Кто же из нас первый упадёт вдребезги на Тауэрский мост?
Поздним вечером Саутуорк уже спал. Дома стояли в тишине и неподвижности, окна были тёмными и плотно занавешенными — простолюдины прятались по своим каморкам, в такую ветреную ночь не желая показывать нос на улице. Металлические крыши заброшенных складов слабо блестели в лунном свете. За ними размеренно катила свои беспокойные воды Темза. Неподалёку от полуразрушенной фабрики находились заброшенные конюшни, прибывающие не в лучшем своём состоянии. Сейчас, окутанные темнотой, они выглядели не только пустынными, но и зловещими: покосившиеся дверцы, провалы в черепичной крыше, сквозь которые виднелось хмурящееся лондонское небо. Но в одной небольшой подвальной комнатушке, забившейся куда-то вглубь конюшен, слабо виднелся свет — это был луч большого фонаря, пристроенного на горке с поленьями. Лишь посвящённые знали, что стоит только задействовать металлический рычаг, скрытый под этими брёвнышками, и одновременно толкнуть на первый взгляд нерушимую кирпичную стену, как она поддастся, отъедет немножко и откроет тайник, хранящий не один краденый артефакт, магические книги и загадочные принадлежности, тайны которых пока что не были разгаданы. Голая лампочка под потолком перегорела, и сейчас блеклый рассеянный луч фонаря освещал помещение и всё находящееся в нём призрачным светом. Из щели в потолке капала вода в предусмотрительно подставленное ведро. По некогда белёным, нынче же облупившимся стенам плясали тени двух молодых людей, находящихся в этом месте совершенно инкогнито. — Мы всё делаем правильно, — в который раз беззаботно повторил Стенли, словно пытался внушить эту простую истину самому себе. Напряжение, повисшее в воздухе, вызывало у него лёгкую, едва ощутимую тошноту, как бывает всегда перед работой. Он небрежно прислонился плечом к стене, скрестив ноги, и пытался напустить на своё лицо скучающее выражение — выходило не очень убедительно. Парень поигрывал небольшим стеклянным шаром, аура которого излучала слабое свечение, перекидывая его из руки в руку. Не далее как пять минут назад он спёр этот шар с элементалями из тайника своих товарищей. — Давно пора было, — лаконично отозвался Мартин. Он стоял в нескольких метрах от друга, глядя на своё бледное отражение в карманном зеркальце и намазывая лицо чёрной краской. — Хорошо, что старик сейчас чем-то там занят, — Стенли отвлёкся и чуть не упустил шар, поймав его в последний момент. — Он бы нам бошки оторвал за всё это. Видел бы ты, как он сегодня бесился только из-за того, что ты не явился на собрание — у босса чуть челюсть не отвалилась, так он тарахтел зубами. Ха! Да он потом нам ещё спасибо скажет! У самого, небось, кишка тонка провернуть что-то стоящее. Но мы-то не из робкого десятка, да, Март? — Да. Стенли искренне полагал, что его товарищ нуждается в подбадривании, но Мартин только нервно вытирал руки салфеткой. Ещё влажная краска блестела на его тонком носу и истощённых скулах. Его лицо сейчас походило на каменную маску, строгую и решительную, каким всегда становилось, стоило Марту перешагнуть черту внутренней ненависти и скорби. Перед глазами парня проходили образы всех тех, кто потонул под неумолимым гнётом волшебников, их безжизненные лица находили отражение в его чертах, их крики и ужас покоились в едва заметной складке у его рта. Сначала родители… А после, словно воскрешая приглушённую, угнетённую, затоптанную, зализанную боль, погибла Ева, вслед за ней и Глэдис, и Тимоти… Только-только все они бродили меж деревнях мольбертов, выжидали, подчинялись, тренировались, скрывались, планировали, а после вдохновенно вершили своё правое дело — группка несгибаемых мстителей народа. И сейчас жизнь продолжается, идёт свои чередом, всё как обычно. Только их нет. — Всё в порядке? Главное, придерживайся плана, — Стенли не мог умолкнуть — он просто не мог себе позволить умолкнуть, всё что угодно, лишь бы не оказаться в угнетающей тишине. — Помни, всего один неосторожный шаг… Парень помолчал, а потом вновь заговорил, понизив голос, словно его мог кто-то услышать. — Но если что-то пойдёт не так… Если вдруг что-то выйдет из-под контроля, беги, понял? Ты знаешь — при первой же малейшей возможности они просто раздерут тебя в клочья. Не надо геройствовать, после того... после всех наших потерь, ещё одна будет совершенно бессмысленной, — Стен говорил быстро и тихо, пытаясь скрыть горечь в голосе. Одна лишь мысль о том, что что-то действительно может «пойти не так», усиливала болезненную тошноту. Ему очень не нравилось, что Мартин вознамерился идти сам, но нужно быть реалистом: это единственный вариант. Остальным доверять было нельзя: ни этому прохвосту Николасу, ни тем более девчонке — Китти, а Фред, с его грубой неповоротливостью, наверняка запорол бы такое тонкое дело. К тому же, уговорить их, да и всех остальных, было почти невозможно — они уважали и боялись босса, а ещё больше они боялись за собственные шкуры. И это был не страх загнанного простолюдина перед неизвестностью, эти ребята были далеки от него, — это был страх человека, знающего, что в случае согласия он просто отправляется на смертную казнь, не имея ни малейшего шанса ни на спасение, ни на успех. Стенли хотел бы пойти с другом — если повезёт, это будет величайшей аферой всей его жизни. К тому же, в одиночку провернуть то, что не могли совершить десятки куда более могущественных заговорщиков со всей империи, было более чем невозможно. Но на их стороне элемент неожиданности и отчаянной наглости, а так же великая, неподкупная справедливость. У них бы получилось… Но Мартин был неумолим . Он твёрдо решил отправиться в одиночку, и Стенли знал: если он пойдёт один, у него будет шанс проникнуть незамеченным. Стену же не хватило бы способностей, устойчивости, проворства, он был бы скорее обузой, и они оба это понимали. Это был путь одинокого смертника. — Значит, тебе сейчас лучше пойти, а я следом, минут через пять, чтоб не привлекать внимания… — психическое возбуждение Хейка медленно, но верно сменялось упадком. — Всё нормально. Я готов, — только и сказал Мартин, проверяя карманы на наличие метательных дисков. Удостоверившись, что ничего не забыл, юноша подошёл к Стенли, наконец отлепившемуся от стены. — Ну, кажется, всё… — как-то неуверенно пробормотал Стен, одной рукой взъерошивая свои светло-русые, с золотистым отливом волосы, а другой рукой протягивая другу шар с элементалями. — Спасибо, — Мартин спрятал шар в один из внутренних карманов своей чёрной, как ночь, куртки. Он смотрел не в лицо Стенли, а куда-то вниз и в сторону, и поборов ставшее поперёк горла волнение, заговорил. — Знаешь, Стенли Хейк, всё действительно будет хорошо. С этими словами Март сделал ещё шаг, приблизившись к другу практически вплотную и, чуть наклонившись, неумело прижался губами к его губам. Поцелуй, не найдя ответа, тут же прервался. Стен спокойно стоял и смотрел на Мартина: тёмные глаза последнего странно блестели в призрачном свете фонаря. Это был блеск отчаяния. И вдруг Стенли стало невероятно грустно, словно это касание губ — последнее воспоминание, которое останется у него о друге. Вот-так просто взять и отпустить?.. — Эй, Март! — воскликнул Стен, словно пробудившись от дрёмы. — Да? — юноша замер в дверях, оглянувшись в пол оборота. — Не промахнись. Мартин молча кивнул и шагнул во тьму.* * *
Утро было ветреным и беспокойным. Серые тучи клубились в небе, вот-вот грозясь разразиться холодным проливным дождём на головы снующим прохожим. Люди ёжились под порывами северного ветра и повыше поднимали воротники. В городе было шумно: изредка по улицам со свитом проносились отряды ночной полиции, стоял людской гомон. Стенли быстрым шагом пересекал Саутуоркский мост. Нервы парня были натянуты до предела — очевидно, этой ночью нечто произошло, и ему было просто жизненно необходимо узнать о подробностях, пока от волнения воздух не свернулся где-то в лёгких. Как можно скорее… Сейчас он не отличался от сотен прочих простолюдинов — точно так же спешил в одному ему ведомом направлении, спрятав руки в карманы куртки и вжав голову в плечи. Стенли Хейк подрабатывал газетчиком и решил узнать обо всём, как только придёт в одну из многочисленных конторок «Таймс»… — Ужасное происшествие в Вестминстер-холле!.. — вопил какой-то торговец газетами, с грохотом катя свою тележку по мосту. Стенли остановился. Сердце билось уже где-то в горле. Глухо выругавшись, парень догнал газетчика и, кинув в его банку пару монет, нетерпеливо схватил с тележки одну из газет. Он читал словно в тумане. Это было то состояние, когда нервное напряжение переходит границы нормы и застилает внутренний взор. Стенли прочитал всю статью, до самого конца, и ни один мускул его лица не дрогнул. Из безвольно обвисшей руки порыв ветра вырвал газету, тут же разлетевшуюся на отдельные листы. Ветер то волок эти страницы по серому асфальту, то с шелестом вздымал ввысь. Крикливые заголовки несли в низкие облака над Лондоном тревожные вести.Нападение на парламент!
Катастрофа в Вестминстер-холле!
Террористическая акция в самом центре Лондона!
Новый удар Сопротивления!
Стенли судорожно сглотнул и сделал несколько глубоких вдохов. Он ещё пару минут стоял посреди пешеходной части, и спешившие прохожие сильно цепляли его плечами, а Стен только потерянно смотрел куда-то перед собой, сквозь утренний смог, в котором тонул конец моста. А ведь он знал… Он один во всём мире знал и не предотвратил неминуемую катастрофу. Шар оказался недостаточно мощным. Мартин мёртв. Пошатнувшись, молодой человек сделал несколько шагов в сторону и ухватился руками за ледяные металлические перила моста. Чему его научили все эти годы в Сопротивлении, так это стойко сносить удары судьбы и не давать волю эмоциям. Он, чуть перегнувшись через низкие перила, смотрел на движущиеся бесконечно далеко внизу тёмные воды Темзы. Стенли зажмурил свои покрасневшие, горящие, сухие глаза. С неба упали первые крупные дождевые капли.