***
14 ноября 2021 г. в 21:37
В ангаре раздался громкий и болезненный вскрик. С лица Омы сошла весёлая улыбка и на несколько секунд сменилась гримасой боли, а Кайто, стоящий перед ним с арбалетом наперевес разгневанно смотрел на него:
— Кокичи, я понял, что ты был вдохновителем с самого начала и, что внешнего мира больше нет, но… — он запнулся, прикрыв глаза и судорожно повертел головой, отгоняя от себя представленные картины произошедшего и печальные мысли, яростно продолжив: — Эта убийственная игра, разве она доставляет тебе удовольствие?!
Кокичи молчал, зажимая рукой рану от стрелы, откуда стремительно вытекала кровь, окрашивая белый костюм в розовые тона. Он молчал, сжав зубы, но нашёл в себе силы выдавить небольшую улыбку и прошипеть практически спокойным голосом:
— Как ты там сказал? Я наслаждаюсь этой игрой? Нет, — Ома заметил, как Момота хотел было снова начать «праведную речь» и потому продолжил. — всё не совсем так. Точнее… я же злобный Абсолютный Верховный Лидер, помнишь? — он оторвал руку от раны и чуть приподнял её, посмотрев и задумавшись, пока его улыбка стала шире. — А значит, ради победы я готов использовать всё, даже людские жизни! — он слегка, сквозь боль хохотнул, наблюдая, как поведёт себя на эту ложь Кайто.
Но тут и думать не пришлось: он нахмурил брови и яростно скривился от этих слов:
— Ублюдок! Кого ты из себя строишь?! Ты не тронешь никого, кто здесь находится! Я тебе не позволю!.. — он посмотрел на чуть наклонившего в сторону голову Ому и взяв того за чёрно-белый шарф он гневно потянул на себя, слегка перекрывая доступ к воздуху и сквозь зубы пробормотав:
— Кокичи, какого чёрта ты вообще творишь, засранец!
Названный ничего не ответил, лишь здоровой рукой ударом убрал с шарфа конечность Кайто, после чего быстро вернул свою руку к ране, боясь вытащить небольшую стрелу и лишь пытаясь остановить кровь:
— Почему ты пытаешься переубедить меня? — поинтересовался тот, не понимая логики в действиях. — У тебя ведь был шанс просто убить меня…
— Да, был, — Момота слегка успокоился, понимая, что он и впрямь не убьёт того, а сам Ома это понял и теперь Астронавт может лишь попытаться поменять его мнение словами. — но если я убью тебя, то стану таким же, как и ты. Поэтому я и хотел попытаться переубедить тебя… Но я не такой, как ты! — Кайто наклонился к его лицу, пока Ома соображал и не понимал, или просто делал вид, что не понимал.
— Не такой?.. — задумчивость на его лице смотрелась странно, но вскоре пропала, сменившись на ту же весёлость, выглядевшую милой в любой ситуации, но сейчас бесившей Астронавта — Нишиши, но, — улыбка превратилась в маниакальный оскал. — во время суда над Гонтой, именно ты хотел, чтобы умерли все, кроме самого Гонты!
На этой фразе глаза собеседника расширились, кажется понимая, что Ома попал в точку.
— Всё было не так! — он быстро выкрикнул это, ментально защищаясь от предыдущих слов.
— Всё было так.
Голос Кокичи звучал как голос какого то судьи, или в их случае Шуичи, оглашающий все события, произошедшие за время убийства: пронизывающее спокойствие и холодная решимость, открывающая истину, от которой он так прятался и не принимал. А Ома не закончил:
— Несмотря на кучу доказательств его вины, ты всё равно хотел верить в него, так ведь? — угрожающий голос и ненормальная улыбка пропали, уступив место обычному, спокойному голосу лжеца. — Ставил веру выше голых фактов… это так глупо!
Спустя небольшую заминку, за которую собеседник успокоился он отвёл взгляд:
— Просто… это решение мне казалось более правильным… — он задумался и снова взглянул в лицо Оме. — Невозможное можно воплотить в реальность при должном старании, понимаешь? — Кокичи на эту фразу хихикнул, но про себя отметил, что считает так же, а своим смешком взбесил говорящего и снова шарф оказался в руках Момоты, замахнушвегося на раненную руку.
— Разве не мы выбираем свои судьбы?! — Ома сжался, ожидая удара, но когда его не последовало просто спросил:
— Серьёзно? Но тогда… — он поднял ироничный взгляд на Астронавта. — Почему ты умираешь, Момота-чан? — он с беззаботной улыбкой посмотрел на закрывшего рот и бессильно смотрящего на него Кайто, явно думающего, что ответить. Через несколько секунд тот сжал зубы, цыкнув и не придумав ответа.
Кокичи указал на его сжатую руку, из которой виднелась кровь:
— Можешь продолжать обманывать Сайхару-чана и остальных, — слегка кивнул. — но меня обмануть не удастся, — он убрал окровавленную руку от стрелы и приложил её к губам, широко улыбаясь. — Потому что я прекрасно вижу, когда кто-нибудь лжёт, — он явно намекал, что его опыт в этом помогает понять других. Но долго так стоять не удалось: зашипев он вернул руку к ране и просто продолжил:
— И ты правда думаешь, что если будешь убеждать в этом себя, то ты не умрёшь? Сом-не-ва-юсь! — Лидер чуть наклонив голову и практически пропел: — Хэй, хэй, Момота-чан, хочешь сделать что-нибудь полезное, пока ещё не умер? — улыбнулся шире, действуя на нервы собеседнику. — Хэй, хэй, Момота-чан, может быть, ты хочешь забрать свои слова обратно, если понял, насколько глупы твои суждения?
Зажмурив глаза и опустив голову Кайто молчал, слушая, а после прокричал, понимая, что Кокичи что-то нужно, не открывая глаз:
— Хватит! Говори уже!
— Тогда… — Ома наклонился к нему, взяв за руку. — Сможет ли Момота-чан отдать мне свою жизнь? — глаза Кайто мгновенно раскрылись и возмущённо расширились, а собеседник ещё не закончил. — Если ты умрёшь здесь, то начнётся ещё один суд… Но согласись, он будет очень скучным, — он привстал на носки, чтобы дотянуться до уха Кайто и прошептал — Ведь Момота-чан просто умрёт из-за своей болезни… — названный напрягся, ожидая продолжения речи, которое вскоре и последовало:
— Твоя смерть будет бессмысленной, так что почему же нам не сделать её интереснее? — он не успел продолжить, но суть была понятна, пусть его и перебил Момота:
— Ублюдок, заканчивай с этим! — он набросился на счастливо улыбающегося Ому, схватил того за больную руку и шарф, в то время, как тот обеими руками пытался отстранить его от себя.
Но и он не успел продолжить свою не начатую речь: замолчал, услышав шум перед собой. Отстранив взгляд от так же не понимающего Кокичи, который не мог развернуться, так как Момота держал его спиной к шуму.
Открывалась дверь ангара, стремительно поднимаясь вверх и открывала обзор на происходящее, а точнее стоящее за ней.
Эксизал со стоящей на нём Харукавой.
— Маки Ролл?.. — удивлённо выдохнул Кайто, отвлёкшись на вход в ангар и увидев названную девушку на роботе. Оме же хватило этой заминки, за которую хватка на нём ослабла, что бы вырваться и не оборачиваясь взять пульт управления.
Но, воспользоваться им он не успел, ведь через секунду в практически гробовой тишине прозвучал звук спуска курка: Маки стремительно вскинула арбалет и быстро выстрелила Кокичи в спину, заставив выгнуться от боли. Раздался второй крик от стрелы, застрявшей в теле Лидера.
— Х-хэй, — раздался неуверенный голос Момоты, сделавший шаг по направлению к Кокичи, пока Ома зашатался, пытаясь привыкнуть к новой ране и не упасть, силясь дотянуться до стрелы, чувствуя с собой что-то странное, похожее на слабость, смешиваемую со жжением внутри, помимо стекающей по спине крови, быстро пропитывающей его костюм.
— Не подходи, — Харукава поставила перед Астронавтом руку, останавливая и показала другую стрелу у себя в руке. — эти стрелы отравлены.
Кайто на секунду замер, стремительно соображая, а затем похолодел, смотря на Маки и ни слова не говоря, лишь судорожно думая, что делать:
— Значит, ты и есть мастермайнд… раз так, то скажи мне, — девушка навела на присевшего на корточки из-за прошлых стрел, приносящих боль, Ому арбалет с ещё одной, ядовитой второй стрелой, заставив посмотреть на неё и выдавить маленькую улыбку, на которую он был способен в этой ситуации, даже почти неспособным встать. — Что такое «остатки отчаяния»? Ты сейчас объяснишь всё… — она сделала эффектную паузу, но все и без того понимали, каково продолжение:
— Прежде чем умрёшь.
А тот напрягая всё своё лицо и собирая решимость улыбался чуть сильнее, создавая иллюзию, что ему весело и всё равно. Тоже самое было и с его голосом, который тот старательно пытался изменить и не допустить заминок:
— «Остатки отчаяния»? Понятия не имею, и не знаю, о чём ты сейчас вообще говоришь, — стоящая перед ним девушка яростно втянула в себя воздух и прошипела:
— Тогда зачем… Зачем ты снова начал Убийственную Игру?! — Харукава проверила вставленную стрелу, а Кокичи молчал, улыбаясь и принимая то, что не может дать отпор, краем глаза заметив Момоту, опустившего взгляд и его явное осознание происходящего, смешанное с нерешимостью действий.
— Так вот ты какая… Не можешь и минуту прожить, не прикончив кого-нибудь? — он оскалился, пока Маки резко выдохнула, прицелившись:
— Умолкни, ублюдок.
Раздался тот же звук спуска курка, но прямо после этого перед Омой, уже не думающего ни о чём появился Кайто, загораживающий того собой. Глаза Лидера расширились: он такого не ожидал. Сам же Момота закашляшись держал поддрагивающую руку, в которую и угодила стрела перед лицом Омы. Через силу поднял взгляд на изумлённую Харукаву:
— Момота, почему?! — та подбежала к нему, взяв за руку и не понимая причины действий, хоть та и была на поверхности: ещё одна стрела и убийцей на следующем классном суде станет стрелявшая. А сомневаться в дедуктивных и логических способностях Шуичи им уже не приходилось: видели четыре раза.
Сам отравленный молчал и Маки не выдержав тяжёлой и давящей на неё тишины прокричала, убегая:
— Держись! Я принесу антидот… — дальнейшие слова были неслышны.
Кайто рывком выдернул из руки стрелу, искоса смотря на Ому, встающего рядом и опирающегося на поддрагивающую коленку.
Вслух Кокичи ничего не сказал, но про себя отметил: «настоящий вдохновитель, значит… как я и думал, он просто так сидеть не будет…» он медленно прохромал к окошку, параллельно закрывая ангар и оставляя только одно место, соединяющее их с остальной частью академии. То, где он и был. Через ещё несколько минут сюда же пришёл и Момота.
Он не успел что-либо сказать, как вернулась Маки и протянула бутылочку, полную исцеляющего содержимого Кайто со словами «держись, выпей его!». Тот потянулся за ней, но не заметил, как изменилось лицо мирно стоящего рядом Омы, сделавшего резкий выпад к нему и ударившего в живот. Он охнул и отшатнулся, отпустив антидот, который Кокичи моментально подобрал недалеко от пола.
— Не хочу вас расстраивать, но я тоже жить хочу, а не умереть так просто, да ещё и будучи вдохновителем этой игры, — он улыбнулся и прислонил к губам лекарство, под крик Маки, что антидот один, якобы начав пить, но зажимая языком горлышко и сдерживая жидкость, чего никто не замечал и чуть прислонился к стене, понимая, что слабеет и такими темпами скоро упадёт. Раздались два совершенно разных возгласа:
— Ч-чёрт… — пробормотал Кайто и отвёл взгляд.
— Стой! — выкрикнула Харукава и со всей силы ударила по железной стене, на которую и опирался Ома.
А тот, почувствовав толчок резко скривился от боли в спине и убрал язык, почувствовав стремительно набирающуюся в рот жидкость. Спохватившись проглотил антидот и вернул язык на место, сохраняя половину лекарства.
Убрал от губ бутылку, смотря, чтобы ничего не вылилось, и так всё пошло не так, как ему хотелось, но зато теперь он чувствовал себя чуть лучше. Ему оставалось надеяться, что этого хватит в будущем.
— Ах, мне намного лучше, благодаря тебе…
— Момота, зачем ты вообще полез защищать Ому! Если бы не ты, этого бы не было! — в сердцах крикнула Маки, поняв, что ничего не сделает.
— Убийство — не выход, — вздохнув чуть слышно пробормотал Кайто, осознавая, что оно всё равно случится: только теперь виновной будет опять же Маки, а он — убитым. — Если бы ты провела всё так, как хотела, то виновником в этот раз была бы ты…
— Значит, — обиженно, но явно фальшиво, проворчал Ома. — Момота-чан защищал не меня… А Маки! В таком случае всё обернулось ещё хуже…
Кокичи улыбаясь прокричал Харукаве, задирая девушку и выводя на раскаяние:
— Теперь, благодаря тебе, Момота-чан умрёт, — он посмотрел на неё, заметив выступающие в уголках глаз слёзы от своего бездействия, а точнее неспособности сделать что-нибудь в этой ситуации. — А тебя казнят на ближайшем классном суде, забавно, не правда ли? Ведь это ты выпустила отравленную стрелу, что угодила в Кайто, а значит, новый виновник — ты…
— Не слушай его! — через силу крикнул Астронавт, заставив Маки перевести отчаянный взгляд на него. — Чёрта с два ты проведёшь тот суд! Я остановлю эту убийственную игру и не позволю всему пойти так, как ты хочешь! — он обернулся на засмеявшегося Ому, всем видом показывающего, что это бред:
— До сих пор не сдаёшься? А ты не такой уж и скучный, как я думал, — он развёл руки в стороны, намекая, что ситуация для Кайто плачевная, хотя тот и не подавал вида, как и Кокичи.
— Что?..
— Нишиши, я хочу увидеть, как не скучно будет умирать Кайто тоже!
— Да что ты…
— Уходи, Маки Ролл! — он будто бы и не заметил предыдущих слов, пока девушка сделала судорожный шаг назад, вытирая слезу. — Выберись… И выживи! — Момота чуть приподнялся, пытаясь улыбнуться ей, но та уже расплакавшись убегала.
Увидев это Ома потянулся к своему костюму, доставая что-то, пока Момота сжав кулак хотел было метнуться к нему, но через секунду остановился, увидев в руках Лидера бомбу с лицом мыши на ней. Тот же взял чеку и резко выдернул, осветив всё помещение ослепительно ярким светом, заставив Кайто закрыть лицо рукой.
И вот сияние пропало, Момота только убрал руку, как Ома пробежал за его спину, скривившись от боли, схватив и вливая в его рот антидот, пока тот не понял.
Проглотив Астронавт всё так же ничего не понял, разворачиваясь на Кокичи, но чувствовал некую лёгкость:
— Ч-что ты…
— Нишиши, — Кайто слегка испугался, когда лжец улыбаясь снова полез в карман, но Ома достал лишь пустую бутылку антидота, показывая. — Это.
За пол минуты на Момоту снизошло озарение:
— Ты притворился, что выпил его?! Зачем? — склонил голову в бок, пытаясь понять, но ничего не придумал.
— Я хочу, чтобы наивный Момота-чан согласился помочь мне, — он наклонился к уху Кайто, широко улыбаясь. — Вычислить мастермайнда… У меня есть план… — Астронавт недоверчиво глянул на него, сомневаясь.
— Единственный вдохновитель здесь ты, сам же говори… ты соврал? — ошарашенно спросил Астронавт, посмотрев на посерьёзневшее лицо лидера:
— Конечно! Эта была наитупейшая моя ложь, на которую вы все повелись! Я никогда не был бы тем, кто создал эту ужасную, ужасно скучную игру! — взгляд был как минимум разгневан, пока в уголках глаз показались фальшивые слёзы, которые он так любил показывать… хотя, может в этот раз они и были близки к настоящим.
Только они начали обсуждать задумку, как успокоившийся Момота удивлённо воскликнул, услышав план:
— Я должен… убить тебя? — говорящий просто явно не мог поверить и смириться, что Кокичи хочет умереть. Всё таки именно он уверял всех, что хочет жить больше всего с каждым судом… но, теперь получалось, что это вновь была ложь, как и почти все слова до этого.
— Засранец, ты ради этого и вдохновителем притворялся?..
— Нишиши, однако, — он кивнув задумался, пока улыбка на его лице сменилась задумчивостью, а затем своевольно поднявшимися уголками губ. — Я ведь не был скучным, верно?
Кайто промолчал, поняв, что не может понять эту фразу: казалось, что звучала она будто бы была для кого-то, но кто этот человек — неизвестно. Был ли то мастермайнд, или кто-то из его прошлого… а может и отсюда, узнать было нельзя…
— К слову, — разрушил его мысли Ома, говоря о случае в школьном казино, когда он проиграл всё, и «ненавязчиво» напоминая о нём с широкой и задорной улыбкой. — Момота-чан пусть и наивен, легкомыслен, но любит играть с судьбой… — в ответ названный лишь метнул на Кокичи недовольный взгляд. — Попробуй и в этот раз, на кон поставь и свою жизнь, и мою, а в награду можешь получить конец этой игры!
Настроение Кайто значительно поднялось:
— Ха… Ха-ха-ха! Ну ты и придумал! — он воодушевлённо засмеялся, а после задумался. — Но я уверен, что Шуичи сразу же всё поймёт. Он не отрекается от правды, как жестока бы та не была… — Ома задумался, чувствуя смешанные эмоции по типу сожаления, раскаяния и надежды, что Сайхара поймёт его поступок, пропустив остальную часть речи Момоты мимо ушей, услышав лишь последнее:
— Он классный парень… потому, что мой напарник, — в голове Кокичи проскочили мысли две абсолютно разные мысли «Твой… напарник? А… я?» и «Сам себя не похвалишь, никто не похвалит, не с тобой Сайхара-чан проводил свободное время» — в подтверждение последнего он посмотрел на свой палец, где был пластырь, уже который день не снимаемый лжецом. Он берёг его так же, как и себя, рассматривая его всегда, когда был неуверен, в напоминание того, что не один и здесь он тоже может хоть что-то. Всё таки он был с заботой наклеен тем, кому Ома доверял: Шуичи, а это — самое важное.
— Так что, — Кайто посерьёзнел. — всё может пойти не по плану.
— Я уверен, он просто притворяется! — для обоих эта фраза, произнесённая Лидером имела разное значение.
— Ну а я — единственный, кому здесь можно доверять, — разведя руки отвернулся от Момоты Кокичи, сделав неуверенный шаг от него, скривившись от боли, пока второй этого не видел.
— Ома… — слегка саркастично начал астронавт, но был перебит:
— Но конечно же, — он обернулся и с хитрой улыбкой посмотрел прямо в глаза собеседнику. — Это была ложь! А ты всё так же наивен, что доверяешь любому слову и «своему нутру».
Кайто в ответ хмыкнул, явно не злясь, как было до этого:
— Не думаю, что могу доверять твоему плану целиком и полностью, пусть я и наивный, — он наклонился к Оме, улыбаясь, так же, как и он. — Но я доверяю Шуичи, который явно найдёт лучшее решение! — он задумался, вспоминая прошлое. — Сайхара стал намного сильнее с первого нашего знакомства… уверен, он найдёт правильное решение!
— Что ж, возможно, — хмыкнул Ома, не говоря, что создаёт это настолько сложно не только для вдохновителя, но и для детектива.
— Но, что до меня, — он не хотел упускать возможность подколоть Кайто в этой ситуации. — я бы не стал полагаться на интуицию Момоты-чана, зная его проблемы с удачей…
— Хэй! — якобы недовольно проворчал Кайто, хотя улыбался Оме. — Решено! Мы должны сделать всё правильно!
— О! И ещё, я предлагаю тебе место в своей организации, но… зная тебя, то ты откажешься стать моим подчинённым, потому, что не любишь, когда тобой руководят, так ведь? — чуть грустно пробормотал Кокичи, пока Кайто почесал затылок, признавая его правоту:
— Это сложно… — неудобная пауза. — Знаешь, мы с тобой мыслим по разному, а значит и сойтись без спора никогда не сможем, согласен? — два улыбающихся лица смотрели друг на друга. Ещё вчера они были врагами, ведущими что-то по типу холодной войны, иногда встречаясь и споря, а сегодня один уже протягивает руку другому, предлагая забыть обиды.
— Нишиши… первый раз, когда я с тобой согласен, — он серьёзно пожал астронавту руку, но потом снова вернулся к обыденному характеру:
— Легкомысленный Момота-чан так любит надумывать всякое… и как у тебя ещё голова не лопнула?
— Ха-ха, я просто пытаюсь быть с тобой дружелюбным. Но честно говоря, есть ещё множество вещей, которым я хотел бы у тебя научиться, — он отвёл от Омы взгляд, пока лицо того стремительно менялось от весёлого к серьёзному.
— Что ж, я бы рад с тобой поболтать, но мне немножечко плохо, и у нас конечно же неограничено время…
— Понял, понял, это ложь и нам пора за работу.
Кокичи улыбнулся, но остался стоять на месте. Тогда Кайто сам подошёл к нему и пробормотав «сейчас будет больно» рывком вытащил сначала обычную, а потом и ядовитую стрелу из спины Омы, понимая, что там он её сам не достанет, а яд продолжает распространяться. Но к этому времени та часть антидота, которая была случайно им проглочена и не замечена Момотой подействовала, слегка облегчая движения и дыхание.
Положив все три стрелы в кучу, недалеко от арбалета и пустой бутылки Кайто подхватив Ому подмышки понёс к гидравлическому прессу, как тот и хотел.
— Меня кто-нибудь любит?.. — глубоко задумавшись спросил Кокичи по пути, смотря на кровавый след от своего тела.
Момота замешкался, не ожидая такого вопроса, а Ома словно и не задумываясь над тишиной со стороны астронавта продолжил, будто бы говоря это кому-то другому:
— Я… никому ведь не важен… единственные, кому такой, как я был нужен остались в разрушенном мире умирать… а выйдя в мир за академией я понял, что зря старался над своими планами… — он явно говорил о своей организации, снова не дожидаясь ответа. — Никто ведь не знает, что было у меня на уме, никого это не заботит… до этого, до этой игры моя цель и впрямь была одной: повеселиться, развеселить других, увидеть их улыбки, заставить смеяться, пусть и то, как я это делал удивляло и смущало людей, иногда зля их… а потом… я принял их эмоции в этой игре полностью и стал олицетворением того, кого они во мне видели… я и впрямь пытался выжить, притворяясь злодеем и эгоистично обходя все возможности своей смерти, подставляя других, пусть и выйдя в мир понял, что просчитался в планах и снова скрылся во лжи, как в панцире, который многие заметили… возможно, мне и впрямь больше подходит роль антагониста?.. возможно, я и с самого начала должен был им стать?.. Но я стал им сейчас… вот, кого я сделал из прошлого себя… Я… не мог отказаться от этой роли после того, как её примерил и поэтому я лгал, манипулировал, заставил Гонту убить Миу, отступив от своей же морали… Всё же могло обернуться против меня… но… не важно, как я играл, какую роль выбирал, какую маску держал на себе всё это время… я ведь… не был скучным, верно?.. Верно?!.
Момота молчал, слушая это и задумываясь с каждой фразой всё больше. Прошлое Омы… причина его поведения… желание доказать кому-то, что он не скучен… последнее было настолько важно по тону Кокичи и в тоже время звучало, словно это было для него мечтой, которую тот уж точно не успеет осуществить, что Кайто не выдержав ответил, пытаясь поддержать:
— Любят, я уверен, Ома, даже если что-то не так было в прошлом, улыбнись сейчас! Не думаю, что просто так прощу Гонту, но… Пусть немного, улыбнись, ведь… Смотри, твой план исполняется, не важно, кем ты был до этого и что было во внешнем мире, не так ли? Хотя, конечно, ты мог быть и человечнее в нашей ситуации… если бы я мог тебя о чём-нибудь попросить, то это не лгать… ты назвал это маской, да? Сбрось её хоть сейчас, — Кокичи запрокинул голову, удивлённо смотря на Момоту в немой благодарности за эти слова и показав тому небольшую улыбку:
— Я всё это вслух сказал?
— Ну… да, — замешкался астронавт, не решаясь спросить интересующее. Пронеся висящее на нём тело ещё пару шагов он вздохнул и аккуратно задал вопрос, не сдержав любопытства:
— А к кому ты обращался этой речью, спрашивая о том, не был ли скучен? — прямолинейно, как и всегда прозвучал вопрос, пока Ома замер, опустив голову вниз, судорожно раздумывая: говорить или нет.
— Попробуй угадать, скажу, — он улыбнувшись посмотрел на Кайто.
— Ну… не знаю… мастермайнд?
— Ха… ха-ха… ты за кого меня принимаешь? Думаешь, я бы стал изливать душу и раскрываться этому… этому… слов нет. Нетушки, я сказал это только из-за того, что устал от этой лжи, которую сам говорю и навязываю самому себе а при камерах я это никому не скажу, — смех звучал не то, что удивлённо и не активно, скорее нервно. — Сайхара-чан это, детектив наш… хотел бы я обнять его, перед этим… хотя… может, я снова солгал? — не лгал. Единственное, что он мог подумать, по поводу своей же фразы. Ему хотелось, чтобы Шуичи понял его хотя бы с этим, пусть и не понимает его чувств.
— То есть, ты уже сам не знаешь, когда лжёшь? — выгнув бровь спросил Момота, понимая, что это по крайней мере странно: Ома всегда до этого контролировал свою речь, даже после сотрясения мозга практически идеально фильтровал мысли и слова.
— Я прекрасно всё понимаю, как и то, что я сказал вслух, правду ли я ответил, или нет. Но… если так хочешь знать… если на суде будет время, скажи это Шумаю.
Кайто кивнул, не особо запоминая просьбу, акцентируя внимание на том, что Ома соврал ещё раньше, а он снова этого не понял. Опять же, Момота убедился, что тот лжёт так, что когда кажется, будто раскусил его слова, оказывается, неправда скрывалась в совершенно другом месте.
Остаток пути прошёл в молчании. Дойдя до нужного места Кокичи встал перед лестницей, не решаясь подняться. В тоже время Момота положил под пресс куртку и сам улёгся на неё, прикрыв глаза и нежелая смотреть на медленно опускающийся на него огромный прямоугольный кусок железа, пусть тот и должен будет остановиться.
Медленно, через боль идя к управлению аппаратом услышал тихий голос Кайто:
— Нервничаешь?
— Веселишься? — так же тихо и серьёзно спросил Кокичи, не отвечая на прошлый вопрос.
— О мне не думай, всё же заканчивается для тебя…
— Не думай об этом, — Лидер сам не хотел признавать, что ответ на предыдущий вопрос положительный и повернувшись уже на первой ступени к лежащему пробормотал:
— Посмотри в мои глаза и просто не волнуйся, — заметив пристальный взгляд на себя он попытался смотреть смелее и решительные, хоть получалось и натянуто. — Не останавливайся.
— Успокаиваешь и меня, и себя? Просто я не думаю, что ты сможешь руководить своими чувствами под этим прессом… мне даже смотреть на него боязно, а тебе то с клаустрофобией...
— Надеюсь, что смогу, — тихо донёсся до него тихий ответ, пока Кокичи поднялся по ступенькам на платформу и достал из угла камеру со штативом установив на стойке.
Ома нажал одновременно на две кнопки, зажимая их: видео и спуск пресса. Секунда, две, три, четыре, пять… через ещё две нужно выключать… выключил, оставив пальцы на панели…
— Упупу! Живые есть?! — раздался выкрик Монокумы у окна, испугавший Кокичи, заставив рефлекторно нажать на кнопки, бывшие у него под руками, чтобы не упасть. — Если да, то пус… — раздался звук схлопнувшего гидравлического пресса и Ома похолодев медленно повернулся обратно к кнопкам и виду на Кайто. — Ладно, там и без меня хорошо, веселитесь! — раздался всё тот же голос, а затем удаляющиеся шаги, но Кокичи было не до того: пусть он отпустил кнопки, разворачиваясь, но было поздно и вместо Момоты под схлопнувшимися частями пресса была только быстро увеличивающаяся лужа стекающей по стенке и растекающейся на полу крови.
Неуверенно Ома прошагал к месту, где был его сообщник, чувствуя, как трясутся его руки. Он не хотел никого убивать, не хотел смерти астронавта, он сам хотел там оказаться! Почему?.. Он постоял у пресса, пытаясь унять эмоции. Его целью было не стать убийцей и умереть, запутав Монокуму… Почему умер Момота вместо него? Почему ничего не может пойти по плану?! Он хотел освободиться от своих собственных слов, навлёкших на него всю эту ненависть на протяжении всей игры и от которых уже поздно отказываться, хотел умереть и больше не пытаться дать выжить другим, отдав это право Астронавту, не врать и не казаться любому встречному последней сволочью, когда на самом деле думаешь, как лучше спасти всех, не умерев бессмысленно, что явно бы понравилось мастермайнду…
— К-кайто? — с надеждой пробормотал, зовя Ома, хотя понимал, что ответа уже не будет, но в глубине души верил, что названный сейчас выпрыгнет и скажет его фразу «это ложь!», а потом они рассмеются и начнут всё снова… но то было лишь его желанием, которое уже не сможет осуществиться и пара минут осознания и тишины на это прекрасно указывали… — П-прости, пожалуйста, я н-не хотел… — всю игру он был против убийств, следуя единственному правилу своей организации: «не убивать и не причинять сильного вреда здоровью», пусть и лгал об обратном, о том, что жаждет преступлений, а сейчас сам убил человека, с которым нашёл общий язык и смог договориться о сотрудничестве… — Я… честно, прости… — он просто отвлёкся и испугавшись от неожиданности нажал на кнопки, а теперь не знал, что делать. Что он может после этого? Только залезть в Эксизал и сделать тоже, что и должен был Момота…
Простояв так ещё минут пять Ома чуть успокоился, поняв, но не смирившись с тем, что изменить уже ничего нельзя и понурив голову пошёл убирать важные улики, продолжая план, но сильно изменив его: разорвал провода, соединяющие пульт управления гидравлическим прессом и сам аппарат, вынул видео запись, снял с себя шарф и кофту, смыв их, думая, что это может стать уликой, если их достанут.
Сделав всё это он медленно дошёл до Эксизала и тяжело уселся внутрь, закрывая его и медленно, почти бесшумно направил того к лифту, с горечью понимая, что книгу с разными сценариями для Кайто написал зря. К рассвету добрался до водопада, наткнувшись там на Монокуму:
— И кто это у нас тут пытается пробраться в зал суда? — хитро спросил он, прислонив лапы к нарисованному рту.
Ома чуть усмехнулся, придумывая речь, но нахмурился и даже понурил голову, вспомнив о плане, переключив голос на тон Кайто, используя функцию робота:
— Какая…
Быстро изменившийся голос теперь уже Кокичи:
— Разница?
— Большая, дорогой виновник, как и то, что вам тут нужно, до начала общего сбора, упупу…
Меняя голоса лидер зло ответил, вспоминая причину смерти Момоты:
— А что нужно было Вам, — он сделал ударение на обращении, ядва сдерживая ненависть в голосе. — У окна ангара в подозрительно важный момент?
— Уууу, ты не ответил на мой вопрос, но я отвечу на твой: информация по поводу использования электробомбы, выключившей электричество и количества живых, помимо Харукавы, странно прошедшей к вам двоим, а затем и убежавшей, увидев, что проткнула своими стрелами сразу двоих, а антидота хватило только на одного! Так отчаянно, я просто не могу! — Ома в ярости стукнул по боку робота, так и не сумев понять, знает ли мастермайнд об их плане, но ответил голосом Кайто:
— Я хочу дождаться суда у тебя, а затем присоединиться к нему, так же будет интересно?
Медведь задумался, соизмеряя все за и против, а затем милостливо отошёл, кивнув:
— Иди, это наверное будет интересно и честно. Мне уже не терпится начать это дело… — Кокичи был уверен, что в почти каждой фразе проскакивало волнение, пусть и довольно хорошо скрытое, да и сам Монокума выглядел нервным.
Много думать об этом не вышло и Ома просто зашёл в лифт, постепенно спускаясь вниз. Оказавшись на нужном месте он провёл Эксизал за открытую дверь, обнаружив там немало места и стал ждать остальных, думая над своими будущими действиями и словами.
Услышав открытие лифта через несколько часов Кокичи отметил, что в этот раз расследование длилось меньше, чем остальные и просто прислушался к голосам, начавшим быстро обсуждать произошедшее:
— Жертва, должно быть Кайто, — Ома не сильно удивился теории Химико, всё-таки так и должно было быть и слушал дальше:
— Его взял в заложники Кокичи, а значит мог убить его в любой момент, как только захотел, — огласила и так известное Цумуги, пока речь продолжила всё та же Юмено:
— И под гидравлическим прессом была его одежда!
— Кокичи же не мог быть жертвой, потому что у нас нет доказательств для этого…
— Не правда! — раздался уверенный голос Шуичи, подключившегося к дискуссии и начавшего сметать всю ложь и ошибки подальше.
«Кажется, скоро я увижу способности Сайхары против себя…» — подумал Ома, услышав этот непреклонный выкрик со стороны детектива и продолжил слушать, не особо запоминая слова. Снова сосредоточился он уже на холодном приказе Маки, снова сдерживающей свои чувства. На секунду показалось, что ночью она и не срывалась и не плакала, убегая:
— Монокума, поторопись и приведи сюда Кокичи, мы уже знаем, кто жертва!
— А? Уже? — не понял чёрно-белый медведь, наклонив голову и держа около рта лапку. — Не рановато ли?
— Мы должны видеть подозреваемого среди нас сейчас, ведь он — объект споров и догадок, — недовольно прошипел слегка механическим голосом Киибо, показывая, что спрашивать такое по крайней мере глупо.
— Хорошо, хорошо, думаю, он сейчас придёт. Мистер Подозреваемый, ваш выход! — Подняв лапу он посмотрел на механическую дверь, за которой был Ома, открывая её.
Раньше, чем кто-то что-нибудь понял Кокичи поднял Эксизал и прыгнул в круг к остальным, услышав ошарашенный выдох Шуичи и последующие за ним остальные:
— Эксизал?!
— Чт-что он тут делает?!
— Почему он тут?
— Ха-ха, упс, моя вина, кажется, я напугал вас, ребят? — задорно прокричал Кокичи, голосом Момоты, чем выбил всех из колеи ещё раз, с хитрой улыбкой, но слезами на глазах наблюдая за ними и с их испуганными и запутанными лицами:
— Это… голос Кайто?
— Кайто?..
— Ну, многое произошло и я спрятался тут, слегка задремав… Ха-ха, поэтому я опоздал! Но всё же, что у вас тут произошло, пока меня не было, ребят?
— П-погоди… — задумалась Широгане. — Тогда умер не Кайто…
Ома перебил её уже своим голосом, чем снова поразил всех, а сам вызывающе кричал, привлекая внимание к себе и словно пытаясь отпечатать его слова в памяти других:
— Идиоты! Это была обычная ложь! А-ха-ха, вы, ребята, думали, что я сдох? Да ни за что! Я бы никогда не умер! Ни-ког-да! Я буду жить, пока не умру сам! Я буду смеяться, забыв о слезах! — пусть голос и звучал уверенно, но только он договорил, Ома подперев голову руками зажмурил глаза, пытаясь забыть, что эта фраза, как и остальные была для Момоты, которого сам и убил, разрушив собственный план. Он сейчас хотел, даже мечтал остаться один, например в своей комнате, в тишине переживая это, возможно даже и проронив несколько одиноких слёз, не колупая эту ужаснейшую рану снова и снова при остальных, но, к сожалению, сейчас был уже пятый классный суд, где виновным был он, а сдаваться не собирался, иначе жизнь Абсолютного Астронавта пропала зря.
Он пропустил речь Химико и половину фразы Маки, услышав лишь конец, но нашёл, что ответит:
— … Как ты выглядишь сейчас подходит для такого кретина, как ты.
— Нишиши… — он ответил так, будто бы и не думал о Кайто секунду назад: весело и задорно, но на самом деле через силу. — Ты заставляешь меня покраснеть! Злишься на меня, да? — Харукава промолчала, пока он ответил на вопрос Сайхары, а затем он не особо вслушиваясь в диалоги, лишь иногда вставляя небольшие фразочки открыл книгу с прописанными им же сценариями и глубоко выдохнув начал медленно и предельно аккуратно выводить буквы, складывающиеся в три слова, когда на каждую коротенькую линию он шёпотом, чтобы не было слышно остальным проговаривал всё, что хотел сказать Кайто, если бы знал, что всё так обернётся, исключая из своей речи всю ложь, что только мог с себе заметить, ведь за всю его жизнь и игру тут он уже привык говорить не правду. По итогу на последней странице были каллиграфически идеально выведено «Прости меня, Момота-чан». Перечитав это короткое предложение он почувствовал, что его размытый взгляд теперь сопровождался крупной слезой, быстро скатывающейся по щеке. Позволив ей пройти путь до подбородка и упасть на бумагу Кокичи с горечью отметил, что она упала так, будто была точкой этой фразы, завершающей всё. Но вот для кого? Для него, или для Кайто?
От грустных и даже несколько заоблачных мыслей его отвлёк голос Химико и Шуичи, сказавшие нечто, появившееся для него слишком быстро — казалось бы, он только вставил словечко, что Харукава была с ними ночью и выстрелила ядовитыми стрелами…
— В таком случае, тот, кто убил Кайто не Маки…
— А тот, кто управлял этим прессом, Кокичи! — это звучало как обвинение, но Ома предположил, что за такое короткое время они ещё не могли догадаться обо всём, а раз говорили о Харукаве, то значит ещё недалеко ушли от начала и подумав выкрикнул:
— Понял… Вероятно, очень вероятно… гидравдический пресс мог быть причиной смерти… Но, это просто вероятность.
— Что ты имеешь ввиду? — спросил детектив, а Ома продолжил выкручиваться из этой ситуации:
— Конечно, возможно, что я убил Кайто с помощью пресса, но это невозможно узнать! Его смерть могла быть как и от отравленной стрелы Маки, так и от гидравлического пресса… оба случая возможны и логичны, но вы никогда не сможете узнать точно, не смотря ни на что! — он замолчал, пока остальные переваривали информацию и смог немного прийти в себя, снова став тем Омой, которого все знали.
— Не смотря ни на что?
— Э-это не правда! Мы сможем решить и эту загадку тоже! — Химико явно паниковала и обратилась к Сайхаре, надеясь на поддержку. — Так, Шуичи?
Промолчав и взесив все «за» и «против» детектив выдал:
— Это невозможно. Мне мерзко признавать это, но Кокичи прав. Мы не можем точно выяснить и доказать причину смерти.
— Вы не можете проверить тело и у вас нет стоящих улик, — объяснил Ома, хотя это понимал каждый. — И дедукция тут не поможет, ведь это впринципе невозможно… Но я знаю, потому что с этим связан.
Лидер определённо намекал, что ответ на это дело есть у него, а значит просто так они с этого суда не уйдут.
— А? — внезапно вскрикнул Сайхара, догадавшись, что сделал Кокичи и ошарашенно смотрел на робота, в котором тот прятался. — Так вот, что ты пытался сделать? Ты создал нерешаемое убийство?!
Кокичи прикрыв глаза перевёл дух, снова выкидывая из головы Момоту и, фальшиво рассмеявишсь, говоря:
— Нишиши! Ты наконец-то понял? Да, это был мой план. Поэтому, в этом случае есть не неизвестная жертва, а неизвестный виновник! — пускай Ома и знал, кто виновен на самом деле, он не мог рассказать этого. Не сейчас. После голосования, даже, если выберут невиновного. Иначе всё было зря. Вся его игра, все его действия, жизнь Кайто и его жизнь, поставленная на кон. Теперь даже его собственные чувства не смогут заставить его отступить. — Никто не знает правды, кроме меня одного! Так что забудьте о дедукции и сделайте вывод с помощью своей собственной интуиции! — заметив, с каким чувством на него смотрят все он не удержался от едкого комментария, уступив сначала Киибо восклинуть «интуицией?..»:
— Что с вами? Вы чего-то боитесь? На ваш счёт не знаю, но у роботов уж точно нет интуиции, так что тут всё обоснованно, так ведь? Но всё равно, — он успокоился и спокойно продолжил:
— Тут уже ничего не поделаешь, это просто ход каждого классного суда. Ну что? Кто же из нас виновен? Я или Маки? Голосуйте!
Дальнейшее время он снова пробыл будто в каком-то астрале, время от времени сам того не замечая говоря что-то из прописанного сценария и тут же забывая, запомнив только то, что Шуичи снова смог найти зацепку и голосование перенеслось, а параллельно пытаясь самостоятельно разобраться в себе и полностью успокоиться.
Он начал понемногу возвращаться в реальность уже когда Сайхара рассказывал о подмене тел и прислушавшись, начал разбираться в том, что можно говорить, не сболтнув лишнего, ведь пусть всё и было так, как он задумывал, даже пресс остановился на нужном месте, но ошибиться ещё было возможно.
Услышав в теорию детектива, что на самом деле являлась правдой он молчал, понимая, что если ответит, то скорее всего подтвердит это.
Ещё пять минут и Кокичи уже понимает, что обвиняют Момоту, конечно, по всем уликам виновен Астронавт, но сейчас всё это сделал Ома. В голове проскочила мысль, что если бы в Эксизале сидел бы не он, а Кайто, то тот бы скорее всего раскрылся бы либо сейчас, либо чуть позже, ведь не видел бы смысла пытаться путать всех, когда правда уже всплыла. Тогда бы его казнили. Конечно, не очень радостно, но хотя бы не от рук Омы, да и вообще у Момоты было бы ещё хоть немного времени.
Это осознание ещё больше подавливало его, даже несмотря на то, что умереть бы Астронавту пришлось всё равно.
В тоже время Шуичи уже обвиняет Кайто и называет виновным, призывая к ответу, но Ома молчит, не до конца придя в себя. На пару секунд ему даже показалось, что из-за спины потянулась рука Момоты и аккуратно взяла его конечность, но только он сжал руку, чтобы потом обернуться и неверяще увидеть Астронавта, как рука медленно исчезла, оставив Кокичи одного с новыми, выступающими в уголках глаз слезами, которые он не мог убрать.
— Это должен быть он! — прокричал Сайхара, смотря на Монокуму, а тот задумался:
— Значит, виновник этого дела — Момота Кайто-кун? Это то, что говорит твоя дедукция Абсолютного Детектива?
— Кайто виновен? — не поверила Широгане, смотря на Эксизал. — Что? Вы шутите, верно? Это не может быть правдой!..
— Я тоже не хочу, — вздохнув пробормотал Шуичи, прикрыв глаза. — но это — единственный возможный вариант, чтобы это всё имело смысл и логически соединялось. Мои детективные навыки подтверждают, что Кайто — виновник! — Ома молчал, понимая, что его голос сейчас никак не подойдёт для ответа.
— Это правда?.. Кайто действительно там? — снова напряжённое молчание и попытки успокоиться.
— Хэй! Ответь нам! Если ты и впрямь Момота, тогда… — Цумуги перебил уверенный голос Харукавы, но губы её чуть поддрагивали, давая Оме понять, что она сильно нервничает:
— Я виновна.
— Что?.. — Кокичи прислушался, услышав голос Шуичи, шмыгнув носом и не понимая, к чему такое заявление от девушки.
— Это невозможно, чтобы Кайто остался живым… поэтому я виновна. Без сомнения он умер. И умер от моей ядовитой стрелы.
— Но ты же говорила, что не хотела этого…
— Да. Я никогда не хотела. Я хотела верить, что не убила его. Но правда то другая… в конце концов я просто убежала от неё и фактов… — Кокичи всё понимал, как кажется и Сайхара: если Момота виновен, то Маки пытается его спасти.
От этого осознания Оме стало ещё хуже, даже несмотря на сложные отношения между ними: она весь суд цепляется за надежду, что Астронавт жив, пытается его спасти, жертвует своим доверием ради этого, но… если бы он не убил Кайто, то у них ещё была бы возможность встретиться… Кокичи уронил голову на руки, зажмурившись и чуть помотав головой, понимая, что опять всё разрушил…
Совладав с собой через ещё минуту он снова добавил в голос ложную уверенность и задор, после чего попытался по возможности успокоить Харукаву, пусть и разрушая её утверждение:
— Это ещё не ясно. Я всё ещё мог убить его с помощью гидравлического пресса.
Злой взгляд упёрся в робота, но Оме было всё равно.
— Всё равно, есть два варианта и Монокуме явно известен верный, праааааааавда?
— Разве тут не одни варианты? — неуверенно пробормотал медведь, даже сам не поняв, что сказал и подтвердив раннюю мысль Кокичи, что ему не известен реальный виновный. Ну хоть что-то тут ещё хорошо… хотя это «хорошо» равнялось капле в море ужасного.
А выслушивая дальнейшие выкрики Маки, что она виновна, а Кайто мёртв и Шуичи, опровергающего это Ома молчал, прекрасно осознавая, что не может ничего сказать, не открыв, что он — Кокичи. Лидер молчал, снова чувствуя огромную вину, увеличивающуюся как огонь на бумаге. Он не хотел никого убивать! Не хотел, не хотел, не хотел, не хотел!.. эта мысль крутилась в голове как заевшая пластинка, делая ещё хуже его и без того почти разбитому моральному состоянию.
Хотелось выйти из узкого, тёмного Эксизала и подойти к Сайхаре, обняв и не отпуская, попросить прощения у Маки, забыв о всех их стычках и забыть о её таланте, помня только хорошее, ведь она явно вела себя по-другому в реальном мире и не жертвовала многим и собой ради других, сказать Химико, что её фокусы… нет, магия, прекрасна, по нормальному пообщаться с Киибо, посмотреть косплей Цумуги, а потом отправиться на заслуженную казнь и показать, что сожалеет… от этих мыслей Ома был готов кричать, понимая, что ничего из этого уже скорее всего не выйдет, ну, кроме казни, а пока он должен исполнить план, ради Кайто и отомстить Монокуме…
Но к сожалению, время на его мыслях не остановилось и вот уже весь задуманный план лежал перед Шуичи. Весь, кроме того самого отклонения: он задавил Кайто, а не Кайто его.
— Но разве Кокичи не создал этот план? Разве он хотел своей смерти?! — не понимая кричала Юмено, а с ней мысленно кричал Ома: ДА! Хотел! Хотел не думать сейчас о том, что больше не хотел лгать, хотел просто умереть, забыв об этой ужасной игре!
— Я думаю, что это всё — часть того самого плана, чтобы запутать нас! — Детектив явно был на пределе, но ещё не догадался до правды, по крайней мере в этом случае. — Я не думаю, что кто-нибудь задумался бы, что Кокичи продумывал план собственной смерти!
— Он зашёл так далеко и отдал свою жизнь… чтобы создать эту загадку? — нервно спросил Киибо, поглядывая на Эксизал.
— Только Кокичи может думать о чём-то настолько безумном, — тяжело вздохнув пробормотал Сайхара, исподлобья оглядывая всех.
— Кто нибудь ещё согласен умереть ради осуществления своего плана? — вопрос звучал странно, но Ома согласился. Только вот не у него, а у Кайто всегда были проблемы с удачей…
— Он безумен… Но почему так спонтанно? — спросила Химико, отведя взгляд и думая.
— Я думаю, Кокичи хотел перехитрить меня в моей собственной игре, несмотря ни на что, — предположил Монокума, а Ома отметил, что это правда и продолжил слушать дальше, думая, что скажут остальные.
Но те молчали и Лидер сам продолжил дискуссию, слегка весёлым тоном, но лучше не мог:
— Правда? А ты уверен, что это не заблуждение?
— Заблуждение? — не понял Шуичи, желая получить больше информации.
— Огромнейшая ложь, чтобы заставить вас думать, что я мёртв?.. — он даже не врал по этому поводу, но сказать нужно было так. С недавних пор он начал смотреть в книгу, ведь сам и слова связать не мог. — А хотя, кому это всё нужно, ребят? Всё происходящее между мной и Монокумой. Я не буду объяснять так или не так лишним в этом противостоянии, — сам он сидел с безэмоциональным лицом и читал это, заметив, что тон теперь даже не похож на дерзкий и задорный. Скорее усталый. Он устал. Устал от всего этого, устал от мыслей, от шума, от замкнутого пространства в Эксизале, от наигранного себя и своего настроения…
— Лишним? — удивилась Широгане, подняв брови.
— Лучше уж быть лишними! — проворчала Юмено, бессильно сжав кулаки.
— А? Почему? — всё так же не доходило до Цумуги.
— Если мы лишние, то даже если мы ошибёмся, то не будем казне… — она начала объяснять это как самую элементарную вещь, но была перебита Монокумой:
— Нет, если вы ошибётесь, то всё равно будете убиты. Не переадресовывайте слова Кокичи мне.
— Но… почему? Ты же всё это время был добрым! — разозлилась Химико, а Ома отключился от разговора, выбирая фразу получше в дальнейшем и пытаясь не думать о гидравлическим прессе. Но заметив неудобную и даже давящую на него тишину он вздохнув сказал очевидно фразу:
— Если Монокума поймёт всё правильно и узнает виновного, то сможет забрать ваши жизни, а если нет, то у него не будет права убить кого-то из вас. Ведь если мишка не знает преступника, то игра больше никак не заработает! — он замолчал, пока Сайхара собрался с силами и твёрдо сказал:
— Я верю в тебя, Кайто, — Кокичи слегка скривился, но молчал. — я всё ещё думаю, что Момота виновен ведь всё указывает на него… — и он начал оглашать события этой ночи, пока Ома судорожно хотел выйти из тёмного, закрытого робота на свет и убежать на улицу, вдохнув свежего воздуха и не слышать того, как всё должно было быть.
И только он закончил, как выкрикнул, приведя Лидера в чувства и заставив быстро свериться со сценарием:
— Кайто Момота-кун, я прав, не так ли? Ведь ты там! — Ома молчал, чувствуя, что одно лишнее слово сейчас и он опять расплачется и смотрел на Сайхару, смотрящего на него
Гляделки, не видя значков соперника продолжались пару минут, пока остальные спорили или просто думали, пытаясь осознать происходящее. Кокичи знал, что написал, что говорить в этой ситуации, но молчал, открыв страницу с нужным текстом, смотря на детектива, борясь с желанием выйти.
А когда все сошлись на решении довериться Шуичи, Ома не смог сдержаться и собрался открывать дверь, чтобы выйти, не собираясь жертвовать жизнями, пробормотав в микрофон:
— Прости меня, К… — «айто…» было неуслышанно другими участниками игры: внезапно, Эксизал словно разрядился или получил удар молотком и микрофон, через который говорил Ома выключился со всей системой робота. Испугавшись Лидер выкрикнул:
— Ребят?.. — нет ответа, только полнейшая тишина. Кнопка открытия двери не работала и Кокичи ничего не слышал. Оглядевшись он увидел над собой маленькое тонированное окошко, почти не пропускающее свет, через которое чуть видно происходящее:
Заканчивались ещё одни дебаты, а Монокума вёл себя подозрительно весело, чем сильно напрягал. После споров начались обсуждения, а ещё позже чёрно-белый медведь показал на большой экран, призывая выбрать виновного.
Приняв ещё одну быструю, но провальную попытку выйти, Кокичи попробовал постучать, не обращая внимания на слабость со всём теле, но опять же ноль реакции. Продолжая быстро стучать по двери в попытке привлечь внимание и явно забыв о том, что кожа на кулаке не железо, Ома с неким страхом смотрел на список участников.
Кокичи был уверен, что выберут Кайто, ведь именно так и задумывалось, именно на это указывали улики, и об этом должны были все подумать, но судя по Монокуме, порой машущем ему лапкой, тот уже обо всём знал и план снова провалился. Через ещё минуту на экране показали Момоту с пятью голосами, заставив Ому забыв о боли в спине упасть на сидение и зажмурив глаза упал головой на руки. Хуже уже и быть для него не могло: Кайто умер, голосование состоялось, а значит, Монокума по ходу суда всё понял, массовая казнь…
«Почему я не мог умереть вместо Момоты, как и задумывал?! Почему всё должно было пойти так? За что они все отдадут жизни?.. За мой провалившийся план?!» — поняв, что его никто не слышит орал Кокичи, стуча по двери и больше не в силах сдерживать эмоции.
Вскоре, после несколько минутного осознания происходящего остальными и показа вердикта о не
правильном решении к нему начал вразвалку подходить Монокума и сделав что-то с Эксизалом открыл дверь, выпуская Ому на свет.
Сказать, что его были не рады видеть слабо:
— Кокичи!.. — выпала из реальности Маки, достав нож, пока на глазах начали образовываться слёзы.
Посмотрев на остальных, Лидер заметил лишь удивление, смешанное с открытой неприязнью и спрятанный за рукой взгляд Шуичи. Было видно, что они ожидали Кайто, но, из-за провалившегося плана его тут нет. Он снова зажмурился и быстро повертел головой, пытаясь не думать об этом хотя бы сейчас. А заметив подходящую к нему Харукаву медленно посмотрел на неё и решил не солгать, как и хотел Кайто, когда спрашивал о Шуичи:
— Маки… прости. Я… не вру, прости меня за Момоту-чана, у которого я не смог этого попросить… — он закрыл глаза, из последних сил не давая эмоциям взять верх и услышал вопрос Широгане, опережающий ответ длинноволосой:
— «Не лжёшь»? Как не смог попросить? Не было времени, чтобы извиниться, пока убивал? — голос звучал едко и Кокичи глубоко вздохнув объяснил, поняв, что скрывать это не за чем, всё равно сейчас умрут все, нет смысла бояться вдохновителя и то, что он узнает его слабые места, когда Ома не будет лгать:
— Умереть должен был я, мы договорились после того, как Харукава-чан ушла… — он сделал паузу, через силу отгоняя воспоминания. — хотя, всё пошло не так ещё раньше: я выпил чуть меньше половины антидота, прислонившись к стене, когда Маки ударила её и я от неожиданности убрал язык, чтобы не пропускать жидкость. Остальное я дал Кайто и ему стало намного лучше. Мы договорились о сотрудничестве, поговорили по душам… — ещё одна пауза, сохраняющая шаткое спокойствие и отсутствие истерики у Омы. — Момота-чан лёг под этот чёртов пресс, так, как и говорил Сайхара-чан, а я включил его. В нужный момент выключил, но раньше, чем успел что-то сделать пришёл Монокума и неожиданно закричал к нам в окно… я п-потерял равновесие, всё-таки и так многое б-болело и упал на эти ч-чёртовы кнопки… — он не мог продолжать, чувствуя, как дрожит голос, а на глаза наворачиваются слёзы, быстро текущие по лицу, пусть он и пытался их сдержать. Всё суды Ома держался, поддерживая задор и непринуждённость на своём лице, исключая четвёртый, когда Гонта не защищался и не забирал его вину себе, оставляя её Кокичи, принимающего это всё и искренне переживающего, а потом только понявшего свою ошибку и снова наврав, спрятавшись за этой ложью ото всех, а сейчас… он больше не может. Он не такой, как думают другие. Он не может искренне улыбаться и смеяться говоря об убийствах. Его единственным устоем раньше было «не причинять вреда никому», он даже думать не мог о том, чтобы убить кого-то. А сейчас, нарушив это правило Кокичи уже не мог поддерживать ту ложь, которой утешал себя и бесил других и просто выливал свои накопившиеся эмоции с самого начала убийственной игры.
Взгляды остальных же переместились на медведя, который приложив лапку ко рту пропел, явно не сожалея:
— Упупу, кажется, я пришёл в не нужный момент…
— Лучше бы ты вообще не приходил, — выдали одновременно Киибо и Кокичи, после чего неуверенно посмотрели друг на друга.
Никто не знал, что сказать, Ома просто не мог, а остальные видели это состояние и хотели как-нибудь успокоить, хотя в тоже время не могли перестать его винить.
— Если подумать логически и поверить, что Ома-кун не врёт, — нарушил тишину Шуичи, задумавшись. — то вина делится на двоих: Монокуму, который испугал Кокичи и тебя, — он головой показал на Лидера. — который упал на кнопки. Но, как ты помнишь, на прошлом суде когда всё было так же, но ты был на месте Монокумы, а на твоём Гонта и казнили не того, кто стоял за этим случаем, а того, чьими руками это было совершено, значит сейчас ситуация похожая, я прав?
— Да, абсолютно, — безоговорочно согласился мишка.
— А ты… как? — спросила Широгане, заметив руку и спину Омы, по которым ручейками стекала кровь из открытых ран.
— Нормально, забудь, яд был хуже, — отмахнулся тот, всё ещё чувствуя его незначительное действие, придающее слабость и лёгкое жжение под кожей, но моральные проблемы для него сейчас были важнее. Пусть это было сложно сказать, да и он не сильно раскаивался, но не мог сдержаться. — Харукава-чан, скажу ещё раз: прости. Не только за Момоту-чана, а ещё и за все наши стычки. Всё таки, ты не так уж сильно оправдываешь своё прозвище Абсолютной Убийцы, как я думал… просто владеешь оружием, но применяешь его только в крайних случаях, а я подумал не так. А твоё поведение на этом суде сильно меня поразило, поэтому я и говорю это тебе, отступив от обид и недоверия.
Маки исподлобья взглянула на него, но нож убрала и пробормотала:
— Раз уж мы тут все перед смертью, то ладно, извинения приняты. Но я не жалею о том, что делала, так что не обессудь. И… прости за ту стрелу, хотя ты виноват сам, наврал с три короба, — она покрутила в руках свой хвост, старательно его разглядывая и не смотря на Лидера, но тому было и этого достаточно, чтобы хоть чуть успокоиться и убрать с лица скатывающиеся слёзы из-за полного эмоционального срыва, сорвавшего с него ту маску непоколебимого лжеца, открывая накопившиеся страхи и переживания обычного и морально уставшего человека.
— Широгане-чан, Юмено-чан, Киибо, я просто извиняюсь за себя. Никогда бы не стал, всё же неспроста притворялся всю игру, но сейчас уже смысла не вижу, да и Момота-чан сказал мне одним из последних слов раскрыться хоть немного… — именно из-за этого он сейчас это всё и делал. Чтобы исполнить просьбу Кайто и проверить его слова о любви. — просто знайте, лжи от меня было много и каждую я не объясню, но убийств я никогда не хотел. И играть в игру, в которую тебя заставляют играть тоже, — он выразительно посмотрел на Монокуму.
Три кивка в ответ. Пусть и не сильно эмоционально, но этого было для Омы достаточно. Они и так сейчас на пределе, пока медведь медлит с казнью. Странно было то, что Химико, которая сильно на всё, связанное со смертью реагирует, молчала, будто бы не понимая. Вроде бы остальные всё осознают, хотя и понимают, что ничего не сделают, но… Почему так спокойно? Неужели смирились?
Пытаясь не думать об этом Кокичи остановил новый поток не контролируемых слёз, только собирающихся потечь.
— Сайхара-чан… — он неуверенно смотрел на детектива, отвернувшего свой взгляд ото всех и отстранённо смотрящего на экран с лицом Лидера. — Можно… подойти?
Шуичи обернулся, спокойно взглянув на Ому и чуть наклонив голову коротко ответил:
— Да.
Чувствуя некую вину за произошедшее и всю ложь, которой больше всего выпало на долю детектива он робко подойдя к нему, почему то остерегаясь охватил руками фигуру, как хотел в Эксизале оказаться рядом с ним, обняв и не отпуская, замечая по новой текущие слёзы:
— Прости за всё…
— Спасибо, — ровно ответил Сайхара, обняв Ому в ответ, но почему-то широко улыбнулся, создавая контраст лица и голоса. — и ты меня. За всё, что было, и что будет.
— А? — шмыгнул Кокичи, чуть отстранившись, почувствовав новую волну боли в руке.
Шуичи чуть наклонил голову:
— Твои идеи, о чём я? — он прислонил руку к щеке Лидера, стирая оттуда слезу и мягко смотря в его припухшее лицо, пока тот смотрел на него, полностью доверившись и открыв того скрывающегося, хрупкого и чувствительного Ому, всю игру спрятанного за огромнейшей коркой лжи.
— Понятия не имею… может… — он задумался, почему может извиняться Детектив, но идей не было. — Из-за того, что неправильно определил виновника? — он не особо всматривался в лицо друга и его речь.
— Упупу, нееет, хотя, это странно, что я не угадал виновника сразу… — он слегка засмеялся, пока Кокичи не сильно разбирая его слова просто успокаивался, находясь рядом. А вот та же самая Харукава кажется догадалась, в чём дело:
— Ома-кун, отойди от него… — слегка предостораживающе прошипела та, подозревая Шуичи, но не верила до конца и просто советовала.
— Что-то не так?.. — спросил всхлипнув Лидер, прижимаясь к Сайхаре и без слов делясь с ним своими бедами через слёзы, которые тот аккуратно вытирал.
— Мне кажется, он… — начал Киибо, с которым Харукава кажется была солидарна, но была перебита тем же Шуичи:
— Пара фраз и я уже не вечно спасающий вас детектив, а жестокий виновник, да? Упупупупу!.. Вы наконец-то поняли? Да, это первый раз, когда Абсолютный Детектив и вообще главный герой истории оказывается и вдохновителем всего происходящего! — Кокичи понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что сказал Шуичи, а после он неуверенно шагнул от него назад и спросил, не веря:
— С-сайхара-чан, э-это же шутка, д-да? — конечно, от того лжеца, что был раньше в Оме осталось совсем немного, но сейчас он активно кричал где-то в глубине его души: «Это ложь! Скажи это обо всем о том, что говорил раньше, спрячь эмоции от мастермайнда, жизнь может быть в опасности из-за того, кому ты доверился! Совладай с эмоциями, улыбайся, лги!» — это кричали его привычки, паранойя, вечно спрятанная за тоннами лжи и выбранный им самим на убийственную игру характер, который он отбросил. Кокичи просто стоял и не понимал, что ему делать, отказываясь действовать как раньше, если уже всё раскрыл.
— Какая же это шутка? Та самая правда, которой никто из вас не допускал! — он поманил к себе рукой Монокуму и тот послушно подошёл к нему, встав рядом и без слов подтверждая все слова Шуичи. — Я — мастермайнд этой игры, расследовал вам все четыре убийства, а на пятом ошибся сам, ведь не знал о неудавшемся плане, у меня не было намёков на это. Но, к счастью, Кокичи сам хотел выйти, перед этим сказал вам «Прости меня, Кайто», а Монокума вовремя выключил Эксизал и загадка осталась для всех загадкой.
Медведь кивнул, подтверждая это, пока Ома медленно пятился назад, не желая верить. Мало того, что было с ним до признания Шуичи, так теперь ещё и единственный, кому он полностью доверял оказался его главным врагом.
— Ублюдок, всё это время вдохновителем игры был ты?! — не сдержавшись выкрикнула Цумуги, пока никто не понимал, что делать. Убить было нельзя, оставшееся им время неизвестно… поэтому просто с ненавистью смотрели на кивнувшего Сайхару, а Маки на всякий случай достала и выставила нож.
— Как невежливо… неужели вы не рады видеть того, кто всё это устроил? — едко спросил бывший Детектив, с интересом разглядывая оставшихся игроков.
— Да как тут быть радостным? — не могла понять Химико, яростно закрывая своё лицо шляпой.
— Как и ожидалось от цвета глупости… — проворчал мастермайнд, прислонив руку к волосам и прикрыв один глаз. — радуйтесь, что пока ещё живы!
— Чего ты там говоришь? — разгневнно выкрикнула Юмено, приняв это за оскорбление и явно не думая, с кем говорит. — Кто я по твоему, повтори?
— Слушайте, дорогие мои, для меня вы все уже давным давно испорчены своим цветом, который я ассоциирую с каким либо чувством, ведь сам чувствую одну только скуку, смотря на эту игру. С того момента, когда я узнал вас, вы все стали частью меня! Моими эмоциями, цветами, которые я чаще всего использую и получаю, наблюдая за вами! — он широко улыбнулся, предложив: — Сейчас даже перечислю все и тех, что я уже исключил из себя… — замолчал, собираясь с мыслями, дав высказать свои эмоции остальным.
— Да он безумец! — воскликнул Киибо, не желая слушать и слова.
— Что и требовалось ожидать от психа-вдохновителя… — прошипела Харукава, с ненавистью смотря на него, заметив, что раньше полностью ему доверяла и подозревала в последнюю очередь.
А Шуичи начал оглашать имена, цвета и чувства, пока Кокичи с болью смотрел на него, чувствуя в себе жгучее чувство предательства и в то же время отмечал, что каждое из этих чувств он уже испытывал:
— Рантаро Амами, салатовый цвет, паранойя.
Паранойя, что если Ома хоть немного отступит от своей лжи и откроет правду, то его слабости заметит мастермайнд и использует против него.
— Каэде Акамацу, бежевый цвет, самопожертвонность.
Желание и готовность отдать свою жизнь ради окончания убийственной игры и конца смертей.
— Рёма Хоши, коричневый цвет, пессимизм.
Понимание, что он уже ничего не изменит и можно только сдаться, пожертвовав жизнями ради остальных.
— Кируми Тоджо, тёмно-серый цвет, зависимость.
Зависимость от лжи, произносимой им и в то же время служащей щитом ото всех проблем.
— Анджи Ёнага, жёлтый цвет, вера.
Вера, что убийственная игра закончится не начавшись или после какого-нибудь убийства.
— Тенко Чабашира, зелёный цвет, консервативность.
Приверженность правила «не убивать и жить без насилия» появившегося до убийственной игры.
— Корекиё Шингуджи, тёмно-зелёный цвет, самоуверенность.
Самоуверенность в том, что сможет выдержать всё и остаться собой после убийства Миу и Кайто.
— Миу Ирума, розовый цвет, пошлость.
Его подкаты к Шуичи в свободное время и вопросы к Киибо.
— Гонта Гокухара, цвет — охра, наивность.
Наивность на протяжении убийственной игры, что его проблемы не вскроются, а единственный, кому он доверял не окажется ни в чём виновным.
— Кайто Момота, синий цвет, прямолинейность.
Все его сказанные правдой слова, замаскированные дальнейшим «это ложь!».
— Маки Харукава, красный цвет, замкнутость в себе.
Сохранение всех переживаний и чувств в себе, не давая им выхода, веря, что выдержит держать их в себе до конца игры.
— Химико Юмено, бордовый цвет, глупость.
В нежелании видеть очевидное на протяжении игры.
— Цумуги Широгане, голубой цвет, двуличие.
Он для окружающих до убийства Кайто и он сейчас.
— K1-B0, серый цвет, страх.
Страх смерти, предательства, собственной слабости, скрытые за ложью…
— Сайхара Шуичи, цвет-чёрный, бесчувственность.
На протяжении всей игры ложное чувство бесчувственности к смертям.
— Кокичи Ома, изначальный цвет — фиолетовый, а ассоциация сначала — ложь, но, ближе к четвёртому убийству я один единственный раз изменил цвет: белый, а чувство — симпатия. Это было единственным положительным оттенком из всех, так что можешь считать себя избранным…
Оба этих чувства были понятны Кокичи, всё же они олицетворяли его правдиво: он прятался за ложью, построив из неё почти непробиваемую стену, а к бывшему детективу питал симпатию, он назовёт это чувство так, но не скажет «любовь» мастермайнду.
Но вслух он только яростно кричал, срывая голос, не в силах остановиться и выливая все слова, что хотел:
— Да не хочу я быть избранным, не желаю знать это о тебе, мечтаю не знать, что Кайто раздавлен, что всех ждёт казнь, я! Я хочу сдохнуть под тем чёртовым прессом вместо него, чтобы не знать ничего из этого! Понимаешь, Сайхара?! Я хочу умереть, а не знать это всё и осознавать свою вину во всём происходящем! — он забыл и о своём здоровье, и так поражаемом ядом и ранами, о своём любимом суффиксе «чан», о том, что перед ним предавший его враг, молча и с интересом смотрящий на него, а он кричит о своей слабости ему в лицо и просто продолжал это, пока закашлившись не прошептал, разорвав чуть ли не все голосовые связки. — не… хочу…
— Кокичи? — слегка взволнованно спросил Киибо, замечая это состояние.
— Успокоился? А теперь не кричи и не гони яд по венам быстрее, у меня антидота знаешь ли нет, — предупредил расставив руки в стороны Шуичи, посмотрев на всех остальных и отстав от Омы:
— Не волнуйтесь за него. Ему однозначно будет лучше, чем вам. Но не волнуйтесь, хотя мне и жаль, что за мою ошибку расплачиваться нужно вам.
— Нисколько не жаль, не слушайте лжеца! — пропел Монокума, стоя рядом с ним и хихикая.
— Помолчи, это и так всем понятно, — улыбнулся шире мастермайнд. — Но то, что вы все составляете эту убийственную игру, а для меня и мои эмоции… Вам не нужно волноваться об этом сейчас, ведь… — он подошёл к месту Монокумы и заметив появившуюся там красную кнопку прокричал на весь зал:
— Настало время наказания! — Сайхара нажал на кнопку и посмотрел на экран, где были все находящиеся ученики и Монокума, забирающий всех, кроме него и Кокичи.
На самом же деле просто под абсолютно всеми учениками уехал пол и они упали куда-то вниз.
Ома открыл глаза стоя на какой-то платформе, буквально в двух шагах от Шуичи и с ненавистью посмотрел на него, не думая, что сейчас будет, а тот в ответ лишь с улыбкой подмигнул. Через ещё пару секунд его руки обвинили какие-то клешни, чуть похожие на наручники, уходящие куда-то вверх. Задрав туда голову он увидел улыбающегося Монокуму, держащего крест, к которому крепились эти цепи, напоминая управление марионеткой, в котором куклой был он, Абсолютный Верховный Лидер, Кокичи Ома.
Вскоре платформа, на которой они стояли повернулась, показав им Маки, стоящую перед мишенью и быстро перебегающую из стороны в сторону от копий, появляющихся из-под пола.
Шуичи усмехнувшись передал Кокичи пистолет, который тот против воли, с помощью Монокумы взял и прицелился на девушку, пока сам Ома пытался отвести руку и отпустить оружие.
Харукава остановилась на одном месте, пока остальной пол был проткнут шипами и Лидер прицелился, без возможности убрать руку и не нажимать на курок. Раздался выстрел, попавший прямо в сердце девушке, одновременно со слезой, быстро покатившейся по лицу Кокичи и оставив ещё одну узкую и мокрую дорожку на лице.
— Ома-кун, ты плачешь? Чего же ты так, сам же совершил это преступление, теперь убивай всех, это же казнь, наслаждайся! — радостный тон Сайхары был в сильном контрасте с опустившем голову после этой фразы Омой, судорожно трясущего головой, роняя солёные капли с глаз и не желая этого признавать и смотреть.
Через ещё пол минуты голову Кокичи резко подняли за волосы, заставив вскрикнуть и увидеть продолговатый сундук, из которого торчала голова ревущей Химико, в котором чаще всего проводятся фокусы для распиливания:
— Смотри и действуй дальше, сейчас у нас наказание Фокусницы, не знающей ничего о физике и говорящей, что всё это «магия», — не отпуская волосы Шуичи протянул ему одностороннюю пилу, которую Монокума быстро пристроил на середину ящика, начав медленно пилить руками Омы.
Дойдя до половины сундука раздался душераздирающий крик Юмено, пока на Кокичи осела часть разлетающейся в разные стороны крови. Зажмуриться не удалось: Шуичи не дал, заставляя смотреть, как умирает подруга.
Стоило разъехаться двум разрезанным кусочкам ящика и мёртвого тела, как платформа начала отъезжать. Заметив там Цумуги, Лидер не мог больше этого вырержать: заметив, что пила ещё у него в руках он попытался с размаху ударить ею себя, но в сантиметре от своей шеи его руку резко дёрнули за цепь назад, разрушив попытку самоубийства и заставив лишь беспомощно плача смотреть на подъезающую к нему Широгане, пока Сайхара прошептал ему прямо в ухо:
— Не правильно победившему игру умирать, не правильно, Кокичи… — он убрал с одной его щеки слёзы, а Ома пытался дёргать руками, чтобы обрушить пилу на мастермайнда, но из-за скреплённых рук и впринципе положения куклы, с которой хотят поиграть и морально сломать, не мог, лишь стоя в одном и том же положении. — И меня убивать не стоит, всё-таки ты меня любишь, я же это сам видел… знаешь, камеры, на которых находился именно ты почему-то всегда попадались мне под руку… так что попытки скрыть истинного себя и свои чувства или действия к сожалению твоему не увенчались успехом, — Лидер поражённо уставился на него, на секунду выпав из реальности: все его действия… были сделаны напрасно… просто… зря? Он испортил отношения со всеми участниками этой игры, а вдохновитель знал о нём всё, несмотря на это?..
— Шуичи… ненавижу… — он собрал остатки сил и прохрипел, вложив всю ярость и стойкость в голос, понимая, что не за чем больше бороться. — Ненавижу тебя и себя за свою слепоту! Умри сам и… Убей меня после этой казни, убей, убей!
Молчание в ответ, прерываемое лишь простым «упупу» со стороны Сайхары, пока подъезжала платформа с Цумуги, которую было видно лишь по волосам среди других манекенов с одеждой на них.
Только движение остановилось, как Ому за руки потянуло вперёд, болью напоминая о ране от стрелы на руке, размахивая пилой и налетая на стенды с одеждой, кромсая их на кусочки. Зажмурив глаза и догадавшись, что так убьёт и Широгане он решил не смотреть, пока есть такая возможность.
В какую-то долю секунды он почувствовал на себе что-то похожее на воду, обрызгавшую его полностью, но Кокичи был уверен, что это — кровь. Но, от этого понимания ему стало ещё хуже и он почувствовал ком, подступающий к горлу, уже не замечая нового потока слёз. Он убивает их, в этом виновен именно он и он же теперь лишает их жизни. Единственное, что ему хотелось это уйти и не позволить своему рвотному рефлексу вырваться прямо на казни.
Закашившись, когда он остановился, выронив пилу и открыв глаза, Ома убедился, что высказывание «по локоть в крови» бывает не только в переносном смысле. На его руках до локтя, груди и белоснежных штанах красовались розовые рисунки из капель и ручьёв крови.
Судорожно передёрнув головой Лидер заметил, что он уже около Киибо, не смотрящего на него впринципе, лежащего над какой-то штукой, не ясной Кокичи и не шевелился. Чуть оглядевшись Ома заметил стекло, разделяющее его и Шуичи от робота и несколько кнопок со стороны вдохновителя.
Без слов Сайхара отошёл со своего места подозвав рукой «куклу», пока тот сам того не желая занял его место и нажал на кнопку.
От первого нажатия за стеклом, вниз посыпались металлические шары и клавиши пианино, падая на Киибо в попытке сломать.
Вторая кнопка служила спусковым крючком для вещей второго убийства: наручники и баннеры для митингов.
Ещё одно нажатие и упали уже небольшие доски, пара серпов, не задевших лежащего и верёвки.
Четвёртая попытка: VR очки и несколько рулонов туалетной бумаги.
Ома с сомнением заметил, что ни одна из этих вещей не причинил особого вреда роботу, а после нажал на последнюю, пятую кнопку и пожалел о своих мыслях:
Практически идентичный пресс, как и тот, каким Кокичи задавил Кайто упал, уничтожив Киибо и показав на нём надпись «Успех! Мусор утилизирован!».
Платформа начала подниматься вверх, пока бессильно смотрящий вперёд со слезами на глазах и щеках Лидер оглянувшись не увидел Шуичи и даже незадумываясь, куда тот пропал продолжил наблюдение за своим поднятием без единой мысли в голове, краем глаза замечая пропавшего Монокуму и освободившиеся руки.
А снова оказавшись в зале классного суда он увидел радостно улыбающегося Сайхару, сидящего на «троне» чёрно-белого медведя, загадочно куда-то исчезнувшего и чуть сменившего внешний вид: вместо привычной одежды детектива — деловой костюм, на глазах розовые линзы, либо наоборот их отсутствие и истинный цвет, под правым глазом, на щеке красный глаз Монокумы, на голове кепка, закрывающая взгляд, как и до смерти Каэде.
Заметив Ому улыбка стала шире и мастермайнд не вставая воскликнул, показывая на себя:
— Как тебе игра? Мне понравилась, прошла так, как ни я, ни ты себе даже и не представлял! А ведь мы до игры, пусть ты это и забыл, спорили по этому поводу долго… жаль только, что твою память стёрли, всё было бы намного интереснее, если бы она осталась! — он счастливо зажмурился от представленного, пока Кокичи не понимая и не собираясь это делать спросил, ничего не делая и уже не в силах плакать: слёз не осталось:
— Шуичи, убей меня. Слышишь? У-б-е-й.
— Что же тебе не нравится, малыш? — чуть наклонил голову в сторону Сайхара, заинтересованно смотря на Лидера.
— Что мне… — он запнулся, пока внутри него разгорался гнев, накопленный за все двадцать один день убийственной игры. — Не нравится?.. Всё, мастермайнд, всё! Твоё вмешательство в мою смерть и то, что ты её сорвал не нравится, то, что не дал мне раскрыться на суде и подтолкнул всех к ошибке не нравится, то, что заставил меня убивать всех и смотреть на их смерти не нравится, то, что именно ты, единственный, кому я доверял оказался вдохновителем мне не нравится, то, что ты знал обо всём про меня и даже не намекнул, продолжая давать мне поводы лгать и думать, что ты даже не подозреваешь о моих чувствах и целях не нравится! Это то, что связано с тобой как минимум… — он перевёл дух и проорал с новой силой, хрипя из-за и так сорванного голоса:
— То, что ты заставил всех нас убивать и вообще создал эту игру мне не нравится! Понимаешь? Безчувственному и безумному мастермайнду это понятно?!
— А Абсолютному Верховному Лидеру, раз уж мы начали общаться по титулам, не знакомо чувство самосохранения? Я конечно подозревал по проведённому с тобой времени, — Кокичи сжал зубы, вспоминая те радостные моменты и в частности тот, когда он порезался, поддаваясь в игре Детективу, а Шуичи пластырем заклеил его руку, явно заботясь… заметив, что тот ещё на его руке он сорвал его и бросил на пол, пытаясь забыть под «цык» Сайхары. — но не думаешь ли ты, что это по крайней мере обижает? Если ты хочешь умереть, то этим делаешь мне больнее, ведь я же знаю, что ты меня любишь…
— Не-на-ви-жу. Наигрался с моими чувствами? Надеюсь, что да, ведь теперь у меня есть к тебе только ненависть.
Шуичи рассмеялся, прикрыв лицо кепкой. Успокоившись и вернув ту на место исподлобья посмотрел на Кокичи:
— Ну вот уж с кем, но с тобой я играл чуть ли не меньше всего. Вспомни к примеру идиотку Акамацу, которая должна была расследовать все дела, но слишком просто убившую Рантаро, которая явно думала, что мне понравилась и всё время искренне водилась со мной, а я ей отвечал, поддерживая… лучше бы головой думала, что делает, а то меня ещё выставила главным героем после своей казни… вот тут я поиграл с чувствами, так как она меня полюбила… даже на суде я строил разбитого социофоба, потерявшего единственную надежду, хотя сам смеяться был готов, а тут ты прямо «заигранная мною кукла». Единственное, где я тобой управлял, так это массовая казнь. В остальном, во всём был виновен, если это можно так назвать ты. Да, я не открывал истинных эмоций, планов и действий, но я не лез к тебе, привязывая к себе чувствами, заметь. Всё это ты сделал сам, пытаясь помочь или обрадовать. Ну и в общем-то, вот результат: единственный, кого ты на своей доске отметил как «того, кому можно довериться» оказался тем, кого нужно было избегать.
Кокичи мысленно признал его правоту, заметив, что с Каэде и впрямь было хуже, но вслух согласиться с Сайхарой не мог. Даже несмотря на сказанные им слова это не оправдывало его действия, лишь показывало, что с другими он обходится и хуже.
— Всё равно, — прошипел Ома с открытой злобой во взгляде на мастермайнда.
— А мне нет, если ко мне есть претензии, то прошу их огласить, только по очереди, а то я даже не знаю, на что ответить, — саркастично сказал Шуичи, не замечая, или просто не обращая внимания на истерично-злое состояние Омы.
«Он просто издевается надо мной!» — пронеслась запоздалая мысль, после чего пару раз глубоко вдохнув и выдохнув Кокичи спросил, пытаясь держать себя в руках, пока от собственной беспомощности в уголках глаз снова начали появляться слёзы:
— Зачем ты привёл Монокуму в самый разгар нашего с Кайто плана?
— Не знаю, это не было задумано, я просто захотел узнать, что происходит, — не моргая, но улыбаясь ответил Сайхара, смотря прямо в глаза Оме.
«Просто захотел узнать!» — Лидер даже несмотря на свои способности выявлять ложь не мог сказать, было ли то правдой, но это слишком странно произошло. Хотя, может он просто слишком вымотан и неспокоен, поэтому не может понять.
— Зачем выключать Эксизал и микрофон?
— Я не буду отвечать, но возможно, ты догадаешься сам, — он чуть подмигнул, но в остальном лицо не менялось, он лишь взялся рукой за кепку, посмотрев исподлобья.
— И думать не хочу.
Повисло небольшое молчание и только Шуичи открыл рот, собираясь что-то сказать, как Кокичи спросил, хотя сам понимал ответ:
— Зачем нужно было заставлять меня убивать на массовой казни?.. — голос звучал… жалобно. Лидер не мог удержаться и его эмоции вновь вылились за край, чувствуя новый подступающий поток слёз. Он не хотел никого убивать! Даже перед казнью Гонты он просил убить его с ним, ведь ещё тогда начал винить себя за косвенное содействие с убийцей, пусть он и жаждал жить, когда решился на этот поступок. А теперь он собственноручно убил ещё пятерых…
— Знаешь, все массовые казни в убийственных играх до этого предусматривали только наблюдение, но я решил, что раз убийца убивает только своим поступком одного человека, то пусть убьёт ещё и тех, кто ошибся!.. — он усмехнулся, приподнял голову вверх, пока Кокичи чуть слышно прошептал, не чувствуя слёз на своих щеках:
— Я не могу… — он нашёл в себе силы на свой любимый суффикс, пусть это и было больно для него: — Сайхара-чан, убей меня, пожалуйста…
Вдохновитель тяжело вздохнув встал, подойдя к Оме и сказал, смотря, как сжался тот, сам того не желая:
— Это — не твоё желание, всю игру ты мечтал о другом… Знаешь, если бы Момота-кун, — «какой он тебе «кун»?!» — кричало сознание Лидера, но тот лишь молчал, не зная, чего ожидать от этого Шуичи. — был тогда в Эксизале, то я бы отправил его в космос… — он наклонился к уху Кокичи и чуть слышно что-то ему прошептал.
А затем быстро, не давая времени переварить информацию прильнул к его губам, языком пытаясь их раскрыть. Заметив, что это бесполезно он рукой коснулся раны на его спине, заставив вскрикнуть от боли, а сам благодаря этому углубил поцелуй, залезая языком в рот Кокичи.
Да, Лидер хотел этого. Раньше. А сейчас он просто стоял, боясь пошевелиться, пока слёзы бессильно лились по его щекам. Шуичи исполнил его желание, бывшее до этого, а в голове Кокичи звучали его слова, прошептанные на ухо:
«Ведь в Данганронпе мечты сбываются»