1
«Моё тело — клетка,
Но в моей голове есть ключ.
Я живу в эпоху,
Которая называет темноту светом».
Всё, что я знаю — темнота. Потому что эта чернота — всё, что я помню.
Взгляд изумрудных глаз падает на стрелку часов, что медленно тянется по циферблату. Он делает глубокий вдох и поднимает голову, натягивая улыбку, готовый принять следующий заказ. — Доброе утро, Трейси, — парень за прилавком солнечно улыбается, заряжая всех своим позитивом. — Тебе как обычно? Или всё-таки решишься попробовать наш декаф? — Откуда в тебе столько энергии? — темноволосая девушка, частая посетительница кофейни, усмехается. — Давай свой кофе без кофеина, только… — Без молока, я помню. Прекрасный выбор, — чуть ли не пропевает мужчина, пробивая заказ. — Пончик на десерт? — Маффин с шоколадом. — 9 долларов и 50 центов. — Спасибо, Эвер. — Хорошего дня, Трейси. Его кудрявые волосы собраны в пучок на голове, и он без конца поправляет очки, норовящие спасть. Парню хочется замереть, но он пересиливает себя, смотря на незнакомца, следующего в очереди. Это невысокий брюнет, на вид старше его самого на пару лет. — Добрый день, — он снова поглядывает на часы, готовые перешагнуть за полдень. Вроде ещё утро, а вроде уже день. — Добрый, — у него хриплый голос и слишком яркие для пасмурной погоды голубые глаза. — Фраппучино, пожалуйста. — Добавить лёд? — Конечно, — мужчина кивает, не сводя взгляда с кассира. — И сироп, — наконец, он переводит взгляд за спину, пробегая глазами по наименованием, — карамельный. Эвер привык подмечать абсолютно всё, поэтому от него не уходит появление этого незнакомца на пороге кафе. — Вы переехали? — Прошу прощения? — Вы не местный, — он пожимает плечами, — и не выглядите как турист. Скорее всего, Вы либо навещаете кого-то из родственников, либо решили перебраться сюда. — Вы наблюдательны, Эвер. — Вы тоже, — он кивает и приподнимает уголки губ. — Добро пожаловать обратно.ххх
Зеленоглазому нравится подпевать песне, громко разносящейся из динамиков по всему кафе. «Я приворожила тебя, потому что ты мой», — напевает он, энергично орудуя веником, не забывая подтанцовывать. — Только не упади, — Лилиан, его напарница, смеётся, пытаясь перекричать музыку, протирая поверхность прилавка. Русые волосы чуть ниже плеч высветлены в модный оттенок блонда и собраны на затылке в высокий хвост. — Ты знаешь, что я люблю тебя, — продолжает напевать мужчина, сметая весь мусор, накопившийся за вечер, в совок. — И мне плевать, если ты не хочешь меня. — Ты неисправим, Эвер, — смеётся, также тихо мурлыча мелодию себе под нос. — Кстати, можешь идти, Маркус уже пришёл, — она упоминает работника, убирающего в кофейне после закрытия. — Ты уверена? — он тут же убавляет музыку, почти сразу же выключая её полностью. — Я могу остаться, помочь тебе, — в тишине его голос кажется таким громким. — Давай-давай, я знаю, что тебе неохота оставаться после закрытия, — девушка, внучка хозяина кофейни, по-доброму улыбается. — К тому же я тоже сейчас уже ухожу. Давай быстрее, пока не пришла Алисия и не вставила нам обоим, — она закатывает глаза, упоминая старшую сестру, их управляющую. Когда Гарри выходит из кофейни, ясные лучи уходящего солнца готовятся спрятаться за горизонт, в последний раз — но только на сегодня — даря красоту своими яркими красками, что даже удивительно, учитывая сильную облачность ещё в первой половине дня. Когда Гарри приподнимает голову к небу, то не может сдержать улыбки и восхищённого вздоха. Наконец-то всё налаживается. Он медленно бредёт домой, на ходу распуская отросшие кудрявые волосы и делая новый аккуратный пучок. — Кофейня уже закрыта? — слышится мужской голос с другой стороны улицы, и Гарри невольно оборачивается. — Э-э, да, — он замечает сегодняшнего гостя. — Мы закрываемся рано, но кафе Майка ещё открыто, оно всего через улицу, по Голден-стрит. — У них хороший кофе? — Неплохой, — он кивает, пряча руки в кармане куртки. — Лучше, чем ваш? — Ни за что, — он смеётся, разглядывая незнакомца через дорогу. Он в той же одежде, что был днём: бейсболка низко опущена, прикрывая глаза, а куртка парня явно ему велика, рукава почти полностью скрывают кисти рук, — и Гарри никогда до конца не признает этой моды на вещи оверсайз. — Ну, мне пора. — Хорошего вечера. Как, ещё раз, называется то место? — он достаёт мобильный. — Голденвилл. Сверни на перекрёстке налево и пройди два квартала. Оно прямо напротив входа в городской парк. — Спасибо, — слышится в ответ, но Эвер уже идёт вниз по улице, смотря себе под ноги. На самом деле, Гарри спешит и безумно волнуется, потому сегодня у него первое за долгое время свидание, и он правда хочет даже не сколько найти кого-то, сколько преодолеть свой страх незнакомцев.ххх
— Расскажи, как всё прошло! — Лилиан почти визжит, чуть подпрыгивая на месте от нетерпения. У неё сейчас рабочая смена, и Эвер зашёл на следующий день, чтобы немного поболтать. — Я не знаю! — он смеётся. — Он хороший, мы поболтали, выпили, но быстро поняли, что оба ищем нечто другое в отношениях, но договорились как-нибудь потусоваться вместе, — Эвер выпаливает, описывая своё последнее свидание. И всё было действительно так, как он описывает. Но он почти с полной уверенностью может сказать, что больше не увидит того парня, потому что это никогда так не работает, но он хотя бы был приятным и милым. С ним было о чём поговорить, но он не был тем, кого он искал. — Ну, я рада, что ты хотя бы не сбежал! — девушка хлопает в ладоши, а затем оборачивается в сторону кухни, опасаясь замечания от сестры. Нет ничего хуже семейного бизнеса, если твоя сестра — твой босс. — Спасибо большое, — он слегка шлёпает девушку, чуть отодвигаясь, чтобы освободить место у кассы, когда к прилавку подходит пожилой мужчина. Сегодня у него выходной, так что его место по гостевую сторону зала. Он влюбился в кофейню с первого раза, как оказался в ней после переезда. Она расположена в здании старой постройки, что позволило хозяевам обыграть высокий потолок многочисленными подвесными золотистыми светильниками. Когда он только пришёл, стены имели глубокий синий оттенок, сейчас же они стали розовыми, но только наполовину, в то время как верхняя часть осталась белой. На стенах висят несколько книжных полок и постеров, которые дополняют гирлянды. Гарри занимает своё любимое уютное место в углу, кладя на кресло поношенный кожаный рюкзак, и идёт к книжному шкафу, установленному в кофейне, чтобы достать книгу, которую он начал в прошлый раз, но не находит её, хмурясь. По правилам, придуманным дедушкой Лилиан и Алисии, у них запрещено забирать гостям книги себе, правда иногда они делают исключения, просят принести другую взамен, а также пополняют библиотеку книгами, что посетители приносят им взамен на купоны. Поэтому Гарри снова занимает своё место и обводит взглядом столики, ища пропажу, пока его взгляд не натыкается в голубоглазого новоприбывшего, как он его прозвал про себя, только вошедшего в кафе с той самой книгой в руках. Гарри нетерпеливо ждёт, пока парень поставит книгу на место, а когда тот делает это, то тут же подлетает к шкафу, чтобы забрать её, слыша смех Лилиан, увидевшей это. Разве ей не нужно работать, а не стоять на месте? — Милая татуировка, — слышит он вдогонку. Рукава его простой рубашки засучены, поэтому можно заметить рисунок на внутренней стороне его руки. — Спасибо, — бормочет Эвер, однако сразу же он прячет тату, стесняясь, и не отрывая взгляда от книги, которую он так желал заполучить. Когда-то он очень любил татуировки. — Библия? — Да, — наконец, он поднимает голову, уставившись на голубоглазого, что со стаканом в руках встал возле его столика. — Я присяду? Гарри быстро обводит взглядом кафе и вежливо кивает, подмечая, что небольшая площадь зала практически полностью занята, и стараясь этим успокоить тревогу внутри себя. Сейчас время ланча и начинается сезон туристов. — Прежде чем ты захочешь задать ещё один вопрос — я немного занят. — Ты сейчас примерно на том моменте, где Артур раскрывается перед отцом? Я видел кучу пометок в книге, полагаю, они твои. — Да, — он устало кивает. — И буду признателен, если ты не будешь отвлекать меня. — Без проблем, — мужчина кивает, но Эвер уже знает, что это не так. — Кстати, ваш кофе лучше, — он снова опускает взгляд на книгу. — Странный выбор книги для человека, что чтит Библию. — Наш кофе лучше только потому, что мы варим его… а не кофемашина. В этом весь секрет, — он рассматривает его поверх книги, перестав вникать в слова, написанные на страницах. Он читал книгу, находящуюся у него в руках, не единожды, давно до переезда в этот городок в Монтане, но развязка и кульминация романа до сих пор приводила его в восторг, пусть и печальный. Что ещё приводило его в восторг, что он упорно скрывает, так это этот парень. Эвер не из тех, кто знакомится вот так спонтанно, ему всегда нужно прощупать почву и узнать о человеке хоть что-то, прежде чем встретить его в жизни. — Ты так легко рассказываешь ваш секрет. У него голубые глаза, сегодня имеющие оттенок неба во время непогоды. Он производит впечатление открытого человека, а ещё он симпатичный, пусть и болтливый, и это та самая причина, почему Эвер не прогоняет его. — Это не секрет, — кудрявый пожимает плечами. — У них откровенно лучше выпечка, а у нас кофе. — Даже так? — Люблю честность, — он кивает. А ещё он любит многое скрывать и скрываться, но об этом Луи знать необязательно. — Что ещё? — Тишину, — он вынужденно улыбается, а затем встаёт и, кивнув Лили, покидает кофейню вместе с книгой и стаканчиком, бесплатно доставшимся ему — хоть какой-то приятный бонус от работы — чтобы усесться в маленьком сквере, располагающимся рядом, напротив полупустой детской площадки. Гарри любил этот город. Ему нравились старые дома и цветы в палисадниках, нравилась викторианская эпохи, которую можно было прочувствовать, особенно в центре, и небольшое население — люди, которые знали друг друга, даже если косвенно, и дружили десятилетиями, потому что это всё было стабильностью, к которой он стремился.2
«И пока я лежу здесь, в своей постели по ночам,
Единственное, что действительно моё, —
Это страх заснуть
И не проснуться».
«Он задыхается от бега и страха.
— Гарри!
Крик сестры заставляет его резко остановиться, от чего он падает. Это кажется невозможным, но на секунду, что они встречаются взглядами, он понимает все несказанные ею слова. И молча отвечает ей в ответ, прежде чем встать вновь и продолжить бежать, но не успевает он сделать и нескольких шагов, как слышатся те самые выстрелы, что будут преследовать его всю оставшуюся жизнь».
В тайне Гарри часто мечтал забыть всё. Но он также понимал, что, забудь он это, многие воспоминания пропали бы. Помимо плохого всегда было хорошее, пусть он и старался последнее держать рядом, но не всегда это выходило. Не было ни дня, когда бы он не вспомнил о произошедшем, даже если это занимало непродолжительный отрезок времени. Прошлое всё ещё было рядом с ним, оно жило в нём. Это прошлое было его частью, самой его истинной сущностью, которой он не гордился. Эвер смотрит в старое зеркало, стоя босиком на холодном кафельном полу в ванной, умываясь прохладной водой и стараясь прийти в себя. — Я — единственный ребёнок в семье, — как мантру повторяет он, — вырос с мамой, которая скончалась от рака пару лет назад. Мои многолетние отношения также оборвались, и я решил сменить обстановку и начать всё заново. Ещё не было ни разу, когда бы он прокололся. Эта история идеально вросла в него, и ночами он уже перестал испытывать угрызения совести от одних только мыслей о людях, которых он оставил позади, но в последнее время кошмары, некогда отступившие, начали преследовать его с новой силой, будто всё началось сначала. Они — старые призраки прошлого, как из тех легенд, что так любят в этом штате. И эти призраки гнались за ним без остановок каждую ночь, желая добить, на этот раз до конца, не оставив второго шанса на выживание… и новую жизнь. Сегодня был плохой день. Обычно такими днями он называл те, когда ничто не предвещало одних и тех же навязчивых мыслей, но они всё равно приходили в его голову чаще, чем в остальные дни. И это сводило с ума. Настолько, что он боялся делиться ими даже со своим психотерапевтом, человеком, которому, безусловно, доверял, иногда дальше больше, чем себе самому. Но вот в чём дело — он умел врать и недоговаривать, он умел скрываться и, даже доверяя, не позволял до конца проникнуть в свою голову. Но вот сейчас бы помощь не помешала. Призраки из прошлого тут и там мерещились ему, превращаясь в паранойю. Всё происходящее стало таким… ненастоящим. Игрушечным, как тогда, последний «нормальный» день его прошлой жизни, изменивший всё. Гарри казалось, что за ним следят, и он постоянно одёргивал себя от того, чтобы обернуться и проверить, правда ли это, или он продолжает постепенно сходить с ума. — Я говорю тебе, Ник, это не может быть просто паранойей. Гарри стоит у окна, не переставая следить за происходящем на улице, крепко сжимая телефон в руке. — Эвер, — мужчина на том конце провода вздыхает, — успокойся. Ты в безопасности. Никто не сможет навредить тебе. Ему не нравится, как спокойно звучит голос его наставника, так, будто ничего не происходит. Он не сумасшедший. — Да пошёл ты, — он скидывает звонок, тут же выключая телефон и бросая его в ярости на пол, быстро задёргивая занавески. Гарри тяжело дышит, ему кажется, что он задыхается. Он изо всех сил закрывает уши ладонями, стараясь пересилить себя, в гневе метаясь по спальне и пиная открытую сумку, лежащую на полу, из которой выпадает дневник. Ему хочется плакать от боли, поглощающей его, когда он смотрит на этот дневник. В попытке отвлечься он хватает свой основной телефон, а не тот, что ему выдали в программе, смотря на электронный циферблат. Почти час ночи. Внезапно весь гнев и силы исчезли. — Вера в себя приумножает внутренние силы и помогает двигаться вперёд, — читает Гарри вслух, смотря на заставку экрана блокировки телефона. Каждые сутки одна воодушевляющая цитата приложения по медитации сменяется другой. — Вспомните все свои достижения и почувствуйте, как осознание собственной ценности наполняет вас силой и мотивацией, — читает он заключение крохотного параграфа, развёрнутого продолжения цитаты. — Осознание собственной ценности? Да, моя голова очень ценна. Да идите вы, — он усмехается, проводя по экрану, чтобы удалить приложение к чёртовой матери. — Пошли вы все, как же вы заебали, — он шепчет, но без особого гнева или энтузиазма, больше не находя сил на сильное выражение эмоций, почувствовав себя таким уставшим и беспомощным. — Вы ничем не сможете помочь мне. Иногда он позволяет своим демонам взять верх, но только иногда. Он не спит всю ночь, ворочаясь в постели и глядя в темноту, в итоге засыпая только под утро, но вскоре подскакивает, задыхаясь после приснившегося кошмара. Он будто снова оказался в том страшном дне.ххх
Гарри опускает взгляд на свои руки, сидя на деревянной скамье в полупустом соборе. — Отче наш, сущий на небесах…3
«Ты единственный,
Кто может успокоить меня».
В баре слишком громко, но не от музыки, а от галдежа людей за столиками. Эвер не то, что бы любил подобные места, но они помогали развеяться, что иногда было просто необходимо ему. — Напомните, почему мы всегда пьём в баре? — он ещё раз оглядывает помещение, не отличающее особым вкусом, а затем переводит взгляд на компанию по обе стороны стола. — Потому что в последний раз кое-кто, — Лилиан выразительно смотрит на него, — разбил мою новую плазму, — и он тут же краснеет, до сих пор стыдясь того вечера при первом их знакомстве. И как только после этого Лилиан, теперь ставшая его лучшей подругой, продолжила с ним общение, да и ещё не поспособствовала увольнению из кофейни? А затем и вовсе предложила разделить аренду дома. — Эвер совершенно не умеет пить! — Алисия, старшая сестра Лилиан, смеётся, сидя между своим мужем, Мэйсоном Смитом, которого все всегда зовут только по фамилии, и Луи. Как оказалось, так звали парня, полюбившего их кофе. Луи, который волшебным образом оказался заочно знакомым со всеми в компании. Мысленно он уже пошутил про преследование, но не успел озвучить это вслух. — Неправда! — Эвер протестует с улыбкой на лице и тянется за рюмкой. — Давай я покажу мастер-класс. — Хочешь показать всем, как умеешь блевать? — Лили не даёт ему рюмку. — Грубиянка! — он наигранно возмущается и отвоёвывает рюмку, залпом выпивая содержимое, хмурясь так, что все за столом смеются. — Я горю, — он пыхтит, кусая кусочек лайма. — Я засекаю время, через сколько ты начнёшь блевать, милый. — А я засекаю время, через сколько тот парень за соседним столиком подойдёт к тебе, — Смит, этот серьёзный на вид смуглый мужчина, которого первое время побаивался Эвер, но в действительности даже не сможет отобрать конфету у ребёнка, смеётся, обнимая жену. — Сваха Смит снова с нами, да ладно, — Эверу нравится, насколько уютно он может чувствовать себя в своей компании даже в незнакомом месте. Они — его броня. Как ни странно, с ними он не боялся того, что погружало его во мрак, когда он оставался один. — Луи! — Лилиан переключается на новенького в компании, того самого парня из кофейни, желая как можно быстрее перевести тему, на что Эвер закатывает глаза, с неодобрением складывая руки на груди. Как он понял, Лили снова встретила голубоглазого, зашедшего в кофейню, и предложила выпить вместе с друзьями, затащив в бар. И сколько бы раз Эвер не говорил ей, что нельзя вот так просто быть общительной со всеми подряд, девушка продолжала делать это снова и снова; и в какой-то момент это стало их традицией — кого на этот раз Лилиан притащит в бар: будь то бездомный, её дедушка или сам мэр (что уже случилось однажды). — Как я поняла, ты раньше жил у нас. — Да, — Луи кивает, — лет пятнадцать прошло, как моя семья уехала. — И ты ходил в нашу школу? — Ага, — он лениво делает очередной глоток своего пива. Кто вообще берёт в барах пиво? — Подожди, — Алисия жмурится, — бог ты мой, я помню тебя! Алисия — более зрелая и серьёзная версия Лилиан, и Эвер каждый раз восторгается силой генетики их семьи. У девушек разница в возрасте в несколько лет, но похожи они, скорее, на двойняшек, только одна из них иногда бывает слишком занудной, а вторая — чересчур громкой и вездесущей. Единственное различие — Алисия выше сестры и крупнее, с соблазнительными формами, в то время как Лилиан только и делает, что жалуется на свою мальчишескую фигуру. — Я, на самом деле, примерно помню вас всех тоже, — он обводит взглядом всех, кроме Эвера. — Вот это да. Ты тот странный мальчик, что носил подтяжки! — Да иди ты, Лили, — Луи звонко смеётся, расслаблено откидывая голову, и кудрявый как заворожённый наблюдает за ним. До чего же он красив и, скорее всего, не осознаёт, насколько. Вообще Гарри любит наблюдать за малознакомыми людьми, как художник впитывая в себя их образы, что с недавних пор стало его хобби. — Ты же та девчонка, которая плохо говорила по-английски, — вспоминает он. — Да, но зато теперь меня не заткнёшь, — она улыбается, подмигивая, пока её сестра смеётся. Они из семьи польских эмигрантов, и их дедушка до сих пор разговаривает с ними на польском, считая, что так девочки точно не забудут язык. — И чем ты занимаешься здесь? — наконец, Эвер подаёт свой голос, откидываясь на стуле и с лёгким наслаждением наблюдая за тем, как Луи явно тоже заинтересован в нём. — Ворую книги из кофеин, — он пожимает плечами, ухмыляясь, обнажая белые зубы, — и раздражаю своим присутствием тех, кто их ещё читает. — Считаешь, что книги вымирают? — Эвер выгибает бровь, скрещивая руки на груди. — О нет, — почти все в компании стонут. Книги для Эвера что-то вроде святыни, и все его друзья знают об этом. — Я знаю. Я бывший литературный критик, — Луи откидывается назад, расправив плечи, но продолжает улыбаться. — И чем ты занимаешься теперь? — Пока ничем, — Луи пожимает плечами, пробегаясь взглядом по каждому за столом. — Помогаю одному онлайн-издательству на их начальном пути, но это отбирает меньше времени, чем бы я хотел. — Наверное, интересно быть в этом бизнесе, — Лилиан неловко пытается разбавить напряжение, витающее в воздухе. Даже если это сексуальное напряжение, созданное переглядками Луи и Эвера, и вечным шёпотом и ухмылками Алисии и Смита. — Я начинал в качестве скаута- — Так вот, наверное, кто отвёрг мою книгу! — Смит почти кричит, мгновенно отлипая от своей жены. — Не обращай внимания, у него юношеская травма, — Алисия поглаживает его по руке, смеясь. Эвер так любит наблюдать за их отношениями, теплом, которое они дарят друг другу, чья любовь заметна невооружённым взглядом. — Это очень деликатная тема! Все пророчили мне литературное будущее, — не унимается самый старший среди присутствующих. — Ты управляющий банка сейчас, Мэйси, и я не видел, чтобы ты особо жаловался, — Гарри закатывает глаза, чуть пихнув его через стол. — Ой, да иди ты, бро, я думал, ты единственный, кто понимает меня! — Заткнись и дай бедному пареньку договорить, — Алисия не может сдержать усмешки, и все смеются из-за её реплики, пока Смит хмуро глядит на неё. — Детка, я думал, ты на моей стороне! — Луи, продолжай, пожалуйста, — та игнорирует мужа, шлёпая по руке, когда он опускает её под стол. — Рассказывать особо и нечего. Я рано начал и очень быстро понял, что не могу быть скаутом вечно, вернее, читать десятки наитупейших романов, не имеющих никакого смысла, чтобы найти тот самый. — Мой был бы тем самым! — хнычет Смит. — И почему ты вернулся к нам? — Лилиан не отстаёт от него. — Не хочу тебя обидеть, но мы в богом забытом городке пенсионеров на границе Монтаны, — она посмеивается. — Только если ты не решил стать фермером. — Я, конечно, люблю животных, но пока не готов разводить бизонов, — он посмеивается, а Эвер, пусть и умиляется, но закатывает глаза. Какие Луи бизоны? Они ведь сшибут его. — Моя бабушка скончалась в прошлом году и оставила мне свой разваливающийся дом. — Такое себе приобретение, — Смит ворчит, по всей видимости, обидевшись на весь мир. — И надолго ты к нам? — кудрявый приподнимает брови, крутя в руках рюмку. — Я никуда не спешу, — он смотрит прямо на Эвера. — Может быть, я найду здесь то, что давно искал. — Я чувствую напряжение, божечки, — Лили пищит, а остальные решают никак не комментировать это. Лишь Эвер посылает своей подруге умоляющий взгляд. — А тот красавчик наконец-то идёт сюда, — только и успевает сказать он, когда к их столику подходит двухметровый блондин, явно ещё один неместный, всё это время наблюдавший за девушкой. И взгляды сидящих за столом тут же направляются к убийственно красивому мужчине, заставляющего Лилиан наконец замолчать, в то время как Луи и Эвер единственные, кто не смотрит на блондина, не сводят друг с друга взгляда, играя в гляделки. Через слишком короткий промежуток времени Эверу кажется, что он и не помнит своего имени. По крайней мере, одного из них точно. Он наклонился над унитазом, к слову, не самым чистым, в туалете бара. — Худшее начало знакомства, — он шепчет между позывами рвоты, думая о том, тошнит его от алкоголя или же этого мерзкого толчка. — Обычно так начинаются все великие истории, — Луи, что стоит недалеко, скрестив ноги в щиколотках и облокотившись о кафельную стену, наблюдает за парнем. Гарри хочет провалиться сквозь землю. Почему именно сегодня и почему он? — О, заткнись, Лу, — он стонет, вытирая рот ладонью. — Лу? — голубоглазый вскидывает брови, и хотел бы Эвер узнать, что у него на уме. — Да, Лу, — кудрявый почти не смущён. — Лучше найди мне ещё воды, — он хлопает себя по карманам, ища очки, которые снял, пока Луи не машет ими у себя в руке. Поднимаясь с места, он подходит в парню, глядя на него. Он собирается что-то сказать, но новый позыв рвоты выливается прямо на чёрное худи Луи. — О господи, — шепчет он. — Можно просто Лу, — голубоглазый, кажется, совсем не злится и с каждой минутой его всё сильнее забавляет сложившаяся ситуация. — Мне так жаль! Я, блять, больше никогда не буду пить. Какой позор, — Эвер не успевает договорить, как извергает из себя ещё одну порцию выпитого раньше алкоголя, на этот раз попадая на пол.4
«Это не плохо, что ты не можешь заснуть,
Это не плохо, что ты боишься темноты,
Это просто то, с чем ты родился,
Это держит меня, я в ужасе».
Сегодня день рождение Лилиан, но вместо того, чтобы помочь подруге с приготовлениями — хотя Эвер даже не сможет помочь выбрать нужный оттенок теней для век — он сейчас с Луи, своим «преследователем», подходит к дому того. Они договорились встретиться возле кафе, чтобы затем забрать покупки из дома Луи и поехать на праздник. Они оставили машину Луи — пикап последней модели, тайную мечту каждого местного, — друзьям, которые, закончив необходимые приготовления, заедут за ними. Для чего Луи помощь — Эвер не совсем понимает, ведь тот мог справиться вполне самостоятельно, как и не совсем понимает, куда вдруг делись машины Смита, Алисии или самой Лилиан, но он знает Лилиан, которая делает всё не просто так. А ещё он не понимает, почему парень перед ним всегда выглядит так… хорошо? Эверу даже немного стыдно признаваться самому себе в этом, как и в том, что он думал о голубоглазом пару раз. Пару десятком раз. Особенно после своего позора в баре, за который хотел извиняться до сих пор. — Ты обманщик, Лу, — Эвер останавливается перед огромным особняком старой постройки в классическом викторианском стиле. — Да? — Ты назвал это развалиной, — он кивает на дом, совершенно не похожий на убитого временем. Крыльцо закрывает густая крона деревьев, как и забор, заросший кустарниками. — У него текла крыша, в подвале и мансарде сырость, — тот пожимает плечами. — Видимо, ты никогда не был в гетто, — Эвер усмехается, всё ещё оглядывая большой двухэтажный дом из красного кирпича, прикидывая, сколько же в нём спален. Один из торцов дома, богатого декором, закругляется и напоминает небольшую, но возвышающуюся башню. Некогда белые декоративные элементы фасада потрескались, но дом продолжает выглядеть великолепно. Это больше, чем дом. Эвер почти уверен, что, как и у всех домов, подобных этому, позади у него есть терраса с колоннами или эркер. — Этот дом был гордостью моей бабушки и, поверь мне, он выглядел намного лучше в свои года. — Не сомневаюсь, — Гарри оглядывается по сторонам, отрывая взгляд от узких слуховых окон под крышей; он редко бывал в этом районе, в основном потому, что тот располагался на возвышенности, но по большей части из-за дороговизны жилья тут. Из-за того, что район находится на возвышенности, а фасадом дом смотрит прямо на предзакатный город, даже с подъездной дорожки видны заснеженные вершины вдалеке, которые так очаровывают кудрявого. — Здесь потрясающе, Лу, — он не отрывает взгляда от вида. — Интересно, какой вид оттуда, — он кивает вдаль. — Ты живёшь здесь уже- Сколько? Года два? Но так и ни разу не был там? — он указывает на гору перед ними, одноимённую с названием города. — Я не говорил тебе, сколько живу здесь, — он внутренне напрягается, но никак не показывает это внешне, вот чему точно научившись с годами. — Лилиан сказала. Так… хочешь съездить? — Не знаю, — он смущается. — Оно того стоит? — Ещё как. — Понимаешь… Раньше бы я точно поехал куда-то туда в первую же неделю, а сейчас, — пожимает плечами, — даже не уверен, хочу ли я. Гарри вертит в руках полупустую бутылку с сидром, как обычно слушая препирательства друзей, наполнившие гостиную дома, который он снимает с Лилиан. Вернее, его снимает Лилиан, и недавно она предложила перебраться к нему, и на фоне ухудшения собственного состояния, Эвер не смог отказаться от этой возможности. Ему нужно, чтобы рядом был кто-нибудь, даже если он поступает эгоистично, подвергая подругу опасности. Дом располагается всего в пятнадцати минутах пешком от работы. Гостиная, в которой они собрались, нуждается в ремонте и тесна для пяти человек, болтающих без умолку. Смит достаёт Луи, быстро ставшим своим, по поводу своих романов, пока Алисия закатывает глаза всё чаще с каждым новым предложением супруга. — Может быть, мне стоило писать в жанре порно? Луи издаёт смешок, как и все в комнате. — Или же соединить фэнтези с порно, — Томлинсон встречается взглядом с Эвером, подмигивая ему, и тот краснеет, в очередной раз за вечер. — Чёрт, бро, а это идея! Типо как в «Половом воспитании», да? Чёрт, бро, спасибо! — Смит раскрывает рот от восторга. — Всегда пожалуйста, бро, — он усмехается, выделяя последнее слово. — Милая? — он обращается к Алисии, кажется, готовой убить Луи за эту идею. — Станешь моей музой? — он подмигивает. — Избавьте меня от этого дерьма, — Лили стонет, отрываясь от переписки с кем-то. На ней единственной праздничная одежда — серебристое мини-платье, с выбором которого она достала абсолютно каждого — то, что она любит и умеет делать лучше всего. Лилиан не может перестать улыбаться, пока открывает один подарок за другим. — Почему каждый день не день рождения? Её сестра закатывает глаза, пока все остальные смеются. Раздаётся дверной звонок и Эвер, находящийся ближе всех к прихожей, идёт к входной двери. — Лили, у нас проблема, — проговаривает он, а затем всё же открывает дверь, впуская высокого брюнета внутрь. Не то, чтобы бывший Лилиан — Ноа — был большой проблемой, однако при взгляде на него, у Эвера всегда шла дрожь по телу. И совсем не та, которой он желал. Ноа, также являющийся другом детства ребят, немного пугал его. Он не был пугающим внешне, напротив, этакий местный аполлон с идеальными чертами лица и загадочным взглядом карих глаз, вот только когда он смотрел на Эвера, тому казалось, что он готов испепелить кудрявого. — Что, опять? — Лилиан оборачивается и, заметив парня, глубоко вздыхает. — Ты? — Я, — он облизывает губы и обнажает белоснежные зубы в улыбке, а на щеках появляются симметричные ямочки. — С днём рождения, детка. — Забудьте, что я только что сказала, — девушка поворачивается обратно к друзьям, вставая на ноги. — Моим главным подарком будет, если он уйдёт! — Упс? — Смит неловко улыбается, пока Лилиан готовится убить его. Сразу после Алисии, конечно же. — Лилс, он мой друг! — А это мой день рождения и мой дом! — она хнычет. — Хотя бы один день в году он мог не появляться здесь? — Мы итак не позвали его в бар на прошлой неделе, — спорит Смит. — Хорошо выглядишь, — карие глаза Ноа сканируют стройное тело, и все видят, как он влияет на девушку, — для змеи вроде тебя. — Ноа! Мы договаривались, — Смит стонет, пряча лицо в ладонях. — Ты обещал быть милым. — Я ещё недостаточно пьян, чтобы терпеть её компанию, — фыркает парень, проносясь между друзьями к стойке с напитками и закусками на кухне, совмещённой с комнатой. Лилиан делает несколько глубоких вдохов, испепеляя бывшего, больше всего ненавидя то, как он умудряется хорошо выглядеть даже в простом поло с длинными рукавами и джинсах. — На чём мы остановились? — Гарри неловко улыбается, трепля подругу по голове и портя её причёску. — На этом, — она кивает на коробки, пока на фоне Смит и Алисия тихо ругаются между собой, а Ноа гремит бутылками. Один Луи настраивает новенький телевизор — замену разбитого предшественника, подаренную Эвером. Девушка открывает предпоследний подарок и качает головой. — Я знаю, что от тебя, Сия, — она поднимает большую подушку в форме пятачка свиньи. — Очень ненавязчиво, сестрёнка. — И я тебя люблю, свинка моя, — старшая лезет обниматься к сестре, пока та дубасит её это самой подушкой. — Вообще-то она змея, — ворчит Ноа, мешая себе водку с соком. — Вообще-то я всё слышу, идиот, — она целует сестру в щёку. — Итак, последний. — Твоим последним должен был быть я, — грустно усмехается Ноа. — До того, как… — Что? — Лилиан снова подскакивает с места и, подхватив подаренную подушку, точно попадает в цель — голову Ноа, и только чудом напитки в его руках не разливаются. — Это ты изменил мне! — Да сколько можно говорить, что измены не было, — тот буквально кричит на неё, пока Луи переглядывается с Эвером, как бы спрашивая, всегда ли тут такое. — Продолжай говорить это себе, — усмехается девушка и злостно хватает последнюю коробку. Она сразу меняется в лице, весь гнев уходит, когда она открывает её. — О мой бог, — она заглядывает в простую коробку и запрокидывает голову назад, счастливо смеясь, пока все в шоке с такой быстрой перемены настроения. — Что там? — Смит тянется и тоже заглядывает в коробку, вздыхая. — Мыло, — блондинка помигивает, крутя в руках красный член в форме мыла, принюхиваясь к аромату. — Клубничное, моё любимое. — Твоим любимым была вишня, — подаёт голос Ноа, со стаканом направляясь к друзьям. — И кто додумался подарить ей член? — Ну твой же она не хочет, — тихо произносит Эвер, но все слышат его комментарий, мгновенно взрываясь от смеха; все, кроме Ноа с тем самым взглядом. — Раунд, — пропевает Смит, качая головой. Чуть позже, когда все ложатся спать — не без скандалов между Лилиан и Ноа — Эвер остаётся один в гостиной, пока в его спальне ютятся Сия и Смит. Кудрявый уютно устроился на диване у окна, за его спиной горит торшер, а на окне переливается гирлянда, висящая на жалюзи с прошлого Рождества. У него в руках книга, но он предпочитает скорее пялиться в окно, глядя на фонари снаружи, отбрасывающие в комнату световые блики. Трек в плейлисте переключается на один из его любимых, и он довольно прикрывает глаза, наконец-то чувствуя себя спокойно, наслаждаясь моментом. — Ты всегда читаешь по ночам? — он замечает движение где-то сбоку и слышит мужской голос. Это приближающийся к нему Луи, которого он узнаёт по силуэту. — Что? — он достаёт один наушник из уха. Луи повторяет вопрос, пока Гарри смотрит на него. — Иногда. А ты чего не спишь? — Проснулся и уже не смог заснуть под сопение Ноа, — он пожимает плечами. Они заняли гостевую спальню, самую крохотную в доме, в свободное время служащую кабинетом для Лилиан. Гарри нажимает на паузу в телефоне, снимая наушники, и заодно смотрит время. Почти четыре. — А ты, похоже, даже и не ложился, — Луи с любопытством оглядывает его. — Похоже, — он поджимает губы, скрывая, что его снова мучают кошмары, с каждой ночью становящиеся сильнее. Правда не всегда это кошмары, иногда это сны, что должны расслабить его, но те наоборот наводят даже большую панику, чем кошмары. Потому что в них он чувствует себя счастливым, но он из тех, кто всегда ждёт подвоха, и тот случается — всё рушится в один миг, как только он перестаёт искать тот самый подвох, всё снова превращается в кошмар, вся его жизнь, все страхи выходят наружу, и он не в силах это вынести. — Упс? — пищит Луи, садясь с другого края на диван, а затем тут же подскакивает. — Что- Эвер не успевает договорить, замечая собственный очки в руках Луи. — Кажется, я сел на твои очки. Вроде не сильно погнулись, — он рассматривает дужки пластиковой оправы очков. — Ну, Лу. Я так и знал, что будет месть за худи, — кудрявый тихо смеётся, качая головой. — Они в порядке! Честно! — он передаёт очки хозяину, и тот с видом знатока поправляет дужки, делая это не в первый раз, и Луи точно не нужно знать, сколько раз он сам садился на них. — Ты чуть не раздавил их своей миниатюрной задницей. — Считаешь её миниатюрной? Я оскорблён. — Ох, заткнись. — Но она не миниатюрная! — Но сам ты — крохотный. Луи качает головой и устраивается поудобнее, а Гарри делится с ним наушником, и они тихо обсуждают свои любимые песни, каждый включая свою поочерёдно. — Значит, ты британец, — Гарри констатирует факт. У Луи лёгкий акцент, и он долго не мог понять, откуда парень родом. Он звучал самоуверенно и протяжно как калифорнийцы, а иногда совсем громко, подобно нью-йоркцам, которых сам Гарри знает так хорошо. — Я британец, — кивает, мысленно глубоко вздохнув, ожидая дальнейших вопросов, но они не следуют. — Мой отец переехал из Манчестера в Штаты ещё до моего рождения, у него уже тогда были родственники в Америке, так что, можно сказать, что я британец только отчасти. — Да? — Его отправили в Вашингтон по работе, а затем он встретил мою маму. Она из здешних мест, из богатой семьи первых европейских поселенцев, но никогда не любила этот город по-настоящему. А дальше ты примерно понимаешь, что было дальше. — Свадьба, горячий секс, а затем родился ты? — Да, и я польщён, что ты считаешь, что я был зачат в результате горячего секса, — он ухмыляется. — Хотя думать об этом в таком ключе — странно. — Всегда пожалуйста, — Эвер подмигивает, не в силах сдержать ответную ухмылку, из-за чего у него появляются ямочки на щеках. — Мы постоянно переезжали, — Луи улыбается и никто не знает, каких усилий ему это стоит. — Иногда они уезжали вдвоём, оставляя меня здесь с мими, пока я не подрос. — Значит, у тебя теперь дом, оставшийся от мими? — Гарри мило улыбается от этого прозвища бабушки Луи. — Если откинуть в сторону пару бюрократических моментов, то да, — он кивает. — А сейчас мы послушаем её любимую песню, Эвер. Всё продолжается ровно до того момента, пока зеленоглазый не засыпает прямо во время рассказа Луи о концерте Oasis, на котором тот был совсем малышом. Он засыпает крепко, без каких-либо намёков на беспокойный сон или кошмары, так, если бы их никогда и не существовало.