Моя любимая сестра

      Моя любимая сестра, на чью долю выпало невзгод так много, дитя договора бога и королевы, порой мне кажется, что мы с тобой чуть-чуть похожи. Только чуть-чуть. Совсем немного.       Моя любимая сестра затерялась в нескончаемых пещерах, прячась от света по углам. Веками судьба швыряла её из радости в горе, из смеха в слёзы, будто сухой широкий лист на ветру. Где же теперь тот ветер, где же твои вымученные улыбки? Где ты сама?       Принцесса так и не получила своё королевство и прекрасного принца, как жаль. Выбрала она скитаться по руинам, стирать ладони в кровь и поить ею жадные мхи. Вкус расколотого хитина и едкой тьмы помнит сталь. Всё помнит. Даже то, что хотелось бы позабыть. Пока ноги несут по лабиринтам тропы, находишь смысл в мелочах. И падаешь, падаешь на колени перед спящей матерью, и бьёшься о пол лбом, прощения вымаливаешь. А мать слышит, но не говорит. Среди грёз стало ей тошно и жалко, но здесь, на твёрдой земле, было бы хуже.       Когда чужая, не твоя, корона сдавливала болящую голову, а колокола оглушительно звенели в ушах, ты слышала крики с хвалебными одами и готова была закричать от бессильной ярости, оглохнуть и ослепнуть навсегда. На тебя охотились, будто на дичь, хотели заполучить в качестве музейного экспоната, приколотого на золотых булавках. И ты бежала, пока не захлопнулись роскошные ворота за твоей спиной, отрезав путь к проклятым колоколам вместе с тончайшими нитями шёлка.       Не видя света, обороняла свой дом, хоть от него и остались только руины. Это было единственное, что держало тебя здесь, хоть и мечтой твоей было однажды увидеть солнце. Но если твоего дома не станет, освободишься ли ты от держащих тебя оков? Если твой дом утонет в густой тьме, иссохнет под лучами самопровозглашенного солнца и не останется от него ни пылинки, что тогда станет с тобой, сестра?       Я не узнаю этого никогда, увы. Не хочу знать. Лучше запомню тебя такой, какой видел в самом начале.       Твой брат сошёл от гордости с ума, зависть съела меня с моими атрофированными потрохами, а гнев залил глазницы чужой кровью. Я не ищу нормальной жизни, как ты её называешь, не ищу славы героя. Я — тьма. Балансирующая на переломанных ногах тьма, что забирает всякий свет. Тьма еле держит форму, едва не растекается лужей. На своём пути всё рушит, душу хлебает чужую, давится, но хлебает. Жизни ворует бессовестно чтобы свою продлить. Я не нуждаюсь во всём, чего так жаждешь ты, но ощущение собственной власти для меня необходимо. Я не знаю, откуда порой появляются мысли, которых и не существовало никогда.       Чистота души, отсутствие воли. Я — Рыцарь, призрак Халлоунеста, и отныне и во веки веков ни Я, ни ты покоя не найдём. Сгинешь в чреве умершего гиганта, а Я тебя с собою заберу в бездонную яму, где сдавит чёрная лоза горло, обратившись ожерельем из жемчуга, а руки твои длинными корнями по стенам.       Прощай, сестра, теперь уж точно. Я не желаю Тьма не желает говорить.