Личные отношения

      – Как обычно, Накахара-сан? – интересуется водитель, стоит только невысокому мужчине захлопнуть за собой заднюю дверь в машине.       Пассажир кивает, втыкая наушники в уши, пока за окном одна за другой быстро сменяются разноцветные неоновые вывески заведений Йокогамы. Каждый рабочий день заканчивается одинаково, отличается только время и трэк. Сегодня на часах только восемь, считай, свободный вечер. Эти мысли вызывают улыбку.       Спустя пятнадцать минут черное авто останавливается возле многоэтажного здания. Чуя кивает водителю и просит быть завтра к 10:20, но не раньше. Всех, кто возил Накахару, всегда удивляло это требование. Он не терпел опозданий больше чем на пять минут, но строго запрещал приезжать раньше. Причём появилась у него эта привычка всего пару лет назад. Каждый, кто с ней сталкивался, считал, что новый исполнитель просто сходит с ума от своей власти.       Выждав пять минут после отъезда водителя, Накахара спускается на подземную парковку, где ждёт личный автомобиль. Пользоваться водителями портовой мафии удобно, потому что никогда не знаешь, на какой деловой встрече и сколько будешь пить, удобно, потому что во время поездки можно решать массу других проблем, а не тратить время на вождение. Да и Мори настаивал на всякий случай. В конце концов машины для руководства портовой мафии всегда имеют повышенный уровень безопасности. Чуя не возражал, тем более так отследить его путь становилось в разы сложнее.       От своего «официального» для всех места жительства до дома Чуе ещё около получаса. И только когда количество огней города уменьшается до практически полного их отсутствия, Чуя останавливается у одного из домов в частном секторе. Свет в коридоре вспыхивает мигом что вызывает неподдельную улыбку. А вот и причина такой конспирации, встречает лично.       – Получается, я увижу своего парня не только утром, перед тем как буду убегать на работу? Охринеть! Это как-то связано с тем, что я писал? – Дазай звонко смеётся, опираясь о дверной косяк. Освещаемый только подсветкой на крыльце в водолазке, брюках и фартуке он смотрится так по-домашнему, но от этого не менее великолепно.       – Подожди, наша кухня на месте? – Чуя захлопывает дверь машины, нажимая на кнопку, чтобы заблокировать её, и приближается, – ты что-то готовил? – несмотря на то, что это была лишь шутка, даже перевод продуктов в исполнении Осаму, последнее, что хотелось бы видеть сейчас.       – Только сюрприз тебе, – хитро улыбается шатен, втягивая в дом Чую.       Свет потухает в одно мгновение, примерно в то же, в которое Чуя спиной ощущает твердую деревянную дверь, к которой оказывается прижат. Рыжеволосый лишь успевает ахнуть, когда его шеи касаются чужие губы. Руки властно проходятся по бокам, после отточенными движениями расстегивая пуговицы жилета.       – Дазай, твою мать, я же только приехал…       – И? – шатен отрывается от своего занятия только для того, чтобы снизу вверх посмотреть в большие голубые глаза, сейчас полуприкрытые от эмоций, захлестывающих после такой встречи. Он прекрасно знает, как Чуя любит, когда на него так смотрят, и пользуется этим.       По взгляду всё читается без слов, поэтому губы Дазая, прежде чем вернуться к чувствительной коже на шее, изгибаются в самодовольной ухмылке человека, получающего то, что хочет. Он всего лишь оттягивает чокер, но Чуя уже ощущает нахлынувшую волну возбуждения. Чертов Осаму весь день писал красочные сообщения о том, что сделает это ночью, отвлекая от работы и даже на совещании с Мори. Да что там даже, Чуя тогда не мог читать и именно поэтому телефон едва не разорвали уведомнения. Кажется, у ВДА снова мало работы. Зато Чую теперь надо готовить куда меньше.       – На меньшее, чем ты там написал, я не согласен, – шепчет Накахара, следом прикусывая мочку уха своего парня.       А Дазай меньшее и не предлагает. Он подхватывает Чую на руки, тот и не сопротивляется, цепляясь ногами за поясницу. Сразу же горячий поцелуй, не глубокий, но такой долгожданный. И вот их путь до постели почти беспрепятственно преодолевается. Дазай бесцеремонно роняет возлюбленного на мягкую кровать, отчего тот тихо матерится и говорит что-то про «поаккуратнее», но уж чего-чего, а аккуратности детектив в переписке точно не обещал.       Тонкие пальцы осторожно тянут за длинный кончик бантика на фартуке, отчего тот легко падает вниз. Дазай опускается на пол. Руки ложатся под колени Чуи, сжимая самую узкую часть бедра и резко притягивают его к краю постели. Дазай приподнимает сначала одну ногу, осторожно, возможно даже слишком, снимая обувь, то же действие ждёт и вторую. Мафиози привстаёт на локтях, наблюдая за каждым действием. Такие точные, будто обращается с чем-то хрупким и важным. Впрочем, для Дазая это так и есть.       Он разводит ноги партнера чуть шире, сжимая одну. Губы касаются внутренней стороны бедра через ткань, вызывая у рыжеволосого шумный выдох. Детектив поднимается, неожиданно резко толкая Чую вверх и нависая сверху. Колено Дазая упирается в пах, пока он сам вовлекает возлюбленного в поцелуй. Медленный настолько, что Накахара готов просить большего, но ему не позволяют, углубляя, изучая чужую полость рта, проходясь языком по ряду белоснежных зубов и нёбу. Чуя не может контролировать нарастающее возбуждение, на что Дазай лишь хитро ухмыляется отстраняясь.       – Возбудился от одного поцелуя, совсем как школьник, – шепот у самого уха только усиливает ощущения, а уж рука, аккуратно оглаживающая сквозь ткань половой орган так тем более.       – Заткнись, – сквозь зубы шипит Накахара, нервно расстегивая рубашку партнера.       Дазай послушно затыкается, потому что сегодня в этой комнате должны быть далеко не разговоры, и уж точно не голос Дазая. Звон пряжки ремня, пальцы легко расстегивают ширинку, а одно резкое движение стягивает брюки с Чуи. Пальто остаётся одиноко лежать в коридоре с жилеткой. И мафиози обязательно будет после возмущаться такой неаккуратности, конечно же если сможет встать.       На шее Чуи появляются первые яркие следы, которые будет сложно просто так скрыть рубашкой. Впрочем, целомудрия от вполне взрослого мальчика никто в Портовой Мафии не ждёт, правда и сожительства с врагом тоже. Дазай смотрит прямо в голубые глаза, когда отстегивает сначала ремни на портупеи, а затем и пуговицы рубашки.       – Я всегда говорил, что на голое тело она тебе идёт куда больше.       – Это для ножей, а не твоя эротическая фантазия, – шепчет Чуя, в одно движение меняя положение, теперь уже сидя на бедрах Дазая.       – Это не мешает ей быть моей эротической фантазией, – произносит Осаму, опаляя горячим дыханием чувствительную кожу.       Крепкие руки сжимаются под рубашкой вокруг поясницы. Чуя перехватывает губы партнера, пока пальцы скользят от линии подбородка к ширинке брюк, расстегивая её. Поцелуй углубляется и теперь уже ведёт Чуя, изучая всё доступное его языку пространство. Нагло толкает Дазая на подушку, заставляя лечь, так-то удобнее.       – Возбудился от поцелуя, как школьник, – возвращает мафиози, сжимая рукой член партнера, но возразить ничего не даёт, затыкая очередным поцелуем.       Нет, Осаму ни в коем случае не посмеет терпеть такую наглость, вот только использовать для этого он будет не слова. Чуя в один момент оказывается снова снизу, пока детектив тянется за смазкой к тумбочке. Пальцы с холодной вязкой жидкостью касаются анального кольца мафиози, осторожно проникая одним внутрь, где оказывается неожиданно свободно, очевидно готовился. Во избежание любых попыток помешать, шатен одной рукой перехватывает чужие запястья, сжимая их над головой. Чуя лишь издаёт тихий стон. Осаму чудесно знает об этом маленьком предпочтении своего парня и не забывает лишний раз использовать. Кто вообще мог подумать, что один из опаснейших исполнителей Портовой Мафии любит полностью подчиняться в постели?       К первому пальцу прибавляется второй, растягивая. Пусть Чуя хорошо подготовлен, но лишним не будет. Дазай сам хотел бы куда скорее заменить пальцы собой, но так было бы совсем неинтересно. Чуя издаёт громкий стон, стоит только задеть простату и ничего не остаётся, кроме как закусить губу в попытке сдержать вырывающиеся стоны. У Дазая это вызывает лишь улыбку и добавление третьего пальца.       Накахара прогибается в спине, не в силах терпеть дальше. Детектив быстро отмечает это, да и сам уже на пределе. Сладкие стоны возлюбленного оказываются самым сильным возбуждающем средством, и он готов выбивать их ещё и ещё.       Пару мгновений спустя Чуя оказывается вжат лицом в подушку. Руки обхватывают её, пока раскрасневшееся лицо прячется. Дазай играется, доводя до предела не только возлюбленного, но и себя. Тонкие пальцы проходятся по позвоночнику сквозь ткань рубашки. Чуя в ней смотрится настолько сексуально, что снимать совсем не хочется. Неожиданно крепко руки детектива сжимают талию, подтягивая ближе, заставляя и Чую, и подушку покинуть своё изначальное положение, приподнимает бедра. Одна ладонь ложится на поясницу, заставляя рыжеволосого изогнуться ещё сильнее. Дазай предупреждает и, приставив половой орган к сфинктеру, осторожно входит, выбивая первый сдавленный и заглушаемый подушкой стон. Чуя достаточно подготовлен и это позволяет начать быстро, не сдерживая себя. Осаму наклоняется к самому ушку, прикусывая его, а после тихо шепчет.       – Не сдерживайся, – рука вновь перехватывает запястья, властно, заставляя отпустить подушку, – срывай свой голос… для меня.       И Чуя послушно не сдерживается, позволяя всем наполняющим чувствам вырваться наружу. Дазай оставляет следы на шее, на спине, касается поцелуем линии роста волос, предварительно убрав их наверх, позволяет себе как можно больше собственнических отметок. Потому что он ещё как любит присваивать себе Чую каждый раз. Знает, что они никуда друг от друга не денутся, но Накахара – самое дорогое, что у него есть, и его потерять он себе не позволит.       Движения ускоряются, выбивая всё более громкие стоны из Чуи. На губах появляется металлический привкус от сильно прикушенной губы, но сейчас совершенно не до боли. Движения принимают просто бешенный темп. Громкие, частые стоны, заполняющие всю комнату, служат аккомпанементом к ним. Дазай понимает, что долго так не выдержит. Освобождая руки партнера, своей он обхватывает его член, мастурбируя, отчего Чуе, кажется, совсем сносит крышу. Сбивчивые стоны едва ли не переходят в крик, когда рыжеволосый кончает, падая на постель не в состоянии уже просто держать себя. Дазай крепко сжимает поясницу, делая ещё несколько резких движений и кончает внутрь Чуи. Он падает рядом, притягивая к себе возлюбленного, целует в рыжую макушку, успокаивая своё дыхание под звук чужого.       Немного времени отдышаться, прежде чем мафиози начнёт ворчать о том, что они испачкали новое постельное и уйдёт в душ. У Осаму это всегда вызывает исключительно умилительную улыбку. Он любит своё рыжее чудо, даже таким вредным, даже строящим сложные схемы по сокрытию их отношений от всех мира. Осаму любит своё рыжее чудо не смотря ни на что.