Глаза у тебя красивые

«К чему все эти мелочи», - всю свою сознательную жизнь думал Салли, весело и распиздяйски закинув руки за голову и устремив тёмно-синие глаза в небо. Ему было хорошо и без зубрёжки, без пристального изучения информации, без знаний о мелких деталях пугания. Вся теория и вся практика ужаса сводилась к одному громкому и весьма внушающему рыку – вот она сущность и основа, а не какие-то мудрости. И интуиции не надо, чтобы это понять. Но в отличие от знаменитого сынка Салливана, некоторые из монстров придерживались других взглядов. Точнее говоря, абсолютно других, прямо-таки параллельных взглядов с мистером «зачем-мудрить-и-так-всё-ясно». Одним ярким из этих инакомыслящих являлся Вазовски. Он и сам, говоря по правде, был для Салли какой-то мелочью, возмущённо попискивающей и пытающейся чего-то добиться. «Пропащий парень, раз думает, что сможет достигнуть чего-то большего от задрачивания книжек и прочей макулатуры», - провожая взглядом хмурого ботаника, смеялся про себя монстр и продолжал свой разгильдяйский образ жизни. Но в один неподходящий момент приходит осознание, что любая мелочь имеет значение. К примеру, такая мелочь как глаза Вазовски. Точнее, его глаз, поскольку из-за густой зелёной чёлки не было видно второго. Салли, ещё в первый раз встретившись с упёртым сокурсником, подметил, что у него необыкновенно большие глаза. В этой мысли он не нашёл ничего странного, просто он впервые видел настолько выразительные и большие глаза. Казалось бы, ничего такого, у каждого своя особенность, но отъявленного тунеядца это поразило. Даже несмотря на их возникшую между собой вражду, Джим не уставал замечать, сколько же эмоций может передать этот щуплик только одним взглядом. Злость, раздражение, зависть, отчаяние, разочарование, гордость, радость – любая, абсолютно любая эмоция могла быть передана одним коротким взглядом, одним изгибом брови, одним взмахом ресниц. Салли, сидя на семинарах и иногда ловя на себе этот абсолютно ни на чей не похожий взгляд, вместо нужной ему теории размышлял о том, что это довольно интересный и странный феномен. Но даже эта повышенная эмоциональность не помогала зеленоволосому стать ужасным. «С такими девчачьими большими глазами никого не напугаешь», - в очередной раз обаятельно подмигивая и цокая языком, смеялся Салливан, вознаграждённый новой дозой красноречивых взглядов. Эпитеты и другие сравнения к «феномену Вазовски» пришли сами собой, и добродушный Салли не стал их отторгать, ведь, как не крути, а что первое в голову придёт, то и есть самое верное. Бежали дни, близился зачёт. С каждым новым занятием младший Салливан лучше и лучше понимал, что глазастая мелочь, которая, по его логике, и выделиться из толпы-то не могла, улучшала свои результаты и достаточно неплохо подготавливала себя к некому испытанию в виде деканши Терзалес. Когда Джонни аккуратно и изящно перекинул через локоть фирменный бомбер монстра, на Джеймса обрушилась паника и сомнение в своём успехе. «Эдакий хрен, думает, что может что-то», - монстр злобно испепелял глазами затылок Майка, вцепившись зубами в ноготь и старательно пытаясь его отгрызть. Рядом сидел такой же невзрачный Рэндалл, с бегающими глазами-щёлками и вороватым видом. «Раздавлю, как нечего делать!» - решил для себя потомок Салливанов, не желающий позорить знаменитую семью. Но в итоге раздавил он переносной баллон-награду деканши Терзалес. В тот роковой момент, когда Декан Ада с надменным взглядом стояла напротив оробевшего Вазовски, Салли думал только об одном: «Ни у одного ребёнка на свете не могут быть такие большие и испуганные глаза». Но первый со странной ноткой звоночек был пропущен, так как и без того проблем хватало. Настала хмурая, повседневная жизнь студента не Страшильного факультета. К сожалению, у Салливана не настолько была развита мимика и не настолько были большие и выразительные глаза, чтобы достучаться без применения кулаков до провинившегося ботаника. Но у Джеймса взыграла совесть и, что уже во второй раз странно, жалость: такие глаза нельзя портить синяками. Конечно, в первый день обучения среди обычных студентов монстру пришлось как следует поразмышлять над тем, пойдут ли Вазовски фиолетовые или голубовато-синие оттенки. Но встретившись с неестественно ярко-зелёными глазами Салли окончательно решил, что не идут. Зато план преследования пошёл в расход, и вот уже четвёртый день подряд отчисленный монстр успешно стоял напротив двери Майка, испепеляя её своими не такими уж и выразительными глазами. Полдня по коридору ещё ходили умники, которые удивлённо оглядывали отъявленного мстителя, но после пары попыток разобраться в чём дело и полученного в ответ грозного рычания, интересующиеся исчезли. А дверь всё так и не открывалась. Но открылась она уже ближе к ночи, когда ботаник отлип от книг и собирался пойти в душ. Зеленоволосый, одетый в милый с коротким подолом халатик, вышел в коридор, изучая рассфокусированным взглядом пол, от чего Салли успел разглядеть каждую длинную ресничку. Подняв глаза, Майк не ожидал увидеть перед собой возвышавшегося, как гора, знакомого, поэтому от неожиданности вскрикнул, хватаясь за ручку двери, как за опору. - Ты! – Ещё не успев отойти от пережитого шока, возмущённо запищал Вазовски, - Ты какого чёрта тут делаешь?! - Да вот тебя жду, кусок ты непропорционального монстра, – ядовито ответил Салли, ещё сильнее хмуря брови. - Ты что собираешься теперь всегда за мной по пятам ходить?! – Майк поджал тонкие губы и, потеряв всякий страх, твёрдо двинулся на преследователя, тыча в него худым пальцем и сжимая в другой руке полотенце. – Я не виноват, что ты такой тупорогий осёл, и нас теперь обоих исключили! Займись своими делами! - Это я виноват, что нас исключили?! – Джим оскалился, отрываясь от стены и в ответ начиная наступать на коротышку, - Да если бы ты сразу понял, что в тебе нет ни грамма таланта, то ничего бы не произошло! И если уж и говорить, кто из нас тупорогий, то твои рога, замечу, намного меньше и тупее моих! Из-за узости коридора Майку пришлось практически сразу упереться спиной в дверь и, уже будучи зажатым, упёрто смотреть на нависшего над ним монстра. С каждым словом голос Салливана становился громче и злее, а лицо и оскал страшнее. На последней фразе он, выплеснув лишь малую часть своего гнева, легко ударил ладонью по торчащим из зелёных волос рожкам, от чего низкорослик испуганно зажмурился. В тот момент, когда пальцы проехались по волосам, у Салли внутри будто встал какой-то барьер, а рука моментально ослабла. Совесть навалилась на широкие плечи разозлившегося тунеядца, напоминая о том, что насилие ни к чему. Он даже в первую секунду сам с ужасом округлил глаза, не понимая, как мог даже в таком лёгком ударе поднять на мальца руку. - Это… Я не нарочно… - растеряно начал Джим, всё ещё держа руку над зажавшимся, но вскоре был перебит. - Если тебе некуда девать свою силу, то тебе лучше податься на почту грузчиком, чтобы хоть где-то ты нашёл себе место! – Майк подскочил, цепляясь пальцами за футболку громилы, и с не меньшей яростью выплеснул слова ему в лицо. Ошалевший от такой реакции Салли не сразу отреагировал, но перед этим сумел услышать доносившиеся с разных сторон шепотки: это соседи выглянули в коридор, чтобы узнать, кто и с кем дерётся. Осмотрев заинтересованные лица студентов, Джеймс нахмурился и перехватил Вазовски, с силой распахивая позади него находящуюся дверь и заталкивая его внутрь. - Что ты делаешь?! - Заткнись! – Салливан захлопнул за собой дверь и отпустил из рук скомканную жёсткую материю халата. Майк поспешно отпрянул, поправляя свой вид и завязывая на секунду развязавшийся поясок. - Да какого чёрта тебе нужно? Вломился ко мне, наводишь беспорядок… - Слушай сюда, коротышка… - Салли снова нахмурился и подошёл к несчастному, хватая его на этот раз за грудки так, что худые ноги Вазовски оторвались от пола. Зеленоволосый испуганно пискнул, глазея на удаляющийся пол, и вскоре завис над ровными досками на расстояние полуметра. Руки, не зная, за что ухватиться, вцепились в крепкие плечи Джеймса. – Если ты ещё раз… Тут-то Салливан и сбился. Говорить то, что если он ещё раз ему покажется на глаза, то он действительно применит силу, будет глупо, так как именно он преследует ботаника. Говорить, чтобы отстал, тоже бессмысленно – кто здесь и приклеился, как банный лист, так это массивный качок. Выражение лица Салли быстро переменилось со злого на недоумённое и потерянное, а глаза рассматривающие суженные зрачки Майка, плавно уставились в прозаичное никуда. «И вправду, зачем я за ним хожу, как прилипленный?» - синеволосый пялился на стол, задавая достаточно риторический вопрос. Как не посмотри, а претензий, кроме как отчисления, у него не было. Просто он его бесил. Вот так просто и без ненужных замудрёностей. Тогда почему бы ему просто не избить хлипкого паренька, да и прекратить за ним шляться? Джеймс медленно перевёл взгляд обратно на округлённые глаза Майка. На большие, красивые, зелёные глаза Майка, в которых плескался страх и ещё море неразобранных однобоким Салли эмоций. За одну секунду всё встало на свои места: и злость, и преследования, и желание столкнуться взглядами, и вызвать в свою сторону лишние эмоции. Ноги Вазовски коснулись пола, от чего зеленоволосый шумно втянул воздух. Пальцы Салливана отпустили уже изрядно помятый халат, и ботаник начал спешно оглядывать себя со всех сторон, не веря, что остался цел и невредим. Салли потупил взгляд и отступил, во второй раз прокручивая в своей голове догадку. - Ты чего..? – невольно сорвалось с губ Майка, когда он поднял на знакомого глаза. - Если ты ещё раз, - уже не так уверенно и более спокойно проговорил монстр, - выбесишь меня, я тебе точно съезжу по мордам. Усёк? - Ага, - пытаясь отдышаться, не менее растерянно ответил ботаник. Он сам ещё не до конца понял, почему так легко отделался, - а чего сейчас не врезал..? Салли резко поднял голову, снова встречаясь глазами с зеленоволосым. «Ой, бля-а-адь…» - пронеслось у него голове, и он поспешно отшатнулся к двери, наобум отвечая первое, что пришло на ум: - Глаза у тебя красивые, не хочу, чтобы они заплыли синяками… Дверь скрипнула, а после хлопнула, и вот уже в комнате остался один Вазовски. Монстрик изумлённо продолжил смотреть на свою дверь, пытаясь понять смысл последних слов. Но с каждым новым вариантом щёки Майка начинали гуще краснеть. Но ему было далеко до полностью пунцового от стыда Салливана, в панике бежавшего из общаги.