«Цирк поехал клоуны остались! В МОБУ СОШ №4 опять скандал. Не ожидаемо, правда? Три молодых учителя а на что ещё надеялся сумашедший Бан Шихёк, сделали из школы вписку и тусовку алкашей!!!
Сколько можно терпеть люди?!
Старый дикектор, от него уже воняет за километр, точно выжил с ума на пример родители возмущены, ученики до сих пор в шоке. Бан Шихёк просто скажи ты норм? Мало того что его в школе никто некогда не видал, так когда в первые увидели подумали что это бегемот ёбанный.)) Лучше бы коруцеонер работу прогуливал в спортзале а не в столовке, а то смотреть уже страшно… Нужно перинимать срочные мероприятия! Делитесь своим мнением в коментариях этого канала так же добро пожаловать всем хорошего настроя! Здесь вас будут ждать самые свежие и горячие новости нашего посёлка оставайтесь на связях».
В учительской очередной перерыв. Выглядит комната просторно: огромные окна, переливающиеся на солнце светлые стены, совсем мало мебели. Некоторые учителя даже в свободные минуты проверяют оставшиеся работы учеников, другие же действительно отдыхают. Хосок и Тэхён удобно занимают единственный диванчик, устроившись на нём как-то неряшливо, как первоклассники. Ким придерживает одной рукой свою лохматую голову, ежесекундно зевая. Он то засыпает, то просыпается от постороннего шума, испуганно оглядывая окружающих. Чон умиротворённо спит с довольной улыбкой на лице. — Ха, — мысленно говорит себе Тэхён, в очередной раз посмотревший на выражение друга. — Мечтает об искусстве… Относительную тишину прерывает протяжный скрип двери. Намджун виснет на ней, как ребёнок, протискивая голову в образовавшуюся щель. Он едва стоит на ногах, поэтому опора ему сейчас действительно пригодится. — М-м, — протягивает он, пробегая взглядом всех присутствующих, — день добрый! Коллеги… Последнее обращение звучит довольно громко, и направлено оно к тем двоим, что сидят на диване. Оба резко подскакивают, только голова сразу идёт кругом, а хвататься почти не за что. Хосока ведёт куда-то в сторону, но Тэхён быстро реагирует и подхватывает его, как можно скорее уводя из кабинета. Учителя лишь спокойно смотрят им вслед, вздыхая с неким облегчением. Все уже привыкли!.. — Ну, что? — радостно интересуется Намджун, кладя руки на плечи сонных друзей. — Вы как? Мне кажется, что нам надо ещё… ну, промилле повысить. — Да-а, — тянет Ким, утонувший в бесконечной зевоте. — Надо, иначе я прямо на уроке следующем засну. — Согласен, — вяло поддакивает Чон. — Пойдёмте ко мне, там осталось ещё что-то… Чаще всего проводят время они в мастерской Хосока, где хранятся разные принадлежности для уроков рисования. Хоть и находится она прямо в кабинете ИЗО, заходить туда боятся. Маленькая каморка без окон и вправду кажется жутковатой. Внутри почти всегда стоит лёгкая дымка от сигарет, а на входе в нос ударяет едкий запах красок, старой бумаги, табака и спирта. Рисунки учеников (порой до смерти ужасные) развешены по всему периметру, и тусклый свет делает их ещё более страшными. Хосока и Тэхёна это ничуть не смущало. Знакомы они были ещё с колледжа, только учились на разных курсах и направлениях. Уже устраиваясь на работу в единственную школу в их городке, мужчины прекрасно понимали, с кем им предстоит провести ближайшие годы. К любой обстановке привыкаешь быстро. Тем более, когда тебя окружают твои друзья. Уверенным шагом Хосок направляется к одиноко стоящему в углу шкафчику, открывает самую верхнюю дверцу и из-под завалов разного барахла вытаскивает едва начатую бутылку водки. Тем временем Намджун резво достаёт стопки, протирая их рукавом своей белой рубашки, и со стуком кладёт на стол алкотестер. — Тэхён, открывай эту… notebook, — приказывает он. — Надо задокументировать состояние и количество выпитого. Ким открывает небольшой блокнот, исписанный почти наполовину. Сейчас уже трудно вспомнить, когда и как всё это началось… А началось всё это с него. Тэхёна никогда не интересовала философия. Однако некоторые теории, особенно — связанные с алкоголем, сразу привлекали его внимание. Согласно последней, предложенной норвежским философом, в крови каждого человека должно содержаться 0,5 промилле алкоголя. Достигнув такого показателя, он может нормально функционировать и благоприятно сосуществовать с остальными. — Конечно! Как интересно! — восклицал на предложение Чон. — Давайте попробуем! Я так взволнован! Сначала они все отнеслись к этой идее с огромным энтузиазмом. В первые дни уроки проходили быстро и даже увлекательно, а разговаривать с учениками стало намного легче. Трое будто наконец нащупали ту ниточку, которая должна связывать их с младшим поколением. Хоть и сами они ещё молоды, разница ощущалась очень остро. Порой и им приходили в голову сравнения с самими собой в роли бывших учеников, но отсекались они сразу — всё-таки себя критиковать не хотелось. Тэхён, Намджун и Хосок ставили себя выше всех окружающих их людей. Может быть, в какой-то степени это было обосновано: они действительно умны, талантливы, отлично образованы, хорошо понимают жизнь. Правда, кроется всё зло как раз в последнем. Хорошо понимать жизнь не значит хорошо жить. Это значит, что всю тщетность и пустоту реальности ты осознаёшь полностью, а с такими мыслями приходится трудно. Их ученики необучаемы и неблагодарны, а им самим приходится растрачивать свою молодость и способности на их воспитание, не получая взамен ничего, кроме вымотанных нервов. Наверное, теория во многом была их самооправданием. Как же ещё убежать от безнадёжной реальности? Переезд не решит проблем — разве где-то они нужны больше, чем здесь? Подталкивают к алкоголю тоска и неудовлетворённость. Только справиться с ними непросто. Особенно тогда, когда вкушаешь то сладкое забвение после нескольких рюмок хорошей водки. Эксперимент превратился в часть рутины, но, по крайней мере, они занимались хоть чем-то полезным. Если не эти трое, то кто бы испытал на себе такую смелую, но сомнительную теорию? Парни дышат в алкотестер, который через считанные секунды показывает около 0,4 промилле. — Ну, какие ощущения? — продолжает Намджун. — Нам надо зафиксировать — это важно! — Я по-прежнему спать хочу, — отвечает Тэхён. — И я… — поддерживает его Хосок. — Тогда выпиваем ещё по одной! Странно, мне вообще замечательно. Я бы с физруком в футбол даже поиграл… Они быстро опрокидывают очередную порцию спиртного. Промилле — 0,6. — Ух! — взбодрившись, восклицает Хосок. — Хорошо пошла! — Тогда записывай, — Намджун мечтательно поднимает голову и тычет пальцем в пустоту. — 0,3 промилле — сонливость, отсутствие энергии, ноль способности к нормальной жизнедеятельности. До такого… Как оно называется? Ну, level… А, уровня! До такого уровня во время рабочего дня опускаться не следует. Лучше поддерживать его в пределах 0,5-0,6 промилле. — Готово, — оповещает Тэхён. — Мне тоже полегчало. Энергия овладела мною вновь! Силы вернулись. — А через сколько звонок? — вдруг в панике спрашивает Хосок, начиная быстро носиться по каморке, будто что-то разыскивая. — Боже, ну где же оно?! — Звонок… — Ким смотрит на наручные часы, пытаясь сфокусировать одурманенный алкоголем взгляд. — Звонок через восемь минут, если всё правильно вижу. Стук в дверь заставляет их содрогнуться. Хосок спохватывается и начинает прятать бутылку на место, а Намджун засовывает рюмки обратно в широкие карманы своих брюк. — Мистер Чон, — слышится голос директора, — вы здесь? Они переглядываются так, словно их почти уличили в воровстве, и вот-вот придётся отчитываться перед хозяином украденной вещи. Тэхён кивает Хосоку, намекая на то, что всё в порядке. — Да, мистер Бан, — Чон открывает дверь, и по телу пробегает мелкая дрожь от волнения. — Вы где-то это выронили, — директор передаёт в руки мужчины книгу с красивым названием «120 дней Содома». — Не продолжайте. На первой странице написано, кому она принадлежит. Тон его на удивление спокоен. Хосоку совсем не по себе: он готов не только упасть в обморок прямо на месте, но и вовсе провалиться под землю. Тэхён и Намджун стоят позади друга и внимательно смотрят на директора, едва сдерживая смех. В ту секунду, как Ким поднимает уголок своего рта с намерением улыбнуться, мистер Бан, словно следя за каждым изменением в его лице, быстро обращается уже ко всем молодым людям: — Хорошо, что все вы тут сегодня собрались. Я, на самом деле, пришёл вызвать вас на очень серьёзный разговор, который может поставить под вопрос ваше будущее в этой школе. Пройдите в мой кабинет, будьте добры. Неужели он всех их уволит? Трое до последнего сомневались в таком исходе, поскольку больше брать на работу попросту некого. Но делать было нечего, и мужчины понуро, боязливо поплелились вслед за директором в его кабинет. По коридору то и дело проносились ученики, чуть не сбивая с ног и оглушая своим визгом и гоготом. Хосок неприязненно поморщился, когда целая стайка таких пролетела мимо него. — Малолетние дебилы! — мысленно выругался Чон. — Отменённый урок так их обрадует, что того и гляди от счастья обоссутся! И почему им интереснее курить за гаражами, чем учиться чему-то новому?.. Одетый в «Гуччи», великолепно красивый старшеклассник отрывает взгляд от своего айфона и учтиво кивает: — Директор Шихёк, здравствуйте! — его хитрый взгляд останавливается на фигуре Тэхёна: — Литературы у нас не будет, как я понимаю? — Боюсь, что нет, Чимин, — устало, но дружелюбно отвечает ему Бан. — Ну надо же, какая жалость, — саркастично вздыхает Пак и снова принимается строчить что-то в телефоне. Кабинет директора являл собой единственное хорошо отремонтированное помещение во всей школе. Он был едва ли не больше учительской, предназначенной для нескольких десятков человек. Но сейчас никакого простора в комнате не ощущалось — всё место заняли родители. Возмущённые до предела возможного мужчины и женщины проткнули незадачливых учителей своими неприязненными взглядами, стоило троим только показаться в дверях. Всю комнату наполнил душный запах дорогого кофе, которым разгневанных родителей так щедро угощал Шихёк. Не нарушая тишины, мистер Бан занимает своё место за рабочим столом и откашливается: — Господа, предлагаю не тратить ничьё время и перейти сразу к делу. На вас троих поступает огромное количество жалоб, и дальше закрывать на это глаза попросту невозможно. Как считаю я сам и наши многоуважаемые родители: необходимо во всём этом разобраться. Предлагаю начать с… мистера Кима. Ким Намджун, учитель английского в средних и старших классах. Намджун как-то странно дёргается и делает шаг вперёд, отчего рюмки в его кармане задорно позванивают. По кабинету проходится почти всеобщий шёпот. — Вот вам и ответ сразу на всё, господин директор! — выразительно машет руками чей-то отец. — Всех учителей ваших закодировать надо, и дело с концом! — Давайте не будем спешить с выводами, — не без иронии отзывается какая-то женщина. — А для начала выслушаем молодых людей. Тэхён прожигает их всех туманным, но явно ненавидящим взглядом. Хотят комедии? Получат. — Итак, Намджун, — продолжает Шихёк, — на прошлой неделе практически каждый ученик пожаловался, что посреди контрольной вы вдруг начали кричать, носиться по классу, заглядывать под каждую парту и грозить убийством этому «невидимке», которого вы так отчаянно пытались найти… — У меня дочь весь вечер плакала! — рычит незнакомец мужчина. — Так пугать несчастных детей!.. — Вопрос простой: что это было? — заканчивает директор и поднимает вопросительный взгляд на учителя. Ким нервно сглатывает, глядя прямо ему в глаза. Чёрт, и почему же именно он оказался первым в очереди на этот допрос?! — Превысил промилле, столкнулся с лёгкими симптомами белой горячки. Ну, а с кем не бывает?.. Произносит Намджун мысленно, а вслух говорит: — Понимаете, господин Бан… и господа родители. Я — prisoner своей стародавней психологической травмы, если уместно так выразиться… Мужчина ненадолго замолкает, одновременно и выдерживая драматичную паузу, и надеясь, что подходящие мысли придут прямо во время разговора. — Дело в том, что я… Немногим из вас известно, что… Прошу, только не сочтите меня сумасшедшим или пьяницей, ибо оба данных утверждения — неверны! Всё дело лишь в том, что я… мне пришлось бежать из Северной Кореи. Родители в замешательстве переглядываются, и в глазах уже читается непонимание, а не насмешка и злость. Замечая это, Намджун чувствует прилив смелости и вдохновения: — Да, представьте себе!.. Должно быть, таким образованным людям, как вы, и так прекрасно известно о деятельности северокорейских служб на территории нашей страны. В глубине моей soul до сих пор сидит этот страх — быть пойманным и депортированным обратно. Вы бы знали, как тяжело порою с этим жить! Но я живу! Простите, что напугал ваших милых, славных, умных детей! Могу ли я как-то загладить свою вину перед ними и перед вами? — Мистер Ким… — пытается вклиниться в его монолог директор. — Поставлю каждому «отлично» в четверти! Но и вы меня поймите: я столько всего пережил! Всякое бывало, абсолютно всякое! Такие воспоминания из памяти не стираются — они живут там, периодически напоминая о себе в самые неожиданные моменты. — Мистер Ким, но вы же… — предпринимает ещё одну попытку Бан. — Да, всякое бывало… shit happens, as they say. Господа, было очень много этих… экстренных ситуаций. И по мне стреляли, и я упал в лужу на… напрочь, и лежал там… — Мистер Ким, но вы же отсюда родом, — всё-таки умудряется договорить Шихёк. — Я ваших родителей лично знаю. И жену с ребёнком тоже... Захваченный порывом вдохновения и снова выброшенный им же в жестокую реальность, Намджун в неудовольствии поджимает губы. То робкое сочувствие, которое родители уже начали чувствовать по отношению к молодому учителю с такой тяжёлой судьбой, тут же обернулось новым взрывом негодования. — Тьфу, блять! — с чувством вскрикивает один из них. — Я, блять, сижу — уши развесил! Неужели не стыдно?! Что за люди у вас тут работают, господин Бан?! — Я у вас прошу прощения, — униженно качает головой директор и для вида перебирает стопку лежащих на столе жалоб. — Давайте попробуем поговорить… поговорить с мистером Чоном. Хосок будто бы удивлённо вздёргивает брови и поправляет рыжевато-коричневые волосы. — А ко мне разве тоже претензии есть? — с недобрым смешком уточняет он. Шихёк снимает очки и шумно выдыхает, сразу поняв — мирного решения не будет. Мистер Чон и впрямь всегда был слишком вспыльчивым, но факт оставался фактом: лучше него в Санмёне не рисовал никто. Да и, к тому же, преподавать в школе уж точно не хотел. — Претензии?! — тут же подрывается на ноги одна из женщин. — Да вы на моего сына руку подняли! Кто вам дал право развешивать подзатыльники ученикам, если вам их рисунки не нравятся?! Директор не успевает остановить ни её, ни его. — Успокойтесь, милочка! — моментально заводится Чон. — А не то я вас успокою! Сынок ваш — бездарь и имбецил! Нарисовал говно! — Какие выражения вы себе позволяете?! — задыхается от возмущения мать жертвы, и все собравшиеся единогласно её поддерживают. — Нет, это уже переходит всякие границы! Я сперва не хотела прибегать к таким мерам, но я всё же вынуждена написать на вас заявление в полицию… — Да и пишите, бога ради! — отмахивается от неё Хосок. — Нашлись тут! Создания райские! Безгрешные! Мне-то что?! Никто меня не посадит, у меня справка есть! — Да вот и видно, что по вам психушка плачет! — решает поддержать разговор мужчина. — Наорать на ученика, ударить, разорвать рисунок… а потом разрыдаться?! Вас же моя дочь, дурочка добродушная, вместе с подругой весь урок утешала! — Потому что это искусство! — оглушительно кричит Чон почти по слогам. — И я не потерплю! Не потерплю такого к нему издевательского отношения! Все ваши отпрыски: поколение ТикТока и нового рэпа! Безвкусные! Пошлые! Умалишённые люди! Пиздюки ваши только над мемами хихикать горазды! Они даже не слушают, что я им пытаюсь втолковать! Меня словно бы просто нет в классе! Для них — меня нет! Вы когда-либо испытывали такое чувство?! Ощущение отсутствия всякого контроля? Ощущение отсутствия всякого смысла? Желание перевернуть всё вверх дном? Желание убить и создать заново? А я вам отвечу — нет! Нет! Ни ваши блядские детки, ни вы на такое уж точно не способны! Ваш удел — тупая механическая работа, на которой вас уже завтра заменят роботы! Да, роботы! Бездушные и бездумные! Такие же, как вы! Вам до искусства, как навозным жукам до солнца! И за это я вас всех презираю! Мужчина замолкает, и в помещении впервые воцаряется тишина. Родители просто оглушены таким пламенным и таким неожиданным монологом. С ответом найтись никто не в силах. Директор Бан снова нервозно прочищает горло и отчаянно пытается взять ситуацию в свои руки: — Так, вы упомянули рэп… — невпопад говорит он. — Предлагаю двигаться дальше, если никто, конечно, не возражает?.. Ответом ему служат несколько растерянных и неуверенных кивков. — Итак, Тэхён, — начинает Шихёк, — не потрудитесь ли теперь и вы объяснить: по какой причине вы не стали слушать и оценивать стихи, которые ваши ученики должны были выучить наизусть, а вместо этого начали читать рэп? Учитель литературы поднимает на него апатичный взгляд тёмных глаз и безразлично пожимает плечами. Он физически чувствует, что за это время уровень промилле уже понизился. Надо было выпить больше. — А что такого? Рэп — это тоже поэзия, — наконец хрипло отвечает Ким. После этих слов в кабинете снова начинается настоящий кошмар. — Ну, извините! — всплескивает руками чей-то родитель. — А оценки дети за что будут получать? За поэзию Снуп Дога?! — Мне дочь показывала видео, — решает поделиться один из мужчина. — Это просто кошмар! Стоит на парте, орёт как оглашённый, ещё и с сигаретой в зубах!.. Какой пример вы подаёте нашим детям?! — Да вы даже домашние задания не проверяете! — подключается женщина. — Мой сын по нескольку раз в месяц жалуется, что вы его тетради теряете! Мы так и на канцелярии разоримся скоро!.. — Мой тоже жалуется! — кивая, подтверждает мужчина. — Мой тоже! — И мой! — Да, — спокойно соглашается Тэхён. В комнате снова повисает сконфуженное молчание, которое скоро прерывается чьим-то пламенным: — Да что мы, в самом деле! Пытаемся с ними, как с людьми… Адекватности какой-то ждём! Они же просто алкоголики все, поголовно! Да они даже сюда сейчас пьяными пришли! Ким безразлично хмыкает, изо всех сил пытаясь подавить зевоту. — Альбер Камю. Знаете такого? — вдруг спрашивает он и, проигнорировав молчание в ответ, продолжает: — Ещё он размышлял над этим — «Отчего люди пьют? Оттого, что после выпивки все наполняется смыслом». И этим всё сказано. Между присутствующими снова пауза. Всем родителям уже отчётливо ясно, что разговаривать с любым из трёх учителей — бесполезно. Одна из женщин не выдерживает и решает обратиться напрямую к директору: — Господин Бан, да сделайте же что-нибудь! Они невменяемые! Неужели так и будет продолжаться?! — Разумеется, нет! — тут же горячо заявляет Шихёк и поднимается на ноги. — Разумеется, нет… Господа преподаватели, я долго пытался закрывать глаза на ваши проступки, но… на этот раз всё зашло уже слишком далеко. Сейчас же я буду вынужден изъять у вас все запасы спиртного. Кроме того, я закрываю ИЗО-мастерскую, где вы привыкли устраивать распитие спиртного. И, конечно же, я попрошу каждого из вас написать объяснительную. Некоторые из родителей уже удовлетворённо кивают, посчитав такое наказание справедливым. Но спорившая с Хосоком женщина с этим категорически не согласна: — И всё? Вы в своём уме? — Ну… — задумывается директор. — И, разумеется, штраф. Сумму мы установим позже. — Объяснительная?! Штраф?! Да их всех надо как минимум уволить! — всё не сдаётся она. Отвечает ей кто-то из родителей: — Госпожа Ли, давайте будем реалистами, — уже спокойно говорит он. — Этих уволим, а кого наймём? Лучше уж так, чем совсем без учителей сидеть! Все остальные согласно кивают его словам.