__________
— Доброе утро, — слышит Цзян Ваньинь после стука в дверь. Только через минуту после этого он отрывается от стопки месячных отчетов, лежащих у него на столе. Он хмурит брови и опускает подбородок, чтобы посмотреть поверх очков для чтения на человека, стоящего на пороге его кабинета. — Можно вас на минутку? Цзян Ваньинь щурится, пристально глядя на высокого молодого человека. — Ты тот новенький из отдела кадров, — припоминает он. — Новенький? — переспрашивает молодой человек и усмехается. — Вообще-то, господин Цзян, я работаю здесь уже 6 месяцев. Цзян Ваньинь хмурится. Его память, похоже, с возрастом становится всё хуже. — Тогда что привело тебя сюда? — спрашивает он, равнодушно возвращаясь к своей работе. Получив разрешение, юноша проходит в его кабинет и садится на стул. — Это довольно деликатный вопрос, заранее прошу прощения. Услышав это, у Цзян Ваньиня не было другого выбора, кроме как отложить документы на клавиатуру своего ноутбука. Он со вздохом снимает очки и снова смотрит на юношу. — Деликатный? — Помните как две недели назад все в офисе обменивались подарками? — Да? — Цзян Ваньинь отвечает. Он не понимает о чем именно хочет поговорить этот молодой человек, но буквально через секунду он вспоминает. Он ведь взял дополнительную неделю отпуска на рождественские и новогодние праздники, потому и забыл про этот чертов подарок, что завалялся где-то в куче сумок, с которыми он вернулся из родного города. — Что ж, вы получили мой подарок, — говорит юноша. Цзян Ваньинь выглядит удивленным лишь на мгновение, прежде чем вспоминает, что у него нет причин смущаться из-за подобного. Он скрещивает руки на груди и, приподняв бровь, спрашивает: — Твой? — Да, но это было досадное недоразумение. Я даже не могу подобрать слов, чтобы извиниться. Цзян Ваньинь хмыкает, подумав: — Ты из отдела кадров, верно? — Да. — Имя? — Лань Сичэнь. Цзян Ваньинь какое-то время смотрит на него скорее приятно удивленно, нежели осуждающе. Молодежь в наши дни действительно нечто невероятное. Этот мальчишка и вправду выглядит совсем юным, возможно, ему едва ли за двадцать. Одет по моде, да еще и с проколотыми ушами, а про коричневый костюм, который Цзян Ваньинь никогда бы не осмелился надеть на работу в свои двадцать лет — даже говорить не стоит. Времена определенно изменились. — Недоразумение говоришь? Сичэнь морщится, сидя на стуле, не в силах смириться с тем, что именно при таких обстоятельствах произошла их первая встреча. — Видите ли, было два подарка, завернутые в одинаковые обёртки, они даже были одинакового размера, и… вот почему это произошло. — Как глупо, — протягивает Цзян Ваньинь. — Да, так и есть. А я ведь купил действительно хороший подарок, — Сичэнь говорит с легким смешком, решив не показывать, насколько униженным он себя чувствует. — Хм? И какой же? — Кружка. Цзян Ваньинь фыркает: — Кружка? Ты считаешь это хорошим подарком? — Ох, ну это была не просто кружка, а кружка с подогревом? У нее еще есть функция контроля температуры. Отлично подошла бы для использования в офисе, — объясняет ему Сичэнь. — Хм, — лишь наполовину соглашаясь, хмыкает Цзян Ваньинь. — Итак, если вы не возражаете, можем ли мы просто обменяться подарками обратно и забыть эту ситуацию? — Конечно, — соглашается Цзян Ваньинь. — Давай быстро решим эту проблему и оставим её в секрете. И еще, я не буду приносить такие вещи в офис. Итак, — Цзян Ваньинь роется в стопке и протягивает юноше небольшой листок бумаги. — Просто напиши свой адрес, и я отправлю доставкой. — Ох, — говорит Сичэнь. — Я думал, что просто заберу тот и принесу вам свой. — Не нужно, доставкой будет намного удобнее. — отрезает Цзян Ваньинь и многозначительно смотрит на него. — Хорошо, — кивает Сичэнь. Цзян Ваньинь равнодушно надевает очки и возобновляет работу, постукивая по клавиатуре ноутбука, в то время как Сичэнь послушно выполняет его просьбу. Сичэнь протягивает ему листок назад: — А ваш адрес? Чтобы я отправил вам ваш подарок? Цзян Ваньинь не удостаивает его даже взглядом: — Оставь себе, Лань Сичэнь. В любом случае, я не из тех, кто потягивает напитки в рабочее время. — Но ведь это был обмен подарками. Я буду чувствовать себя виноватым, если вы его так и не получите. — возражает Сичэнь. — Есть ли что-нибудь, что бы вы хотели себе? Цзян Ваньинь фыркает и деловито пробегается глазами по экрану ноутбука. — Тоже иногда задумываюсь над этим. Сичэнь хмурится, не понимая, что имеет в виду этот человек. Некоторое время спустя Цзян Ваньинь снова поднимает взгляд и, кажется, даже немного вздрагивает, когда замечает, что юноша все еще здесь. — Тебе не нужно ничего покупать мне. Просто оставь подарок себе. Считай это, — Цзян Ваньинь поджимает губы, на мгновение задумавшись, — подарком в честь принятия тебя на работу в этой компании. Очень запоздалым подарком. Лицо Сичэня так и пестрит несогласием, но у Цзян Ваньиня слишком много работы, потому он не намерен разбираться с этим молодым человеком. — Если у тебя больше нет вопросов, то можешь быть свободен, договорились? У меня еще полно дел. — Не договорились, — говорит Сичэнь. — Я уйду, чтобы не мешать вам работать, но всё равно буду искать подарок, который вам точно понравится. Цзян Ваньинь только собрался открыть рот, чтобы снова начать спор, однако юноша его опережает — он быстро кланяется и покидает его кабинет. «С этим я разберусь позже» — думает Цзян Ваньинь и, поправляя очки, продолжает проверять многочисленные отчеты.__________
Он пьян. Очень. До квартиры можно было легко дойти пешком, но почему именно сегодня он по невнимательности оставил ключи от дома в офисе? Цзян Ваньинь стонет, внутренне наказывая себя за столь огромную глупость. Он бормочет ругательства себе под нос, нетерпеливо постукивая ногой из-за того, как медленно едет лифт. Почему в нашем, таком модернизированном мире, все еще нельзя телепортироваться? Он с трудом добирается до своего кабинета неуклюже перебирая ногами, поскольку выпивка продолжает атаковать каждый дюйм его мозга. Мужчина опирается на свой стол, но соскальзывает и половина предметов сваливается на пол. Он бормочет себе, что нужно это всё игнорировать и главной его задачей является «найти ключи», ведь через минуту его хмельное состояние может с радостью забыть причину его нахождения здесь. К счастью, он нащупывает ключи и тут же сует их в карман, облегченно вздыхая и на мгновение облокачиваясь о свой стол, чтобы унять вертолеты в голове. Он бурчит и становится на колени, медленно передвигаясь по полу, чтобы подобрать скрепки и булавки, что разлетелись со стола из-за его фиаско. Это чудо, что он ни разу не проткнул себя чем-то, однако он всё равно ругается и тихо отчитывает себя за то, что так сильно напился, да еще и в таком возрасте, ведь помимо похмелья, завтра он будет страдать от боли в спине из-за такого положения. Он на корячках залезает под стол и тянется к углу за еще одной глупой скрепкой, которая решила усложнить ему ночь, когда неожиданно раздается голос: — Господин Цзян? — Бл—! — он дергается от неожиданности и больно ударяется затылком о стол. — Господин Цзян? — человек, произнесший его имя, берет и аккуратно достаёт его из-под стола, но, если честно, у Цзян Ваньиня нет абсолютно никаких сил, чтобы сопротивляться. Он чуть ли не хныкает, когда понимает, что скрепка, которая была вот почти у него в руках — теперь еще дальше. — Что вы делаете? — спрашивает человек. — Скрепка, — тыкает пальцем в угол Цзян Ваньинь. — Ох, — говорит человек, в котором пьяный мозг Цзян Ваньиня наконец опознал Лань Сичэня, и залезает за несчастной канцелярией под стол. Цзян Ваньинь отползает в сторону и, поднимаясь на ноги с помощью своего кресла, издаёт приглушенный стон. — Что ты здесь делаешь? — раздраженно спрашивает Цзян Ваньинь, несмотря на то, что юноша, вроде как, помогает ему. Но зато он был слишком близко. — Просто заканчивал некоторую работу, — говорит молодой человек и выползает из-под стола с победоносной улыбкой и со скрепкой в руке. Цзян Ваньинь указывает на кучку такой же мелкой канцелярии, которую он успел собрать на полу. Юноша тут же собирает их все, складывая обратно в коробочку, в которой они и должны находиться. — Сегодня пятница, — бурчит Цзян Ваньинь. — Тебе что, нечем заняться? — Как видите, нечем. Цзян Ваньинь усмехается: — Ты же так молод, у тебя наверняка есть на примете клуб или вечеринка, куда бы ты мог завалиться. Сичэнь смотрит на него с довольно застенчивой улыбкой: — Такие развлечения не совсем в моем вкусе. Цзян Ваньинь качает неодобрительно головой, но от этого небольшого телодвижения у него закружилась голова и он упал спиной на кресло. Он проводит рукой по лицу и вздыхает, когда понимает, что сознание его затуманено, и он с трудом вникает в то, что происходит, хотя всего несколько минут назад у него был четкий план действий. — В это трудно поверить, Мистер Секс-игрушки, — возражает он. — Разве у тебя нет девушки? Смешок разносится в тишине кабинета, и Цзян Ваньинь убирает руку, чтобы взглянуть на него. Лань Сичэнь же улыбается ему: — У меня нет девушки, и эти вещи — не мои. — Не твои… — повторяет Цзян Ваньинь и закатывает глаза. — Я не идиот, Лань Сичэнь, — говорит он и делает вовсе не грациозную попытку встать. — Я честен с вами, господин Цзян, — говорит Лань Сичэнь, наклоняясь к нему, чтобы помочь. Цзян Ваньинь горделиво отмахивается от его помощи и пытается встать еще раз. На этот раз он всё же добивается успеха, но он всё еще слишком пьян и нуждается в точке опоры, которая не даст ему упасть лицом вниз. Он упирается бёдрами о стол и скрещивает руки на груди, надеясь, что все еще выглядит презентабельнo, несмотря на свою очевидную неустойчивость. — Итак, у тебя дома случайно валяются секс-игрушки, и ты случайно упаковываешь их в подарок? — На самом деле, это был подарок моего брата своему парню. — Брата? — Мы использовали одну и ту же упаковочную бумагу, и размеры коробок были одинаковыми. Я не знал, что у него будет такой подарок, поэтому мне даже в голову не пришло всё перепроверить. Цзян Ваньинь удивлённо смотрит на него некоторое время, переваривая слова Лань Сичэня, но в итоге выдаёт: — Тц, плевать, — Цзян Ваньинь отталкивается от стола и, пошатываясь, направляет свое тело домой. — Вас отвезти домой? — обеспокоено спрашивает Сичэнь, внимательно следя за ним, чтобы если что поймать мужчину. Цзян Ваньинь машет рукой: — Все в порядке, я справлюсь, — он делает пару шагов и понимает, что Сичэнь продолжает идти за ним, — Я тебе еще раз говорю, иди домой. Всё в порядке, я и раньше ходил пьяным. Как бы то ни было, Сичэнь всё равно продолжил идти рядом с ним, провожая. — Я не хотел напугать вас подарком, — говорит Сичэнь, меняя тему разговора. Цзян Ваньинь останавливается и бросает на него надменный взгляд. — Кто, черт возьми, испугался?! — повышает он голос на пару тонов. — Ты говоришь так, словно я такого никогда в жизни не видел. — Я не это имел в виду, — смеется Сичэнь. — Думаю, вы сильно удивились. — Это, да, — признался Цзян Ваньинь и продолжил свой путь. — Знаешь, у моего брата была тупейшая идея о том, что кто-то пытается приударить за мной, — фыркает Цзян Ваньинь и нервно стучит каблуком об землю, когда останавливается перед лифтом. — Представляешь, за мной. Мой брат много херни нес в своей жизни, но это определенно теперь занимает первое место. — Неужели в это так трудно поверить? — спрашивает Сичэнь, приподняв бровь. Цзян Ваньинь просто смотрит на него, не выдавая эмоций, и в какой-то момент Сичэнь понимает, что они все это время стояли перед лифтом, не вызывая его. Он быстро нажимает кнопку. — Лань Сичэнь, посмотри на меня: мне уже перевалило за четвертый десяток. Нет ни единого шанса, что кто-нибудь вообще посмотрит на меня, пока существуют парни вроде тебя. Да даже если бы и посмотрели, что бы свидания сделали для меня в таком-то возрасте? Я не могу жениться или завести детей — всё это было бы пустой тратой времени. Пока тот толкал свою речь, Сичэнь помогал пьяному мужчине зайти в лифт, наслаждаясь изменениями в голосе старшего, который так сильно отличается от его обычного делового тона. — Никогда не знаешь, господин Цзян. Есть люди, что связывают себя узами брака в шестьдесят и даже в семьдесят лет. Возраст любви — не помеха. — Айщ, — стонет Цзян Ваньинь и отмахивается от его слов, — дело в том, что это не для меня. Дорогу до квартиры Цзян Ваньиня они провели в обсуждении, делясь их разными мнениями, пока Цзян Ваньинь внезапно не замирает и, подняв на него удивленные глаза, выдыхает: — Почему ты еще здесь? Сичэнь смеется над абсурдностью ситуации и, возможно, над тем, насколько он очарователен: — Я проводил вас до дома. Цзян Ваньинь загружается очень долгое время. Его мозг еле скрипит винтиками, поскольку большая часть его сосредоточенности и энергии ушла на то, чтобы достать ключи из кармана. Но на этом его сосредоточенность заканчивается, ведь он роняет их на землю. Сичэнь быстро подбирает связку ключей и предлагает помочь ему добраться до квартиры. Цзян Ваньинь, конечно, отказывается, но каким-то образом они добираются до его квартиры все еще вместе и все еще болтая на различные темы. И вот, на следующее утро Цзян Ваньинь просыпается с сильной головной болью, которая усиливается, когда он в панике вскакивает с кровати из-за шума на кухне. Кто— Он почти что схватился за клюшку для гольфа, как за потенциальное оружие, но тут же перед его глазами предстал виновник сего шума. Первая мысль в его голове была — я его знаю, а вторая — блять. — Ох, — радостно улыбается ему юноша, когда замечает его. — Ты проснулся! Цзян Ваньинь тут же опускает взгляд и с осторожностью осматривает себя: его одежда помята, но, слава богу, офисный костюм все еще на нем. Значит, его не трогали. Но тогда… почему этот человек здесь? — Что… — бормочет он, подходя к обеденному столу, что был соединён с кухонной стойкой. Он пытался спокойно собрать в голове события прошлой ночи. — Надеюсь, вы не возражаете, что я воспользовался вашей кухней, чтобы приготовить завтрак. В вашем холодильнике почти ничего не было, поэтому я купил всё в магазине внизу, — говорит Лань Сичэнь и когда ставит перед ним две тарелки — замечает страдальческие попытки старшего мужчины всё вспомнить, поэтому он спешит объяснить: — Если вам интересно, что случилось прошлой ночью, то… вы были очень пьяны, поэтому я взял на себя ответственность проводить вас домой. Потом вас вырвало в коридоре, и я подумал, что мне стоит остаться, дабы убедиться, что с вами все в порядке. Я спал вон там на диване, — показывает он пальцем на гостиную. Цзян Ваньинь очень скудно вспоминает некоторые из этих событий, но вздыхает с облегчением и спокойно прикрывает теперь глаза, когда ранее слишком долго держал их открытыми от шока. — Да, дышите, — раздражающе комментирует юноша где-то сбоку. — У вас сейчас, должно быть, сильное похмелье. — Да, — говорит Цзян Ваньинь и начинает тереть пальцами виски, — так что будет любезно с твоей стороны прекратить говорить хотя бы на долю секунды. Буду признателен. Юноша смеется вместо того, чтобы обидеться. Сичэнь ничего не может с собой поделать: даже просто говоря самое очевидное или комментируя самое простое мнение, он находит реакцию этого мужчины просто восхитительной. Есть что-то необычное в том, что он слишком серьезен о чем бы они не говорили, но в то же время ему словно плевать на пустяки. — Доля секунды прошла. — дерзко улыбается Сичэнь. — Вы признательны? Цзян Ваньинь убирает руки от лица и секунду смотрит на этого юношу. Он даже хочет выругаться, однако приготовленный чужими руками завтрак перед его глазами привлекает его внимание. — Ты купил продукты внизу? — Ага. — Хорошо приготовлено, нигде не подгорело — комментирует Цзян Ваньинь. — Спасибо, я всегда был ответственный за завтрак в нашей семье, — улыбается Лань Сичэнь. — Да и ненавижу корочку. Цзян Ваньинь переводит взгляд на человека, который выглядит слишком бодрым в отличии от того, как себя чувствует Цзян Ваньинь. — Я тоже, — он тихо признается. Завтрак они едят с удовольствием и уминают его даже за меньшее время, нежели понадобилось для его приготовления. — Вкусно? — спрашивает Сичэнь, собирая тарелки, но Цзян Ваньинь опережает его. — Сносно, — мужчина встает с места, слегка морщась от того, как заломило во всём теле. — Вам следует пить больше жидкости, — советует Сичэнь. Цзян Ваньинь тихо хмыкает и, обойдя стол, ставит посуду в раковину. — Я купил вам пару видов фруктовых соков, они в холодильнике. Не был уверен, какой вы предпочтете. Цзян Ваньинь поворачивается и смотрит на юношу: — Тебе действительно не нужно было этого делать. Сколько это стоило? Я верну тебе за них деньги, да и за остальные продукты тоже. — Все нормально. — Нет-нет, позволь мне заплатить тебе, — говорит Цзян Ваньинь и направляется за бумажником. Он даже не успевает выйти из кухни, прежде чем юноша начинает спорить: — Ну, вы не приняли мой подарок и не позволили оплатить доставку, так что… — Но тебе пришлось отвезти меня домой, пришлось остаться здесь на всю ночь и… ты даже убрался за мной, — парирует Цзян Ваньинь. — Ничего страшного, взамен я получил бесплатную ночевку в очень престижной квартире. Цзян Ваньинь щетинится: — Тебе никогда не говорили, что ты раздражаешь, а? И снова, не обижаясь, Сичэнь улыбается. — Честно говоря, никогда. — Ну вот, я говорю тебе это сейчас, — усмехается Цзян Ваньинь. Юноша снова посмеивается и улыбается еще ярче, чем раньше: — У меня есть подарок для вас, — гордо заявляет он. — Ну уж нет, хватит, — Цзян Ваньинь выставляет руки вперед. — Я не буду продолжать с тобой спорить. Это бесполезно. — Тогда не спорьте, — хитро улыбается Сичэнь. — Просто примите его так, как будто вы делаете это в первый раз. Цзян Ваньинь усмехается, складывая руки на груди: — Напомнить, какой подарок ты подарил мне в первый раз? Сичэнь наигранно возмущается: — Вы обещали забыть эту ситуацию! И, тем более, вы сказали, что не хотите кружку. Естественно, я должен подарить вам то, что вы будете использовать. — И что же это? — Откройте, если хотите узнать, — Сичэнь протягивает ему подарочную коробку. Она была чуть меньше, чем та, которую этот юноша преподнес ему с интересным подарком ранее. Цзян Ваньинь устало потирает рукой затылок, направляясь к юноше, потом хватает подарок и снова усаживается за обеденный стол, открывая его. Набор камней для виски и футляр для очков. — Два подарка? Сичэнь, подсев к Цзян Ваньиню за обеденный стол, радостно сияет, опираясь на локти и подпирая лицо ладонями. — Это соответствует сумме за тот подарок. — Ох. — Вам нравится? — с энтузиазмом спрашивает он, уже будучи точно увереным, что мужчина несколько потерял дар речи. Цзян Ваньинь лишь слегка кивнул и это увеличило его ликование еще раз в десять. — Хорошо, а теперь перестань лыбиться, — Цзян Ваньинь хмурится в ответ на яркую улыбку. — Это продуманный подарок, я буду им пользоваться. Спасибо. — Мм, не за что, — Сичэнь пытается подавить улыбку, но ему это не удается. Он позволяет этому приятному моменту продлится еще немного, прежде чем расстроенно добавляет. — Мне нужно уходить. Цзян Ваньинь поднимает брови в удивлении так, словно он этого не ожидал, словно уже привык к Сичэню здесь. А он привык. Неохотно, но привык. Он кивает: — Спасибо, что помог мне. — Совсем не за что благодарить, господин Цзян. На самом деле, это было весело, — отвечает ему Сичэнь и встает, поднимая сумку. — Трудно представить, что это правда. Цзян Ваньинь вздыхает. Он действительно слишком стар, чтобы так себя вести. Правда и сам закрывает глаза на то, что деловые встречи и выпивка — это норма. — Я провожу тебя до двери, — говорит Цзян Ваньинь. Он на мгновение останавливается в нескольких шагах от неё в коридоре. — Это здесь меня вырвало, а? — Я хорошо убрался, не так ли? — спрашивает Сичэнь, явно напрашиваясь на комплимент. — Да, да, — закатывает глаза Цзян Ваньинь. — Хороший мальчик. Они оба на мгновение вздрагивают, но оба так же решают ничего об этом не говорить. Сичэнь уходит, нежно помахав рукой, и Цзян Ваньинь закрывает дверь, тихо проклиная свое громко бьющееся сердце. Он действительно слишком стар, чтобы так себя вести.__________
И вот, спустя некоторое время, он вновь на очередном сборище, где выпивка течет рекой, но, к счастью или же к сожалению, на этот раз это обычная посиделка всем офисом, и здесь его не могут заставить выпить больше, даже если это во имя укрепления деловых отношений. И на этот раз у него совершенно нет желания оставаться здесь дольше, чем требуется для полноценного перекуса, потому что такие посиделки не имеют для него никакого смысла. Он как можно скорее прощается с большой компанией сотрудников, которым удалось заполнить почти весь ресторан, что находился недалеко от офиса. Из-за них здесь было шумно и творилась неразбериха из-за какофонии голосов, потому Цзян Чэн вздыхает с облегчением, когда никто не останавливает его. На этот раз до его квартиры идти еще дальше — на пару кварталов ниже, но холодная поздняя зимняя ночь как раз подходит для столь долгой спокойной прогулки. Он сует руки в карманы и начинает свой путь, упиваясь этим моментом, когда у тебя кружится голова от наслаждения собственным уединением. Однако его момент идиллии вскоре нарушается, когда он слышит, что сзади кто-то громко зовёт его по имени. Цзян Чэн поворачивается и видит знакомого молодого человека, что машет ему рукой и бежит к нему. — Господин Цзян!!! «Это тот мальчишка — Лань Сичэнь, — вспоминает Цзян Ваньинь, — он слишком полон энтузиазма и до глупости преисполнен наглости.» — Что такое? Я что-то забыл? — Нет, — отвечает Сичэнь, пытаясь отдышаться от долгого бега, — просто захотел проводить вас до дома. Цзян Ваньинь кривится: — Как глупо. Неужели я выгляжу настолько неспособным благополучно вернуться домой? — Ничего подобного, — смеется Сичэнь, отчего около его рта образовываются маленькие облачка пара. — Я просто хотел поболтать с вами, вот и все. — О чем? — О мелочах. Цзян Ваньинь снова скривился. — Это называется «узнать друг друга поближе», — всё так же улыбается Сичэнь. Цзян Ваньинь фыркает и, закатывая глаза, разворачивается на каблуках, чтобы продолжить путь к своей квартире. — Разве тебе не следует тратить время на знакомство с кем-то более подходящим? — Считаете, что вы не подходите? Почему? — А почему должен? — А почему не должны? Цзян Ваньинь бросает на него взгляд, приподняв бровь: — Такого разговора ты и добивался? Сичэнь тихо хихикает от того, что Цзян Ваньинь принял правила игры. На улицах не так много людей, как обычно бывает днем, поэтому они могут себе позволить беспрепятственно идти бок о бок, и… он чувствует, как этот мальчишка пододвигается к нему все ближе и ближе. Ему не не нравится это, просто… подобное заставляет его быть более осмотрительным. С момента их первой встречи и той ночи, где пьяный он был в главной роли — подобное чувство появляется в нем всё чаще. Например, когда он принимал от этого юноши те тонкие приглашения на обеды, что затягивались на подольше, чем это было бы необходимо. Когда вели непринужденные беседы, случайно встречаясь в коридоре, и… конечно же, когда Лань Сичэнь приходил к нему с вопросами о самых незначительных деталях в документах, которые и сам решить был в силах. Все эти случайности и намеки ясно дают понять, что этот мальчишка идет по очень тонкому льду, и если он не будет осторожен, то они оба провалятся в этот омут с головой. — Слушай, Сичэнь… — начинает он, но его перебивают. — Господин Цзян, чем займетесь в День святого Валентина? Цзян Ваньинь фыркает. Очевидно, что он класть хотел на подобные глупости. — Съем кучу жалостливых шоколадных конфет и, наверное, потеряю сознание от повышенного сахара в крови. Для Цзян Чэна это определенно худший день в году. Не потому, что везде парочки, а потому, что люди постоянно напоминают ему о его одиночестве. — Жалостливые шоколадные конфеты? — переспрашивает Лань Сичэнь. — Я получаю их каждый год, — кисло говорит Цзян Ваньинь, — от брата, от сестры, от коллег. Буквально от всех, кто думает, что для меня это день траура и меня нужно пожалеть, так что… даже не думай об этом. Сичэнь виновато прикусил губу, ведь только что он и вправду думал об этом. Но, по крайней мере, он осмелился выразить свои намерения немного более очевидно для человека, который, кажется, совсем его намеков не понимает. — Раз уж у вас в планах всё равно кушать конфетки, то может там найдется место и для моих? — спрашивает Сичэнь с легкой улыбкой. — Нет, — отрезает Цзян Ваньинь раздраженно, — ты удивишься от того, как много я получу. — Правда? — Да, я тебя предупредил. Даже не думай об этом. — Хм, — игриво хмыкает юноша, — но я думаю об этом, господин Цзян. Что же мне делать? Они подошли к многоэтажке, где он жил и, подумав о том, что они как раз вовремя — Цзян Ваньинь разворачивается и смотрит на Сичэня: — Значит, купи конфет, — говорит Цзян Ваньинь и, возможно, в его голосе проскальзывает толика поддразнивания; он наслаждается этим лишь короткое мгновение, но тут же пресекает это чувство на корню. — И отдай их кому-нибудь другому, Лань Сичэнь. На лице Сичэня какое-то странно-гордое выражение, когда он покачивается с носков на пятки пару секунд, а после — слегка наклоняется, чтобы соответствовать росту Цзян Ваньиня. — Я не могу этого сделать, господин Цзян. Цзян Ваньинь не может вспомнить, чтобы когда-нибудь чувствовал себя таким маленьким. Он что, уменьшился за этот день? Но все же голова у него гордо поднята, хоть он смотрит на юношу снизу вверх: — Конечно можешь. — Не могу. Знаете, у меня такое чувство, что в этом году жалостливых конфет не будет. И тогда, возможно, вы получите шоколад только от меня, — уверенно произнёс Сичэнь, но его голос выдал его хорошо скрываемую ухмылку. Цзян Ваньинь фыркает, насмехаясь над подобной мыслью: — Ты слишком самоуверен. Сичэнь радостно кивает, соглашаясь со сказанным. На самом деле это не то, что имел в виду Цзян Ваньинь, но он полагает, что еще есть время, чтобы обуздать это, прежде чем всё превратится в катастрофу. Они стоят так еще мгновение, и Цзян Ваньинь даже ожидает, что мальчишка извинится, но… — Так что? — говорит Сичэнь. Цзян Ваньинь в удивлении поднимает брови: — Что «так что»? — Ну, разве вы не собираетесь меня пригласить? — спрашивает Сичэнь с улыбкой, полной надежды. Он хмурится, глядя на мальчишку: — Зачем мне это делать? — Холодает, а еще я проводил вас до дома. — И? Я тебя об этом не просил, — парирует Цзян Ваньинь, намеренно скривив губы и слегка пожав плечами. — Некоторые люди приглашают на чай, когда их провожают домой. Так делают хорошие хозяева. — Я не «некоторые». И я не хороший, — отвечает Цзян Ваньинь, скрестив руки. — Разве не странно, что ты просишь компенсацию за то, что сам предложил? Сичэнь просто улыбается ему, наклоняя голову, словно щенок и окутывает его своими чарами, которые, как он знает, сработают. Ваньинь закатывает глаза, усмехаясь, когда видит, насколько этот мальчишка непоколебим в своей правоте. — Холодает, и тебе нужно ехать двумя поездами домой? — спрашивает он, ненавидя то, с какой молниеносной скоростью он сдал позиции. — Полагаю, я мог бы предложить тебе чай. Сичэнь тут же закивал, опять же, походя на довольного щенка. Цзян Ваньинь молча проклинает себя — действие, что вошло в привычку. Он бросает ключи в коробочку у двери, снимает обувь и швыряет пальто на диван. — Может что-то покрепче? — спрашивает он, сразу же направляясь к шкафчику со своей коллекцией. Он тут же наливает себе в стакан виски в то время, когда юноша еще занят тем, что аккуратно снимает свои ботинки и пальто, прилежно складывая их в отведенные для этого места: ботинки — на полочку для обуви, пальто — на вешалку. — Я не пью алкоголь, — говорит Сичэнь. — Тогда что? — спрашивает Цзян Ваньинь, наполняя новый стакан и отходя от шкафчика. — Давайте кофе. — Ночью? — Цзян Ваньинь останавливается на полпути и цыкает. — Хорошо быть молодым. — Я кажется уже упоминал об этом в прошлый раз, но у вас действительно хорошая квартира. И в удобной части города, — говорит Сичэнь, неторопливо прохаживая по квартире, прежде чем прислониться к кухонной стойке. Цзян Ваньинь так и не поворачивается к нему, занятый тем, что достает кружку и пакетик растворимого кофе: — Район, в котором ты живешь, тоже довольно хороший. Когда я покупал квартиру, то там тоже был вариант, я там был. — Ох? Мы могли жить в одном районе? Это было бы удобно. Цзян Ваньинь оборачивается и подаёт молодому человеку чашку горячего кофе. — Удобно для чего? Но Сичэнь лишь улыбается: — Просто… удобно, — но Цзян Ваньинь продолжает хмуриться, ожидая от него ответа, потому он добавляет. — Мы могли бы ходить на работу вместе. Старший мужчина закатывает глаза и делает глоток: — Пей свой кофе, Сичэнь. Юноша кивает и со странным выражением лица дует на горячий напиток. Цзян Ваньинь фыркает и бормочет себе под нос. — Ты можешь сесть, если хочешь. Хотя Сичэнь и подумал об этом, однако старший мужчина не пошевелился, поэтому он тоже остался на месте. Наступают долгие и мучительные минуты молчания, пока они оба тихо потягивают свои напитки, лишь иногда украдкой кидая взгляды друг на друга, и… в какой-то момент Сичэнь набирается смелости: — Почему вы так не решаетесь сказать «да»? — На что? Сичэнь уже в отчаянии выдаёт: — Сами знаете. На губах Цзян Ваньиня появилась легкая ухмылка. — Не знаю. — Хорошо, — вздыхает Сичэнь и ставит чашку на стол. Выпрямившись, он как можно увереннее говорит: — Господин Цзян, вы будете встречаться со мной? Его ответ незамедлителен: — Нет. Он не хмурится, ему не жаль Сичэня, он просто уверен в своём ответе. Сичэнь вздыхает: — Почему вы даже не хотите подумать об этом? — Во-первых, мы работаем вместе. Взаимодействуем ли мы ежедневно или нет, это всё только усложнит и породит офисные сплетни. Во-вторых, ты молод, Сичэнь. Найди человека своего возраста, который интересуется тем же, что и ты. В-третьих, у меня нет времени на свидания. И я говорю не только о графиках работы и тому подобном, я говорю о продолжительности жизни. Цзян Ваньинь не смотрит ему в глаза, пока продолжает: — И всё это только верхушка айсберга. Потом, как на это отреагирует твоя и моя семья. А еще есть тот факт, что… Сичэнь резко произносит: — Вы интерсекс. Цзян Ваньинь тут же застывает на месте: — Откуда ты знаешь? — Вы сказали мне это в ту ночь, когда были пьяны. Цзян Ваньинь опускает взгляд на жидкость темного цвета в своем стакане, что держит в руке.__________
— Свидания — это точно не моя история. — Но вы так красивы, господин Цзян. — Красота не имеет значения, когда ты интерсекс. У людей лишь пятки сверкают, когда они узнают об этом. Никто не хочет встречаться с кем-то, у кого есть одновременно и член, и вагина.__________
Он бурчит какое-то ругательство под нос и отодвигает стакан. — Мне действительно нужно бросить пить. В тот короткий миг, пока он сверлил взглядом стакан и проклинал своё пристрастие к крепким напиткам, молодой человек оказался к нему слишком близко. — Я искренне заинтересован в вас, — говорит Сичэнь, поражая Цзян Ваньиня. Ненадолго он задумывается и в итоге вскидывает голову, усмехаясь: — После того, как узнал, кто я? Мог бы придумать что-то и правдоподобнее. Потому что ты скорее искренне заинтересован в том, чтобы залезть мне в штаны, нежели в том, что хочешь встречаться со мной. Юноша опирается о локоть и внимательно всматривается в человека, мысли о котором не выходят у него из головы уже продолжительное время. — Вы думаете, что я неискренен? Цзян Ваньинь выжидающе смотрит на Сичэня и кусает щеки изнутри, подбирая нужные слова. — Я думаю, что для тебя это что-то типо забавы или, может, развлечения. Возможно, что для тебя это своего рода идея фикс, которую ты хочешь выполнить, а потом хвастаться перед друзьями, чтобы потешить свое самолюбие. Сичэнь резко выпрямляется в полный рост, заставляя Цзян Ваньиня вскинуть голову вверх: — Я не собираюсь этим хвастаться, клянусь. Да, это идея фикс, но не из-за самолюбия, а потому, что я действительно хочу вам понравиться. Хочу, чтобы вы признались, что я уже вам нравлюсь. Потому что, — Сичэнь томно наклоняется к нему, — это ведь правда. Цзян Ваньинь долго смотрит на него и молчит, но все же пытается найти в глазах Сичэня какие-то ответы. — Сколько? — спрашивает Сичэнь. — Хм? — Какие плюсы и минусы вы сейчас перечисляете в своей голове? Цзян Ваньинь тяжко вздыхает: — Их много. — Есть ли хотя бы одна вещь, которая заставит вас сказать «да»? Всего одна? Цзян Ваньинь хмурится, явно задумываясь об этом. — Ни одной? — недоверчиво спрашивает Сичэнь. — Заткнись, — слишком резко выдаёт Цзян Ваньинь. — Ох, — выдыхает юноша с какой-то игривой улыбкой, — так их много. — Он закрывает рот рукой и хихикает. — Сичэнь, — почти шипит мужчина, — ради бога, можешь помолчать хотя бы минутку? Я пытаюсь думать. — Не нужно думать, — вздыхает Сичэнь, не беспокоясь о том, насколько доведенным до отчаяния тоном сквозит его голос. — Важно то, что вы чувствуете, вот и все. — Это не просто. — Это просто, — чуть ли не вскрикивает Сичэнь и протягивает ладонь. — Вот, возьмите меня за руку и посмотрите, что почувствуете. — Взяться за руки? — скептически произносит Цзян Ваньинь, приподнимая бровь. — Мы что, в детском саду? — Ну, хорошо, — воспользовавшись чужой невнимательностью, он делает шаг и сокращает то малое расстояние, что разделяло их. — Тогда один поцелуй. Поцелуемся, и вы посмотрите, что почувствуете. — Сичэнь. — голос Цзян Ваньиня звучит предостерегающе. — Вы бы меньше сомневались, если бы это были физические отношения? — Что? — Допустим, если речь о сексе, то посмотрим, к чему он приведет. Здесь же — всего один поцелуй. Если ничего не чувствуете, обещаю, оставлю вас в покое. — Это твои родители научили тебя быть таким настойчивым? — Они научили меня озвучивать то, чего я хочу, а также давать возможность другим делать выбор и принимать отказ, — говорит Сичэнь и поднимает руку, аккуратно поглаживая подбородок Цзян Ваньиня. Ранее его голос был скорее растерянный, но теперь сменился мягкостью. — Так что вы скажете? Кожа легонько покалывает в том месте, где его касается молодой человек, и Цзян Ваньинь изо всех сил велит себе остановиться, отойти от соблазна, но… теперь он понимает, что чувствует, насколько этот омут затягивает его. Он понимает, сколько усилий он всё это время вкладывал, чтобы отвергать эти мысли и чувства, и именно эта отчаянность доказывает, что на самом деле он хочет этого. Цзян Ваньинь закрывает глаза и наклоняется к нему — подчиняясь этим чувствам, чтобы точно узнать, насколько сильно он этого хочет. И когда их губы соединяются — его прошибает молнией, он чуть ли не взвизгивает. Осознавать подобное — ужасно. Кошмарно и невообразимо осознавать то, что это не просто случайный интерес, а нечто большее, что пробуждает его чувства от долгого сна. Он прижимается к мужчине сильнее, когда чувствует чужие жаждущие руки на своих бёдрах. Он чуть ли не задыхается, он тяжело дышит и теряется в этом поцелуе. Это невозможно. Сичэнь погружает свою большую ладонь в его волосы и берет за затылок, прижимая сильнее, нежно переплетая их губы снова и снова, пока они не скользят всё легче от большого количества слюны. Он ни в коем случае не озверел и не торопится куда-то, но к концу поцелуя — у него перехватывает дыхание. Сичэнь смакует последние моменты, нежно поглаживая волосы мужчины, и, в конце-концов, неохотно отстраняется. Но, конечно, он слишком жадный, потому, ловко скользнув рукой вниз, прижимает Цзян Ваньиня к себе за талию. — Ну что? Невозможно, чтобы вы сказали, что это не было хорошо, — вздыхает с ухмылкой он. Цзян Ваньинь знает, что его лицо красное как мак и рассказывает все, что он сам пытается скрыть, но… он все равно пожимает плечами, вскидывает подбородок и выгибает спину, чтобы их лица не были так близко. — Не знаю, давно никого не целовал. Сичэнь фыркает и раззадорено восклицает: — Для меня большая честь получить такую возможность. Вы хорошо целуетесь. — Прекрати подлизываться, — он похлопывает Сичэня по груди в попытке отстраниться. Но молодой человек лишь держит его крепкой хваткой без особых усилий. В конце концов, битва еще не окончена. — Что бы вы хотели на завтрак? — спрашивает он как ни в чем не бывало. — Завтрак? — переспрашивает Цзян Ваньинь, тем самым теряя бдительность, потому что его тут же прижимают еще ближе и теперь он находится с юношей лицом к лицу. Это опасно. — Я хочу приготовить вам завтрак утром. Цзян Ваньинь приподнимает бровь и, принимая правила игры, пускает непокорную ухмылку. — Я не завтракаю. — Но ведь на днях же завтракали? — Это потому, что я был с похмелья. — Ох, — игриво начинает Сичэнь, — тогда вам стоит еще выпить? Он тянется к тому самому стакану с виски, что Цзян Ваньинь отставил ранее, и подносит его ближе к чужому рту, что тут же одобрительно фыркает в сторону хорошей шутки. Цзян Ваньинь правда пытается выглядеть серьезным или, по крайней мере, безучастным, но его выдают ямочки на щеках от сдерживаемой изо всех сил улыбки. Сичэнь улыбается ему в ответ всё так же легко, но через мгновенье он прочищает горло, явно собираясь с силами. — Могу ли я перестать называть вас «господин Цзян»? — спрашивает он мягко, с некоторой искренностью, что скользит между строк. На мгновение наступает тишина. Потом тихий вздох, и всё то напускное сопротивление Цзян Ваньиня рассыпается, когда Сичэнь снова наклоняет свою голову и смотрит взглядом самого ласкового щенка, что безмолвно просит разрешения. И слышно было лишь тихое отчаянное «блять, ладно», когда их губы снова соединились, а улыбки так и не сошли с лиц. Цзян Ваньинь прильнул к нему быстрее, чем ожидал, испытывая ощущение, словно его уносит в то место, где он давно не бывал и не хотел быть в течение долгого времени. Так же в мгновение ока он оказывается сидящим на кухонной стойке, куда его толкает Сичэнь и, ближе прижавшись, бесстыдно трётся о него бёдрами. Цзян Ваньинь в какой-то мере безмолвно испытывает каплю самодовольства, когда видит, что юноша чуть ли не задыхается от контакта с ним. — Ты такой… Цзян Ваньинь не дает ему возможности закончить эту фразу, резко схватив мальчишку за шею и прижав к собственной. Сичэнь послушно начинает оставлять влажные, теплые поцелуи, пока Цзян Ваньинь направляет его. Старший настолько увлёкся чувством превосходства и удовлетворенности, что даже не заметил, как Сичэнь уже снял его рубашку, пока его теплые пальцы не коснулись пояса его штанов. Застигнутый врасплох, он тут же тоже хватается за ремень. Они оба замирают, тяжело дыша от всех этих горячих эмоций, что бурлят между ними. Сичэнь терпеливо ждет, и, в конце концов, пальцы Цзян Ваньиня с ловкостью и покорностью сами расстегивают штаны, позволяя юноше продолжить. И он продолжает. Прерывисто дыша от возбуждения, он осторожно снимает офисную рубашку Цзян Ваньиня и кладет ее на пустой кухонный стол. Он делает то же самое с брюками мужчины, в то время как тот молча борется с волнением от того, что его раздели и оставили в одной лишь майке и боксерах. — Тебе тоже следует раздеться, — говорит Цзян Ваньинь, тыкая пальцем в грудь Сичэня. Улыбка Сичэня настолько ослепительна, что Цзян Ваньинь вынужден чуть прикрыть глаза. Теперь пути назад нет. — С радостью, — говорит Сичэнь и… не прерывает зрительного контакта, когда начинает раздеваться, словно бросает Цзян Ваньиню вызов, который тот с гордостью принимает и настроен победить. Но они оба терпят сокрушительный провал, когда оба их взгляда направлены на очевидную большую выпуклость и мокрое пятно на боксерах Сичэня. Цзян Ваньинь тут же отворачивается — внизу его живота что-то скручивается, а во рту резко пересыхает в тот момент, когда Сичэнь снимает рубашку. Очевидно, что у Цзян Ваньиня нет никакой защиты от обаяния этого юноши даже несмотря на то, как сильно он хотел бы её иметь. С того самого первого дня, когда они встретились из-за простого, но такого эффектного недоразумения, в нём таилось чувство, которое он не может объяснить. Поэтому он позволил себе лишь немного понаблюдать, кротко взглянуть и гадать издалека, что же означает эта за всеми цепями таимая тихая жажда. И если молодой человек так уж хочет бегать за ним с приятной улыбкой и кокетливыми словами — он подыграет. Но сам он не собирался прикасаться к этому. Сичэнь, решивший не терять более ни мгновения, быстро сокращает пространство между ними, делая то, чего они оба так сильно жаждут. Он оглаживает своими руками бедра Цзян Ваньиня, скользит ими вверх и наклоняется для поцелуя, но резко останавливается от удивленного вздоха, что издаёт сам. — У тебя такая маленькая талия, — шепчет он. Майка Цзян Ваньиня немного съехала, обнажая его слегка подтянутый торс, талию которого Сичэнь почти что может обхватить своими обеими руками. — Чт… — Это так сексуально. Цзян Ваньинь кривится. Такое слово в его сторону никто никогда не говорил. — Никогда? Мужчина вздрагивает от осознания, что сказал это вслух. Сичэнь, все еще сосредоточенный на его талии, мягко поглаживает её большими пальцами, в восхищении глядя на него. — Блять, проехали, — ругается Цзян Ваньинь, краснея до самых кончиков ушей. Сичэнь больше не улыбается. Он просто наклоняется к его соску и берет его в рот. Цзян Ваньинь не может вспомнить ни одного раза, когда бы он заводился лишь от одного прикосновения языка к своему голому соску. Он настолько возбужден, что хватается за стойку для поддержки. Он невольно выгибается в талии, бормоча проклятия себе под нос, и дрожит всем телом. Сичэнь это, конечно, замечает. — Тебе холодно? — спрашивает, глядя на него обеспокоено вверх. — Может, включить обогреватель? Цзян Ваньинь стискивает зубы, уже заранее смущенный словами, которые произнесет его собственный рот. — В спальне теплее. Сичэнь быстро целует его и, пробегаясь нежными прикосновениями по спине, быстрым движением подхватывает Цзян Ваньиня руками под задницу и поднимает мужчину, снимая со стойки. Цзян Ваньинь издает неожиданный звук, похожий на мяуканье. Они оба отчетливо услышали это, но реакции были разные: мужчина тут же покраснел, а Сичэнь еще решительнее зашагал в спальню, не скрывая широкую улыбку на лице. — Эй, что ты делаешь?! — запротестовал Цзян Ваньинь, извиваясь в чужих руках изо всех сил, хотя это бесполезно, потому что его ноги просто бессвязно болтаются по сторонам, и единственный выход для него — это обхватить ногами бедра Сичэня. «У этого мальчишки нечеловечески железная хватка», — думает Цзян Ваньинь. — Опусти меня, я тяжелый! — он впивается пальцами в плечи Сичэня в попытке уйти. — Не такой уж и тяжелый, — непринужденно отвечает ему Сичэнь, тут же подбрасывая мужчину на руках, чтобы доказать это. Он обреченно стонет, его плечи опускаются, когда он сдаётся: — Это ранит мою гордость, Сичэнь. — Не должно, ведь несу я вас не в первый раз, — гордо выдаёт Сичэнь. — Что значит «не в первый раз»?! — восклицает Цзян Ваньинь и довольно громко шлёпает Сичэня по плечу. Юноша лишь мягко улыбается ему и, когда они добираются до спальни, произносит: — Свет? — Нет, — говорит Цзян Ваньинь довольно тихим голосом, — будем без света. Сичэнь прекрасно понимает, почему. — Что ж, так тоже неплохо. Знаешь, я очень хорош в осязании, — говорит он и сжимает мягкую задницу Цзян Ваньиня в своих ладонях, отчего старший мужчина подпрыгивает, задыхаясь. — Блять, Сичэнь. — И это всё, что ты можешь сказать? — смеется Сичэнь, ставя колено на кровать и укладывая его на простыни. Он делает это слишком нежно и аккуратно. Слишком, считает Цзян Ваньинь, для отношений, которые возникли всего несколько минут назад и которые планируются продлиться лишь на эту ночь. Лань Сичэнь на секунду отстраняется и, оставив Цзян Ваньиня без тех обжигающих прикосновений, дает ему возможность отдышаться и подумать. — По твоему мнению, что еще я должен сказать? — огрызается он. И лишь вскоре понимает, что это он зря. — Есть много из того, что ты мог бы сказать, Ваньинь, — Сичэнь нависает над ним, опираясь на руки по обе стороны от его головы, заключая его в подобие ловушки, в которую Цзян Ваньинь по глупости попал. Одно лишь имя произнесенное из уст юноши, а он уже готов умереть. — Например: «поторопись и трахни меня» или «не могу дождаться, чтобы почувствовать твой член внутри», или, если ты чувствуешь себя особенно авантюрным, то мог бы и просто сказать, что «ты мне правда очень нравишься». Цзян Ваньинь хмурится, слыша улыбку в голосе молодого человека. — Как глупо, — это все, что у него выходит сказать, пока его щеки пылают румянцем, которого юноша, к счастью или к сожалению, не может увидеть, ведь единственным освещением в спальне является лишь блеклый свет из коридора. — Глупо то, что ты отказываешься признаться в этом. А ведь я много раз замечал, как ты пялишься на меня в офисе, — говорит Сичэнь и наклоняется, чтобы оставить легкий поцелуй на кончике его носа. И именно в этот момент Цзян Ваньинь понимает, что у него нет другого выбора, кроме как уволиться к чертям и переехать в другую страну. Он смущен, он чувствует себя подростком, что словил краш и готов расплыться лужей от одного лишь глупого чмока в нос. Это слишком мягко, и он беспомощен перед этим. — Не было такого, — говорит он. На самом деле Цзян Ваньинь собирался сказать это резким аргументом, но в итоге его голос звучал так, словно он ребенок, отрицающий очевидное. Хорошо, он не станет отрицать правду перед самим собой, но он определенно не собирается признаваться в этом этому мальчишке, что расплывается в раздражающе-довольной улыбке. — Вообще-то это ты продолжаешь пялиться и появляться в моем отделе, хотя ты там даже не работаешь и тебя там быть не должно, — парирует Цзян Ваньинь, к счастью, приобретая твердость в своем голосе. — Ничего не могу с собой поделать, ты слишком привлекательный. — При… — Цзян Ваньинь теряет дар речи и тут же выпаливает: — Ты, должно быть, с ума сошел, раз говоришь такое. — Ты, должно быть, с ума сошел, раз думаешь иначе, — переводит стрелки Сичэнь. Цзян Ваньинь замечает, как его дыхание становится тяжелее, отчасти он чувствует себя даже немного глупо из-за такой беспочвенной похвалы. Он был возбужден еще с того момента, как Сичэнь предложил тот незначительный поцелуй, а что уж говорить теперь, когда он чувствует, насколько мокро у него между ног. — Сичэнь, — вздыхает он с напряжением в голосе и зажмуривается. — Я давно этим не занимался. — Все в порядке, — нежно говорит Сичэнь. — Нет, я имею в виду, — Цзян Ваньинь зажмуривает глаза сильнее, подгибая пальчики на ногах от того, с какой силой у него всё пульсирует и дрожит внутри. — Не думаю, что продержусь долго. Сичэнь смеется: — Это такой завуалированный способ сказать «поторопись и трахни меня»? Цзян Ваньинь слегка пихает Сичэня ногой. Он возбужден и нетерпелив. Сичэнь опирается на локти, медленно опускаясь, пока они не прижимаются друг к другу настолько, что чувствуют кожей друг друга. Чувствуют дыхание и биение сердец, пока грудь к груди, и… юноша проводит языком по губам Цзян Ваньиня. У мужчины тут же перехватывает дыхание от этого, он хватается руками за простыни и приоткрывает губы, позволяя Сичэню пойти дальше, ловя его небрежным захватывающим поцелуем. Это сладкое чувство, когда они легко поддаются общему ритму, пока их языки жадно переплетаются. Цзян Ваньинь замечает блеснувшую в темноте ниточку слюны, когда юноша отстраняется. Сичэнь, словно радостный щенок, удовлетворенно мычит и начинает вести дорожку поцелуев и засосов вниз по шее Цзян Ваньиня, довольный тем, как мужчина сходит с ума под ним. Он вылизывает чужую шею до тех пор, пока на ней не остается живого места. Юноша отстраняется, садясь на пятки и, задыхаясь, спрашивает: — Могу я снять твою майку? Цзян Ваньинь удивленно вздыхает, ведь все его мысли сосредоточены только на том, как всё, что у него между ног — жаждет чего-то. Он пытается собраться: — Да, — томно и тихо выдыхает он, — да. Сичэнь берет майку за подол и, обвивая руками уже нагую талию Цзян Ваньиня, приподнимает его с кровати и шепчет, что это лишь для того, что так удобнее будет снять. Цзян Ваньинь же понимает истинный мотив и ворчит: — Прекрати пялиться. Сичэнь не слушает его и лениво скользит руками по изгибу его прекрасной талии, очарованный тем, как же хорошо смотрятся на ней его ладони. Цзян Ваньинь вырывается и опускается обратно на кровать с раздражением, в то время как Сичэнь с улыбкой наклоняется и нежно целует его по центру груди, затем еще и еще, пока не прикасается языком к пупку. Цзян Ваньинь вздрагивает и закрывает лицо руками, не в силах выносить эти чувства. Он скулит, когда Сичэнь дотрагивается до кромки его белья, но все равно подчиняется, приподнимая таз, чтобы позволить юноше снять его. Он отнимает руки от глаз и видит, как последний элемент его одежды забрасывают профессиональным броском в другой конец комнаты. Он приподнимается на локтях и спрашивает голосом, что в данной ситуации звучит слишком отчаянно: — Неужели так необходимо было швыряться так далеко? Сичэнь хитро ухмыляется ему, но так и не отвечает. Он лишь привстаёт с кровати и нежно берет лодыжки Цзян Ваньиня, медленно раздвигая его ноги. Ваньинь пытается прикрыться, но его резко дёргают к краю кровати. Юноша становится на колени на пол и, придвинувшись ближе, крепко обхватывает аппетитные ляжки, чем делает мужчину полностью открытым перед собой. Цзян Ваньинь снова откидывается на простыни, опять закрыв лицо ладонями. — Тебе не обязательно это делать, — говорит он, приглушенно хныкая, и безнадежно пытается не то выдернуть ноги, не то ударить ими молодого человека. — Просто возвращайся сюда. Сичэнь фыркает: — Как ты терпишь такое возбуждение, когда я практически нюхаю тебя? Разве это не больно? Больно. Правда больно от того, как сжимаются его возбужденные внутренности и дрожат от желания. Затем хватка Сичэня ослабляется, и он отпускает его ноги, забираясь обратно на кровать и нависая над мужчиной. «Наверное разочаровался», — думает Цзян Ваньинь. Ну, ничего. Радует лишь то, что теперь его половые органы не будут рассматривать так внимательно. В конце концов, все люди — любопытные существа. Но обеспокоенный голос Сичэня говорит о другом: — Ты не хочешь этого? Тебе некомфортно? Цзян Ваньинь резко выдыхает и только сейчас замечает, что все это время не дышал. Но прежде, чем он успевает хоть что-то сказать — Сичэнь льнёт к нему в попытке обнять и кладет голову на его плечо. — Ты… Прости меня пожалуйста, я просто… Цзян Ваньинь перебивает его: — Всё в порядке. Я просто осторожен, потому что знаю, что когда люди видят это, они… Сичэнь тут же поднимает голову и целует его, намекая не продолжать произносить подобные слова. — Меня не волнует, что у тебя между ног. Я просто хочу, чтобы ты чувствовал себя хорошо. Направишь меня, как это сделать? Сердце Сичэня громко стучит, пока он ждет ответа и это, кажется, длится целую вечность, но затем… Цзян Ваньинь фыркает и тихо хихикает, прежде чем положить свою ладонь на чужую грудь и мягко толкнуть. — Тогда возвращайся на пол, — говорит он. Сичэнь послушно подчиняется, перед этим нагло украв быстрый поцелуй, что застает мужчину врасплох. Тот удивлённый стон — это то, что Сичэнь будет бережно хранить в своих воспоминаниях. Цзян Ваньинь шепчет тихое «блять», когда Сичэнь в первый раз касается его там. Он хватается за простыни и выгибает спину, чтобы прижаться ближе к теплому языку Сичэня. Чвокающие звуки, которые издает Лань Сичэнь, когда вылизывает его — дают ясно понять, насколько он мокрый. Ему хорошо от этого, он позволяет себе отпустить себя в погоне за собственным освобождением. И это происходит довольно скоро, ведь юноша слишком хорош. Его язык широкий, и он знает, как его использовать: как вылизать его складки, посасывать половые губы, как прижаться ко входу и как дразнить его легкими прикосновениями. Цзян Ваньинь смелее раздвигает ноги, твердо упираясь обеими ступнями в кровать, и произносит: — Внутрь. Сичэнь немедленно подчиняется, просовывая в него свой язык и покачивая головой вперед-назад, поглаживая киску Цзян Ваньиня изнутри, пока сам мужчина стонет безудержно, прося большего. Сичэнь отстраняется на секунду и засовывает пальцы себе в рот, чтобы смочить их и медленно, один за другим, ввести их внутрь его киски. — Ты так хорошо их принимаешь, — комментирует Сичэнь, ускоряя движения своих пальцев, тщательно давя на стенки влагалища Ваньиня и толкая их вперед-назад. — Тебе хорошо? — спрашивает он, осыпая поцелуями внутреннюю сторону чужих бедер. — Да, — тяжело дыша бормочет Ваньинь, подвиливая бедрами, чтобы подстроиться под ритм Сичэня. — Блять, ты так течешь… — задыхается юноша. — Сможешь принять еще? Ваньинь безнадежно стонет и быстро кивает, несмотря на то, что Сичэнь не смог бы этого увидеть из-за темноты в комнате. — Да? — Сичэнь добавляет еще один, тихо ругаясь себе под нос от того, как легко он входит в мокрое нутро Цзян Ваньиня, буквально затягивая его пальцы, когда он двигает ими туда-сюда. Сделав задушенные тяжелые вдохи, Цзян Ваньинь начал остервенело насаживаться на пальцы бедрами. Погруженный в удовольствие, он скользит руками по своему телу, в итоге одной рукой теребя сосок, а другой — обхватывает свой член. Его стоны становятся все громче и прерывистее, пока он не выгибается в спине, подкидывая бёдра в экстазе и крича: — Ёбаный в рот, Си… чэнь! — стонет он, пока его ноги дергаются, а Сичэнь сгибает пальцы, находя ту самую точку и со всей силы на нее надавливая. Ваньинь дрожит, когда его киска брызжет от оргазма, и сжимает чужие пальцы, при этом подгибая пальчики на своих ногах. Когда он, наконец, расслабляется, Сичэнь продолжает лениво двигать пальцами: то внутрь, то наружу, тем самым распостраняя по тишине комнаты влажные хлюпающие звуки. — Достаточно, — говорит Цзян Ваньинь, поднимая голову, чтобы разглядеть Сичэня, — иди сюда. У него такой нежный голос, что Сичэнь не может не подчиниться. Он быстро стягивает свои боксеры, и в тот короткий миг, когда Цзян Ваньинь видит очертания члена молодого человека — ему на голову словно падает наковальня. Трех пальцев определенно не было достаточно. Сичэнь поспешно нависает над ним, заодно закидывая чужие ноги себе на плечи и опускаясь к его лицу, чтобы соединиться в глубоком поцелуе. Вкус, что чувствует Цзян Ваньинь на языке Сичэня — заставляет его пылать. Он задыхается от желания и скользит рукой между ними, чтобы ускорить процесс. Он обхватывает рукой член Сичэня, проводит большим пальцем по головке и размазывает предэякулят, улетая мыслями в стратосферу от его размера. Сичэнь вздрагивает от этого прикосновения, стонет, скользит языком и мычит, чувствуя, как его естество скользит в теплой, уверенной руке. Цзян Ваньинь делает ему еще пару движений, поглаживая его, прежде чем убрать руку и зашевелиться, пытаясь уйти. Сичэнь хмурится: — Что такое? — Надень презерватив, — говорит Цзян Ваньинь и указывает на прикроватную тумбочку: — Он в нижнем ящике. Во взгляде Лань Сичэня очевидный вопрос, потому он спешить объясниться: — Клининговая компания всегда оставляет их. Сичэнь действует быстро — натягивает презерватив и снова оказывается над Цзян Ваньинем, чем вызывает тянущее чувство внизу живота старшего мужчины. На этот раз вместо того, чтобы хвататься за простыни — он протягивает руки к молодому человеку и кладет одну руку ему на бедро, а другой — притрагивается к волосам. Обычно зачесанные назад волосы Сичэня сейчас взъерошились и прядки раздражающе лезут в глаза, закрывая его лицо. Цзян Ваньинь мягко скользит пальцами по его волосам, заправляя пряди назад, чтобы видеть лицо юноши. Он проводит большим пальцем по проколотому уху Сичэня, на котором его взгляд всегда задерживается дольше, чем положено для простых коллег по работе. Ранее он не позволял себе признавать эти чувства. Он ненавидит эту боль, когда тебе что-то нравится, но у тебя нет и шанса получить это. Так было и когда он в первый раз почувствовал что-то к этому юноше, но… теперь он позволяет себе смело притянуть Сичэня к себе и нежно поцеловать, вложив в этот поцелуй те чувства, которые так долго подавлял. Подавлял, когда украдкой смотрел на этого человека, а теперь он позволяет себе провести рукой по бедрам, что выглядели слишком невероятно в обычных офисных брюках, проводит рукой по сильному изгибу спины, на широкие плечи которой он засматривался слишком часто. Он наслаждается их поцелуем, стонет от головокружения, и Сичэнь отвечает тем же, переплетая их языки с большим энтузиазмом, вылизывая рот Ваньиня так, словно не хочет оставлять ни единый сантиметр нетронутым. — Мы должны поменяться местами, — тяжело дыша предлагает Цзян Ваньинь, когда они отстраняются, чтобы перевести дух. Но, конечно, Сичэню есть что сказать даже несмотря на то, что он делает все, что пожелает старший. — Что? Хочешь объездить меня? Цзян Ваньинь пускает удивлённый вздох: — Объездить? Я тебе что, чертова порнозвезда? Сичэнь несогласно мычит: — Ты — лучше. Цзян Ваньинь закатывает глаза и, оперевшись о плечи Сичэня, толкает его, чтобы перевернуться. Юноша откидывается назад, упираясь головой в изголовье кровати. Мужчина судорожно вздыхает, оседлав чужие бедра, и немного смущенно погружает пальцы в свою киску. Сичэнь тут же тянется к нему, предлагая свою помощь, но мужчина шлёпает его по рукам. Сичэнь сдаётся: — Понял, извини. Вместо этого юноша начинает поглаживать себя, глядя на это великолепие: свет из коридора мягко освещал фигуру Цзян Ваньиня, подчеркивая четко очерченный изгиб его талии, которую Сичэнь никогда не замечал из-за грубого офисного костюма. Как несправедливо. Господи, как же ужасно несправедливо и досадно, что ему, возможно, более никогда не выдастся шанса увидеть этого человека в одежде, что подчеркивала бы его талию. — Ты снова пялишься, — комментирует Цзян Ваньинь. В этом положении свет из коридора струится прямо из-за его спины, тем самым четко освещая молодого человека перед ним. Цзян Ваньинь думает, что, возможно, не смог бы сдерживаться так долго, если бы все это время отчетливо видел его лицо. А еще думает, что не знает, что Сичэнь делает в его постели, раз выглядит так привлекательно. — Как я могу не пялиться, когда ты так трогаешь себя прямо передо мной и выглядишь при этом как совершенство, — воспевает хвалебные оды Сичэнь и скользит руками по его телу, слегка задевая соски и поглаживая его мускулистые груди, мягко вздыхая, поскольку это порождает еще больше того тянущего жадного чувства в его животе. Мысли ходят ходуном, и Ваньинь чувствует, что приближается к оргазму, потому быстро достает из себя пальцы. Он хочет вытереть свои соки и слизь о сухой презерватив, но Сичэнь останавливает его фразой: — Сюда, — говорит он и открывает рот. — Ты… — бормочет удивлённо Цзян Ваньинь, но все равно протягивает руку, чтобы сделать это, — ты ненормальный. Сичэнь принимает все четыре пальца в рот, при этом не отрывая взгляда от глаз Цзян Ваньиня, что удивлённо и одновременно жадно глядит на него. Он смакует языком вокруг каждый палец и, легонько сжав губы, начинает жадно их посасывать. Ноющая боль и отчаяние заставляют его нуждаться хоть в чем-то, обо что можно потереться, потому Цзян Ваньинь чуть опускает бедра, прижимаясь к члену Сичэня. Он трется о него своими складками, скользит половыми губами взад и вперед с помощью всей скопившейся природной смазки. Они одновременно подёргиваются, и Сичэнь постанывает некоторое время с его пальцами во рту, но вскоре отстраняется от них и клянется: — Ты хоть представляешь, насколько ты вкусный? — стонет Сичэнь, его пальцы впиваются в талию Ваньиня, притягивая его ближе для поцелуя. — Интересно, каково это — чувствовать, как ты обхватываешь меня, — выдыхает он, переплетая их губы. Ваньинь снова порыкивает, дыхание его прерывисто от столь сильного возбуждения и… в конечном итоге он шевелит бедрами, чтобы направить головку чужого члена прямо в свое нутро. Когда он начинает медленно опускаться — у него чуть ли не сносит крышу от того, как приятно его растягивают. Он слышит чвоки своей киски, что буквально засасывает член Сичэня. — Такой узкий, — шепчет Сичэнь и делает толчок на пробу, от которого Ваньинь громко ахает, чувствуя, как глубоко находится в нём Сичэнь. Так глубоко, куда он никогда не мог дотянуться своими пальцами, — в тебе так хорошо. — Почему ты такой большой? — бормочет Ваньинь, перекатывая бедра в попытках привыкнуть к размеру, и пока он приспосабливался, то опёрся ладонями на сильную грудь юноши. Сичэнь, прибывая в эйфории от комплимента: — Правда? Чувствуешь себя растянутым? Чувствуешь, как я наполняю тебя? Мужчина, находясь в бреду, не может не согласиться: — Ты глубоко. Так… — Ваньинь покачивает бедрами, приподнимая их вверх до самой головки, чтобы потом с громким шлепком опуститься до основания, — чертовски глубоко. Он начинает подпрыгивать на нем в бешеном ритме, пока Сичэнь скользит руками по его телу, и в конечном итоге достигает его задницы, с удовлетворением сжимая половинки Цзян Ваньиня и обнаруживая, что они не такие уж и накачанные, как выглядели в то утро в четверг. Она у него мягкая и так удобно лежит в его ладонях, что он с нежностью массирует упругую кожу своими длинными пальцами, что касаются внутренней стороны его ягодиц и даже того места, где они соединяются. Ваньинь громко стонет с каждым жгучим толчком, с каждым скольжением по его стенкам, и, поскольку он становится все влажнее, то его соки стекают на пах и член Сичэня. — Посмотри, как ты течёшь, — стонет Сичэнь и приподнимается, касаясь губами его челюсти и шеи. Ваньинь запрокидывает голову, добровольно подставляясь под ласку. — Сичэнь, — он задыхается и еще сильнее опрокидывается на руки назад, чтобы держаться за лодыжки. Его движения бедрами становятся все более остервенелыми, он подпрыгивает на члене Сичэня, распаляя его еле сдерживаемого зверя. Сичэнь протягивает руку вперед и обхватывает член Цзян Ваньиня, размазывая по стволу уже изрядно натёкшую жидкость: — Ты скоро…? — спрашивает он. Ваньинь притормаживает движения бедрами и опускает голову, пристально глядя на Сичэня. Он специально сжимает мышцы внутри своей киски, ухмыляясь, когда глаза Сичэня чуть ли не выпадают из орбит. Он дразняще-медленно опускается и поднимается. «Словно чёртова порнозвезда», — фыркает себе в голове Ваньинь. Но, черт возьми, чтобы увидеть Сичэня таким — это того стоит. Он кладёт свою руку на руку Сичэня, которой тот гладит его ствол и одновременно с тем сжимает член юноши у себя внутри. — Вот так, — говорит он и направляет чужую руку, показывая, как нужно делать. Сичэнь бормочет проклятия себе под нос, понимая, что собирается кончить. Ваньинь протягивает обе руки и обнимает его лицо, слегка лаская, прежде чем провести большим пальцем по его губам и, положив палец в рот, наблюдать, как Сичэнь начинает жадно его облизывать. — Хороший мальчик, — хвалит он и сжимается вокруг чужого члена сильнее, начиная быстрее насаживаться на него бедрами. Вскоре он чувствует, как Сичэнь тоже начинает толкаться ему навстречу. Кожа ударяется об кожу, бёдра о бёдра, и слышно лишь громкие шлепки от того, с какой лихорадочной силой они встречаются. Цзян Ваньинь вздрагивает, когда слышит, как жалобно скрипит его кровать под ними. — Блять, — стонет он, падая вперед. Его руки соскальзывают с лица Сичэня, но он успевает ухватиться за его плечи. Из-за того, как дрожат его ноги и какие задушенные всхлипы вырываются из его горла благодаря желанию — он чувствует себя сукой в течку. Сичэнь резко хватает Ваньиня за бедра и, поставив ступни на кровать, а спину прижав к изголовью, он остервенело вбивается в его нутро, быстро и сильно подбрасывая Ваньиня на себе, решив окончательно довести их обоих до края. Ваньинь неожиданно замирает, а после — начинает дрожать и скулить, сжимая член Сичэня, пока из его киски выплёскивается горячая жидкость, хлестнув между ними, в то время как Сичэнь откидывается на кровать и, с последним сильным шлепком — кончает. Его живот всё еще подрагивает, но он находит силы, чтобы нежно обнять упавшего вместе с ним Цзян Ваньиня, ластясь к его плечу. Некоторое время они тяжело дышат, пытаясь перевести дух. Ваньинь всё так же лежит у него на груди, и всё еще еле заметно и лениво двигает бедрами, наслаждаясь ощущением размягчающегося члена Сичэня внутри себя. Сам же юноша лишь успокаивающе гладит руками дрожащее тело мужчины, чувствуя, как его киска продолжает сокращаться в послеоргазменной неге. Ваньинь краснеет, когда он поднимается и видит свою сперму в перемешку с жидкостями на животе Сичэня. Он прочищает горло, отрезвляя себя от сладкой дымки, и теперь более-менее ясно понимает, что же на самом деле только что произошло и… не может остановить то, как он все еще сжимается вокруг члена Сичэня при мыслях об этом. Его взгляд тут же напарывается на упаковку с салфетками на прикроватной тумбочке, и он уже собирается потянуться за ней, но Сичэнь останавливает его: — Все в порядке, через некоторое время я сам всё уберу. Ты можешь хотя бы чуть-чуть расслабиться? Цзян Ваньинь ответил легким вздохом, прежде чем понял, что Сичэнь смотрит на него каким-то странным взглядом. — Что такое? Сичэнь слегка качает головой с мягкой улыбкой на лице: — Ничего, просто думаю о том, как сильно я хочу поцеловать тебя прямо сейчас. Ваньинь открывает рот, чтобы съязвить что-нибудь, но… удивляется, когда понимает, что испытывает те же чувства. Он нетерпеливо наклоняется, постанывая от удовлетворения, когда Сичэнь легонько прикусывает его нижнюю губу, а после начинает зализывать, утешая. Сичэнь снова творит чудеса своим языком, заставляя их беспорядочно целоваться, обмазывая слюной весь подбородок. Ваньинь резко ахает, когда понимает, что ему нечем дышать, и отстраняется, чтобы прижаться своим лбом ко лбу Сичэня. Они снова тихо переводят дыхание, пока юноша не произносит: — Почему ты так хорош в этом? Почему ты так хорош? Ваньинь пожимает плечами, тихо посмеиваясь над воспоминаниями: — Я знаю, чего люди желают. Сичэнь замечает, как его голос немного понизился, потому протягивает руку, кладя на его шею сзади, и успокаивающим движением проводит ею вверх, неторопливо зарываясь в волосы Ваньиня. Он упоминал об этом в своих пьяных бреднях.__________
— Некоторые думают, что могут приходить ко мне, как к женщине. Ну их в пизду, раз думают, что я такой доступный.__________
Сичэнь приподнимает голову, оставляя поцелуй на его плече. — Ты не доступный, Ваньинь, — мягко говорит он. — Ты — самое драгоценное сокровище. И стоишь того, чтобы тебя добивались Цзян Ваньинь смеется: — И ты говоришь мне это только после того, как я позволил тебе лечь в свою кровать? После того, как трахнул меня, словно мне заплатят? — Это, конечно, было неописуемо прекрасно, но не забывай, что я намекал тебе на это в течение нескольких недель и даже пригласил на свидание, на которое ты, между прочим, дал мне отказ, — произнес с улыбкой Сичэнь. — Я же говорил тебе, что слишком стар, чтобы встречаться. — Но не так уж и стар, чтобы трахаться, — моментально парирует Сичэнь. Цзян Ваньинь отстраняется и сбрасывает с себя чужие руки. Он шлепает его по плечу, чем вырывает смех, и даже снова замахивается, но Сичэнь ловит обе его руки. — Стой, стой, это вообще-то больно, понимаешь? — говорит Сичэнь между смешками. На лице старшего мужчины проскальзывает вина и извинения, которые сам юноша принимает с улыбкой. Он отпускает его руки и кладет голову на плечо Ваньиня: — Может, пойдём помоемся? Ваньинь слишком резко реагирует, отстраняясь, и из-за этого член Сичэня выскальзывает из него. — Пожалуйста, не поднимай меня снова. Это унизительно. — Хорошо, не буду, — обещает Сичэнь. — До тех пор, пока ты сам этого не захочешь. Цзян Ваньинь опускает взгляд и видит чужой член, всё еще одетый в презерватив и наполненный спермой. — Тебе помочь с этим? Сичэнь отрицательно головой и осторожно встает с кровати. — Мусорное ведро в ванной, — подсказывает ему Ваньинь. Кивнув, Сичэнь направляется туда, и, будь проклят Цзян Ваньинь, если не воспользуется этой короткой возможностью попялиться на нагого юношу в полный рост. Он довольно хмыкает и сам встает с кровати, собирая свои безжалостно разбросанные майку и боксеры. Он вытирает засохшую сперму салфеткой и надевает боксеры, отказываясь ходить голым так же бесстыдно, как это делает вернувшийся юноша, что совершенно голый и самодовольный. Ваньинь закатил глаза после короткого зрительного контакта, положил на кровать ночную рубашку, которую достал из шкафа, чтобы потом одеться, и сам направился в ванную. Он хмурит брови, когда возвращается и не находит свою ночную рубашку там, где он оставил ее перед уходом. — Где моя рубашка? — спрашивает он человека, что разлёгся прямо посередине его кровати, по-видимому, все еще обнаженный, так как на полу так и остались валяться его боксеры. — Пропала, — улыбается Сичэнь и похлопывает по месту на кровати рядом с собой. Цзян Ваньинь обреченно вздыхает, ложится в кровать, откидываясь на спину и подтягивая одеяло до самого подбородка: — В таком возрасте мне нельзя простужаться, — ворчит он. Сичэнь придвигается к нему ближе под одеялом, ложится на бок и целует Цзян Ваньиня в плечо. — Я согрею тебя. И, несмотря на его слова — проводит своей холодной рукой по груди Цзян Ваньиня, заставляя мужчину вздрогнуть и громко цыкнуть, когда его сосок начинают нежно ласкать. — Сичэнь, пора спать, — предупреждает он. Молодой человек в ответ лишь промычал и уперся подбородком в плечо Цзян Ваньиня, закрывая глаза, в то время как его большой палец всё продолжал лениво нарезать круги по розовому ореолу. Ваньинь глубоко вздыхает, когда юноша не останавливается, и в какой-то момент он настолько расслабляется под этими прикосновениями, что позволяет им стать его успокоительным. Сичэнь засыпает первым, Цзян Ваньинь замечает это полуприкрытым взглядом. Столь молодое лицо было совсем рядом с его собственным, их носы почти соприкоснулись, когда он повернул голову, чтобы взглянуть на него. На таком близком расстоянии он может почувствовать аромат от волос другого человека — сладкий запах шампуня, который, как он полагает, идеально подходит юноше. Он мягко вздыхает, глядя на очаровательные черты лица Сичэня, его темные брови и длинные ресницы, что контрастируют с такой бледной кожей, словно он сошел с листа какого-то художника. Он так и любуется им то некоторое время, как раз необходимое для того, чтобы заснуть. И мысли его погружаются в сон, все еще храня образ столь прекрасного молодого юноши, и наслаждаясь тем, что он привлек его внимание. Приятно быть желанным. Утром он просыпается лежа на боку, находясь в позе маленькой ложечки, пока большие ладони обхватывают его талию, а теплый чужой нос утыкается между его лопаток. Воспоминания о вчерашнем возвращаются к нему, когда он шевелится и осознает, что что-то большое и горячее прижимается к его заднице. Эта неожиданность заставляет тихому «блять» сорваться с его губ. Сичэнь от этого просыпается, сначала что-то промычав, а после — начав нежно выцеловывать его в спину так, словно они любовники. Но они не любовники — мысленно замечает Цзян Ваньинь и отстраняется, прижимаясь спиной к матрасу, чтобы стереть те приятные сердцу прикосновения. Сичэнь приподнялся на локте, нежно глядя на него, и при этом выглядя словно идеальный мальчишка с обложки журнала «Плейбой». — Доброе утро. — Ты все еще здесь, — хрипит он. — Я ведь говорил, что приготовлю тебе завтрак, не так ли? — парирует Сичэнь, слегка нахмурив брови. — Ох, — и вправду, он вспоминает подобную фразу между всеми их кокетливыми разговорами. — Не хочешь для начала принять душ? Когда Сичэнь взволнованно поднимает брови, Цзян Ваньинь тут же выделяет: — В ту ванную, что прямо по коридору. Не в мою и без меня. Сичэнь немного разочаровано усмехается: — Ладно. Но, могу ли я одолжить у тебя боксеры? Цзян Ваньинь слегка краснеет, вспоминая причину, по которой прошлые подлежат стирке. Он встает и тут же шипит от того, как утренняя прохлада проходится по его обнаженной груди. Он быстро перебирает ногами по деревянному полу своей квартиры, стараясь не оглядываться на полностью обнаженного юношу, что следует за ним в его гардеробную. — Новые, — говорит Цзян Ваньинь, показывая ему упаковку и внимательно вглядываясь в лицо Сичэня. — Что ж, не новые тоже бы подошли, — бесстыдно заявляет Сичэнь. Цзян Ваньинь закатывает глаза и швыряет их ему, направляясь в свою собственную ванную комнату, всем видом показывая Сичэню следовать за ним. — В той ванной есть полотенца. Сичэнь послушно топает за ним и покорно принимает переданные ему туалетные принадлежности. Цзян Ваньинь хмурится, когда достает новую зубную щетку и смотрит на Сичэня: — Полагаю, ты можешь просто забрать ее домой, когда воспользуешься. Сичэнь с удовольствием хмыкает от того, как тщательно мужчина ухаживает за ним: — Мне подойдет и просто жидкость для полоскания рта. — Просто молча прими, — Цзян Ваньинь вкладывает новую щетку ему в руки, уже и так полные от вещей, и выпроваживает его из своей личной ванной. — А теперь иди туда, — говорит он, прежде чем закрыть дверь у него перед носом. Сичэнь со смешком качает головой, прижимая драгоценные туалетные принадлежности к груди, и идет в другую ванную.__________
Цзян Ваньинь заходит на кухню, пока Сичэнь заправляет свои новые боксеры в штаны. Он проходит дальше и настраивает обогреватель посильнее, при этом чертыхаясь от столь необычно-холодного утра. — Можешь пока не одеваться. — бурчит Цзян Ваньинь. Раз они уже зашли так далеко, он мог бы наслаждаться без ограничений. Сичэнь складывает рубашку и, улыбаясь, убирает ее, радуясь скрытой в голосе мужчины похвале. Ваньинь направляется прямо к кофеварке и включает ее. Он опирается бедром о стойку и смотрит на Сичэня, что всё это время, не двигался и не отрывал от него взгляд. Он приподнимает бровь: — Ты же вроде бы взял ответственность за завтрак? Лицо Сичэня светлеет по одному ему известной причине, и он спешит к холодильнику, ища продукты. — Можешь брать всё, что угодно, — говорит Цзян Ваньинь, — кроме йогурта. Думаю, он уже пропал. — Может тогда выбросить его? — спрашивает Сичэнь, доставая его вместе с парой других нужных ему продуктов. Он открывает баночку и, понюхав, шипит. — Да, определенно нужно выбросить. — Что ты собираешься готовить? — спрашивает Ваньинь. — Сюрприз, — отвечает Сичэнь, во многом обнадеживая Цзян Ваньиня. — Просто сядь и расслабься. Мужчина садится за обеденный стол, закидывает ногу на ногу и складывает руки вместе, сцепив их на колене. Он наклоняет голову и наблюдает, как юноша крутится у плиты с чрезмерным энтузиазмом. Его волосы все еще немного влажные и медленно восстанавливают свою упругость, высыхая от тепла кухни. «Он специально напрягает мускулы», — думает Ваньинь, пока молодой человек стоит к нему спиной и готовит что-то только одному богу известное. — Ты еще не влюбился в меня? — спрашивает Сичэнь, не оборачиваясь, но в его голосе явно скользит поддразнивание. Цзян Ваньинь закатывает глаза и закрывает их, откидывая голову назад, в мнимой попытке сдержать так и напрашивающуюся улыбку. Он знает, что молодой человек пытается его подловить, но сейчас ему все равно. Он откидывается на стуле и с закрытыми глазами наслаждается сладкими звуками утра, шипением еды, которую готовит кто-то другой, а не он. Это те вещи, которые не хотелось бы прекращать, ведь он привык готовить всё сам, привык готовить лишь одну тарелку. Какофония приятных звуков прекращается через несколько минут, когда кофемашина подаёт сигнал о приготовленном кофе. Цзян Ваньинь открывает глаза и встает со своего места, прежде чем Сичэнь успевает поставить тарелки. — Давай там, — говорит он, указывая на балкон. Затем его взгляд падает на голую грудь Сичэня, и он кривит губы. — Хотя бы надень что-нибудь, так ты замерзнешь. Сичэнь не упускает из виду и то, как взгляд мужчины задерживается на его груди чуть подольше, чем следовало. — Я возьму кофе и приборы, — говорит Ваньинь, кидая взгляд на тарелки, где лежали идеальные тосты, салат из вареных яиц и слегка обжаренная ветчина. Легкий вздох слетает с его губ, когда он выходит на балкон и видит Сичэня в одном пальто на голый торс, оставляя грудь открытой для взгляда Ваньиня. — Ты простудишься, — причитает он, раскладывая приборы. Сичэнь усмехается и пожимает плечами, хлопая кокетливо ресницами: — Не мог же я оставить зрителей без представления, понимаешь? Он сурово смотрит на него и возвращается внутрь. — Куда ты? — Сичэнь хмурится, но так и не получив ответа — поворачивается к столику и берет горячий кофе. Вскоре, он вздрагивает, когда ему на шею повязывают шарф. — Так лучше? — спрашивает Цзян Ваньинь. Он издает утвердительный звук, но не уточняет, что греет его сейчас вовсе не шарф, а теплое чувство в его сердце. — Спасибо. Цзян Ваньинь садится обратно и берет вилку, уже готовый приняться за еду, но он еще раз смотрит на Сичэня и вздыхает. Он указывает на него вилкой: — Не вини меня, если заболеешь. — Я не буду винить тебя. Просто попрошу, чтобы ты заботился о болеющем мне, — отвечает Сичэнь. Цзян Ваньинь морщится: — Я выгляжу как человек, который бы так поступил? — Да. Цзян Ваньинь усмехается. — Думаешь, так хорошо меня знаешь? Сичэнь склоняет голову из стороны в сторону, прикидывая: — Немного. Цзян Ваньинь снова усмехается, но больше ничего не говорит, предпочитая вместо этого набить желудок. Сичэнь делает то же самое, но намного медленнее, потому что половину времени он тратит на подглядывания в его сторону, чтобы сохранить столь прекрасную картину в своих воспоминаниях. Волосы Ваньиня слегка вьются, когда не зачесаны назад гелем в строгую прическу, и теперь прядки свисают, немного мешая, когда мужчина наклоняется к вилке. Всё это делает картину более мягкой, чем Сичэнь мог когда-либо представить, ведь всё так отличается от того его серьезного образа в офисе, который Сичэнь находит скорее роскошным, нежели устрашающим. Но, конечно, его характер не сильно отличается, его сосредоточенность всегда превосходна, и он никогда не отвлекается — даже сейчас его глаза ни разу не оторвались от тарелки. Он сдерживает себя даже в уединении собственного дома, всё так же держа плечи расправленными, а спину прямой, что действительно подчеркивает все лучшее в его длинной шее, думает Сичэнь. — Почему ты так любишь пялиться? — спрашивает Ваньинь, наконец закончив есть и сделав освежающий глоток кофе. Сичэнь немного заторможенно моргнул, отвлекаясь от прекрасных рук, за которыми он наблюдал на этот раз. — Все искусство должно цениться. Ваньинь щурится, глядя на него. Кажется, у него возникает слишком много мыслей в голове, но он отбрасывает их все, вздыхая и переводя взгляд на утреннее небо. — Ты понял, что чувствовал вчера? — спрашивает Сичэнь. Цзян Ваньинь не спускает глаз с неба, следуя взглядом за плывущими облаками. Он решает, что вместо ответа просто скажет: — Ты сегодня очень смелый. Сичэнь склоняет голову со всей своей очаровательной юностью. — Это хорошо или плохо? — Просто наблюдение, — говорит Ваньинь, — И это приводит меня к выводу. — Какому? — Ты абсолютный плейбой, — заявляет он. Сичэнь обиженно ахает: — И почему ты так решил? Ваньинь, наконец, переводит взгляд на Сичэня и мгновение смотрит на него: — Ты много флиртуешь; ты глазом не моргнул, чтобы провести ночь в чужом доме, и… — перечисляет он, пожимая плечами. — Просто предчувствие. — И всё? Не скажешь ничего о моем выступлении в постели, как аргумент? — спрашивает Сичэнь, приподняв брови. — И это тоже, — соглашается Ваньинь. Сичэнь усмехается, откинувшись на спинку сиденья со вздохом. — Знаешь, когда я впервые увидел тебя? — Когда пришел извиниться за подарок. — Тогда мы впервые встретились, — поясняет Сичэнь. — В первый раз я увидел тебя на своей первой неделе работы. Тогда новых сотрудников пригласили на собрание по продажам, чтобы мы имели представление о компании и самой работе. — Да, такое часто бывает, — Ваньинь хмурится. — Это ведь не помогает? — Помогает, — говорит Сичэнь, — когда ты рассказываешь — это очень захватывающе. — Что ж, — покосился на него Ваньинь, — я занимаюсь продажами почти два десятилетия и знаю, что в этом захватывающего. — Нет, я имею в виду, что ты — захватывающий. Ваньинь закатил глаза и покачал головой в ответ на комментарий. — Чего ты добиваешься? — Я хочу встречаться с тобой. Никаких скрытых мотивов, — заявляет уверенно Сичэнь. — Даже если бы я поверил тебе, это не изменило бы моего решения. Я не хочу встречаться. Сичэнь немного вздыхает и пожимает плечами: — Не могу сказать, что не ожидал этого. — Не расстраивайся ты так, — говорит Ваньинь и встает, собирая тарелки. — Ты молод, еще найдешь кого-нибудь, за кем приударить. Сичэнь смотрит на него и наклоняет голову: — Никто не будет таким красивым. Ваньинь фыркает: — Плейбой, как я и сказал, — качает он головой и уходит. — Поторопись и заходи внутрь, пока не простудился, — ворчит он с кухни. Сичэнь делает, как было сказано, и одевается в свою вчерашнюю одежду, пока Ваньинь убирает на кухне. Он успевает вернуться как раз вовремя, чтобы поймать мужчину своими длинными руками у кухонной стойки. Ваньинь смотрит на него, нахмурив брови. — Ты помнишь, что я сказал? На этом всё кончено. — Да, у меня хорошая память, — кивает Сичэнь. — Тогда почему ты продолжаешь липнуть ко мне? Сичэнь пожимает плечами: — Всё закончится, когда я уйду, верно? Но я все еще здесь, так что технически всё еще не кончено. — Технически? — переспрашивает Ваньинь с угрожающей улыбкой, однако в глубине души он полон веселья. — Технически, — кивает Сичэнь и наклоняется так близко, что делят одно дыхание на двоих. Ваньинь мягко вздыхает, пристально глядя на губы Сичэня, прежде чем его глаза полностью закрываются. «Полагаю, я могу побаловать себя в последний раз». Сичэнь медленно целует его, награждая теплым дыханием. Он целует каждый дюйм губ Ваньиня, оставляя похожие на крылья бабочки прикосновения, которые заставляют мужчину сдерживаться изо всех сил, чтобы не попросить еще. Сичэнь медленно ведёт руками вверх, неторопливо поглаживая все изгибы чужого тела, пока не достигает головы Ваньиня. Пальцы Сичэня успокаивающе массируют затылок Ваньиня, и он резко втягивает его в настоящий поцелуй, заставляя мужчину буквально врезаться в себя. Сичэнь думает, что если Ваньинь не может позволить себе почувствовать это сам, то в таком случает он вынужден заставить его. Но через мгновение хватка Ваньиня стала крепче, и он сам потянул Сичэня на себя. Довольный юноша награждает его поцелуем, наклонив голову набок, чтобы проникнуть глубже. Он не позволяет поцелую стать неуклюжим, он целенаправленно целует его, проходясь по внутренней стороне чужого рта, головокружительно облизывает его язык и специально наседает, чтобы прижимать их рты друг к другу сильнее. Проходится, лижет и повторяет всё заново. Но все его старания Ваньинь умело возвращает. Сичэнь понимает, что его план провалился. Он хотел довести Ваньиня до исступления своим поцелуем, но более опытный в этом мужчина в итоге довел его. Они отстраняются друг от друга задыхаясь и неохотно отпускают, но оба все еще жаждут большего. — Тебе следует позвонить мне, если передумаешь, — не давая мужчине возможности, он протягивает руку, на что получает непонимающий взгляд. — У тебя должен быть мой номер, если собираешься мне позвонить, — объясняет Сичэнь. — Ох, да… — он бездумно обходит Сичэня и идет за телефоном, что остался в пальто на диване. Он протягивает его юноше и тот радостно принимает его, нетерпеливо печатая что-то. Он отдает телефон обратно с широкой улыбкой: — Позвони мне, чтобы у меня был твой. — Почему ты просто не… — хмурится Цзян Ваньинь, а затем замолкает, когда понимает, почему Сичэнь попросил его сделать это. Сичэнь лишь хихикает, когда рот Ваньиня так и остается открытым, когда он замер. — Тебе смешно? — спрашивает он, поспешно меняя контактное имя, стирая ранее написаное юношей «Хороший мальчик» и заменяя его на «Лань Сичэнь, Отдел кадров». Сичэнь немного дует губы и тихо бурчит, что «это слишком скучно», но его быстро отвлекает вибрирующий телефон, когда мужчина звонит ему. Ваньинь вздыхает и поднимает взгляд, чтобы взглянуть на молодого человека, но вместо привычной улыбки обнаруживает, что уголки губ Сичэня опускаются вниз. — Что такое? Сичэнь поднимает взгляд и совсем слегка улыбается, в его напряженном лице чувствуется грусть. — Теперь мне снова нужно называть тебя «Господин Цзян»? — Ох, — говорит он. — В офисе, конечно, да. — А когда мы наедине? Цзян Ваньинь пожимает плечами, отвергая возможность того, что они когда-нибудь снова останутся наедине: — Полагаю, в этом нет нужды. Лицо Сичэня почему-то светлеет от ответа: — Получается, я могу называть тебя как-нибудь по-другому? Ваньинь хмурится, строго глядя на Сичэня: — Такого я не говорил. — Детка? Сладкий? Милый мой? — радостно перечисляет Сичэнь, в его голосе слышно явное предвкушение. — Думаю, тебе пора уходить, — говорит Цзян Ваньинь, пихая юношу прямо к двери из квартиры. — Дорогой? — настаивает Сичэнь, немного сопротивляясь толчкам. — Думаю, это определенно больше тебе подходит. Ваньинь немного повышает голос: — До свидания, Сичэнь. Молодой человек весело смеется, ужасно довольный собой. Он встречается взглядом с глазами, которые лишь распаляют его. Сичэнь подходит ближе, издевательски вздыхая: — Придумал! — Он так широко улыбается, словно сейчас засветится, тем самым посылая мурашки по коже Ваньиня. — Нет, прекрати, — говорит Ваньинь, но юноша это игнорирует, и… мужчина теряет дар речи, когда тот произносит: Мой любимый Ваньинь. Он замирает от шока, и Сичэнь пользуется этой возможностью, чтобы наклониться и быстро поцеловать его в щеку. — До встречи, мой любимый Ваньинь, — говорит он и выбегает за дверь. Когда дверь за юношей захлопывается — Ваньинь припадает к ней лбом и, закрыв лицо руками, издаёт гортанное «блять». Мысль о том, что это было лишь на одну ночь — сходит на нет.