Тень

Повесив на дверь табличку «Закрыто», Ино радостно стряхнула фартук и бросила его на стол. День закончился, а начальник так и не появился (судя по всему, и не появится). Девушка поставила любимый плейлист и, собрав волосы в кубышку, стала поднимать стулья. Директор находился в поисках менеджера по чистоте, а пока решил доплачивать за уборку ей. Ино с радостью согласилась – лишние деньги никогда не помешают. Помещение было маленькое и убрать его не составляло большого труда. Оттерев пару пятен с витрины и пройдясь по стойке, девушка зашла в подсобку за шваброй. Плеснув воду на пол, стала зигзагами водить туда-сюда, размазывая жидкость. Увидь сейчас это «старая карга», мысленно усмехнулась Ино, то точно бы отвесила леща. — Кто так моет?! — возмущалась женщина в домашнем халате, скрестив руки перед собой. На некогда красивом лице были видны морщинки, а светлые волосы пожухли, потускнели и больше не отливали золотым светом. Джун Тсукури разменяла четвёртый десяток и как-то зимним вечером, зайдя на форум одиноких сердец, познакомилась там с Иноичи Яманака. У обоих за плечами был тяжёлый развод и дети — подростки с трудным характером. На протяжении нескольких месяцев они вели переписку, где время от времени обсуждали детей и проблемы воспитания. А затем потянулась вереница встреч, закончившаяся браком. Не сказать, что они испытывали друг к другу любовь, но между ними была симпатия и уважение. Да и после сорока мало кто надеялся испытать то трепетное забытое чувство, от которого на кончиках пальцев отдавало лёгким покалываньем. Первым делом они думали о детях, и именно создание семьи, на их взгляд, являлось главным решением всех проблем. Сыну — нормальный отец, на которого можно ровняться; дочери — мать, с которой можно поговорить о вещах, что не обсудишь с отцом. Сын воспринял новую семью спокойно, чего не скажешь о падчерице. Девочка была избалована, ревновала к отцу. Когда Иноичи был дома, она вела себя как примерная дочь, но стоило ему уйти на работу или уехать в командировку, то в неё словно вселялся бес: неуважительное отношение, игнорирование просьб и частые истерики. Порой, доведённая до белого каления женщина, жаловалась мужу на падчерицу, но тот с трудом верил в её рассказы, и лишь отмахивался, говоря, что она преувеличивает. «Дай ей немного времени. Она привыкнет», говорил он за завтраком. — Если не устраивает, сама мой. Я в служанки не нанималась! — негодующе повысила голос Ино, тыкая в неё шваброй. В её размеренную жизнь с отцом ворвались два незнакомца, которые, что ни день, устанавливали свои правила, и указывали ей, что следует делать и как. Раздражало. Нет, её до жути бесила «новая семья», в особенности — Джун. Смотря на неё, Ино искренне не понимала, почему отец выбрал такую замухрышку. Синий чулок. Называет её избалованной, а сама вырастила сына-оболтуса. Только вот ему всё прощают, а ей приходится отстаивать свои личные границы. — Ты как со мной разговариваешь, маленькая дрянь? — не сдержавшись, сказала женщина. Тут же пришлось закусить язык - она старалась не опускаться до ругательств, но эта пигалица вытаскивала на свет всё худшее в ней. — Отец тебя совсем испортил. Вырастил непонятно кого. Ну ничего, я тебя научу, как... Дверь резко распахнулась — вернувшийся с подготовительных курсов сын остановился на пороге. Дейдара обвёл взглядом присутствующих. Судя по всему, они снова ругались, поэтому он лишь сделал музыку в наушниках погромче, игнорируя домочадцев. Когда мать объявила, что собирается замуж, он обрадовался — наконец-то её контроль, в последнее время слишком сильный, ослабнет и он сможет свободно вздохнуть. Мать также сообщила, что у него появится сестра и эта новость осчастливила его еще больше, ведь это гарантировало стопроцентное переключение внимания с него на кого-то другого. На первых порах в милой и ласково улыбающейся девочке было трудно разглядеть настоящие исчадие ада, от которого было даже больше проблем, чем от матери. — А ты кого вырастила? Бесполезное создание, которое целыми днями то и делает, что шляется на улице и дрочит на порно-журналы, которые прячет под матрацем, — противно скорчив рожу, проговорила Ино и пнула ведро. Мыльная вода выплеснулась на пол и, растекаясь, впиталась в зелёный палас. Джун в ужасе посмотрела на сына, шея покрылась красными пятнами: то ли от стыда, то ли от злости. Она была очень набожной и когда первый раз обнаружила эти развращающие юные умы журналы, то всыпала по первое число. Дейдара нахмурился, непонимающе посмотрев на мать, стянул наушники. — Ты что, онанируешь? Хранишь журналы под матрацем? — Я что? Какие журналы? — переспросил сын, фальшиво изображая удивление. Ему скоро стукнет восемнадцать и пора бы матери понять, что он не только мастурбирует, но и занимается сексом. Однако он осознавал, что в её глазах был всё ещё маленьким мальчиком, которого нужно защитить от «безнравственного мира». Если это дарует ей спокойствие, он готов был изображать примерного сына. — Ино, маленькая сучка, — сказал он сквозь зубы, когда мать быстром шагом направилась в его комнату. Его сводная сестра была настоящим бедствием, рылась в его комнате, пока его нет, под предлогом работы на компьютере. — А Ино утром стащила деньги из кошелька, чтобы купить себе духи, — прищурившись, громко прокричал он, чтобы остановить надвигающую катастрофу. Ему было пофиг на журналы — под матрацем, помимо них, спрятан блок сигарет и травка, а уже их ликвидация привела бы к большой потере денег и, возможно, к домашнему аресту. — Что? — не дойдя до комнаты, Джун свернула влево и направилась на кухню. — Не стащила, а одолжила! И вообще, отец уехал, оставив деньги и мне, я взяла только то, что мне положено! — возмущалась падчерица, намазывая клубничный джем на хрустящий тост. — Вот вернётся отец! Я... я… — Всё ему расскажу, — закончила девушка, коварно улыбаясь. Откусив тёплый хлеб, она села на стул и довольно закинула ногу на ногу. — Да ты посмотри на себя! Девятый класс, а красишься как... — возмущалась Джун, не в силах произнести это слово, — дворовая девка! А эти короткие юбки! Настоящий кошмар! — Сейчас все ходят в мини-юбках и красятся. Это модно! Тебя послушать, Джун, то получается все девчонки из нашего класса шлюхи и попадут в ад, — прыснула она. Победа была за ней — Джун покраснела, запыхтела и, крича проклятия, выбежала из дому.   Дейдара зашёл на кухню, перепрятав свой тайник. Он кинул на сестру недовольный взгляд и открыл холодильник, выискивая что-нибудь вкусное. — Ещё раз будешь рыться в моей комнате, я клянусь, я испорчу всю твою одежду, — пробурчал брат, взяв бутылку питьевого йогурта. — Да пошёл ты, неудачник! Ни ума, ни фантазии. — Заткнись. Будешь много говорить – получишь. — Эй, это мой йогурт! — соскочила с места Ино и сделала несколько попыток забрать бутылку, но Дейдара был намного выше и, решив позабавиться, поднял руку над головой. — Хм, так это был твой? А я все гадал, кто пьет йогурт с таким галимым вкусом. У отбросов и еда на вкус, как дерьмо, — с насмешкой сказал Дейдара и бросил напиток в урну. — Ты урод! — завизжала она и хотела было врезать ему со всей дури, но он успел схватить её и заломить за спину руки. — Ещё раз стащишь мои сиги - я разобью все твои тени. Поняла, а? — Только попробуй и я сломаю все твои уродские скульптуры. — Уродское — твоё лицо! — Сам ты урод, — крикнула она, приподняв ногу, и ударила в пах, — и уясни, я тебя не боюсь. Испортишь мои вещи — я испорчу твои. Скажешь, что курю — я скажу, что ты приторговываешь травкой. Око за око, зуб за зуб. — Сучка, — скорчившись, сказал он. — Что есть, то есть. Не отрицаю, — сказала Ино и, поправив задравшуюся футболку, прошла в зал. Телефон, поставленный на стол, неожиданно завибрировал, отчего Ино подпрыгнула и выронила швабру. Холодок пробежался по спине и страх ледяными мерзкими щупальцами обхватил ноги, пробираясь всё выше и выше к сердцу, намертво сковав его. Звонивший не числился у Ино в контактах, номера она не знала. Выключив музыку, девушка оцепенела. «Нет, он не мог позвонить. Он никогда меня не найдёт», успокаивала она себя, закрывая глаза и медленно выдыхая. Ладошки покрылись потом, а пальцы дрожали. Телефон продолжал вибрировать. — Доброй ночи, Ино, — раздалось на том конце. Девушка облегченно вздохнула и попыталась убрать остатки волнения в голосе. — Ох, господин Сенджу, давненько вы мне не звонили. Я уж подумала, что померли. Возраст и всё такое... — Ох, только не говори, что соскучилась, а то буду звонить чаще, — рассмеялся он. Ино представила, как его лицо покрывается мелкими морщинками и лёгким румянцем. — Думаю, переживу. Что-то случилось? — лёгкость в голосе сразу улетучилась. — Мы вроде с тобой договорились, что вы с Хинатой будете жить вместе. Не пойму вот только, почему она съехала, не прожив с тобой и недели. — Я не могу держать её на поводке. Она взрослая девушка и вправе сама решать, как ей жить, — ответила Ино, закусив нижнюю губу. — Вы носитесь с ней как курица с яйцом. Совсем в неё не верите... — Не забывай, что эта «взрослая девушка» сидела на кокаине полтора года. А по опыту могу сказать, что бывших наркоманов не бывает. И дело совсем не в том, верю ли я в неё или нет. Ты не знаешь, что может послужить триггером. Сорваться снова в пропасть — легко. Я не должен был её отпускать. Слишком рано и опасно, но ты обещала, что присмотришь за ней. Найди психиатра и уговори её посещать собрания для анонимных наркоманов. Так она почувствует, что не одна. Не забывай, ты обещала. — Я своё обещание сдержу, но и вы про своё тоже не забывайте. Долго я ещё буду скрываться без документов? — Ино... Имей терпение. Сделать новые документы, не привлекая внимания, довольно сложно, требует много времени.  К тому же у меня сейчас появились некоторые проблемы с делом. Если ты будешь следовать моим инструкциям, то... — Что значит проблемы с делом? Только не говорите, что всё идёт к чёрту, — паника охватила её, дыхание сперло. - Я... Я доверилась вам! Вы сказали, что дело в шляпе. Господи, если он выйдет, — вытерев ладошкой вмиг проступивший на лбу холодный пот, Ино облокотилась о стену, — он... убьёт меня. — Мы не так всесильны, как они. Если ты будешь соблюдать все меры, обещаю, он никогда до тебя не доберётся. Поняла? — твёрдо спросил он. — Да. — Тогда я вынужден попрощаться. Не забывай про обещание, — раздались короткие гудки. В дверь постучались. Вздрогнув, Ино прижалась к стене сильнее, боясь повернуть голову. Зажмурив глаза и сжав руки в кулачки, девушка шумно выдохнула и сделала шаг. За стеклом стоял Шикамару, держа в руках огромную коробку, которая закрывала всё лицо. Нацепив беззаботную улыбку, Ино открыла дверь, впуская начальника. — Что так долго? — возмутился он, ставя коробку на кафельный пол. — Совсем недолго, — насупилась она. — Я минут пять пытался достучаться. — Ох, простите, что заставила «Ваше величество» подморозить зад, — съехидничала сотрудница и взмахнула рукой, отвернувшись к пыльным полкам и переведя внимание на их уборку. — Это что-то новенькое, — пробурчал Нара. — Случилось что-то? — С чего ты взял? — Не знаю, но как только я вошёл, сразу почувствовал напряжение. — Просто устала. — Я всё-таки хочу оформить тебя официально. Поэтому жду паспорт и трудовую книжку, — вытащив ещё одну кофеварку, он поставил ту на стол, убирая упаковочный пакет. — Тогда я ухожу, — произнесла девушка и уголки её красивых губ опустились. — Я решила работать у тебя только потому, что всё будет неофициально. — Почему ты так не хочешь работать на законных основаниях? Как будто скрываешься от кого-то. — Почему... почему сразу скрываюсь? Просто официальная работа — это налоги. Мне важна каждая копейка, тем более с такой зарплатой. Да и не люблю я налоги эти платить непонятно кому. Дармоеды-чиновники лишь забирают эти деньги себе в карман, а сами и мизинцем не ударят, чтобы как-то улучшать наш город, — протараторила Ино давно заготовленную речь. — Ух, не знал, что ты такая бережливая, — приподняв в удивление бровь, сказал Шикамару и бросил взгляд на урну, где торчали несколько осколков, — но, видимо, моего имущества это не касается. Может начать вычитать с зарплаты? Глядишь, и тарелки биться перестанут. — Глядишь, и утром недосчитаешься сотрудника, — пропела девушка, пройдясь тряпкой по поверхности. Нара тихо засмеялся. Как ни крути, он не мог противопоставить ей что-либо. Из любой ситуации она находила выход и знала, как ответить.  — Я поговорил с твоей подругой. Хорошая девушка и совсем не похожа на тебя. Мне понравилась, так что завтра придёт к тебе. Расскажешь и покажешь всё сама, меня не будет до понедельника. Я могу на тебя всё оставить? — Конечно, не похожа. Я, вообще-то, в единственном экземпляре. Куда-то уезжаете? К своему противному другу? — Он совсем непротивный, — улыбнулся Шикамару и почесал покрытую лёгкой щетиной щёку. —  Никуда я не уезжаю, совсем наоборот – приезжает кое-кто. Нужно встретить и показать город. Я буду на связи, но желательно меня не беспокоить.

***

Выходя под предлогом покурить, Шисуи мысленно проклинал Итачи. История, рассказанная им по телефону накануне, просто вводила в ступор. Не знал он, что напарник такой невезучий – врезаться в фонарный столб, расквасить нос и заболеть в придачу — дело сложное даже для него. Тем более, на его памяти, Учиха ни разу не брал больничный, а если и болел, то обходился отгулом на пару дней. На самом деле, он бы отлично справился без Итачи, только в свете последних новостей ему было ужасно паршиво — кусок в горло не лез, а от назойливого и болтливого новичка, который каждые пять минут заваливал вопросами об Изуми, хотелось лезть на стену. Сделав пару коротких затяжек и выдохнув дым, он стряхнул пепел. После того как обнародовали результаты экспертизы (обнаруженные пальцы принадлежали Изуми), он потерял сон. Не первую ночь ворочаясь в постели, представлял, какую ужасную боль она при этом испытывала. Грёбаный псих говорил, что ему нравилось смотреть на искажённые болью лица: «Только сорвав все маски, можно узреть истинную красоту». Как бы ему ни хотелось верить, что она ушла из жизни быстро и безболезненно, ему придётся признать — умирала она мучительно и долго. Глаза заслезились и он сморгнул с длинных пушистых ресниц слёзы. От никотина подступила тошнота и, сплюнув горькую слюну, он бросил сигарету на асфальт и затушил ботинком. Заметив неприметный заброшенный парк, Шисуи двинулся туда и присел на деревянную скамью, спугнув перед этим пару сизых голубей. К ноге подбежала бродячая собака и, виляя рыжим хвостом, неторопливо обнюхала брюки. Погода, на удивление, была тёплой. По голубому небу медленно плыли серые облака, временами закрывая небо и отбрасывая густую тень. Здесь было тихо, и лишь издали доносился глухой гул автострады. Хотелось потонуть в этом моменте, уйти от информационного шума и наспех состряпанных статей горе-журналистов. Прикрыв красные от усталости глаза, он облокотился о спинку и задремал. Он ещё никогда не был так зол. Войдя в кабинет, раздражённо бросил папку на стол и угрюмо посмотрел в дальний угол комнаты, откуда доносились клацающие звуки. Изуми сидела, выпрямив спину, и сбивчиво что-то печатала. Итачи взглянул на него с интересом и слегка приподнял брови, молча спрашивая: «Что случилось?». — Чуть не завалил дело! — Ты? — поперхнулся Итачи, откладывая бумаги в сторону. — Не верю.  — Я работал над ним три месяца, три месяца окучивал его и когда я был на волоске от чистосердечного, она... — Вы слишком напирали, — встав из-за стола, перебила Изуми. Стул противно процарапал пол, от звука Итачи поморщился и перевёл взгляд на коллегу. Большие чёрные глаза зажглись в гневе, милое лицо внезапно стало суровым и серьёзным. И куда делась робеющая девушка, которая две недели назад призналась ему в любви? — Напирал?! Ты куда пришла работать - в полицию или детский сад? — Так нельзя вести допрос! В суде он мог бы сослаться на то, что показания были даны под давлением! — упорствовала девушка, не сбавляя обороты. — Ты мне будешь говорить, как надо работать?! — возмутился Шисуи и сделал шаг по направлению к ней. — У меня было тридцать минут, чтобы выбить признание от преступника до прихода его адвоката. Если бы я не выгнал тебя, то слил бы дело и он бы снова ускользнул! — Он не преступник, а подозреваемый! Вот именно, вы выбиваете признание! Попираете все нормы закона! Я против такого допроса. — За невинными лицами прячутся умелые манипуляторы. Если ты не можешь это разглядеть, то задумайся, стоит ли тебе вообще здесь работать.   — У вас просто нет совести, раз вы можете посадить потенциально невиновного человека. — Моё дело собрать улики и, в лучшем случае, добиться признания! Остальное решает судья и присяжные, — твёрдо проговорил Шисуи. — Если что-то не устраивает — можешь уходить. Мы никого не держим. С таким подходом, как у тебя, у нас весь город будет в преступниках. — Вот и пойду! — зло выплюнула Изуми, выбежав из кабинета. — Чёрт! — прошипел Шисуи, запуская руки в кучерявые волосы. — Слишком резко, на тебя не похоже, — сказал Итачи, закончив наблюдать за перепалкой. — Знаю. Переборщил. Не стоило приходить сюда на эмоциях, — произнёс следователь, потирая переносицу указательным пальцем. — Сейчас найду ее и извинюсь. Найти Изуми было нетрудно — стояла на заднем дворе и, скрестив руки, ходила взад и вперёд, нервно покусывая губы и что-то бормоча себе под нос. Заметив следователя, она наспех утёрла слёзы тыльной стороной ладони и как ни в чём небывало стала поправлять белую блузку. — Извини, если обидел. Говорил сгоряча. А потом понял, что сам был такой, когда только пришёл. Правильный, — мягко проговорил он и вытащил из кармана плитку шоколада, которую кое-как выпросил у Тен-Тен. — В качестве извинения. Почему ты смеёшься? — Вы случаем не у Тен-Тен её забрали? — улыбнулась она, разглядывая упаковку. — Откуда ты узнала? — недоумённо спросил он. — Я ей вчера подарила в качестве благодарности. Она помогла с документами. — Вот чёрт! Хитрюга ничего не сказала. Между прочим, обменял на день выходного, — рассмеялся Шисуи. Оставалась последняя надежда — сделав бровки домиком и жалостливо посмотрев на неё, он спросил. — Простишь? — Я тоже должна извиниться. Я... мне не стоило так с вами разговаривать, — шмыгнув носом, она вернула шоколадку. — Думаю, можно обменять на ваш выходной. — Да чёрт с этим выходным. Вернёмся и кофе попьём с шоколадом. Если честно, ты меня удивила. — Я? — Можешь быть твёрдой, если уверена в своей правоте. Думаю, через год будешь нас с Итачи строить, — девушка залилась краской и тихо захихикала. — Хочешь поехать со мной завтра? — Разве я не буду мешаться и раздражать? — Если будешь, высажу на обочине, доедешь сама. Шучу, — хохотнул он и щёлкнул её по носу. — Ай, больно же! — возмутилась напарница, ударяя его в плечо. — Не вешай нос. Трусишь? — Поеду, — резко ответила Изуми и решительно посмотрела на него влажными глазами. — Тогда бери вещи на три дня. Выезжаем в восемь утра. Только, пожалуйста, без больших чемоданов. Когда Шисуи поставили в известность, что нужно опросить несколько свидетелей по делу десятилетней давности, а также найти несостыковки в показаниях, он обречённо вздохнул. Он не любил такие дела за утомительно долгую дорогу, вынужденные беседы с местной полицией и монотонную работу с бумагами в пыльных архивах. Да и ездить часто приходилось в одиночестве или с неопытными стажерами, ведь начальство не хотело отпускать двух и более важных сотрудников из отдела. Они ехали более трёх часов, ноги понемногу стали отекать. Подрезав несколько машин на трассе, он позволил себе превысить установленный скоростной режим. Изуми спала, плотно скрестив руки перед собой, голова её то падала вперёд, то набок, рассыпая длинные каштановые волосы по плечам и груди. Шисуи временами поглядывал на неё — в нештатской одежде она выглядела совсем юной и беззащитной. Тонкие запястья и хрупкие плечи совсем не вязались с работой в полиции.   — Не против, если остановимся? Травить тебя никотином в машине как-то не хочется. Ты и так тощая... — сказал следователь, сбавляя скорость. — Не тощая я совсем. Просто кость неширокая. — Экономишь на еде, наверное? Или на диете сидишь? — Нет, — ответила она, отворачиваясь. — Здесь нет ничего постыдного. Я экономил первое время, пока от физических нагрузок чуть коньки не отбросил. Поэтому лучше питаться нормально, — выйдя из машины, он обошёл её и достал пачку сигарет из карманов потёртых джинсов. Изуми вылезла следом и сладко потянулась, почувствовав свободу и свежий воздух. Выдыхая дым, Шисуи бросил взгляд на нее — льняные бежевые шорты обнажали стройные икры. Выглядела Изуми красиво, очень гармонично. — Почему полиция, Изуми? Насмотрелась сериалов и решила, что всё будет, как в кино? — Я хотела работать в прокуратуре, но в своём городе не прошла отбор. Долго искала работу, отправляла резюме во все возможные организации. И вот предложили должность следователя. Я подумала, что следователь тоже может стать прокурором. Я понимаю, — затихла она и собрала волосы в хвост, — что не совсем гожусь на эту работу - плохие физические показатели, неважно стреляю и на выездах часто медлю. Из-за моей медлительности Итачи чуть не погиб, — проглотив ком в горле, Изуми посмотрела на дорогу, белый автомобиль с шумом проехал мимо. — Но если вы дадите мне время, то увидите, что я способна на многое. Я обязательно исправлю все показатели. — Почему прокурор? — Шисуи бросил сигарету на гравий и, откашлявшись, сел в машину. — Насмотрелась сериалов, — шутливо отмахнулась девушка, сорвав пару придорожных мелких цветочков, и захлопнула дверь. Трёхдневная командировка растянулась на неделю. И всё бы ничего, если бы не постоянные звонки от начальства, которое отчитывало его каждый божий день за медлительность. Они и так прозябали целыми днями в холодном тесном подвальном помещении, где пахло сыростью, плесенью и пылью, читая протоколы и выискивая нужные им сведенья. Порой даже забывали поесть, полностью погрузившись в процесс. Но разве это объяснишь начальнику, которого только и волнуют результаты. Шисуи, отдёрнув рукав рубашки, посмотрел на часы и с шумом отодвинул коробку. — Изуми, всё, перерыв. Пошли ужинать! — Подождите. Я, кажется, нашла... Вот, смотрите, тут и... — она вскочила и стала бегать вокруг стола, яростно поднимая бумаги. Наконец, найдя уже пожелтевший лист, она подбежала и, слегка прижавшись к его бедру, ткнула пальцем в слова. — Видите? Один свидетель. Заметить трудно, но показания немного меняются, и... вот здесь... Свидетель явно не уверен или чего-то боится. — Дай посмотреть, — Шисуи быстро прошелся по написанному и в радостях приобнял ее за плечо и чмокнул в щечку. Девушка смутилась от такой бурной реакции. — Умничка! Предлагаю поесть и поехать к нему, если он, конечно, ещё живёт здесь, — взяв со стула пиджак, он бодро направился к выходу. Мысль, что их задание наконец-то подошло к концу и они уже завтра могут вернуться домой, безмерно радовала. — Заказывай побольше. Сама говорила, что будешь исправляться. Начни с набора веса. Командировочные всё покроют, — приободряющее проговорил Шисуи, возвращая меню на стол и широко улыбаясь красивой официантке, которая кокетливо вертела ручкой и изредка бросала игривые взгляды. — Тогда ещё кусочек шоколадного торта, — сказала Изуми, закончив изучать меню. Девушка светилась от счастья, что смогла, на этот раз, быть полезной. Мечтательно посмотрев в окно, она вздохнула, провожая взглядом мимо проходящих людей. В отличие от него, напарница быстро ела, и пока он доедал грибной суп, который, на его взгляд, готовили здесь просто божественно, она уже закончила есть десерт. Он с удивлением посмотрел на неё. Пухлые губы были в шоколаде и, улыбнувшись, Шисуи только хотел намекнуть ей об этом, но она, опередив его, аккуратно протёрла рот салфеткой и тут же нетерпеливо уставилась на него. В глазах вспыхнуло недовольство, стоило ей взглянуть на его тарелки, ещё нетронутый салат и ростбиф. От чего-то ему захотелось немного позлить её и, подозвав официанта, следователь заказал блинчики с черникой. С противоположной стороны раздался раздосадованный вздох. Когда официант ушёл, Изуми повернулась к окну и, убрав волосы за ухо, стала нервно дёргать ногой. Ему нравилось, когда она злилась: супилась, сводя красивые брови к переносице и аккуратный маленький нос у неё слегка подрагивал, как у кролика. За неделю он хорошо её изучил, но в памяти остались совсем ненужные факты, например, что она часто прячет крохотную родинку под левым глазом, которая ей очень идёт; что ресницы у неё недлинные, но густые; что кожа у неё светлая, чистая, без единого бугорка и царапинки; что, когда она смущается, щёки приобретают бледно-розовый оттенок; что еле уловимый ягодно-древесный аромат ей очень подходит. — Это дело закрыли десять лет назад, Изуми, свидетеля может и не быть в живых. Если он здесь, мы его найдём, если нет, то с этим мы уже ничего поделать не можем. Если я ещё минут пятнадцать буду есть, то ничего не изменится. Мы целый день сегодня ничего не ели, и непонятно сколько сейчас времени проведём со свидетелем. Работать на голодный желудок — так себе перспектива. Ты хорошо поработала, Изуми, поэтому закажи кофе, наслаждайся, и дай мне спокойно поесть. — Я не могу так, — мучительно простонав, она встала из-за стола. — Я на улице вас подожду. — Ох уж эти зелёные следователи, — прошептал в пустоту Шисуи и попросил счёт. Когда-то и он был таким — наивным и нетерпеливым, а позднее покрылся бронёй, каждый день сталкиваясь с жестокостью. И она тоже скоро изменится — исчезнет в глазах задорный огонёк и чистота, с которой она смотрит на вещи. От размышлений над ним нависла лёгкая грусть и, оставив чаевые приветливому персоналу, он поспешно вышел. Солнце садилось за горизонт, и безоблачное небо постепенно окрашивалось в бледно-сиреневое, люди прогуливались и беззаботно болтали. Изуми сидела на корточках и запускала руки в белую шерсть самоеда, который, высунув язык, приветливо ей улыбался. — А ты время зря не теряешь. Уже друзей завела? — Вы уже поели? — вставая, удивлённо спросила она. — Не в моих принципах заставлять девушку ждать, — весело ответил он и, покрутив ключи от машины в руках, быстро спустился и направился в сторону парковки. — Поехали, а то он и вправду помрёт за эти пару минут. — Спасибо, — прошептала она ему в спину, едва поспевая. — Потом отблагодаришь. Подъехав к ветхому дому, палисадник которого зарос бурьяном, а ранее красивый забор повалился на землю, Шисуи понял, что свидетель здесь больше не живёт. Соседка с нелепым чепчиком на голове, вышедшая вынести мусор, им и поведала, что хозяин уже четыре года как помер, а его дети, давно переехавшие в мегаполис, никак не могут этот дом продать. Командировка резко оказалось напрасной и те сведенья, которые они обнаружили, невозможно было теперь обнародовать в суде. Изуми поникла, но Шисуи пытался приободрить её, сказав, что в этом нет её вины и они сделали всё возможное. — Доброй ночи, — невесело проговорила она, прислонив ключ-карту к электрозамку. — Изуми, — остановил он её. Почему-то вспомнились стройные ножки в шортах, тонкие запястья и мягкие губы. Шисуи подошел к ней и осторожно поцеловал. А она робко ответила, мягко касаясь кончиками пальцев его щёки. Прервав поцелуй, он немного отстранился и заглянул ей в глаза — в них, в отличие от его взгляда, не было желания, лишь интерес с легким испугом. Она не оттолкнула, не дала пощёчину, не накричала, и поэтому он позволил себе смелость — толкнул её внутрь и закрыл дверь. В прихожей было темно, а выключатель найти не удалось, поэтому следователь просто потянул девушку на себя и, прижав к себе плотнее и схватив за подбородок, поцеловал уже настойчиво и страстно. В темноте было тяжело сориентироваться — запутавшись в собственном пиджаке, брошенном на пол, Шисуи чуть не упал. Он запустил руку под ее рубашку и нащупал упругую грудь, обтянутую спортивным лифом. С трудом просунув ладонь под плотную ткань, он больно сжал полушарие, на что Изуми отреагировала быстро — расцепила поцелуй и громко вскрикнула, пытаясь оттолкнуть его. Воспользовавшись секундным замешательством, Шисуи резко развернув её к стене, отчего она чуть не потеряла равновесие. Колени её подогнулись и, если бы не сильные руки, ухватившие её за поясницу, она рухнула бы на пол. Шисуи провёл рукой по упругому животу, плотно прижимаясь к ней пахом и давая знать о своём возбуждении, он боролся с застёжкой на её брюках. Ткань заскользила по коже, спускаясь вниз. Почувствовав настойчивые руки в трусах, девушка плотно сжала бедра и напряглась всем телом, не желая, чтобы он проник дальше. Следователь огладил упругие ягодицы и прошёлся языком по ушной раковине, опаляя горячим дыханием. Стоило ей немного расслабиться, как он проник в неё пальцами, сильно надавливая на клитор. Изуми вскрикнула и часто задышала, выгнув спину. Вспомнив про резинку, Шисуи выругался про себя, поняв, что оставил ту в бардачке. — Есть презерватив? — голос сорвался на хрип и стал гнусавым. — Нет, — тихо произнесла она, срываясь на стон, когда он немного согнул палец. Она не была достаточно мокрой, а в штанах болезненно пульсировало и, не в силах больше терпеть, он стянул с неё трусы. — Не против, если без? Не бойся, я вовремя, — сказал он, запуская в неё второй палец. Она выгнула спину и всхлипнула, покачала головой, давая согласие. Слегка приспустив брюки с боксерами, он сплюнул на руку, размазывая вязкую слюну по всей длине. Немного задрав её рубашку и пройдясь рукой по оголённой спине, надавил, заставив ещё больше выгнуться и задрать зад. Она вскрикнула, когда он резко вошёл в неё, и попыталась оттолкнуть, но Шисуи лишь сильнее сжал её за бока, насаживая на себя. Было тепло и тесно, стенки сжимали его, даря болезненно-мучительное наслаждение, заставляя двигаться глубже и быстрее. Он слышал своё хриплое дыхание, шлепки тела о тело, её редкие стоны и всхлипы. Рубашка промокла от пота и противно липла к телу, штаны скатились вниз, и грубая ткань неприятно щекотала кожу, невыносимое напряжение скопилось внизу живота, он схватил её за волосы и потянул на себя, резче двигаясь. Чувствуя приближение, он выскользнул и, обхватив рукой член, пару раз передёрнул, изливаясь в ладонь. Опираясь рукой о стену, он пытался перевести дыхание. Как только оргазм минул, Шисуи натянул брюки и подхватил девушку на руки, обессиленно заваливаясь с ней на кровать. Тонкая полоска света от неплотно задёрнутых штор разрезала комнату пополам. Убрав с её лица налипшие пряди, он нежно поцеловал, извиняясь за грубость, погладил тыльной стороной ладони нежные щёки. Приподнявшись, он расстегнул рубашку и невесомо коснулся живота тёплыми пальцами. Шисуи склонился над её телом и нежно провел языком по коже, чем вызвал трепетную дрожь. Сейчас бы включить свет и увидеть её нагую, подумал он, поддевая пальцами неудобный лифчик.  — Что ты делаешь? — с испугом спросила девушка, скидывая его с себя. Сбежав на изголовье кровати, она стала нервно застёгивать рубашку. — Хочу доставить тебе удовольствие, — игриво прошептал он, ласково пройдясь по голени. — Я... я не хочу, — схватив Изуми за лодыжку, следователь потянул ее на себя. Нависнув над ней, он ловко устроился между ног. — Шисуи... Я сказала, что не хочу, — запротестовала девушка, упираясь ладонями в грудь, не давая приблизиться. В темноте глаза её блестели. — Всё хорошо... — успокаивающим шёпотом произнёс мужчина и отвёл её руки от себя. — Если не хочешь, я не буду. Но это не честно, — прошептал он в губы, потеревшись носом. — Я хочу, чтобы и ты получила удовольствие, — парень влажно поцеловал и, услышав протяжный стон в ответ, прошелся рукой вниз по лобку, слегка задев клитор. — Здесь так темно, что я всё равно ничего не увижу. — промурлыкал на ухо, водя круговыми движениями по бугорку, девушка приподняла таз и всхлипнула, он довольно улыбнулся. — Не надо стесняться. Тебе хорошо? — вводя палец, спросил он, смотря ей в глаза. Она закусила губу и кивнула. — А так? — ехидно посмотрев, спросил он, надавив на небольшую бугристость внутри неё. Изуми громко простонала, выгнулась дугой, широко расставив ноги. Он задвигал пальцем быстрее и слегка задевал ладонью клитор. Она захныкала и стала сжимать простынь. Вскоре Изуми сама насаживалась на пальцы, когда он останавливался, виляла бёдрами, громко стонала и хаотично ёрзала по постели. Когда она со всей силы вдавила пятки в кровать и вся напряглась, Шисуи понял, что она близка и стал совершать более интенсивные движения. Изуми попыталась его остановить, больно вцепившись в руку, хотела отстраниться, но он не дал, крепко схватив её за бедро. Через некоторое мгновение девушка вскрикнула, содрогнулась и заплакала. Он непонимающе смотрел на неё, вытирая мокрую ладонь о брюки. На его памяти не было девушки, которая после оргазма заходилась плачем, обычно они могли смеяться, царапаться, громко кричать. — Изуми, — обеспокоенно произнёс он, вставая с кровати и присаживаясь рядом, он боялся притронуться к ней. — Я... причинил тебе боль? Сделал что-то не так? Она закрыла лицо руками, отрицательно покачала головой и, перевернувшись набок, продолжила плакать. Он с минуту сконфуженно сидел, затем поднялся, приподняв конец покрывала, накрыл её. Шисуи прилёг рядом и бережно стал гладить её по спине, что-то шепча. Вскоре всхлипы стихли и, убедившись, что она заснула, он тихой поступью вышел из комнаты, бесшумно закрыв дверь. Утром он с ужасом осознал, что переспал со своей коллегой и от этого понимания ему было плохо. Приняв холодный душ, он осуждающе посмотрел на себя в зеркало, взъерошив полотенцем мокрые волосы. — Что ты ей скажешь? Привет, Изуми, хорошо вчера потрахались. Не могла бы ты забыть вчерашнюю ночь и сделать вид, что ничего не было? — сказал он, скорчив рожу и тыкая в гладкую поверхность. Обычно у него были лёгкие, поверхностные или разовые отношения, где каждый уходил с рассветом, взяв своё. Никаких обид, истерик, выяснений отношений. Шисуи боялся, что с Изуми этот номер может не прокатить. Во-первых, она девушка явно неопытная и могла принять его близость за симпатию и скорее всего надеялась на продолжение, вырисовывая в голове воздушные замки. Во-вторых, девушка она ранимая и своим отказом он мог бы её обидеть и прибавить в копилку комплексов ещё один. В-третьих, они работают вместе и видеть каждый день её осуждающее лицо будет невыносимо трудно. Надев выглаженную рубашку и заправив ту в брюки, он решил, что не отошьёт её сегодня, пригласит на пару ужасных свиданий и скажет, что не сошлись характерами. Собрав все вещи, он вышел из номера и, стоя около двери Изуми, нерешительно постучал, проговаривая про себя внутренний монолог. Дверь открылась и перед ним возникла сонная напарница в пижамных шортах и тонкой футболке. Глаза у неё были припухшие, а волосы взлохмочены, как у чертёнка. — Доброе утро, — зевая, протянула девушка и облокотилась о дверной косяк. Когда попытка понять, кто стоит перед ней, удалась, сонная пелена спала с ее глаз и она в ужасе отшатнулась. — О Господи! Простите, пожалуйста! Я... я проспала. Пять минут и я соберусь. — Доброе... — только и успел произнести Шисуи, прежде чем перед его носом закрылась дверь. «Простите», крутилось в голове. Вчера ведь спокойна перешла на «ты», а тут снова «простите». Может быть спросонья, решил он, спускаясь заводить машину. Стоило ему сесть, как он завидел быстро бегущую девушку с рюкзаком. Изуми замахала ему рукой и он, выехав с парковки, подъехал к ней. — Ещё раз извиняюсь, я забыла поставить будильник, — запыхавшись, сказала она и села вперед. — Быстро ты однако. Даже в армии так быстро не собираются. — Скажите тоже, — засмеялась она и включила музыку. Всю дорогу она посапывала и, когда просыпалась, говорила с ним уважительно о всяких пустяках, а он не решался заговорить о случившемся. Лишь когда они подъехали к городу и она попросила его высадить у метро, Шисуи набрал побольше воздуха в легкие и спросил: — Изуми... насчёт вчерашней ночи. То, что случилось... — Разве вчера что-то случилось? — отстегнув ремень безопасности, перебила Изуми, серьёзно посмотрев ему в глаза. — Эм, нет… Ничего не случилось? — полувопросительно Шисуи взглянул на нее, совсем не узнавая вчерашнюю девушку, которая стеснялась своего тела и плакала от оргазма. — Тогда до свидания, — мягко улыбнувшись, девушка выскочила из машины и быстро скрылась в подземном переходе. И хоть это был лучший исход, на который он не смел даже надеяться, отчего-то ему стало грустно и досадно. Может быть, оттого что его отшили прежде, чем он отверг кого-то; а может быть, где-то в глубине души он желал продолжения. Кто-то навис над ним, загородив солнце, и зашёлся грудным кашлем. Устало разлепив веки, он несколько раз сморгнул, чтобы убедиться, не кажется ли ему, что перед ним стоит Учиха Саске и оценивающе смотрит на него сверху вниз. Но ему не показалось —этот немного надменный с холодным прищуром взгляд он узнает всегда. — Неважно выглядишь, — прочистив горло, выдавил Саске, вытягивая руку для приветствия. Видимо, время всех меняет, подумал он, оглядывая вымотанного Шисуи.— Стало быть, в восьмом наступили лучшие дни, раз ты прохлаждаешься в парке? — Ты не лучше, — ухмыльнулся Шисуи, крепко пожав руку. — Смотря что считать лучшими днями. Слышал, ты вернулся, работаешь в третьем. — Да, — скривился бывший коллега и, сев на скамью, вытянул длинные ноги. — Кто бы мог подумать? — Какими судьбами? Ты же явно не по захудалому парку пришёл гулять, проехав через весь город. Будешь? — спросил Шисуи и, достав пачку, вытянул сигарету. Саске отрицательно покачал головой и спрятал руки в карманы темно-синего пальто. Взгляд его задумчиво устремился вдаль. — Итачи... тут? — На больничном. — На больничном? — переспросил Саске, не веря своим ушам. — Самому не верится. Хочу после работы заехать, проведать. А то мало ли... Не хочешь поехать со мной? Я знаю, он не особо любит непрошеных гостей, но если ты будешь со мной, он будет рад, — проговорил следовать и зажмурился, когда солнце резануло по глазам, выплывая из завесы облаков. Он сломал сигарету, так и не закурив ее, и бросил в железную урну, что стояла рядом. — Я как-нибудь сам, — отчуждённо проговорил Саске, протерев лицо рукой. — Я вообще по делу... — Какому? — сведя густые брови к переносице и с любопытством посмотрев на него. — Не припоминаю, чтобы наши отделы где-либо пересекались. — Это не связано с отделами. Это... личное. — Слушай, просто извинись перед ним, — перебил Шисуи, положив руку на плечо, приободряющее похлопал. — Он любит тебя и не держит зла. — Я не... Это не про Итачи. Я читал новости, тот обгоревший труп... — Это не она. Экспертиза всё ещё проводится, — резко и холодно вставил следователь. Саске настороженно посмотрел на него, подмечая, что недавно спокойное лицо исказилось болью и в усталых глазах мелькнуло чувство, непонятное ему. — Скажи мне, какова вероятность, что труп с обрубленными пальцами и эти самые пальцы не совпадут? Это определённо она. Только убил её, явно, не коллекционер, и ты прекрасно это понимаешь. — Это не она. Не Изуми, — прошептал Шисуи, уверяя, скорее всего, самого себя. Каждый раз читая новостные сводки, он повторял про себя одно и то же из раза в раз: «это не она», потому что если Изуми обретёт тело, то превратится в прах и развеется. Исчезнет. Раз и навсегда. У него не останется даже призрачной, абсурдной надежды, что она жива и ждёт, когда её найдут. А это просто жестокая шутка длинною в два мучительных года. — Зачем ты пришёл, Саске? Сказать, что там, в морге, её тело? — Нет. Ты знаешь, чем всё закончится? Шисуи встал и всё вокруг стало в момент блёклым и серым. — Знаю. — И ты смиришься с этим? — Что ты предлагаешь? — сухо спросил он, пнув лежащий на асфальте мелкий камень. Тот со свистом полетел в сторону, вальяжно расхаживающие голуби испуганно взлетели. — Ты и Итачи не сможете незаметно вести расследование. А я, навряд ли, привлеку внимание. К тому же у меня больше свободного времени. И... не пойми меня неправильно, но вы с Итачи были с ней близко знакомы и, возможно, упустили что-то важное. Мне нужны материалы по делу. — Зачем тебе это? Ты знал её от силы два месяца. — Не знаю, — пожав плечами сказал Саске. — Может, мне не всё равно. — Мы передали всё девятому отделу, — вздохнув, Шисуи посмотрел на Саске. — Это больше не наше дело. Я делал копии, они лежат у меня дома, но всё до коллекционера. Заезжай в пятницу, после восьми. Насколько мне известно, это дело сейчас ведёт Рок Ли, и если хочешь все материалы, то тебе нужно переговорить с ним. Шисуи долго смотрел вслед уходящему Саске. Когда его длинная фигура скрылась за поворотом, он, развернувшись, перешёл дорогу. «Может, я действительно что-то упустил».