***
— Мы ещё увидимся? — с надеждой спрашивает златокрылый. Арей улыбается ему, стараясь вложить в эту улыбку всё, что чувствует к Мефу. И тот отвечает такой же улыбкой. — Не знаю, — честно говорит Арей, пожимая плечами. — Но я… — он хмыкает. — Я благодарен за эту возможность, — и он, обращаясь к самому Свету, произносит запретное для Мрака слово, которое не говорил так давно, что уже и забыл, как оно звучит, слишком уж светлым оно было. — Спасибо. Свет ярко вспыхивает вокруг, и крылья Мефодия тоже. Златокрылый старательно скрывает удивление. Бывший наставник замечает это, но честно не подаёт виду. — Я буду скучать, — говорит Меф беззвучно, одними губами. Арей вдруг вновь обнимает его, крепко прижимает к груди и мягко целует в лоб. Борода и усы покалывают кожу, но тёплое ощущение тонких обветренных губ, со светлой любовью касающихся его, становится от этого только роднее. Арей уходит назад в свою вечность и, растворяясь в ней, чувствует греющую частичку Света в груди.***
14 ноября 2021 г. в 11:11
— Ну, здравствуй, сеньор Помидор! — ухмыляется Арей.
Мефодий возмужал и окреп. Он выглядит немного непривычно, разве что по-прежнему длинные волосы собраны сзади в хвост, кажется, всё той же резинкой, что была на нем в первый день их встречи, но сами они изменились: вместо потрескивания от переизбытка тёмных сил, сияют мягким золотистым светом, как крылья на цепочке. Как весь Меф. От Мефодия исходит тёплый свет, а за спиной сияют огромные крылья с несколькими тёмными перьями. Коснувшись одного из таких сгибом пальца, Арей качает головой и цокает языком.
— Ай-яй-яй, а ведь златокрылый! И не совестно?
Мефодий только улыбается в ответ на колкость, и улыбка его наполнена тем Первозданным Светом, к которому бессознательно тянешься, как цветок к солнцу.
— Я скучал, — просто говорит он, и бывший барон Мрака чувствует, как полыхнул эйдос после этих слов.
В отличие от Мефа, Арей не так уж и изменился, и «Я тоже» сказать не позволяет... А что ему теперь, собственно, мешает?
Но момент упущен.
Мефодию кажется, что пауза неловко затянута, поэтому он говорит первое, что пришло в голову.
— Троил сказал, что Вы… — решив не упоминать о мольбах Арея, чтоб не задеть его гордость, златокрылый подбирает другое слово. — …очень хотели меня увидеть.
Бывший Бог Войны кивает. Он подмечает, что на поясе у Мефа в ножнах висит спата, а вот флейты нигде не видно.
— Тоже не жалуешь светлые дудочки? — Арей привычно скрывает настоящие чувства за язвительностью.
Меф пожимает плечами, де, так и есть. На лице его появляется смущенно-виноватая улыбка.
— Я тоже всегда считал, что умение летать и хороший клинок будут вернее колдовских мелодий, — чуть тише говорит бывший страж Мрака, будто доверяя секрет.
Мефодий подсознательно оглядывается на крылья. Арей тоже глядит на них. Во взглядах у одного бесконечная любовь и благодарность за такой подарок, у другого – печаль и сожаление об ошибке.
— Люблю полёт, — вслух отмечает златокрылый.
Бывший страж Света Мрака хмыкает.
— Полёт бывает разный. Можно лететь, медленно помахивая крылышками, и разглядывать землю под собой. Можно лететь с огромной скоростью, чтоб встречные потоки ветра били в лицо, а земля мелькала яркими красками внизу. Можно лететь и выписывать пируэты. А можно...
—...прыгать с водопада, — заканчивает за него Меф.
Арей подтверждает кивком.
— Прыгал? — заинтересованно спрашивает он.
— Конечно!
— И как долго можешь не раскрывать крылья? — тема так близка бывшему стражу Света, что он забывает обо всём.
Мефодий прикидывает, водя в задумчивости языком по сколотому зубу.
— Метров восемьсот до воды.
Арей горделиво смеётся и рассказывает, как раскрывал крылья только над самой водой, а затем взлетал в небеса в туче брызг. И на душе ему становится так же тепло, как было тогда. Тогда, когда он был светел, не знал зла и жил под крылом у Творца в Эдемском саду.
— Но будь осторожен. «Он может, значит, и я смогу» – не лучшее правило. Я потратил тысячелетия на тренировки, — повинуясь какому-то внезапному чувству произносит бывший наставник бывшему ученику. — Так что если вдруг решишь понырять, выбери лучше место, где поменьше камней. Там много светлых костей переломалось, — он все ещё гордится своим уникальным умением и тем, что его трюк никто не может повторить.
Но если бы Мефодий смог, он бы, наверное, ничуть не расстроился. Наоборот, он был бы горд ещё больше.
Златокрылый качает головой.
— Мне никогда не стать таким, как Вы.
— И прекрасно. Не пожелал бы я тебе такой судьбы, — сухо роняет Арей и, переводя разговор, спрашивает. — Не забыл ещё мои уроки? — ухмыляется он, кивая на спату.
Меф отточенным движением извлекает меч из ножен и замирает в боевой стойке. На это уходит не больше мгновения, и бывший Первый Меч Мрака чувствует приятную гордость.
— Я бы не отказался от небольшой тренировки, но, как видишь... — он разводит руками, — Меча у меня нет. И даже палки. Хотя, знаешь, не стоит нам, помнится, на предыдущей нашей дуэли я немного потерял голову, — Арей смеётся.
Улыбка исчезает с лица несостоявшегося Повелителя Мрака.
— Мне жаль, — поникает Мефодий, стыдливо опуская голову в искреннем раскаянии. — Простите. Если бы я мог вернуться в тот день, я бы ни в коем случае не...
— Тише, тише, сеньор Помидор! — останавливает его жестом бывший наставник. — Разве я говорил, что сейчас время оправданий? — он шутливо смотрит на запястье. — Ты смотри-ка! Такого времени на моих часах и вовсе не существует!
Мефодий поднимает на Арея виноватый взгляд.
— Разве Вы носили часы?
— Нет, — мужчина презрительно кривит губы. — Глупые лопухоидные штучки. Только помеха в бою.
Светлый не выдерживает. Арей, его Арей рядом. По-настоящему. С того дня, когда они виделись в последний раз, прошло так много времени...
Мефодий не хочет скрывать, насколько он скучал. Не было ни дня, когда бы он не вспоминал своего наставника. Арей был ближе, чем Даф, роднее, чем Зозо, но одновременно таким далёким. И от этой отдаленности в сердце становится как-то холоднее.
— Арей, — просто произносит Меф, и, в своей светлой натуре не скрывая эмоций, накативших целой волной, в один шаг преодолевает расстояние между ними и заключает наставника в объятия.
Тот замирает на мгновение, ошеломленный не столько наглостью Буслаева, сколько такими живыми чувствами, а затем твёрдо обнимает своего бывшего ученика в ответ и, перебарывая неловкость, слегка похлопывает по спине, стараясь не сломать перья в раскинутых крыльях. Мефодий стал выше него, и это непривычно вдвойне.
Бывший страж Мрака чувствует, как на спину капает что-то тёплое и обжигает печалью.
— Ну-у же, сеньор Помидор! Отставить раскисание! Ты же у нас сеньор Помидор, а не сеньор Кетчуп, — произносит он куда-то в плечо Мефа.
Светлый тихо всхлипывает.
— Мне... Мне очень Вас не хватает, — он прижимает к себе Арея, кажется, ещё крепче. — Всех этих ваших колкостей, насмешек, «Сеньоров Помидоров», всего Вас, просто Вашего присутствия! — златокрылый смаргивает слёзы.
Арей думает, что ему тоже было плохо без Мефа, такого бестолкового местами, но такого достойного, такого, на самом деле, дорогого ему, ничуть не меньше Пельки или Варвары, такого, которого он уважает в глубине своей души. Но слова не строятся так, как надо, не складываются в связные предложения, и он молчит, не желая сказать какую-нибудь глупость. Молчит, поглаживает Мефодия по спине, задевая основания крыльев, и надеется, что то поймёт без слов.
— Жаль, я не такой, как Вы...
— Мефодий, — Арей отстраняется, кладёт руки на его плечи, смотрит прямо в глаза. — Ты никогда не станешь таким, как я. Потому что ты давно превзошёл меня, — слова даются с трудом, но бывший наставник заставляет себя их произнести и не оставлять лишь мыслями. — Я... Горжусь тобой.
И, во имя всего Света, загоревшиеся счастьем и благодарностью глаза Буслаева стоят этих слов.