Я люблю тебя

Чифую обнимает крепче, сдерживая порыв слёз, руки осторожно оглаживают чужую спину. Он прокусывает губу до крови, стараясь не завыть от боли, раздирающей хлипкую душу, внутри всё горит, будто вот-вот взорвётся. — Я так устал, Чифую.. Так устал.. — шепчет охрипший от крика голос. Настолько ли больно чувствовать то, что тебе не дано понять? — Невероятно больно, — ответил бы Чифую, — Когда ты смотришь на это со стороны, то кажется, будто всё так легко и исправимо, но когда ты буквально чувствуешь это... Ты постепенно сдаёшься, а каждый провал отдаётся глухим ударом молотка о висок... Когда начинаешь понимать всю серьёзность ситуации, то хочешь помочь, но не знаешь как. Слова? Действия? Что сделать мне, чтобы ему стало легче? Как мне помочь ему, как защитить от новой глубокой раны в душе? Тебе ничего не остаётся, кроме как смотреть и говорить глупые слова поддержки, надеясь на лучшее, но умом понимая, что это почти невозможно предугадать. Друзья. Родители. Даже девушка. Никто, кроме тебя и него не знает, что происходит, что переживает он каждый раз. Каждый чёртов раз он проходит через боль и ярко улыбается новому дню в прошлом, до этого изведя себя слезами в будущем. Чифую приходит каждый вечер, смотря на до дрожи родное окно. Он каждый день ровно в шесть часов подходит к дому Такемичи и, садясь на ближайшие качели, ждёт, когда свет в окне погаснет. И только когда это происходит, он позволяет себе расслабиться и уйти домой, чтобы вновь лечь на холодную кровать, ожидая завтрашнего дня и окончания путешествия Такемичи в будущем. И сейчас это путешествие привело к тысячам слов о том, какой неудачник Ханагаки, о том, что он снова не смог помочь. Мацуно напуган до дрожи в коленях. Что, если Такемичи не сможет выдержать всё это и что-нибудь сделает с собой? Чифую готов каждый раз придумывать глупые идеи, лишь бы увидеть счастливую улыбку напарника, лишь бы тот не плакал, не грустил. Он готов притворяться больным, чтобы парень наведывался к нему, а потом они бы вместе начинали читать какую-то мангу с банальным заезженным сюжетом. И снова смеялись. Всё ради улыбки, которая стала таким редким явлением на лице Такемичи Ханагаки. Чифую боится потерять того, к кому успел привязаться за такой короткий промежуток времени. Поэтому он каждый вечер приходит к дому, ожидая, когда свет погаснет. Ровно в девять каждый раз, но почему-то в этот день он горел дольше. Из-за этого паника в груди расходится по всему телу, не давая нормально вдохнуть желанный воздух, всё нутро кричит о том, что что-то происходит. Казалось бы, мелочь, но Мацуно научился различать, когда Такемичи плохо, а когда ещё хуже. Да, этот светлый парень перестал ценить свою жизнь, перестал улыбаться. Красные после бессонной ночи глаза, высохшие дорожки слёз и измученная улыбка. Но никто, кроме Чифую, этого будто не замечал, словно все, кого пытался спасти Такемичи, нарочно отводили взгляды, стараясь не обращать внимание на парня, что ломался у них на глазах. Грёбаные эгоисты, которые думают, что герои сами справляются со своими проблемами. Но не каждому дано понять, что чувствует такой человек. Когда его достигает точка невозврата, он делает всё, чтобы казаться идеальным, будто сам бог поцеловал его в лоб со словами: «Ты рождён, чтобы быть идеальным человеком.» Но это не так. Почему никто из всех спасённых людей даже не задумывается, как тяжело их «герою»? Почему все начинают воспринимать это как должное, будто так всё и должно быть? Герой спасает, герой поддерживает, герой помогает. Но почему же никто не думает об ответной помощи? — Всё хорошо, Такемичи. Я тут, всё будет хорошо. — шепчет, запинаясь в словах из-за кома в горле, но продолжает говорить. Знает ведь, что это глупые слова, знает, что это не поможет, но продолжает говорить. Слёзы высыхают, парни сидят на полу возле приоткрытого окна. Шторы так и норовят прикрыть красное от слёз лицо. Чифую отстраняется от тяжёлых объятий и мягко смотрит в потускневшие голубые глаза, словно ищет какие-то ответы на то, что случилось в новом будущем. Кто на этот раз умер? Кто воткнул острый нож в грудь, разрывая сердце и душу Такемичи? — Майки.. — тихо произносит Такемичи, — Единственный, кто не был счастлив... И Чифую судорожно сглатывает. Ему надоело вечно слышать о Сано, что из раза в раз портит очередное счастливое будущее, в котором Такемичи так старательно исправляет ошибки. Он хочет сам взять нож и воткнуть в грудь Майки со словами: — Ну что, чувствуешь его боль? Но это будет даже не половина той боли, что испытывает его напарник. Нет, он не может просто так убить Майки. Не может, но хочет. Он останавливает взгляд на лице Такемичи и тихонько притрагивается к нему. Небольшие пластыри словно стали повседневным украшением для нежного лица напротив. Чифую как никто другой знает, что этот упрямец будет идти до конца. Даже если придётся пожертвовать собой, и именно это так пугает. Он слишком долго смотрит в глаза напротив, отчего Такемичи вздрагивает, отводя взгляд. Но сейчас Чифую думает лишь о том, что готов каждый синяк, каждую царапину стереть с его лица. Чтобы оно всегда сияло без этих увечий. Такемичи снова смотрит на него, настолько грустно, что сам Чифую невольно сглатывает. Он понимает без слов, сейчас нужно обнять снова и не отпускать, а через пару часов уложить друга в постель, согревая своим теплом через одежду. — Даже одеяло не греет так, как греет Чифую. — сказал однажды Такемичи. Эта фраза засела в молодом уме Мацуно, и он ещё долго думал о ней в другом ключе, но потом отворачивался к стенке, прикрывая смущение самым холодным одеялом. Чифую большим пальцем оглаживает мягкую щёку своего напарника и скользит взглядом по глазам, медленно приближаясь к губам, что покраснели после плача. Он сам не до конца понимает, что делает, но видеть грусть в родных глазах не хочется. Пускай он потом пожалеет, но сейчас тот самый момент, когда стоит наплевать на всё и просто сделать. Его губы неумело соприкасаются с горячими напротив. Он не закрывает глаза, смотря прямо в голубые напротив. Видит, как Такемичи удивлённо хлопает ресницами, непонимающе уставившись на Чифую, а потом осознает ситуацию и сильно краснеет. Мацуно видел в манге, как целуются главные герои в романтических моментах, но, сравнивая ту неловкую главу с тем, что происходит сейчас, он понимает, что тут даже не пахнет той прекрасной романтикой. Да и Чифую стоит признаться, что он не умеет целоваться. Поэтому он неловко чмокает горячие губы, а потом резко отстраняется. Красные уши выдают его с потрохами. Сегодня он может расслабиться, а завтра пожалеет о своём решении. Но неожиданно заглядывая в голубые, словно чистое небо, глаза, он не замечает во взгляде отвращения или чего-то подобного. Он готов поклясться, что на секунду увидел радость, а потом она сменилась диким смущением. Они молчат, когда ложатся спать на одну кровать. Чифую не может уснуть, думая об этом поцелуе, но спустя пару попыток ему это удаётся, и сквозь сон он слышит, как скрипит кровать. Такемичи поворачивается к нему лицом, и Мацуно чувствует, как к его губам прикасаются чужие. Осознание этого заставляет резко открыть глаза, забывая про сон. Глаза Такемичи прикрыты, щёки наливаются румянцем. Он кладёт руку на щеку Чифую и так же невинно целует своего... друга?.. в губы, а после резко отворачивается, прикрывая руками лицо. Это был их первый поцелуй, но не последний. Каждый раз, когда ему было плохо, Чифую бережно укрывал себя и Такемичи тёплым пледом, устраиваясь ближе к Ханагаки, параллельно включая какую-то глупую телепередачу. Никто из них не знал, чем она заканчивалась, потому что оба были заняты нежными, слегка детскими, поцелуями, которые заставляли забыть обо всём на свете, заостряя внимание только друг на друге. Я люблю тебя. Люблю каждый сантиметр твоего тела. Люблю всего тебя. Твою израненную душу я приму и залечу её тёплыми поцелуями, стискивая тебя в объятиях, словно ты последнее, что у меня осталось. Сделаю всё, лишь бы ты был счастлив. И когда всё наладится, мы вместе уедем далеко-далеко, отдавая внимание только друг другу. Будем жить где-то на берегу красивого моря. Будем плескаться в нём каждое утро, а по вечерам пить тёплое какао за той самой передачей, которую снова пропустим из-за уже взрослых поцелуев и нежных ласк. Я люблю тебя.