***
Погода на улице стояла под стать настроению. Пасмурно, повышенная влажность, холодно. Стелла обхватила плечи двумя руками, пытаясь таким образом хоть немного согреться. Было абсолютно пустынно, ни одной души. Они шли в гнетущей тишине. В этот момент между ними было столько недосказанности, которую они никак не могли преодолеть. Столько всего хотелось сказать, столько накопилось за два года. И пускай Дагберт поначалу казалось, что она полностью готова к их возможному предстоящему разговору, сейчас она не могла выдавить из себя и слова. Вскоре Стеллу это начало раздражать. — Ты из дома меня вытащила ради того, чтобы просто походить и помолчать? — съязвила Блумквист, и молча Дагберт отметила, что она вполне заслужила такое обращение с её стороны. — Мне много чего нужно сказать тебе, — начала она, дойдя до ближайшей скамейки в уединённом месте и потупив взгляд. Язык в очередной раз будто к нёбу присох. — Начинай. Я же сказала, что много времени уделять тебе не буду. — Я скучала… Эта чёртова фраза была первым, что вырвалось из её уст, и Дагберт моментально пожалела о ней, когда увидела, как нервно Стелла усмехнулась. Затем её вовсе пробрал настоящий хохот, который она безуспешно старалась угомонить. Девушка облокотилась о спинку скамейки, и ей вмиг стало не смешно. — Ты хочешь сказать… — начала девушка, еле совладая с переполнявшими её эмоциями. — что предала меня, нагло использовала и долгое время игнорировала моё существование, чтобы в рандомный момент просто объявиться и сказать, что ты, чёрт подери, скучала по мне?! Под конец фразы Блумквист не сдержалась и перешла на крик. Смех от нелепости ситуации вновь парализовал её, однако от боли хотелось выть. И выдержка Стеллы болталась на соплях, она еле сдерживалась, чтобы не начать безудержно реветь, поэтому, тотчас же достав из кармана пачку сигарет и зажигалку, начала судорожно зажигать очередную из них, как тут Дагберт приостановила её. — Постой, пожалуйста… — проговорила она, побудив девушку поднять на неё свой взор, и разглядела в глазах напротив слёзы. Слёзы. — Не трогай, — рявкнула и отдёрнула руку в сторону Блумквист. — Не трогай меня, слышишь? Она не могла допустить, чтобы та увидела её в столь уязвлённом состоянии. Чего уж, чтобы кто-либо увидел её такой. Агрессия достигла своего пика, и Стелла со всей силы впилась ногтями в свою ладонь. — Я понимаю, что сигаретами ты пытаешься забить свои эмоции на дно, дабы они не беспокоили тебя. Но я хочу, чтобы ты была со мной честной… — Честной? С тобой? — усмехнулась девушка, всё-таки сделав затяжку. — Тебе напомнить, из-за чего в прошлый раз прервалось наше общение? — Стелла, да ты бы только знала, как я жалею о том, что произошло! Я никогда не хотела причинять тебе вреда. Когда я сказала в машине, что выбрала тебя, я и хотела быть с тобой. Я искренне хотела и хочу до сих пор! — Да что ты говоришь, — выкрикнула вторая. — Я не могу верить тебе, ты же знаешь. Я не смогла бы после того, что ты сделала. Зная, что ради власти ты отдала китайцам в руки свою подругу, я должна, по-твоему, броситься в твои распростёртые объятья с ходу? Да чёрта с два! Меня ты тоже когда-нибудь захочешь так завуалированно убить? Чтобы я даже не знала, что это твоих рук дело? Каждое такое слово неимоверно ранило, а ещё больнее было от того, что это заслуженно. Всё, что сейчас говорит Стелла, Дагберт заслужила слышать. Она прикрывала глаза, дабы не видеть, как сверкают от боли в этот момент её глаза, но не закрывала уши, принимая каждое сорванное с её уст слово. Одинокая слезинка потекла по щеке, и Блумквист молниеносно стёрла её со своего лица и поспешила отвернуться. Она слишком многое позволила себе и теперь расплачивается невольным публичным проявлением слабости. — Стелла, — вновь эта нежная интонация, и глаза пропитываются влагой полностью, взор туманится, и девушка более не видит ничего перед собой, всю энергию затрачивая на то, чтобы скрыть эти беспокоющие чувства. — Я люблю тебя. Если добивать, так до конца, не так ли, Дагберт? Стелла прикрыла рот рукой, хотя всё её нутро протяжно кричало. Ей пришлось даже прикусить свою ладонь, чтобы не заорать — как же ей было больно. Её тело начало подрагивать, и зубы со всей силы впились в губу. Слёзы скатились по щекам. Лучше бы это был всего лишь сон. До чего же невыносимо было слушать всё это наяву. — Прости меня за всё, что я когда-либо причиняла тебе, — продолжила Дагберт. — Прости. Я осознаю, как велика перед тобой моя вина, но я в неведении, как мне можно исправиться. Знай же, что я хочу этого всем своим сердцем. И я чувствую, что хочу этого, — она удержала паузу. — И если сейчас ты не хочешь даже смотреть на меня, я не виню тебя в этом. Я заслужила это. Я могу только представить, как тебе было больно из-за меня все эти годы, и мне жаль. Мои извинения ничему не помогут, ведь это только слова. Я уже и так много чего тебе наговорила… Но позволь же мне ещё раз повторить это. Я люблю тебя. Её второе признание оказалось вторым ударом с размаху прямо по раздирающемуся сердцу. И Стелла, видно, полностью потеряв контроль над собой и своими действиями, развернулась и тут же бросилась в её объятия, уткнувшись лицом в её плечо, всхлипывая и удерживая за плечи, словно телом пытаясь попросить её остаться рядом. Не оставлять её больше никогда. И не было сейчас ни ощущения вины, ни чего бы то ещё. Сейчас был только выплеск эмоций. Всех накопившихся эмоций, которые угнетали её и отнимали необходимый запас кислорода. Дагберт ничего не говорила. Хоть она и опешила в первую секунду, в следующую уже с долей робости поглаживала девушку по волосам и спине, ощущая, как влажное пятно образуется на её пиджаке. Дагберт оставляла невесомые поцелуи на её скулах и успокаивала своими касаниями. Всё так же не произнося ни единого слова. Всё, чего им хотелось, это замедлить время. Чтобы этот момент длился целую вечность. Чтобы объятья продолжали согревать, чтобы эмоции продолжали хлестать без конца и краю, чтобы Блумквист наконец почувствовала себя поистине живой благодаря ей. Отстранившись на пару мгновений, девушка нетерпеливо коснулась её губ. Столь желанных. Она так скучала по её поцелуям, что сейчас, держась за её плечи и ощущая её руки на своей талии, ей больше нечего было желать. Это было за гранью её реальности. Нечто волшебное, но нисколько не настоящее. — Я тоже люблю тебя, — прошептала Стелла, когда её голос предательски всхлипнул. Ну и плевать. Сейчас это никого не интересовало. — Но я не знаю… Я не могу… — Тише, — ответила Дагберт, проведя рукой по её влажной щеке и вновь целуя. Проникновенно до дрожи в коленках. Они растворялись в этом поцелуе. Они хватались друг за друга, будто в этом мире больше не было ничего живого, кроме этих пылающих от любви друг к другу сердец. Эти сердца не знали, что для них предназначено. Они также не знали, что с ними теперь будет после этого признания. Они ни черта, если подумать, не знали. Противоречия будут окутывать их с головы до ног и разобраться только предстоит. Но не сейчас. Уж точно не сейчас…***
27 ноября 2021 г. в 00:58
Едкий дым, исходящий от очередной зажжённой сигареты, витал в воздухе. Его запах давно уже стал привычным, и сейчас, ощущая его, по телу разливалось лишь знакомое удовлетворение.
Потупленный взгляд устремился в потолок, будто пытаясь найти там ответы на все многочисленные вопросы. Стелла не позволяла себе давать слабину, считая, что жизнь чересчур быстротечна, чтобы прожить её настолько бесполезно. Меньше всего ей хотелось тратить время, копаясь в себе, своих эмоциях и вещах, которые могут причинить боль. Защитной реакцией был полный уход в работу и надетая маска, показывающая на публике, что никакого переломного момента не существовало. Стелла ненавидела ложь, но до чего же ироничен факт, что она ежедневно обманывала саму себя.
Было невыносимым постоянно корить себя за чрезмерное проявление эмоций. Ещё с детства, когда над ней всячески измывались и дали познать жестокость сего мира, девушка чётко для себя отметила, что будет принимать неизбежное равнодушно и не будет паниковать и нервничать в ситуациях, где выход возможен. Ей вполне хватало ума осознать, что рамки — эти чёртовы рамки, в которые она загоняла себя уже столько времени — начинают трескаться.
Повелась, тоже мне, на женщину. Да ещё на кого! На министра внутренних дел Исландии, по совместительству женщину, готовую хоть по головам идти, дабы достичь желаемого. И по голове Стеллы она прошлась не менее болезненно, оставив при этом глубокую кровоточащую рану в области сердца своим каблуком. Использовала. Чего говорить, она предала даже подругу, с которой провела столько времени вместе, и обрекла её на верную погибель. И, казалось бы, со Стеллой их не могло связывать что-либо, помимо необузданной страсти, и это было, вроде как, очевидно с первой встречи. Тогда почему подсознание позволяет себе рисовать совершенно иные картинки?
Начав заниматься очередным делом по работе, Блумквист стало легче справляться с атакующими мыслями о Дагберт. Опуская, естественно, тот факт, что теперь её лицо красовалось по всему городу, даже в местах, где их ожидаешь увидеть меньше всего. Однако, как назло, она всё равно умудрилась встретить её с глазу на глаз. В тот момент, когда Стелла уже была в двух шагах от выхода из этого болота, её мгновенно затянули обратно.
Лениво потянувшись к пульту от телевизора, лежавшего на кресле подле неё, девушка решила отвлечься от преследующих мыслей. Но, что и следовало ожидать, на первом же канале стали непрерывно твердить о ней. Крайне странные законы, отмена абортов, желание отключить интернет во всей Исландии и прочее, прочее, прочее. Это уже казалось невыносимым. Как будто всё вокруг хотело напомнить об этой злосчастной ссоре.
Затянувшись в очередной раз, Стелла одним нажатием выключила звук у телевизора и вновь уставилась в потолок.
Из головы ни в какую не уходили мысли о сегодняшней встрече с ней. Она была спонтанной, неожиданной. Выбила из колеи. Блумквист никак не смогла совладать с собой, когда вновь увидела эту грациозную походку и надменный голос, обращающийся к ней. Кажется, что все переполняющие эмоции предательски отобразились на её выражении лица. Как назло, в этот момент вспыхнули все те моменты, о которых Стелла ненароком вспоминала ночами. И хотелось почувствовать прикосновения — одно за другим, по всему телу. Как же она по ней тосковала…
Из некоей прострации её вывел раздавшийся звонок в дверь. Он озадачил, ибо она никого не ждала, а Гунна после сильной травмы на улицу без помощи выйти и не подумала бы. В этот момент стало не по себе. Стелла приподнялась со своего места, словно в замедленной съёмке, и прихватила баллончик с перцем. Надо быть готовой ко всему. Звон к тому времени был услышан ещё несколько раз.
Неуверенно потянув дверную ручку, она пыталась выглянуть наружу через замочную скважину, но ничего не разглядела. Пришлось открывать полностью. И стоило ей это сделать, как глаза вмиг округлились от удивления, в ушах заложило, сердце окуталось необычным вакуумом, а мышцы напряглись по всему телу. Она начала быстро моргать; первоначально Стелла даже подумала, что ей всё привиделось и это не может быть правдой, но Дагберт продолжала стоять перед ней. Настоящая.
— Привет, — единственная фраза, сорвавшаяся с уст неожиданный гостьи. — Позволишь мне войти?
Блумквист продолжила стоять как вкопанная, глядя на неё преданным взглядом. Лишь только по нему можно было определить, насколько та скучала. Её гордость и упрямство не позволили бы сказать и слова, но все истинные эмоции отображались на её лице.
Оклемавшись, Стелла тряхнула головой, тут же наигранно изменив взгляд. Дагберт горестно усмехнулась этой попытке. Она ведь прекрасно всё осознавала.
— Нет, — отрезала девушка, начиная уж закрывать дверь, как вторая придержала её за запястье. Миллионы электрических разрядов пробежали по её телу при одном невесомом прикосновении.
— Если ты не хочешь общаться со мной в своей квартире, то мы можем пойти куда-нибудь ещё, но, пожалуйста, выслушай меня, — проговорила она, будто специально стараясь смотреть прямиком в её глаза. Будто хотела загипнотизировать. Снова. Снова сделать так, чтобы Стелла подчинялась ей беспрекословно, как дрессированная собачка.
Эта мысль обожгла, и Блумквист отшатнулась от неё, как от огня.
Дагберт замечала её колебания невооружённым взглядом, и она бы нагло соврала, если бы сказала, что была к ним равнодушна. В новинку было испытывать желание прижать к себе и нежно вплести в её волосы пальцы. Так ванильно, приторно-сладко, но язык не поворачивается сказать, что противно. Необходимо.
— Стелла…
Её имя с этой интонацией звучало как-то по-особенному. Это было что-то родное, то, без чего Стелла так страдала долгое время, пытаясь тщетно убедить себя в том, что ей плевать. После того инцидента Дагберт было трудно доверять, почти невозможно. Но с неприязнью к самой себе Блумквист в очередной раз заметила, что не в силах сопротивляться.
— Только быстро, — бросила она, зайдя в квартиру и быстро накинув на себя пальто. Дагберт в этот момент готова была ликовать. Может, Стелла и не будет прощать её, однако в этот момент в душе поселилась надежда.