***
Князь-архиепископ Коллоредо хищно склонил голову набок, смотря на воробышка-Моцарта сверху вниз. - Герр Моцарт, - пропел он, не прекращая разглядывать Вольфганга, - я запрещаю вам играть во всех домах, кроме моего. Мне известна ваша недавняя выходка в сторону графа Арко, и это требует немедленного наказания. - Но… Моцарта как будто водой окатили. Он открыл клюв, словно ему не хватало воздуха, потом закрыл. Но что ты сможешь сделать, если перед тобой стоит огромный клювастый гриф с уродливой лысой головой, еле прикрытой париком? Коллоредо прошелся перед Моцартом, выгнув шею и расправляя огромные крылья. Этот его взгляд, казалось, ощипывал живьем. Князь знал, что Вольфганг полностью в его власти. Однако он не ожидал, что эта мелкая пичуга расставит лапки, взъерошит и без того взъерошенные перья и запищит на весь дворец: - В таком случае я требую отставки! Я не желаю служить вам, не желаю подчиняться вашим приказам и наступать на горло собственной песне! От удивления Коллоредо замер, его плащ предупреждающим кровавым пятном разлегся на полу, а Моцарт, пользуясь паузой, продолжал кричать: - Вот уже месяц я терплю ваши издевательства, но я никому не позволю так с собой поступать! Я музыкант! Я свободен! Гриф пришел в себя и гаркнул: - Молчать! Коллоредо обошел Моцарта, напоминая композитору о своем огромном клюве, цепких когтях и любви к мясу таких птичек, как Вольфганг. Моцарт внутренне съежился, но в голову князя, видимо, пришла другая мысль, и хищник отвернулся от возможной жертвы. А потом подозвал графа Арко – ястреба-перепелятника с орденской лентой на груди и спокойно сказал ему: - Раз герр Моцарт, этот маленький… птенчик без инстинкта самосохранения, считает себя свободным, следовательно, он свободен. А вы, граф, свободны выставить его пинком за дверь. И посильнее, пожалуйста. Пускай полетает на свободе и поймет, как ошибался. Граф взял Моцарта клювом за воротник камзола и понес упирающегося и громко возмущающегося воробья к дверям. Потом он открыл двери, поставил Вольфганга на землю и возмущенно прошептал ему напоследок: - Несносный мальчишка! С этого самого момента большие птицы вас вольны съесть, а маленькие – заклевать насмерть! А подумали ли вы о своей семье? Страдайте же теперь по собственной вине! – и отвесил смачный пинок под хвост. От такого сильного удара маленький и легкий Моцарт вылетел прямо на мостовую. Однако гордость его едва ли пострадала, потому что он сразу же вскочил и завопил на всю улицу: - Я свободен! Свободен! Свободен! Он бежал вперед, хлопая крылышками, и не замолкая чирикал: - Свободен от хозяев! Я сам хозяин своих идей, да, именно так! – и с этими словами он скрылся за поворотом.***
В далеком Зальцбурге Леопольд Моцарт схватился за голову от свалившихся на него писем от сына и князя. - Мы погибли! – воскликнул он после пяти минут молчания. - Что случилось, папа? – испугалась зашедшая в комнату Наннерль. - Твой несчастный брат… князь… Вольфганг выгнан со службы! – Леопольд закрыл глаза крылом. - Почему же несчастный? Очень даже счастливый, - возразила Наннерль с хитрющей улыбкой. – Зато теперь Вольфи сможет сочинять для себя и обязательно станет знаменитым, вот увидишь! - Поразительный оптимизм, - проворчал отец. – Только вот Вольфганг о нас с тобой и не подумал. Что с нами сделает Коллоредо? - Ну, папа, этому гадкому князю все равно нужен капельмейстер. Нас он не тронет! Но Леопольда было нелегко вывести из желчного настроения, и он поплелся в свой кабинет, продолжая ворчать на судьбу.***
- Мадам? – позвал Моцарт, вытягивая шейку, пытаясь выглядеть фрау Вебер, хозяйку постоялого двора. С кухни донесся грохот и крик «Жозефа!», но вот уже через пару секунд перед нервничающим Моцартом приземлилась сама фрау Вебер, голубка средних лет в засаленом зеленом платье. Она несколько лет уж как ходила во вдовах, а потому ей приходилось зарабатывать на жизнь сдачей комнат внаем. Дом ее был не в самом лучшем состоянии – настоящая голубятня! Зато цены у фрау Вебер могли похвастаться умеренностью, что как нельзя лучше подходило Моцарту. Ведь он только недавно стал прилично зарабатывать концертами, а кредиторы все еще стояли у него под окнами и требовали денег. Впрочем, все свои финансовые проблемы Моцарт надеялся решить в самом скором времени – ведь ему предложили написать оперу! За такое дело гонорар грезился нешуточный. - А, это вы, герр Моцарт! – присела в низком реверансе фрау Вебер. – Вы писали мне, я помню, по поводу комнаты. Могу предложить вам комнату на втором этаже – Констанция, живо приберись там! – жилец просто только что съехал, прошу прощения… У нас тут, в общем-то, просто … Моцарт перебил ее: - Фрау Вебер, мне все нравится, не беспокойтесь – я все равно большую часть времени буду проводить на работе. Прошу только вовремя приносить мне завтрак. - Ах, ну конечно, конечно… - закурлыкала хозяйка. – Что же у вас за работа такая? Костюм добротный, но точно не для клерка или чиновника какого-нибудь… - Я композитор, мадам, - с гордостью пояснил Моцарт, - а на данный момент у меня заказ на зингшпиль. - На зингшпиль! – ахнула фрау. – Не могу поверить, что вы, такой приличный с виду молодой воробей, пишете такое! Это же разврат! - Почему вы так считаете? – вступился за честь драматического действа Моцарт. - Поверьте мне, если я вижу разврат, я его сразу же узнаю! Ведь у меня четыре дочери, - добавила фрау Вебер. Моцарт округлил глаза в ответ на такую недвусмыслицу, но счел нужным сменить тему. - Есть ли в вашем доме какие-либо правила, за нарушение которых меня выставят взашей? – спросил он. - Конечно! Девок не водить, - начала перечислять фрау, - не сорить, ничего не ломать, вежливо обращаться, в пьяном виде не ходить, а пуще того – не заглядываться на моих дочек! Старшенькая-то замужем – вы, наверное, ее видали, она в опере поет, по имени Алоизия Ланге… - Что-то такое слышал, - вежливо согласился Вольфганг, принимая решение никогда больше не разговаривать с хозяйкой. Заплатив вперед, Моцарт полетел на второй этаж. Он нашел, что его комната как раз только ему и впору по размерам, и было решительно неясно, как птица с большими габаритами, хотя бы и голубь, могла здесь разместиться. Зато из окна можно было увидеть Бургтеатр – нынешнее место работы Вольфганга, прекрасное здание в стиле классицизма, похожее на античный храм. Ну, это и был храм – храм искусств. «И в этом храме я буду главным божеством», - честолюбиво подумал Моцарт.