Чашка масла на двоих

Эн обещал исправиться, быть мирным по отношению к работягам, помогать, чтобы доказать свою искренность. Но устройство своего тела так просто не обмануть, ведь его создавали как машину для убийства. Поэтому ничего удивительного, что механизмы внутри требовали масла, чтобы не перегреться и не сгинуть где-то в ближайшей куче металлолома. Прекратить существование из-за ужасной задумки создателей было бы… неприятно. Вероятно, страшно, больно. Эн пока не был так хорош в этих чувствах по отношению к людям, ведь не так давно был на их стороне. Но от этого лишь сильнее хотелось узнать больше, разобраться, выстроить уже собственное мнение, а не вбитый в программу взгляд на жизнь или навязанные мысли. В такие моменты дрон-демонтажник искренне восхищался Узи, которая была непокорна и верна своим взглядам на жизнь. У неё самостоятельно было выстроено отношение к миру вокруг, она не позволяет никому навязывать себе чужие идеалы. Самодостаточна, непоколебима, непреклонна. Бунтарский нрав в ней вселял какую-то уверенность в себе, которой Эну не хватало. И, может, даже каплю самоуважения. Узи была символом свободы, борьбы, внутренней силы. Потерять её было бы самой большой из возможных оплошностей, словно позволить угаснуть свету надежды. Девушка не терялась, как бы плохо ей ни было. Её предал отец, бросил, спасая свою шкуру. Было ли это исключительно из-за страха за собственную жизнь? Эн не знал всей истории, не мог знать, какие были отношения между Узи и её отцом до этого… Но от чего-то ему кажется, что с самого начала всё не было так радужно. Стал бы любящий и беспокоящийся отец отпускать свою дочь за дверь так просто? Стал бы ругать за случившееся, больше переживая за двери, чем за своего ребёнка, ещё и прямо в разгар битвы? Всё это не складывалось в одну картину крепкой семьи, значит, в ней всё было не так, не правда ли? Вероятно, Узи было больно, но даже после этого она не отчаялась. Она бросила свой дом, не желая больше находиться в их колонии - со своим отцом, ушла вместе с Эном, доверившись ему, а не сородичам. Даже если она не хотела видеть отца, она была не обязана уходить насовсем. Могло ли у неё никого не быть там дорогого? Неужели всё в том месте сквозило её одиночеством? Когда Узи была в опасности, Эн сразу бросился искать выход из битвы, чтоб успеть прийти на помощь, пусть та и не потребовалась. Он был в бою, это неизбежно чуть задержаться, но все те, кто прятался… Никто не попытался сделать хоть что-то. Хотя может они не могли? Может, демонтажник не знает чего-то? Вероятно, поэтому он представился работягам с улыбкой, пока не раздался кашель. В конечном итоге, Узи предпочла изгнать себя и остаться с дроном-убийцей снаружи, где её жизнь могла быть исключительно в его руках, если бы он слетел с катушек из-за программы. Это было определённо самое яркое доказательство её доверия к нему. Ему начали доверять за пару часов больше, чем тем, кто жил с девушкой в колонии годами. Какая ирония. Возможно, Эн просто показалось, но где-то внутри, под металлическим корпусом в момент разговора Узи и её отца перед уходом будто свело механизмы, словно они внезапно заржавели, и их заклинило из-за этой сцены. Глаза в обычном состоянии, рот просто закрыт. Ни одной эмоции на лице не мелькнуло в тот момент у парня. Он бросил Хану, что рад был познакомиться, а девушка его упрекнула, сочтя это нелепой вежливостью в данной ситуации. Эн присмирел, как-то поначалу упустив, что с его языка скорее сорвалась неосознанная издёвка. Да, приятно было познакомиться… учитывая, что знакомство заключалось в уничтожении горячо обожаемых Ханом дверей, убийстве его коллег и уходе с его «любимой» единственной дочкой. Уже после Эн понял, что, вероятно, сказал нечто довольно жестокое. Но проигнорировал, что даже после понимания не почувствовал, что сделал что-то не так. Скорее неосознанно счёл это правильным поступком. Может, просто в нём нет совести? Хотя нет, есть: ему совестно, что Узи оказалась из-за него в такой ситуации в принципе. Он послушно улетает вместе с девушкой прямо через крышу эвакуационного пункта, что не был так защищён, как их колония. Можно было бы покинуть это место тем же методом, которым они пришли, ничего не ломая, но хотелось поскорее убраться от всех, кто там находился. И приказ Узи сквозил этим же желанием. Эн переживал, что после такого удара Узи будет сложно оправиться. Что она потухнет и её бунтарский нрав окончательно сметёт депрессия и эмоциональная подавленность. Но в конечном итоге её глаза загорелись идеей мести, сделав улыбку лишь шире. Может, сменить грусть на агрессию было не самым хорошим решением, но пока девушка сверкает идеями и широко улыбается, на душе демонтажника становится спокойнее. Его огонь надежды всё ещё горит, как и в первую встречу, вызывая в нём новые противоречия. Сначала Эн боялся приводить Узи к своей базе, ведь их башня для защиты от солнца буквально выстроена из трупов ей подобных. Но цепкие руки, крепко держащие его за голову, как за спасение, убедили его, что всё в порядке, что ему верят. Девушка держалась за него, сидя на его шее, доверчиво ухватилась, как за соломинку-спасение, не отпуская. И Узи действительно спокойно приняла то, как выглядит его база. Позволила ему принести её туда. Она просто приняла его прошлое и дала понять, что теперь это позади и её это не волнует, хотя, вероятно, в мыслях храбрилась, когда впервые шла сюда. Психологические раны затягиваются, не оставляя и следа, теперь Эн мог с уверенностью сказать, что не встанет снова на путь убийств по приказу людей. Проблемы с определением своих желаний улеглись, теперь он сам выбрал свой путь и сторону в этой борьбе. Остались лишь проблемы с его телом, требующим масло. Дрон-убийца не позволил бы и волоску упасть с головы Узи, поэтому глушил в себе потребность в охлаждении, старательно игнорируя. Он не мог предать столь ценное доверие девушки к нему. Она сделала свой выбор в его пользу, осталась с ним, давая прочувствовать, как она искренне доверилась. Со временем потребность становилась более критичной. Ви, будучи связанной большую часть времени, особо не нагревалась. В конце концов, такой образ существования, пока её удерживают, можно было счесть энерго-сберегательным. А вот Эн двигался почти постоянно, особенно хвостиком за Узи, когда солнце не палило по поверхности. В конце концов, парень хотел со всем помочь подростку, везде быть рядом, чтоб убедиться, что не случится ничего непредвиденного. Наконец-то было ощущение, что он часть какого-то коллектива, его ценили, с ним разговаривали на равных. Бунтарка могла упрекнуть его, безобидно подколоть, широко усмехнувшись, начать жаловаться, что вокруг слишком много всякого ненужного барахла, через который не видно нужных деталей. Она с ним говорила, обменивалась мнениями, смеялась, когда тот не понимал сарказма или шуток, могла громко с энтузиазмом рассказывать свои планы мести, смущаясь неловко, когда Эн на это начинал махать флажком или нелепо, но так искренне аплодировал. Это было ново для демонтажника. Узи было интересно слушать, захватывающе, она словно искрила идеями и безумными планами, полная решимости претворить все задумки в жизнь. Но чем чаще Эн одобряюще реагировал, тем чаще стал замечать, что девушка едва заметно вздрагивает от его реакции. Но это не было из-за страха, скорее будто от неожиданности, что её мысли кто-то искренне поддержит. От этого в груди парня снова сводило механизмы, хотя программа уверяла, что тело исправно. Ведь ему было хорошо знакомо чувство, когда ты не ждёшь принятия других, поэтому видеть отголоски подобного в бунтующей натуре было неприятно, что затмевалось мыслью, что сейчас она здесь и контактирует только с ним, что теперь её есть кому выслушать. Кажется, Эн начал понимать, что из себя представляет ощущение собственной нужности и важности. И это было… потрясающе, он не может отрицать. Желание защитить Узи от всего, частности, самого себя, росло в геометрической прогрессии, не хотелось допускать даже маленькой возможности потерять огонь надежды в этом миниатюрном, но боевом теле. Поэтому всё чаще Эн старался зарываться в снег, чтобы охлаждать своё тело искусственным путём. Может, это был не самый практичный вариант, учитывая, что он не какой-то кусок мяса, но всё же какой-то процент своей температуры удавалось благополучно сбить, хоть внутри корпуса было всё ещё достаточно жарко. Нужен был другой вариант, который бы работал лучше, но который бы не предал доверия его подруги. Эн много думал над этим, но он мало что смыслил в технике, в отличие от Узи, которая явно ходила озабоченная проблемой, когда заметила его поползновения в сугробы. Остывать становилось всё сложнее, но демонтажник держался, всё с такой же по-щенячьему широкой улыбкой прибегая после сугробов в посадочную капсулу, где сидела в такие моменты Узи, изучая новые найденные детали. Эн должен был ощущать страх от своей ситуации, но всё перекрывалось искренней радостью, когда он видел девушку, развалившуюся на кресле, осматривающую найденные вещи. — Я вернулся! — жизнерадостный голос был пропитан искренней радостью. Узи же лишь снисходительно смотрит на него, чуть склонив голову вперёд, улыбаясь, отметив про себя, что парень даже не потрудился стряхнуть с себя снег, спеша вернуться на их маленькую базу, чтобы посидеть с ней. Этот до жути открытый и искренний парень не мог не напоминать щенка, который послушно следовал за ней и выполнял просьбы, словно команды, причём с такой самоотдачей, словно это было самым престижным делом, которым можно гордиться. — Наигрался со снегом, большой мальчик? — не удерживается девушка от подкола, возвращаясь к своей работе, не без удовольствия замечая краем глаза, что у собеседника на дисплее появляется ярко-жёлтый румянец. Прелестно. — Не хочешь пить? — легко бросает вопрос Узи, без взгляда на парня понимая, что после этого вопроса друг вздрогнул. — Узи, нет! Честно, вообще пить не хочу! Пить? Что такое пить?! Ха… ха-ха… — слова выходят нервными, речь спутанной, а в конце ещё и сбивчивой. Девушка знает, что демонтажник боится её спугнуть, боится её потерять, поэтому активно врёт, хотя выходит у него отвратно. Узи осознаёт, как искренне Эн переживает за неё, как напуган мыслью, что она может уйти, оставить его. Он боится, что снова накосячит и будет сожалеть. — Точно? — в голосе Узи не звучит ничего, кроме чего-то сродни усмешке, которая у неё появляется, когда она подшучивает над наивным дроном. — Подумай хорошенько, Эн. У меня тут, между прочим, целая кружка прекрасного напитка на пробу. Не хочешь попробовать? — усмешка становится шире, когда подросток поднимает взгляд и видит широко раскрытые от шока золотистые глаза. — Что? — Эн нерешительно подходит, замечая на столе кружку с маслом, ещё тёплую, манящую. — Откуда? — демонтажник удивлённо рассматривает столь странный предмет на столе у пульта управления. Ему не кажется, это действительно масло? Ещё и тёплое? — Не задавай вопросов, Эн, дарёному коню в зубы не смотрят. Пей уже, — закатывает глаза Узи, расплываясь в ещё большей улыбке, видя, как горят глаза парня при виде масла. Он борется с желанием выпить, не хочет разочаровать. Но получив буквально прямое разрешение, берёт кружку и отпивает, наконец-то позволяя своему телу полноценно восстановиться. В конце концов, он не пил с момента их схватки с Джей и Ви, а тогда на бой было потрачено много сил, он сильно нагрелся. — Но всё же… Откуда? — искренне недоумевает Эн, снова отпивая немного тёплого напитка из кружки, не в силах не наслаждаться этим невероятно сладким вкусом. Это из-за долгого воздержания, или оно и правда словно вкуснее всего, что он пил раньше? Хотя какая разница, если он смакует каждый глоток? — Это моё, — беззаботно бросает Узи, вздрагивая, когда Эн давится из-за её слов последним глотком, закрывая рот рукой и кашляя, явно шокированный услышанным. Мало того, что он пил подобное перед девушкой, пусть и с её позволения… Так это ещё и оказалось масло из её собственного тела. Демонтажник медленно опускает глаза на выпитую кружку, пока его дисплей стремительно становится жёлтым от смущения и обжигающего стыда. — Ну что, намного же лучше, чем снег, не правда ли? — Я… Я… Пойду поваляюсь в сугробе! Мне жарко! — Эн ставит спешно кружку на стол и сбегает, стараясь скрыть собственное смущение за нелепыми отмазками. Его телу сейчас не нужен сугроб, после масла всё вернулось в норму, но он об этом не думал, выпалив отговорку, торопясь сбежать, чтобы переосмыслить случившееся. Подросток на это лишь закатывает глаза, по-доброму улыбаясь, покачав головой. Но парень уже не мог этого видеть. Демонтажник смущён. Он пил масло Узи перед ней, ещё и наслаждаясь этим. Тёплую жидкость, что медленно текла по всему её небольшому телу. Жидкость, что переполняет её, которая буквально часть неё самой. Он же не разочаровал девушку? Она ведь сама дала ему попить, сказала сделать это. Но давать ему своё же масло… У работяг довольно быстро происходит восстановление, это правда. Но в данной ситуации подобное казалось безумием. Эн ведь дрон-демонтажник, он создан для того, чтобы разбирать рабочих и питаться жидкостью в них. Разве девушке было не страшно давать такому монстру своё же масло, чтобы попить? А вдруг его аппетит бы не был утолен кружкой? А вдруг программа бы вышла из строя и парень бы набросился, вспомнив прекрасный вкус пищи, которую потреблял раньше регулярно? Узи не глупая, она знала, на что шла. Так почему же? Ответ был один и от него дисплей становился всё желтее. Она ему доверяла. Верила уже настолько, что готова была помочь, рискнув своей безопасностью. Бунтарка, бросающая вызов страху, бросила, возможно, сегодня вызов самой смерти, хотя та её и миновала, ничего страшного не произошло. Узи вновь доверилась ему, как в первый день их знакомства, приняла и помогла решить проблему, а не бороться с ней временными методами, всеми силами её отрицая, как делал он. В этом хрупком теле была уверенность в себе и вера в него. Эн падает дисплеем в снег, чувствуя, что нагревается не его тело, а будто сама программа его искусственной личности. Кажется, девушка снова вытащила из него какое-то сильное чувство лишь одной своей выходкой, выходящей за рамки разумного, как и всё, что она делала. Когда Эн через пару часов возвращается, чувствуя бушующую радость, и садится за соседнее кресло, поджав ноги к груди, Узи всё также работает с деталями, чуть улыбаясь. Никакого осуждения или непонимания, её глаза полны сосредоточения на работе. — Ты… уверена? — задаёт тихо вопрос демонтажник, даже не завершая своих слов, надеясь, что девушка и сама поймёт, что же он имеет в виду. Не передумает ли девушка? Раз она дала ему попробовать, значит, предполагает, что это может стать постоянной практикой. И от этой мысли внутри словно происходят сотни коротких замыканий. — А ты хочешь? — усмехается девушка, давая своим уверенным видом понять, что это решение она приняла сознательно и отступать не намерена. Она была упёрта и явно полна намеренья претворить очередную свою безумную задумку в жизнь. Знала ли, как много для Эн значил подобный жест? Вероятно, да, она понимала. И искренне доверилась снова, совершая прыжок веры. Она снова выбрала его сторону. — Я… спасибо, — сдаётся парень, обвивая девушку хвостом и утягивая в искренние объятия, заставляя девушку смущаться и начать ворчать на тему телячьих нежностей. Однако его не оттолкнули. Его снова терпеливо приняли. В этот раз девушка даже не начала кричать смущённо о том, что тот нарушил её личное пространство, как это всегда было, когда Эн на радостях лез обниматься или потрогать помпон на её шапке. Может, настроения не было, а может сегодня просто особенный день, как праздник, кто ж его знает. Да и куда ведёт их слепое доверие? Какие чувства всё чаще стала вызывать Узи? Эн об этом не думает, ему всё равно. В конце концов, что бы это ни было за чувство в огромной мешанине приятных эмоций, он знает — его примут. Он больше не один. — Ну что, готов разделить как-нибудь утром чашечку масла на двоих? — усмехается Узи. Ответ ей уже и не требуется.