Не Артонься

«Артон, артон, артон», — звучало отовсюду, даже на эфирах Серёжи никак к этому не причастного. Он человек не ревнивый, но когда вот уже на протяжении долгих лет твоего любимого прибирают к себе шипперские лапки, нервы потихоньку начинают сдавать. И сколько бы Матвиенко не затирал про больных шипперов, сколько бы не отрицал существование Артона, не мог не согласиться с тем, что между двумя парнями на «А» и правда творилась химия. Да ещё какая! Чего только стоили их проёбы на съёмках. И если бы только на съёмках. Не то что бы ему вообще нечего делать, но среди шипперов он, считай, свой, — пришлось влиться получения информации ради. С этого в нём и начала расти ревность к Арсению, который и не подозревал о зародившихся корнях в голове своего мужчины. Очередные съёмки закончились всеобщим облегчением. Парни покинули площадку и отправились в гримёрку. И сегодня могло и не случиться взрыва Серёжи, если бы Попов хоть каплю своего времени уделил «другу», то есть, ему, а не плёлся позади всех, рассказывая Антону очередную шутку в его стиле. Шутку, которую Арсений мог рассказать ему или им. Не просто так есть поговорка: «Больше двух говорят вслух». Но нет же! Идёт и шепчется со своим Шастуном. — Вы ещё поебитесь прямо здесь. — Он открывает дверь в гримёрку и заходит первым, и не думая пропускать кого-то вперёд. Антон и Арсений не заслужили, а Дима просто под руку попал. — Ревнуешь, косичка? — Антон смеётся и хлопает его по плечу, проходя мимо. Ничего не подозревает, конечно. А Матвиенко сильнее стискивает челюсти и отворачивается. Не видит, как Арсений смотрит в спину задумчиво, с беспокойством. И не слышит от того хоть слова. Ну и правильно, зачем? Можно же всегда поговорить с Шастуном. Что б его веткой дерева переебало, неповадно будет.

***

— Серый? — Арс, отъебись. Они молчали половину пути домой. На улице темно, близится к ночи, и меньше всего хотелось разбрасываться словами. Серёжу всё устраивало, потому что он всё ещё злился, и разговор мог вылиться во что-то крайне неприятное, но Попов сам проявил инициативу. — Серёж, ну, котик… — Предпринимает Арсений попытку снова. — Сколько раз я просил без зоопарка? — Он устало прикладывает ладонью лицо, другой рукой держа руль и готовясь тронуться с места, как только светофор покажет зелёный. Может, тогда он снова уймётся? — Что не так? Я же вижу, что тебе не нравится, когда я… общаюсь с Шастом. — Арсений сверлит взглядом насквозь. Мурашки по коже бегут от настойчивых глаз цвета льда. — Арс, проехали, — Матвиенко отмахивается лишь потому что умом понимает, что это глупо. И всё равно, что поделаешь? — Нет, блять, не проехали! — Попов всплескивает руками и отворачивает голову. — Я не слепой, я вижу, что ты ходишь и только краснеешь от гнева. Но я не понимаю, потому что мы миллион раз говорили на эту тему! Я не знаю как ещё объяснить, что наши с ним отношения только в рамках дружбы. И никакое шипперство ничего не изменит. Серёжа молчит. Молчит, потому что стыдно. Арсений прав, и ему ответить нечего. — Серёж, котик, — снова зовёт его по прозвищу нарушитель их небольших правил, — я тебя только люблю. Серёжа шумно выдыхает. Арсений, даже говоря и ведя себя так, умудрялся быть одновременно тем, кто смущает до ужаса. Из них двоих такое яркое проявление чувств в словах может позволить себе только он, каждый раз заставляя мужественного бородача с хвостиком краснеть и прятать ласковую улыбку. Вот и сейчас он не отрывает взгляда от дороги и не поворачивает головы, только чтобы скрыть по максимуму реакцию на произнесённые слова. — Только тебя люблю и только тебя хочу. Шаловливая рука Арсения уже на бедре, скользит по внутренней стороне, и Серёжа непроизвольно раздвигает ноги чуть шире, открывая путь к паху. Арсений возможностью пользуется и сжимает пах, потирает и дразнит. — Арс, до дома чуть-чуть осталось… — Он делает рваный вдох, потому что в этот момент Попов расстёгивает ширинку. — Давай потерпим. — О, ему отчаянно не хочется терпеть. — Да ты разговариваешь! — знакомая лисья ухмылка занимает лицо Арсения. — Ты должен будешь хорошо поработать, чтобы я тебя простил за твоё поведение. — Чего?! Серёжа, кажется, от шока чуть не сворачивает не туда. Это он-то ещё за своё поведение отвечать должен? Арсений тем временем подлезает рукой под джинсы и трёт твёрдый член через ткань трусов. Неудобно, конечно, но Матвиенко хватает и того, чтобы на подъезде к дому психануть и свернуть на обочину, в тень дерева. Лязг отстёгиваемого ремня безопасности, и он резко тянет на себя Попова. Чуть ли не слышится треск ткани воротника. Арсений перекидывает через него ногу и устраивается на бёдрах, сразу же на пробу трётся задницей о пах. Одним движением руки сидение чуть отодвигается назад, что даёт больше пространства. Серёжа тянется за поцелуем, но у самых губ его останавливают. Чужие руки успокаивающе поглаживают грудь, и сам Арсений спокоен, как удав, и явно что-то задумал. — Рассказывай теперь о своих страхах. — Сень, ну каких страхах? Сейчас? — Многозначительный взгляд вниз говорит всё за него. — Ты мне не доверяешь, боишься, видимо, что я с кем-то изменю. Хочешь сказать, что страхов нет? О нет, видеть такого Арсения просто невыносимо. Со вселенской грустью и непониманием во взгляде. Матвиенко чувствует себя мудаком и вполне заслуженно. — Шипперы эти… — начинает он. — Я же вижу все их теории, как они подмечают всякие моменты. И их нельзя не понять! Вы с Шастом гармонично смотритесь будто, — вздыхает тяжело, прикрывая глаза, — созданы друг для друга. — Давно надо было закрыть тебе доступ в интернет… — Бормочет Попов себе под нос. — Что? — Серёж, мы столько лет вместе, а ты всё как маленький. Артон — это выгодно, это поднимает рейтинги. Антон просто друг и никогда я по-настоящему не смотрел на него так, как на тебя. Мы с ним хорошие друзья, но всё остальное — фальшивка, понял? Серёжа кивает, не подумав, просто для галочки, но прислушавшись ко внутренним ощущениям, понимает, что это смогло его успокоить. Хотя бы на какое-то время. Арсению ещё придётся помучиться с его тревогами, но не сейчас. — Отлично. — Урчит хитрый лис на его коленях. Кое-как извернувшись Арсений снимает штаны с себя, а потом и с Серёжи, оставляя джинсы вместе с бельём мотаться на щиколотках. — Смазка? Матвиенко тянется к бардачку. Волшебный ящик? А вы поживите с Арсением и не такое будете под рукой держать. Тюбик смазки летит в руки к Попову. Щелчок, по салону разливается сладковатый запах. Серёжа придерживает его за талию, пока он растягивает себя, не допустив к этому делу. Арсений его. Он чувствует его изгибы, такие родные, такие любимые. Вид на белоснежную кожу на шее, когда Арсений откидывает голову в едва сдерживаемом стоне, опускаясь на член. Серёжа осыпает открывшийся участок поцелуями. Подхватывает парня под бёдра и сам толкается вверх, с ума сходя от того, как плотно стенки ануса обхватывают его член. Видели бы их шипперы. Вот кто по-настоящему создан друг для друга. Только с ним он хочет достигать оргазма, только его доводить до исступления. Только его целовать по завершении самой страстной части, прижимая дрожащее от удовольствия тело к груди. И всё это только их. Никому не доступное, от того особенное. И он ещё чего-то выдумывал? — К чёрту этих шипперов. — Выдыхает Матвиенко и целует Арсения в висок.