Готовка

      — и..Что нам теперь делать с этой фигней?       — это не фигня, Пик, это мука. — Куромаку сам ничего не понимал. Пока их дочь, Элиза, пинала хрены, они готовили хлеб. — кто вообще придумал детям готовить хлеб? Это же не безопасно.       — ну, может, они расчитывали на родителей.. — Пик получил неодобрительный взгляд со стороны Куромаку. — ладно, признаю, они идиоты.       Куромаку насыпал муку в миску, начав чуть кашлять. Его лицо в некоторой степени покрылось тонким слоем порошка. Пик заулыбался. Он взял ложку и чуть присыпал себе на руку муки, после чего обмазал свои щеки ей.       — и зачем? — Куромаку еле сдерживал смех.       — чтобы тебе обидно не было.       Оба тихо рассмеялись. Куромаку обозвал Пика дурачком, а потом подошел к раковине и стал умывать лицо.       — эй! Я тоже вообще-то в муке, не находишь? — Пик надул щеки, будто маленькая девочка обиделась, со спины подходя к Куро и обнимая его за талию.       — иди, умывайся. А то по рукам получишь.       — за что?       — за всё хорошее, любимый, за всё хорошее. — Куромаку чмокнул Пика в губы. Затем он вернулся к столу и инструкции по готовке хлеба. — слушай..А может ну его?       — а с мукой делать чего? — Пик вопросительно посмотрел на Куромаку.       — блинчики сделаю. На утро как раз. — Куро добро заулыбался, разбивая яйца и мешая их венчиком с мукой. — солнце, можешь достать соду? Она под раковиной.       — а сода-то зачем? — Пик достал соду, при этом едва не ударившись головой и поставил её на стол.       — чтобы комочков не было. А то бухтеть будешь.       — я никогда не бухтел ни о чем!       — как же, — Элиза показалась в дверном проходе, недовольно глядя на одного из отцов. — а сейчас ты не бухтишь?)       — ой, цирк начинается..