Страж

Меня подарили ему ещё, когда он себя не осмысливал. Младенец с белокурыми, почти пепельными волосами, серыми глазами, белой одеждой и на белой постели. Такой снежно-чистый… Единственным цветом выделялся я, зеленая шляпа-лягушка. Собственно, я тогда тоже ещё не сознавал… ничего. Я был просто шапочкой. Но об этом позже! Мой подопечный оказался мальчиком из семьи, одиноко жившей в избушке у поросшего камышом пруда. «Стражи леса», так их называли. Как только младенец произнес первое слово, мы знали, что он станет стражем пруда. Родители рассказывали миллионы историй о родине и семейном деле, но больше всего малышу нравилась та, где я живой и сознательный… Кажется, его безусловная детская вера и воплотила эти качества для меня в реальность. Я видел, я чувствовал, я слышал; только не говорил разве. Детство, как дружеский зверь, заигрывало с нами прятками от волчат, гонками с оленятами, веселило щекоткой листвы — клянусь, в своих неизменно белых одеждах на фоне зелени малыш выглядел как снежок, — катало на ветках, волнах — когда мы плавали, смотрели на отражение воды и представляли, что летим через облака. Подростком я стал иметь свои мысли и позицию. Если я видел, что лучше будет так, а «снежок» делал по-другому (и я знал, что это будет неправильно) — пытался мысленно убедить его — странно, но изредка срабатывало! Через раз, однако… Не часто я этим пользовался, в конце концов, у него своя золотая голова, а я, я просто его сторож, сидящий на этой голове. Все кончилось в один день. Был самый сухой месяц… Просыпаться пришлось ночью от оранжевого света с улицы, треска и запаха дыма. Лесной пожар. Самая страшная, молниеносная беда, сила, которая беспрепятственно отнимет… всё, что тебе дорого. Парень впервые видел пожар. Но, кашляя от дыма и натягивая меня сильнее, словно боясь, что сдует потоком горячего воздуха, порывался помочь. Но родители приказали залезть в пруд: бежать больше некуда, огонь царил всюду вокруг. Старшие хотели своей магией попытаться остановить беду… Они больше не вернулись…

***

До рассвета от вековых деревьев и домика остались сами головни и печь. Парень выходил на чёрный берег босиком, не обращая внимания на боль. «Стой, куда, ты же обожжёшь ступни!» Он не слышал. Дошёл до печи и подстреленным лебедем упал на колени, пачкая снежно-белые штаны. Я пытался почувствовать его эмоции… но там было мертво и серо, как вокруг нас.

***

«Пожалуйста, вставай… — просил я уже не первый час. — Нужно уходить». «Снежок» был глух. Никуда не годится, мы ведь так… погибнем!

«Это не то, чего они хотели бы…»

Вдруг парень поднимает голову и оглядывается. — Что? Я… не могу поверить… Он меня слышит? Это мой шанс спасти нас! «Твои родители не хотели бы, чтобы их жертва была тщетна. Тебе нужно подниматься и уходить». — Зачем… «Зач… Что значит «Зачем»?! Ты собираешься уничтожить их старания? Опустить руку и позволить себе — нам — умереть?» — У меня больше нет леса, а пруд вот-вот вымрет. Я больше не страж, а это единственное, чему меня учили… «…Ты не страж леса… Но я все ещё твой хранитель! Однако знаешь, что я понял: ты всё ещё мой страж. Я жив и буду таковым, пока ты будешь. Но мне нужна твоя помощь. Чтобы ты поднял голову, собрался и нашёл новое место. Новый мир. Прошу тебя, как полностью зависимый. Я могу на тебя полагаться?» Я знал, что, наконец, он почувствовал землю под ногами и крылья за плечами. Мой снежок, мой ангел… вырос.

***

— Так ты разговариваешь? — спрашивает он, когда уже удаляется от пруда. «Ты общаешься и общался со мной, поэтому, очевидно, да». —Раньше ты не отвечал. «Ты просто не слышал». Парень слабо смеётся и оборачивается. —Я буду скучать. Моё согласие громогласно и без подтверждения вслух. Солнце постепенно рассеивает дым. А нам… Пора переезжать на больший пруд!