***
Исак посмотрел на листочек со своим докладом, поправил голос и начал репетицию: — Мы узнаем о Хэдвиг. Это возвышенный ребенок, который души не чает в своем отце, доверчивый, романтичный, готовый к самопожертвованию, так не похожий на свою родню. Она и является той самой дикой уткой, которую должна была принести в жертву, а в итоге стала жертвой сама… — Ты про сову Гарри Поттера, что ли, вещаешь? — раздалось из-за окна. — Что? — Исак вышел на балкон. Долговязый парень, который вчера устраивал представление во дворе, смотрел на Исака, положив локти на перила, а ладошками подперев щеки. Его светлые волосы трепал ветерок, и вид у него складывался такой романтичный… — Это Генрик Ибсен, — растерялся Исак. — «Дикая утка». Домашнее задание… Наверняка выглядел душнилой, неспособным придумать шутку. — Ах, ну да. Генрик Ибсен — поставщик стекла в норвежскую литературу, — сказал парень. Он отвернулся и посмотрел вдаль некоторое время, потом повернулся к Исаку. — Как тебя зовут? — Исак. — Ты очень красивый, Исак, — и исчез в комнате, оставив Исака в ступоре мерзнуть на балконе.***
— Кого из классиков ты изучаешь сегодня? — раздалось из-за окна. — Надеялся послушать, а у тебя тишина. Исак отложил ручку, бросил свои тетради и выглянул на балкон. — Математику делаю… Мда… Задрот года. А Эвен Нэсхайм (именно так звали мальчишку за стеной по словам мамы) пил… шампанское? Он держал высокий узкий бокал, в котором пузырилась янтарная жидкость. — У тебя праздник? — поинтересовался Исак. — Для шампанского не нужен повод. Секунду! Эвен исчез в комнате, а потом появился снова со вторым бокалом и фигурной бутылкой. — Я не… — начал оправдываться Исак, но уже протягивал руку, чтобы ухватиться за тонкую хрустальную ножку. — Не бойся, я не собираюсь напоить тебя и обесчестить. Пока, — и брови Эвена игриво подпрыгнули вверх. — Напоить шампанским? — усмехнулся Исак, делая вид такого крепкого парня, которому надо выпить три бутылки виски, чтобы лишь нос покраснел, но потом вдруг пугливо заглянул в свою комнату. Входная дверь была приоткрыта. Успеет отдать бокал, если что. А Эвен тем временем наполнял его бокал пенящейся жидкостью. — Чинь-чинь? — произнес он. Исак улыбнулся и легонько ударил своим бокалом по бокалу Эвена. — Давай глупые вопросы? — вдруг сказал он. — Ответили — глоток. — Насколько глупые? — удивился Исак. — Те, которые предлагают в качестве тем для общения. Например, — он глотнул шампанского. — Кто ты по знаку Зодиака? — Близнецы. — Водолей, — и Эвен щелкнул по его бокалу. — Твой вопрос. — Эээ… как дела? — Прекрасно, Исак, спасибо, что спросил, — улыбнулся Эвен. — Моя очередь… Как планируешь провести выходные? — Наверное, дома или с друзьями. По-моему, ответы у нас тоже получаются так себе. — Вопрос, — напомнил Эвен. — Лучшее время в твоей жизни? — Вот сейчас неплохое, — и посмотрел Исаку в глаза. — Исак! — раздалось откуда-то из глубин квартиры. — Это мама, — прошептал Исак. Он одним глотком докончил остатки шампанского и протянул бокал Эвену. — Оставь на память.***
— Исак, предложение посидеть на подлокотнике моего кресла все еще в силе! Исак улыбнулся, он ждал их вечеров. Эвен умел заражать собой, это было понятно с одного взгляда. Он так улыбался, смотрел, щурился… — Здесь совсем маленькое расстояние, ты не упадешь, — поддерживал Исака Эвен. — Главное, не смотреть вниз и доверять мне. Ты мне веришь? И протянул руку. — Чертов Аладдин, — проворчал Исак, вспоминая, что такими же словами герой мультфильма заманил принцессу Жасмин на ковер-самолет. Эвен крепко держал его за руки, пока он перелазил через два борта близких балконов. — Не было же страшно? — спросил он, когда стопы Исака коснулись коврика на балконе Эвена. Он смотрел в его глаза и, кажется, совсем не планировал отпускать. Он положил ладонь на его поясницу, облизнул губы. Исак тоже смотрел в голубые глаза напротив. — Поцеловать тебя хочу, — выдохнул Эвен. — Это заметно, — пискнул Исак. — Исак! — вдруг раздалось будто бы из другого мира. Исак некоторое время помедлил, потом отвернулся от Эвена, перегнулся через перила и закричал: — Я уж сплю, мам! Завтра важный зачет. И… и… не заходи, потому что… я раздет! Жарко. — Оооо! — вдруг донеслось снизу, с улицы, от случайных прохожих. — Какие подробности! Исак закусил губу. — Поняла, я не буду заходить. Доброй ночи! — Ага, — и весь раскрасневшийся повернулся к Эвену. Хотел уж было сказать, что лучше вернется, но его сосед был первее: — Значит, тут жарко? — подмигнул он. А потом нежно поцеловал Исака в уголок губ. И через мгновение — мягко обхватил его губы своими. На секунду оторвался лишь для того, чтобы провести кончиком языка по нижней губе Исака. Исак прильнул ближе. Показалось, что хлопнула дверь. Он вздрогнул и отпрянул. Медленно наклонился назад и попытался заглянуть в свое окно. Эвен захихикал. — Так ведь интереснее, да? — произнес он.***
— Реалистическая проза против идиллистической, — прочитал Эвен в тетради Исака. — Кто о чем, а Исак о литературе. — В старшей школе важно получать оценки, это не детский сад, — проговорил Исак. Он лениво попытался вырвать тетрадь из руки своего приятеля. Довольно близкого приятеля, надо сказать. На груди обычного приятеля он бы не стал лежать, чувствуя, как его рука поглаживает спину. — И что выигрывает? Реализм? Или идеал? — Пока не сделал вывод, — ответил Исак. — Это как с картинами. С одной стороны, ты восхищаешься, как художник-реалист выводит линии на холсте — не отличить от фотографии. А с другой — искусство ведь не в полном повторении, и работы импрессионистов смотрятся интереснее, а в абстракции можно увидеть мысль. — Как хорошо, что в тебе и то, и другое, — тихо сказал Эвен. — И не нужно выбирать. Ты идеальный, но в то же время реальный, существующий. — Эвен… — смутился Исак. Заскрипела дверь. Исак молниеносно подхватился, накинул на Эвена одеяло, скомкал, а сам устроился так, будто на этом одеяле лежит и обнимает его. Но мама не стала открывать дверь полностью, и в полумраке не разглядела ничего подозрительного. — С кем ты говорил, Исак? Уже очень поздно… — По громкой связи. Прости, мам, если разбудил. Спокойной ночи. — Ложись спать, Исак. — Хорошо. Когда мама ушла, Исак подскочил и плотно прикрыл дверь. — Ты слыхал о замках? — шепотом произнес Эвен, стащив с себя одеяло. — Да как-то так повелось, что его тут нет, — в таком же тоне ответил Исак. — А как же ты смотришь порнуху? — В наушниках. — И накрываешь лицо подушкой, в момент, когда… И Исак снова накинул на Эвена одеяло.***
— Почему мы встречаемся только так? — спросил Исак. Он сидел на подлокотнике кресла в комнате Эвена. — Поздними вечерами, тайком. Мы же живем рядом, а почему-то ни разу не зашли в гости официально. — Так повелось со Средневековья, когда рыцари приходили по ночам петь серенады возлюбленным. — Ты не поешь серенады! — А ты хочешь? О, Исак, зеленоглазый мальчик, я в тебя влюблен! — пропел Эвен в стиле блюз. — Тшш! Твоя мама услышит! — И в этом тоже соль. Эта пугливость, страх быть замеченными, особенно, скажем — в пикантных ситуациях, кровь гоняет. Мы будто делаем что-то незаконное. — Я приду завтра, позвоню в звонок квартиры Нэсхаймов и скажу: «А можно Эвена»? И мы пойдем в кафе. Приглашаю на свидание, короче. — Это банальность! А так — под покровом ночи, будто герои истории… — То есть, ты не хочешь со мной встречаться полноценно? Тебе нужная связь искусственная, идеальная. А как же реальность? Исак соскочил с подлокотника. — Если я сейчас выйду в дверь? — спросил он. — Это сулит круглый стол с нами и нашими семьями. Долгий и нудный. Исак поплелся к балкону. — Погоди! — Эвен вскочил следом. — Аккуратнее! — Себе я верю, — произнес Исак.***
Обычный скучный вечер, когда, кроме уроков, тебе делать нечего. Вот и сиди, вписывай английские глаголы в правильном времени в пропущенных местах в тексте. Взгляд упал на бокал для шампанского, в который Исак положил несколько ракушек. Мама интересовалась, не купить ли ему под это дело нормальную пузатую вазочку, но он сказал, что таково его дизайнерское решение. — О, Исак, зеленоглазый мальчик, я в тебя влюблен! — внезапно влетело в окно. — Ты добрый и красивый, тобой я покорен! Рехнулся, что ли? Исак выглянул на балкон и по привычке повернулся в сторону комнаты Эвена. Но того там не было. Он стоял под окном, на своем кресле, которое когда-то незаметно успел вытащить на улицу. Дернул шнур торшера — и лампа зажглась, можно было заметить, как от него тянется длинный провод. Эвен заметил Исака, улыбнулся. Показал на него указательным пальцем, но на этот раз похлопал не по креслу, а по своей груди слева. По сердцу. — Я на все согласен, пойду с тобой в кафе… А в доме начинали зажигаться окна, и любопытные соседи смотрели на бесплатный концерт. — Исак, я не знаю рифму к слову «кафе», — взмахнул руками Эвен. — Галифе, — выкрикнул Исак первое, что пришло в голову. — Я не буду петь, что приду на свидание в галифе. Но, если это тебя возбуждает, я их найду. — Эвен, что ты делаешь? — Знаешь, Исак, я был совсем не прав, — в стиле блюза продолжил Эвен. — Можешь просто говорить словами, — громко сказал Исак. — Но это серенада! — К черту серенаду. — Пойду с тобой в кафе, в кино, за ручку по улице. Что захочешь. Даже прямо сейчас. Исак Вальтерсен, будешь моей парой? — Кто бы вы ни были, Исак, ответьте «да», — послышалось из какого-то окна. — А потом разберетесь. Вы мешаете спать! — Простите, — проговорил Исак. — Эвен, я жду тебя на балконе. Поднимайся, я скажу тебе тысячу «да».