Мой IDOL

«Страх вовсе не в опасности, он в нас самих» Стендаль

✵ ✵ ✵

      — Да, Джин, слушаю!       — Ты уже доехал до дома Ви? Я тут, блин, в пробке застрял.       — Нет, еще немного и я буду там. Что-то случилось?       — Я вот чувствую, что он до сих пор спит, а у нас сегодня фотосессия для популярного журнала «Paradise», с Ви будет работать известный фотограф. Он не любит, когда модель опаздывает. Если фотосессия сорвётся, то наша компания понесёт большие убытки по контракту, пожалуйста, разбуди его несмотря ни на что. Пока я не под… — и тут слышится, как Джин с кем-то ругается. — Да куда ты сигналишь?! Не видишь, сколько машин впереди, мне что, перепрыгнуть через них, чтоб ты проехал? Чонгук, ты на связи?       — Да, Джин, я здесь.       — Так вот, разбуди его, чего бы это ни стоило! У него в запасе меньше часа, пусть приведёт себя в порядок до моего приезда. Давай, мне пора.       — Ок, постараюсь!       Чонгук сильно злится на омегу после вчерашней его выходки. Он помешал ему ещё на шаг приблизится к врагу, а сейчас альфа нехотя едет к нему домой. Подъехав к дому омеги, поднимается на лифте на седьмой этаж и находит нужную квартиру. К слову, это многоэтажный элитный дом, все строго под охраной, если бы Джин не предупредил консьержа, вряд ли бы его пустили внутрь. Он начинает звонить в дверной звонок, но хозяин, как и сказал Джин, спит и не собирается открывать дверь. К счастью, вчера Джин дал ему запасные ключи на такие случаи. Он достает из кармана ключи, открывает дверь и заходит в квартиру. Она не слишком большая, интерьер в скандинавском стиле, что придает особое тепло и уют. Он чуть осматривается и находит его спальню, стучит в дверь, но никто не отвечает. Медленно открыв дверь, заходит внутрь. Спальня, так же как и другие комнаты, в белых тонах, не только стены, но и мебель, и коврик посередине комнаты. Белоснежная постель, белые занавески, и только шторы черно-белые. Посреди круглой и белой кровати лежит омега, обняв подушку. Он в белой пижаме с принтом вишни, но в воздухе, кроме аромата омеги, чувствуется запах алкоголя, это еще больше взбешивает его, ведь это значит, что он вчера пил с Юнги. Взяв себя в руки, он медленно подходит к кровати и на секунду просто застывает от такой милоты: он похож на ангела. Чуть отойдя от эйфории, Чон вспоминает, о чем просил его Джин и начинает будить его:        — Техён~а, проснись, уже 8 утра, у тебя на 9 запланирована фотосессия. Джин уже едет, но он застрял в пробке, сказав, чтобы ты был готов к его приезду, — он нежно касается его плеча, хотя не хочется тревожить его сон.       Через сон, еле открыв глаза, Ким начинает что-то говорить, сначала альфа не расслышивает, на что омега повторяет уже на более высоких тонах:       — Иди к черту, я буду спать, — он закрывает лицо, не желая слушать Чонгука. От такого поведения у Чонгука закипает кровь, он резко отнимает у него подушку и говорит:       — Тэхён, сейчас же вставай! — голос альфы уже не такой мягкий.       — Иди нахуй, дверь в той стороне, — омега, не открывая глаза, одной рукой показывает в сторону двери, а сам поворачивается на другой бок, крепко обнимая руками и ногами большую белую подушку.       Чонгук не на шутку бесится, ведь его в жизни так не посылали. Он резко переворачивает омегу на себя, руками схватил за запястья и зафиксировал их над головой, а сам всем телом нависает над ним, не давая ни малейшего шанса на движения. Омега быстро отходит от сна и широко раскрывает глаза, пытаясь вырваться:       — Ты какого хрена на меня залез? Быстро слезь с меня!       — Техён, прекрати материться. Тебя родители не учили тому, что матерится не хорошо? — альфе так нравится это беззащитное тело под собой, что с каждым его движением и старанием выбраться из-под него, он ещё сильнее прижимает его к кровати, руками до боли сжимает его тонкие запястья.       — Блять, слезь с меня! Ты многое позволяешь себе, я сегодня же займусь твоим увольнением. А потом я пошлю тебя в задницу, — хоть это неожиданно, но омега внутри тает от этого крепкого тела, от этой харизмы.       Чонгук одним движением хватает оба запястья в одну руку, вторую освобождает и указательным пальцем нажимает на губы, тем самым закрывая их:       — Ты совсем меня не слышишь. Ты думаешь, мне нравится работать с тобой? Знаешь, как сложно терпеть твои капризы? Если бы я все ещё был полицейским, то посадил бы тебя за твой паршивый язык. Я наслышан о твоем характере, послушай и ты мой. Но тебе хватит знать всего одно обо мне: я сперва делаю, а потом думаю. Мне не важно, кто перейдет мне дорогу, я не пожалею его, понимаешь, о чем я? И ещё, я отвечаю за твою жизнь — будь добр, уважай меня. Я рискую ради тебя, защищаю тебя, прикрою грудью в случаи опасности, а ведь меня дома ждут родители. Если из-за тебя со мною что-то произойдёт, твоя компания лишь извинится и оплатит компенсацию. Думаешь, это утешит моих родных? Давай заключим пари, ты постараешься меня не уволить, а я постараюсь от тебя не уйти. Ну, что скажешь? А да, палец, — альфа быстро убирает свою руку.       — Знаешь, что я скажу тебе? Не пошел бы ты в задницу, — шепчет Ви.       — Четвёртый раз, ну все, сам напросился, — альфа одним движением закидывает на плечо омегу.       Тэхен старается выбраться, но его тащат словно мешок картошки. Он бьет Чонгука по спине, на что альфа лишь сильно ударяет его по попе. Тэхен кричит, он чувствует, как горит место удара и уверен в том, что там точно останется отпечаток от его руки. Чонгук быстро заводит его в ванну и, на его удивление, тут не оказывается ванны, только душевая кабинка. Он хочет окунуть омегу в холодную воду, к сожалению, придётся и самому намочиться, но другого выхода нет. Он быстро заводит его в кабинку, открывает только холодную воду и опускает омегу вниз. Тэхен вздрагивает от этого и крепко обнимает Чонгука за шею, не собираясь его отпускать, словно маленький ребенок.       — Чонгук, я хочу уйти. Я больше не буду, отпусти меня, прошу. Мне плохо, пожалуйста, Чонгук, — он все больше сжимает его шею и просто умоляет отпустить. Это поведение совершенно противоречит ему.       Чонгук чуть поворачивает голову и прекрасно видит шею омеги, ведь он стоит на цыпочках. В это мгновение глаза альфы расширяются, ведь на бархатистой коже багровый засос, явно вчера они не только пили, но и занимались кое-чем другим — альфа внутри до безумия бушует. Чонгук не может совладать со своими чувствами и одним движением разнимает его руки, толкнув под струю холодной воды. Омега ударяется спиной и затылком об белый кафель, на что лишь невнятно стонет, одной рукой схватив затылок. Потом медленно садится, сгибает колени, обхватывает ноги руками и начинает плакать, а вода все больше мочит его волосы и одежду. Он повторяет лишь одно:       — Я больше не буду, простите меня! Чонгук видит в его лице страх, и это совсем не похоже на игру. Он весь бледнеет, и слезы текут не прекращаясь. Он быстро отключает воду, опускается на колени и произносит:       — Тэхен~а, что с тобой? Посмотри на меня, — Чонгук пытается привести его в себя, но омега совершенно не реагирует на его действия и слова, он только смотрит в одну точку и качается. Тут резко открывается дверь и с криками вбегает Джин:       —Ты что творишь? Нахрена завел его сюда? Что ты сделал с ним? — он быстро берет с полки белое махровое полотенце и входит в кабинку.       — Я… Я ничего не делал, просто хотел разбудить его и завел его в душ, думал, что под холодной водой быстрее придет в себя, от него прёт алкоголем.       — Прежде чем что-то делать, ты должен спросить меня, а не своевольничать тут, отодвинься. Чонгук, не понимая, что сделал не так, встает с места, пуская Джина внутрь.       — Тэхен, посмотри на меня, это я — Джини, — он накрывает его большим полотенцем и, взяв за подбородок одной рукой, поднимает его лицо. Джин начинает вытирать его заплаканные глаза, а когда омега замечает его, то крепко обнимает и говорит:       — Джини, скажи им, что я больше не буду, спаси меня. Забери меня, мне страшно, — он еще крепче обнимает Джина. Джин лишь берет его на руки, выносит из ванны и сажает его на стул. За ними выходит и Чонгук, не понимая ничего. Джин только хочет снять с омеги мокрую пижаму, как поворачивает голову к альфе и говорит:       — Выйди, мне нужно поменять его одежду.       — Может объяснишь, что происходит?       — Не сейчас, потом. Выйди.       — Хорошо, — альфа, все так же недоумевая, уходит с комнаты. Примерно через полчаса выходит Джин и направляется в сторону Чонгука:       — Это, конечно, моя вина, что не рассказал тебе о важном моменте, связанном с Ви, но все-таки он человек, ты не имел право так с ним поступать, —он протягивает Чонгуку полотенце.       — Что ты должен был рассказать, чего я не знаю? Как он? — он начинает вытирать свои мокрые волосы.       — Я дал ему успокоительное, он сейчас спит.       — Может расскажешь уже?       — Слушай тогда, Тэхену было семь лет, когда его папа умер от тяжёлой болезни. Отец долго не стал горевать и женился. Новый папа пришёл со своим маленьким альфой. Как узнал потом Тэхен, он был его единокровный брат, так как отец уже был в отношениях до свадьбы с его папой. Тэхен возненавидел отца. У него было две семьи, а самое обидное было то, что он привёл своего любовника и сыночка на третий день после похорон папы Тэ. Его первый ребенок был старше Тэхена на три года, а новый муженек возненавидел его с первого дня. Отец почти не жил у себя дома: он постоянно был в командировках, в другом городе. Поэтому Тэхен был полностью в руках чужого отца. Он издевался над ним, как только это возможно. Когда Тэ не слушался его, он просто наполнял ванну холодной водой и заставлял его сидеть там часами, иногда даже пытался его там утопить, нажимая на его грудь. Этот папаша просто хотел избавиться от него, и тогда бы его родной альфа стал единственным наследником состоянии его отца. Этот брат тоже особо не отличался от своего папы: он закрывал его на ночь в темном подвале. На фоне этих издевательств у него в скором времени диагностировали никтофобию и гидрофобию.       — Это ещё что? Он псих?       — Отец тоже так думал и, несмотря на утверждения врача, что его сын не псих, а просто у него психическое расстройство, которое можно вылечить таблетками и заботой, просто скинул свои обязанности на врачей. В связи с этим он спит дома со включённым светом, не смей никогда отключать в доме свет, и мы избегаем всех съемок и фотосессий, связанных с океаном, морем и бассейном. Он, как только исполнилось ему 18, свалил из этого ада, бросив отца, и тот особо не горел желанием вернуть его. У него был альфа, наследник его состояния, а этот омега, тем более от нелюбимого. Я с ним работаю с самого начала, и поверь, он очень светлый и добрый внутри. Просто характер так себе от того, что его недолюбили в детстве, понимаешь? Не каждый день узнаешь, что ты нежеланный и никому не нужный омега. Ведь уверенность в себе, поддержку и любовь мы получаем именно от семьи, близких и родных. А его семья желала ему лишь смерти. Чонгук не понимает, почему сжимается его сердце. Хочется прижать омегу в своих объятиях и скрыть от всех. Почему так хреново на душе?       — Прости Джин, я не знал. Мне и правда жаль.       — Ты теперь знаешь все и, прошу, об этом никто не должен знать, это никак не должно попасть в желтую прессу.       — Не волнуйся, я никому не скажу.       — Можешь идти, я уже оповестил о состоянии директора, он отложит его фотосессию, ссылаясь на плохое самочувствие Ви.       — Могу я проведать его перед уходом?       — Да, только не разбуди его, сейчас сон — его лучшее лекарство.       — Хорошо. Чонгук, медленно отрыв дверь, заходит внутрь и подходит к кровати, где спал Тэхён, он опускается на колени, берет его руку и целует её:       — Прости меня, Тэхён~а, мне правда жаль, — он смотрит на его милое лицо и второй рукой проводит по щекам.       Только хочет убрать его пряди со лба, как глаза снова зацепляются за этот багровый засос на бархатной коже. Он не замечает, как сжимает его руку. Чон не понимает себя, что это за чувства? От боли хныкает Тэхен, на что Чонгук отпускает его руку и выходит из комнаты, а потом и из квартиры, так и не попрощавшись с Джином. Он быстро берет с кармана телефон и набирает своего хёна:       — Привет, Чонгук! Как ты?       — Хен, ты где?       — Я дома, что случилось? Что с твоим голосом?       — Я сейчас приеду и все объясню.       Чонгук быстро садится в машину и сжимает руль с такой силой, что кожа скрипит от этого. Он заводит машину и просто давит на газ, набирая скорость. Что же его так взбесило? Он не знает и хочет получить ответ у хёна. Может он прояснит в чем дело? Он едет с такой злостью, что не замечает, как добирается до дома Хосока. Он быстро выходит с машины и забегает в подъезд. Поднимается на лифте на нужный этаж, быстрыми шагами доходит до нужной квартиры и звонит в дверной звонок. Хосок открывает дверь, и младший просто забегает в квартиру. Ким, не понимая ничего, начинает задавать вопросы, пока тот снимает обувь:       — Что случилось, Гуки? Почему ты мокрый?       — Давай пройдем внутрь, я все тебе объясню.       Он заходит и садится на диван, проводит по мокрым волосам и начинает их сжимать. Хочется приехать не к Хосоку, а поехать, найти этого Юнги и зашить его блядкий рот, чтоб не мог больше ставить засосы. Чонгук рассказывает о случившемся Хосоку: про болезнь Техена, про его засос и как это его взбесило. Хосок внимательно слушает его. Чонгук, закончив, смотрит на него и произносит:       — Ну, скажи что-нибудь, хен?       — Я сейчас принесу тебе сухую одежду, а потом мы поговорим. Хорошо? — Хосок встает с места и только хочет направиться в сторону спальни, как Чонгук говорит то, что подвергает его в шок.       — Хоби, он — мой истинный.       — Тэхен — твой предназначенный?       — Да, ну, это ничего не меняет, ты ведь знаешь, если я что-то захочу, не получив желаемое, не отступлюсь. Я пойду до конца и, к черту, что он мой истинный, я плевать хотел на эту судьбу.       — Теперь картинка сложилась, я был не уверен в своих догадках, но теперь с уверенностью могу сказать, что ты его приревновал к Юнги.       — Не неси чушь, какая ревность. Чтобы ревновать, нужно сначала полюбить.       — Чтобы ревновать необязательно любить, можно ревновать ненавидя. Но раз он твой истинный, поверь, ты долго не продержишься рядом с ним.       — Поверь, я сделаю то, что планировал с самого начала, осталось совсем немного. Иди, принеси одежду, пожалуйста.       Хосок направляется в сторону спальни, больше ничего не говоря. Чонгука сильно задевают слова Хосока, он говорит себе: «Не может быть, я не мог его ревновать! Этот омега просто ужасен! За такой характер не грех его застрелить, что можно в нем ревновать?»