***
Он просыпается. Слепая ярость от собственной невероятной глупости проносится в разуме, как ураган, обе руки сжимаются достаточно сильно, чтобы пролить кровь, и Кира клянется одному единственному Богу, в которого когда-либо верил, что больше не будет руководствоваться эгоистичными чувствами. Никогда больше. Если устранение всех препятствий — то, что нужно, чтобы наконец добиться успеха, он не будет колебаться. Каждый из его врагов, настоящих и будущих, падает замертво в считанные минуты, распространяя весть о справедливости по всей земле. Старые и молодые, плохие и ужасные, все становятся праведными жертвами новому порядку, который мир еще не видел. Крики снизу не разрушают оцепенения, когда все заканчивается, потому что доме больше нет ни единой души, кроме него. На этот раз Кира не может позволить себе быть отягощенным родственной кровью. Он не плачет, когда выходит из своего детского дома, чтобы построить новый, идеальный мир.***
Он просыпается. По спине, словно языки зловещего проклятия, произнесенного давным-давно, пробегают мурашки самодовольства, и злобное ликование, которым он наполнен, кажется почти осязаемым. Нет ничего слаще, чем свежие воспоминания о триумфе, наконец-то ставшие явью и… Вкус абсолютной власти горчит во рту, но Кира выше таких вещей, как невыполненные обещания.***
Он просыпается. Мир благодарен за его правление, даже если оно сокрушительно.***
Он просыпается. Никто не может сомневаться в Кире и сохранить жизнь. В любом случае, они прекратили попытки спустя несколько лет. Но должен ли он сомневаться в себе?***
Он просыпается. Он играет в собственную игру, но без каких-либо реальных вызовов победа кажется разочаровывающе незаслуженной. Однако он знает, что лучше не останавливаться. Служение правосудию — не просто какое-то увлечение, которое можно бросить без раздумий. Это долг, который он поклялся с готовностью выполнять, независимо от того, интересно это или нет. (В глубине души он понимает, что преданность цели может удержать его на плаву лишь на время, но Кира очень настойчив в достижении этих целей.)***
Он просыпается. Решив на этот раз вести долгую игру, медленно вычищая отбросы общества, Кира, спрятанный в надежных тенях собственной комнаты, наблюдает, как мир справедливости собирается словно паззл, и нет никого достаточно внимательного, чтобы попытаться остановить его. На этот раз нет Киры, которому поклоняется весь мир, но подобная шахматная партия занимательна лишь на время.***
Он просыпается. Воспоминания об идеальном мире, где Кира был единственным Богом, тускнеют в разуме, омраченные ужасной усталостью, которую он не считал возможной. Он никогда не думал, что игра без достойных противников сделает приз бессмысленным. Стоило задуматься.***
Он просыпается. На этот раз, почти сразу же, как все начинается, он убивает Мису. По какой-то иронии судьбы она всегда вовлечена в дела Киры или сама становится Кирой. Он не испытывает неприязни к ней или ее плохо продуманным планам, но направлять мир по верному пути намного легче, когда ее нет рядом.***
Он просыпается. Этот раз длится недолго. Безумие, закравшееся в разум в тот далёкий момент, когда он впервые запятнал свою душу убийством, пожирает его быстрее, чем прежде, и Кира тонет в воспоминаниях о том, что было и могло бы быть. Его рука не дрожит, когда на странице Тетради смерти расцветает последний штрих имени «Ягами Лайт».***
Он просыпается. Первое, что он делает — сообщает о себе властям. Он не ожидает, что с ним будут разбираться публично, и оказывается прав. Он не ожидает, что Эл проявит интерес к раскрытому делу об убийствах, и никогда не был так счастлив ошибиться. Он не знает, как новости о его достижениях доходят до лучшего в мире детектива, но, по-видимому, потусторонних криминальных способностей достаточно, чтобы навсегда привлечь внимание того. Пожизненное заключение дает ему время переосмыслить сценарии своего будущего, впервые за целую вечность вздохнуть спокойно, и Кира ловит себя на том, что задается вопросом: является ли игра в Бога единственным способом добиться перемен. Еженедельные беседы с Рюдзаки никогда не дают ему заскучать.***
Он просыпается. Теперь он всегда пытается найти Эл первым. Прискорбно притворяться, что самый одаренный детектив в мире — неразгаданная тайна, хотя он может читать этого нелепого, гениального человека лучше, чем кто-либо другой, но это нормально. У Киры бесконечное терпение и неограниченное время.***
Он просыпается. На этот раз он никого не убивает. В любом случае, это бессмысленно.***
Он просыпается. Он просыпается и он устал, чертовски устал. Он не может сосчитать, сколько раз это уже происходило, в конце каждого цикла всегда возвращая его к первому убийству. Всем своим существом он желает вообще никогда не брать в руки эту проклятую Тетрадь.***
Он просыпается. Звон свадебных колоколов доносится сквозь проливной дождь, когда он целует Эл на краю крыши. Это насмешка над той первой жизнью, которую Эл не может вспомнить. Это насмешка над принципами, которые он потерял, кровью, которую пролил, и он не может заставить себя хоть немного беспокоиться об этом. Мокрые, черные пряди путаются между его пальцев, и он уже не уверен: дождь это или слезы, текущие по лицу. Он не хочет отпускать. Он знает, что скоро придётся. Слишком скоро.***
Он просыпается. Работа детектива приносит ему больше радости, чем он мог ожидать, а работать как Эл, с Эл рядом — действительно захватывающе. Он влюблен.***
Он просыпается. И чувствует себя нестареющим и усталым, больше не знающим, кем должен быть. Спасителем? Убийцей? Прокурором или палачом? Может быть, просто еще одной измученной душой. Однако есть кое-что, что он знает. Четкая цель, непоколебимое предназначение. Один человек ждет его в этом странном, огромном мире, только один, способный удержать на земле, пока проходят годы и жизни.***
Он просыпается. Он просыпается. Он просыпается. Он просыпается. Он просыпается. Он просыпается. «Человек, использовавший Тетрадь, не попадёт ни в Рай, ни в Ад». Лайт закрывает глаза с улыбкой, мерцающей на губах; его ладонь удерживают ладони его единственной любви. Капли пачкают мягкую голубизну поношенных джинсов Эл, а вокруг слышен только медленный, оцифрованный звук его умирающего сердца. Пик-пик. Пик-пик. Пик-пик. ㅤㅤПик. ㅤㅤㅤㅤ Пик.***
«Человек, использовавший Тетрадь, не попадёт ни в Рай, ни в Ад».Когда-то утверждённые, правила Тетради Смерти остаются неизменными.
Но те, кто принял Ад и обрел среди него Рай, тем не менее, иногда могут
разорвать круг.
Он не просыпается.