спасибо, что всё это время сохранял память. Спасибо, что тогда позаботился о ней. Прости, что ухожу и не прощаюсь. Уверен я бы тогда не ушёл, а снова разрыдался. Наверняка у меня возникнет много вопросов, когда я начну читать записи Люмин, но обещаю, что не вернусь и последую твоему совету. Мне было важно услышать голос чужого разума, когда собственный заслонила боль. К сожалению или счастью, единственное, что я могу оставить тебе в знак благодарности, - этот пузырёк. Внутри у него эликсир смерти. Знаю, ты перепробовал многое на пути к спокойствию, но боги не хотели тебя отпускать. Эта жидкость - слеза и воля одного из вселенских божеств. Это точно тебя убьёт. Не считай оскорблением! Если встретишь мою сестру... там, скажи, что я уже безумно скучаю. Рано или поздно я вернусь к вам обоим, только дождитесь. Приглядывайте за мной, если будет возможность. Прощай и будь свободен!"
Дайнслейф впервые за очень долгое время искренне засмеялся. Ровно через четыреста лет после того, как близнецы покинули Тейват, его оставил и бессмертный хранитель.