17 июня. Токио. Квартал красных фонарей. Контора нелегального врача. 10:35 am.
— Смерть наступила в результате смещения шейных позвонков. — констатировал мужчина средних лет в белом халате, маске и перчатках. — Множественные гематомы, несколько открытых ран, сотрясение мозга. — глубокий вздох, ему явно некомфортно под тяжёлым взглядом Ханагаки. — В крови обнаружено какое-то вещество, введено инъекционным путём, род его происхождения и симптомы действия мне не известны. — Вы сможете узнать, что это за вещество? — голос Такемичи звучал обречённо, а глаза были пусты. — Да, но на это потребуется время. — кивнул врач. — Хорошо. — Такемичи сделал глубокий вдох и чуть подождав выдохнул. Кинув куда-то на стол довольно толстый конверт с наличными, он покинул кабинет, провожаемый сочувственным взглядом врача. После обнаружения тела прошли всего сутки, за которые уже было проведено вскрытие. Ничего кроме информации о веществе им оно не дало, но отсутствие результата — тоже результат. Выходит её действительно похитили потому что она состояла в Бонтене… Это чертовски подрывает доверие сторонних сотрудников к офису. Теперь каждый боится оказаться следующим. Такемичи вышел из здания и остановился посреди улицы. Ливневый дождь в ту же секунду насквозь промочил его, а он всё стоял и думал. Думал о себе, думал о других, думал о Манджиро. Если ему не удастся решить все проблемы, то Бонтен падёт, а если это случится, то некому будет защищать его бывших друзей и бывших членов организации. За своё существование они нажили столько врагов, что те в очередь на их убийство встанут. — Такемичи, не стой под дождём, — вылез откуда-то Какучё, — простудишься ты, а пизды от Майки получу я. — Ты прав, прости. — Такемичи виновато улыбнулся и наконец двинулся в сторону машины. Всё такой же мокрый, всё такой же усталый, всё такой же пустой. Ему срочно нужно к Манджиро. Салон машины встретил его теплом и сухим кожаным сидением, которое моментально намокло, как только тот на него сел. Какучё приземлился рядом с водителем, на переднем сидении и они всё же направились обратно в офис.***
17 июня. Токио. Офис «Бонтен». 11:02 am.
Майки сидел на диване, в ожидании Такемичи, параллельно стараясь хоть немного поработать, но получалось плохо. Он беспокоился за Такемичи, на которого сейчас слишком многое навалилось. Он беспокоился, что тот слишком сильно нагружает себя. Он боялся, потому что Такемичи может не выдержать. Страшно. Дверь кабинета открылась, впустив в себя мокрого Ханагаки, вид которого был настолько убитый, что смотреть было тяжело. — Мичи, ты попал под дождь? — Майки резко встал с дивана и побежал к парню, порывисто обнимая его. — Тебя долго не было, я испугался. — Глупый Манджиро, чего ты испугался? — Такемичи слабо улыбнулся утыкаясь в тонкую бледную шею и вдыхая чужой запах. Чёрт, как же давно он его не слышал. — Сейчас не самые лёгкие времена, Мичи, но, пожалуйста, постарайся не слишком нагружаться. — Майки успокаивающе погладил Такемичи по мокрым волосам и тихо шептал на ухо. — Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, ты мне нужен. Сколько раз он говорил эти слова? Сколько раз он вот так успокаивал Такемичи? Сколько раз он поддерживал его, приводя в чувство? Сколько раз? Такемичи поднял глаза на Манджиро, изучая его черты лица так, словно видел впервые. Нет, такого Майки он видел часто и его он тоже любил. Он любил любого Майки. Взгляд остановился на губах и долго смотрел на них, словно смотрящий завис и выпал из реальности. Такемичи резко подался вперёд и впился в эти пухлые маленькие бледные губы так жадно, словно никогда до этого не целовал их. А ведь это действительно первый раз, когда Такемичи сам целует Манджиро. Немного грубый и очень влажный поцелуй опустошил голову от лишних мыслей давая сосредоточиться на партнёре. Такой напор со стороны Ханагаки был в новинку, но это было так чертовски приятно, что переставать не хотелось. Руки Такемичи переместились на ягодицы, сминая их, заставляя Майки коротко простонать в поцелуй и закатить глаза от нахлынувшего возбуждения. Ох, как же сильно хотелось большего. Языки сплетались в страстном танце, зубы жадно оттягивали нижнюю губу, а редко открывающиеся глаза смотрели в глаза напротив с нескрываемым желанием и наслаждением. Дверь неожиданно открылась, заставляя парней замереть. В проёме стоит абсолютно спокойный и***
17 июня. Мацудо. Оружейный склад «Бонтен». 2:01 pm.
Белый Maybach притормозил возле низких строений, которые по виду были больше похожи на гаражи, нежели на склад с оружием крупной преступной группировки. Парни вышли из машины и двинулись в сторону этих самых строений. Дверь уже была открыта, оставалось только войти и спуститься в подвальное помещение. Вот тут-то и держали всё самое интересное. Стены были увешаны оружием разных форм, размеров и калибров. Углы завалены коробками с пулями, где-то стояли ящики с надписью «взрывоопасно». Из одного такого ящика выглядывало несколько довольно крупных гранат. Рядом с лестницей стояли три человека — два взрослых и солидных мужчины и Санзу. Розововолосый что-то рассказывал мужчинам, активно жестикулируя, а после все трое залились громким смехом. — Здравствуйте, господа, извините за задержку. — поприветствовал стоящих перед ним мужчин Такемичи. — Ничего, мы не особо скучали без вас. — улыбнулся один из мужчин, тот что ниже и тоньше, и протянул руку. Того, кто сейчас жмёт руку Такемичи зовут Назуко Кацу — владелец оружейного магазина, который поставлял им оружие. Мужчину рядом с ним — высокий, но весьма полный — Катаре Масаши — его зам. Нудный разговор о купле-продаже периодически разбавляли шуточки, которые пускал весёлый Санзу. Его расширенные зрачки говорят лучше слов, но пока он себя контролирует — всё хорошо. — Так когда вы сможете всё доставить? — уточнил Такемичи, смотря как довольные мужчины забирают свой чек на крупную сумму денег. — В течении ближайших двух недель ваш арсенал заметно пополнится. — голос такой же довольный, как и лицо. Словно два сытых кота, а не два бизнесмена, которые заключили сделку. — Отлично. — кивнул Такемичи и все они направились к выходу. Владелец и его зам. уехали, а Такемичи со своими подчинёнными остались. Для начала нужно как следует замаскировать всё, под обычный гараж, после, конечно его закрыть. Пока парни всем этим занимались Такемичи стоял в стороне и выкуривал очередную сигарету. Как-то много он начал курить. Тяжёлый никотин оседал в лёгких, выпуская наружу свои лёгкие и красивые, грязно-голубые испарения. С каждой сигаретой становилось всё легче, мысли снова вернулись в рабочий лад, а мозг начал активно функционировать.***
24 июня. Токио. Квартира Майки и Такемичи. 9:54 am.
Манджиро лежал на груди у Такемичи, слушая его размеренное дыхание и наслаждаясь таким редким моментом тишины и спокойствия, когда нет никого кроме них. — Мичи, ты не голоден? — интересуется Манджиро, поднимая на парня глаза и видя, как тот с улыбкой на него смотрит. — Нет, Манджиро, а ты? — сколько же ласки в этом голосе, как же это чертовски приятно. — И я нет. — После того дня прошла неделя. Изменилось мало что, единственное — теперь Такемичи сам целует Майки, когда ему этого хочется. А Майки-то и не против. Рука легла на белые волосы, нежно перебирая их и расчёсывая пальцами. Глаза Майки закатились в блаженном наслаждении, он всегда обожал, когда Ханагаки трогал его волосы, делал массаж головы и всё, что с этим связано. Такую спокойную атмосферу прервал настойчивый телефонный звонок. Такемичи не вставая с места взял смартфон и ответил звонящему. В трубке послышался голос врача. — Мистер Такемичи, как вы и просили, я выяснил что это за вещество. — с места в карьер прыгнул мужчина. — Ну? — максимально коротко ответил Такемичи, который уже был заинтригован. — Какой-то новый наркотик, название мне не известно. — начал он. — Я провёл пару экспериментов и понял, что он влияет на нервную систему, заставляя жертву чувствовать страшную боль во всём теле, но при этом органы и тело прекрасно функционируют и на них ничего не влияет, все их показатели до и после приёма наркотика абсолютно идентичны. — он говорил с таким воодушевлением в голосе, словно подобный трёп — самое интересное, что было в его жизни, хотя, может это и так. — Мной было проведено два эксперимента и оба подопытных вели себя одинаково, что позволило мне выделить три стадии. — Какие? — снова короткий вопрос. Не шибко хочется вести такие разговоры в редкие выходные. — Начальная — животный страх и сильнейшие галлюцинации, вторая — тактильные галлюцинации, та самая боль и наконец, третья — когда страх и боль достигают своего апогея, человек кончает жизнь самоубийством. — врач перечислил всё, что смог выяснить и теперь ждал вердикта. — То есть, ты хочешь сказать, что Айя сама себе шею свернула? — спросил Такемичи, которого действия этого наркотика, в какой-то степени, заинтересовали. — Да. — — Я тебя услышал, деньги получишь позже. — Такемичи закончил разговор и, отложив телефон обратно на тумбочку, вернулся к прежнему занятию — перебиранию волос Майки. Но недолго музыка играла, недолго фраер танцевал, в дверь раздался громкий и настойчивый стук, который не предвещал ничего хорошего. Майки и Такемичи встали с кровати и направились к выходу, готовясь помыть чьим-то лицом пол, но всё оказалось не так страшно, как они думали. Хотя нет, уж лучше бы это было нападение. — Ханагаки, это пиздец. — влетел в квартиру лохматый и ошарашенный Кисаки. — Магазин Кацу взорвали вместе с грузовиком с нашим оружием. — после он протянул ему кассету с листочком, надпись которого гласила «для Такемичи Ханагаки». — Это нашли на месте взрыва. Да, лучше бы это было нападение.