Пустышка

Эндрю не существует. Нил любит подшучивать над самим собой, мол он — человек-фальшивка, созданный искусственно. Эндрю хмурится и молчит, потому что Нил понятия не имеет, что значит быть фальшивкой. Нил — огромный клубок страхов, стремлений, мечтаний, любви, дружбы и другого множества составляющих. Он наполнен до краёв. Эндрю — пустая оболочка. Внутри него ничего нет. Эндрю не существует отдельно от людей, с которыми взаимодействует ежедневно; есть только тот Эндрю, которого каждый придумывает себе сам. Эндрю возвращается с тренировки в спальню и снимает с себя слои: вратарь, парень Нила, угрюмый чел с последней парты. Свитер, наручные повязки, носки. Вещи, которые позволяют ему притвориться, будто он нормальный и способен функционировать как обычный человек. Избавившись от этого всего, он какое-то время разглядывает себя в зеркале и не видит ничего. Эндрю Миньярд — большая шутка. Моделька человека с вакуумом внутри. — Ты в порядке? — зовёт Нил из-за двери. — Да, — откликается Эндрю. Собственный голос кажется ему пустым; он эхом отдаётся в его груди, как в пустой бочке. Нил ничего не замечает. Для Нила это — часть образа Эндрю. — Окей. Я хочу еды заказать, ты что будешь? — Мне всё равно. Ему действительно всё равно. Нил закажет то, что он видел в руках Эндрю чаще всего, ведь ему кажется, что это любимая еда Эндрю. Эндрю не знает, какая у него любимая еда. Он знает о себе очень немногое. Эндрю Миньярд, двадцать один год, студент, голкипер Лис, парень Нила. Но если бы кто-то заставил его сказать, что он такое без всех этих ярлыков — он бы просто промолчал. * — Эндрю. Эндрю, успокойся. Чей-то ровный голос прорывается сквозь пелену отчаянной ярости. Эндрю разрывается между желанием навредить тому, кто привёл его в такое бешенство, и желанием навредить себе, чтобы хоть как-то унять эмоции. — Эндрю. Посмотри на меня. В мире есть лишь один самоубийца с ограниченным инстинктом самосохранения, который осмелится подойти к нему настолько близко. Эндрю бросает свирепый взгляд на Нила. В этот самый момент он искренне ненавидит Нила Джостена. — Он не стоит этого, — ровно говорит Нил. Эндрю переводит взгляд с него на защитника из команды противника, и ярость в груди закипает с новой силой. Он ебашит кулаком по стене поля. Боль пронзает всю руку до плеча. Даже не глядя он видит, как мрачнеет лицо Ваймака и морщится Эбби. Ярость отступает. Бросив взгляд на Дэн, он коротко кивает, давая ей понять, что можно продолжать игру. Она смотрит на него скептически, но даёт остальным отмашку. Эндрю возвращается на ворота, и игра продолжает идти своим чередом. * К концу матча Эндрю уверен, что ему не показалось. Он ненавидит Нила Джостена. Наверное, стоило быть готовым к этому заранее. — Не трогай меня, — отрезает он, стоит Нилу приблизиться к нему на шаг. Нил послушно отступает. Нил считает, что он уважает границы Эндрю, и за это Эндрю его особенно сильно ненавидит. — Ты хочешь, чтобы я оставил тебя пока что одного? — говорит Нил. Нет. Нет, хочет закричать Эндрю, нет, нет, нет, нет, нет. Но Эндрю не настолько низко пал, чтобы опуститься на колени перед Нилом Джостеном и умолять, чтобы его не оставляли одного. Он разворачивается и молча уходит, пихнув Нила плечом. Теперь Нил его наверняка ненавидит. Нил его ненавидит. Нил его ненавидит. * Нил наверняка его ненавидит. Нил наверняка его ненавидит. В груди Эндрю — большая чёрная дыра, которая поглощает всё. Предплечья зудят от желания схватить один из ножей и сделать надрез за надрезом. Во-первых, так он сможет наказать себя. Эндрю отвратителен, как-никак; он ранил Нила и чуть не проебал всю игру из-за своего всратого настроения. Земля ещё не носила более отвратительного существа, чем Эндрю Миньярд. Быть внутри себя самого — отвратительно. Он хотел бы оказаться кем угодно, кроме самого себя. Во-вторых, Эндрю на самом деле не уверен, что он настоящий. Возможно, Эндрю — симуляция. Возможно, Эндрю не бывает. За спиной кто-то зовёт его по имени. Обернувшись, он видит Нила, который осторожно замер в нескольких шагах и, похоже, оценивает его, как дикого зверя. Эндрю молча отворачивается. Он никак не может понять, действительно ли он управляет своим телом, или он просто наблюдатель, сидящий в кресле в первом ряду, а управляет им кто-то другой. * Когда Эндрю смотрит на Нила, его переполняет непередаваемая нежность. Он словно бы парит в облаках; настолько всё кажется прекрасным, идеальным и, наверное, в определённом смысле сказочным. Нил — добрый, объективно красивый, целеустремлённый, одержимый своим дурацким экси. Эндрю любит каждую частичку Нила. Он не может представить, что однажды он возненавидит Нила. Он не может представить, что однажды мир снова станет отвратительным местом, каким он был в колонии. Рядом с ним есть Нил, и ему больше ничего не нужно. * — Эндрю, — говорит психолог, — как ты себя чувствуешь? Она задаёт этот вопрос каждый раз, хотя Эндрю говорил ей много раз: он не знает, что он чувствует. Чувствует ли он вообще что-то? — Нормально, — говорит Эндрю и пожимает плечами. — О чём ты хотел бы поговорить сегодня? Она ставит перед ним чашку горячего шоколада. Несколько секунд Эндрю таращится на бултыхающиеся в чашке маршмеллоу. Наконец, он выговаривает то, что скрывал очень давно: — Вам когда-нибудь кажется, что кто-то строит планы против вас? Психолог очевидно настораживается, и Эндрю понимает, что сделал ошибку. Эндрю — пустышка. Он должен молчать.