Always The Wrong Way

The dolls inside me cave in, Blood and tears on my skin. My wounds bring up my fear. But I like this last, this last grip. I just wanna rid me of my pain, This happy violence is beating in my veins. It's always the wrong way, There's no return to life, I'm in the car and drive . Photomaton — Jabberwocky Доктор больше не обнимается. Он предпочитает держать дистанцию, как каждый правильный доктор. В конце концов, ты не можешь позволить себе привязываться к каждому пациенту, которого лечишь. Это сведёт тебя с ума, тебе нужен хоть какой-то клинический профессионализм. Так что он закапывает свои чувства глубоко внутри. Легче уйти от людей, когда ты никогда не подпускал их близко к сердцу, когда никогда не чувствовал тепла их рук в своих, когда они никогда не утыкались лицом в твою шею. Однажды, он поступал очень опрометчиво со своими сердцами, позволял другим к ним приближаться, позволял вырывать сами сердца, когда все неизбежно уходили. В этом теле большую часть времени он проводит в одиночестве. Клара даже не догадывается, насколько много времени проходит между их приключениями. Почти год прошёл для него с момента их последнего путешествия. Доктор уже не так легко сближается с людьми, ему просто приятно осознавать, что знакомое лицо ждёт его, когда он будет в этом нуждаться. Сегодня он наблюдал, как сгорала планета. Доктор мог спасти большую часть населения и все же… Планеты больше нет, бесчисленные животные вымерли, а золотых холмов Аурис Центаврии больше не существует. Он вернулся на Землю. Доктор не до конца уверен какой сейчас год — в любом случае, это не имеет значения. Он заказывает бутылку виски, потому что цвет напоминает ему упомянутые холмы, а алкоголь обжигает горло как солнце обжигало поверхность этой исчезнувшей планеты. Уже поздно и бар пуст, если не считать его и женщины на другом конце барной стойки. Она намеренно сидит в тени, пряча лицо от нежелательного внимания и явно намереваясь напиться. Она даже не утруждает себя стаканом — пьёт водку прямо из бутылки. Доктор смотрит на нее краем глаза. Если она продолжит так пить, то вполне может оказаться в больнице. Он пожимает плечами. Это не его дело и не его долг спасать глупую обезьяну от самой себя. Женщина встаёт со стула, немного покачивается, и её рвет на пол. Она хватает стойку для равновесия, но у неё нет сил. Доктор не уверен, в какой момент он вскочил, чтобы помочь ей, но прежде, чем её тело падает на пол, он уже держит её. Расфокусированные карие смотрят в его, а губы расплываются в нечеткой улыбке, буквально поджигая тело Доктора. Её волосы жёлтые, её губы розовые. Выходит хозяин и, увидев беспорядок, который устроила молодая женщина, начинает кричать. — Беги! — шипит Доктор, увлекая её за собой. Холодный воздух поражает его легкие, и глядя в ночное небо, он думает, что там сегодня особенно темно. Он задается вопросом, были ли небеса всегда такими темными. — Нет, — отвечает она мягким голосом, пугая его. Доктор даже не заметил, что заговорил вслух. — Звёзды гаснут, планеты умирают, наступает тьма, — продолжает она, пожимая плечами. Раскачиваясь на каблуках, она начинает маниакально смеяться. — Ночь будет длиться вечно. Она хватается за живот. Сначала он думает, что она содрогается от смеха, но потом её снова рвет. Тяжело дыша, она становится на четвереньки. Смущенный ее спектаклем, Доктор тащит ее в темный переулок. Спустившись по грубой кирпичной стене, она садится на холодную землю. Вытирая рот тыльной стороной ладони, бормочет: — Я снова слишком поздно, всегда слишком поздно. — Бесконечная ночь, — размышляет Доктор, осматривая её тело. Он знает её, конечно знает, эту женщину с яркими глазами цвета виски и светлыми волосами, одетую в синюю кожу и чёрные брюки. — Знаешь в чем проблема с ночами? — Только монстры остаются, — сразу отвечает она. — О, нет, — выдыхает он, прижимая её к себе. Она заключена между его телом и кирпичной стеной. — Знаешь старые сказки? Когда ночь заканчивается, монстры снова превращаются в хорошеньких принцев и принцесс. Она снова смеётся. Звук эхом разносится во тьме, лишённый всякого веселья или радости. — Я не принцесса. — Совершенно верно, — усмехается он. — Ты большой злой волк. А большие злые волки не ждут, пока их спасут — они сами спасают. — Я только что убила своего принца, — женщина тянется к нему, хватает его за плечи и вытирает слёзы. — Я опоздала и позволила своему принцу умереть. — Я никогда не был принцем, Роза, — отвечает Доктор, наклоняясь к её рту. Роза слишком поражена, чтобы ответить. Глаза широки распахнуты и она просто смотрит на него. — Доктор? — спрашивает она, затаив дыхание, и он снова ухмыляется. — Я видела тебя… они вытащили тебя из Темзы. Вот… — она достаёт из кармана его старую отвёртку. — Они это сделали, — торжественно кивает он: — Но ты ведь никогда не принимала судьбу. Когда он на этот раз толкает девушку к стене, лихорадочно требуя входа в её рот, она открывает его для него. На вкус Роза как водка, мята, желудочный сок и голод. Доктор совершенно не возражает. Вполне возможно, что это его последний шанс попробовать её, прикоснуться к ней, быть с ней. Ногти впиваются в его лопатки, горячий воздух дует в уши, её единственное сердце бешено колотится под кожей. Он прижимается к ней, намеренно зажав свою эрекцию между её ног. Ударяя в её центр через грубую ткань штанов, он вызывает у них обоих стон. Челюсть Розы расслабляется, а глаза затуманены желанием. Яростно посасывая её влажный язык, он расстёгивает молнию женской куртки и грубо задирает рубашку под ней. Его руки начинают свою игру. Он перекатывает и щипает её соски сквозь ткань бюстгальтера, пока этого ощущения не становится недостаточно. Поднимая чашечки, он освобождает грудь и сразу припадает к ней ртом — он не нежен. Когда Роза хнычет, он не совсем уверен, от боли это, от похоти, или от того и от другого. Её руки находят его твёрдый член, и когда она обвивает его ладонью, перекатывая его яйца между пальцами, ему уже все равно. Нетерпеливо отбросив её руку, он крепко хватает запястья девушки одной рукой. Другая его рука занята тем, что практически разрывает её штаны и стягивает их вниз, насколько это возможно. Роза ему помогает. Шевелясь и наступая на подол штанов, она высвобождает ногу, чтобы обвить её вокруг его узкой талии. Высвобождая её запястья, Доктор подхватывает правую руку ей под ногу и прижимает к стене. Он расстёгивает молнию на своих штанах ровно на столько, чтобы освободить набухший, ноющий член. Когда они снова пересекаются взглядами, Роза кивает в знак согласия и Доктор входит. Погружаясь в неё одним глубоким, резким движением, и они оба стонут от облегчения. Она такая узкая и горячая, намного горячее, чем он. Её интимные мышцы держат его тисками, и прилив влаги заливает его член. Устанавливая беспощадный, жёсткий ритм, он снова и снова ударяет её об стену. Вдруг он начинает громко смеяться. В то время, как его член ударяется о грубую точку глубоко внутри неё, все её тело ударятся в грубое место позади неё. Стиснув зубы и упираясь в стену, он толкается в неё ещё трижды, пока она не сжимается вокруг него. Глаза Доктора закрываются и на секунду он думает, что может потерять сознание от интенсивности своего оргазма. Они не разговаривают, поправляя одежду, даже не смотрят друг на друга. Спина Розы истёрта, на её нежной коже остались царапины. Доктор знает, что он должен чувствовать вину — он не чувствует. Сглотнув, и отведя взгляд, Роза наконец спрашивает: — Так ты выжил? Я найду способ, правда? Уже отступая, бросив её, как поступал обычно, он отвечает: — Я выживу, что не значит, что я когда-либо вернусь к жизни.