Я ничего не могу с собою сделать

То, в чем Саша был абсолютно уверен — его психика не справляется. Реальность ощущалась как сон. Когда не понимаешь, как оказался в другом месте; не понимаешь, почему поступаешь так или иначе; видишь себя словно со стороны. Так случилось и сейчас. Саша не мог вспомнить, как он оказался в комнате Матвея. Они лежали рядом на кровати. Небо за окном было черно-синее, совсем темное, что даже было видно белые точки звезд. Пока Саша мог думать относительно трезво, он попытался восстановить свои воспоминания. Наверное, Матвей, в который раз, увел его поспать к себе. Когда у Саши были силы, он сопротивлялся заботе. Ему казалось, что он этого не достоин, что ему положено страдать. Кроме того, он не хотел, чтобы из-за него ссорились его друзья. Матвея и Ингу уже окрестили «лазурными предателями». Понятно, почему Инга не откажется от него, что бы он не натворил, но вот почему Матвей все еще оставался рядом… Ведь это Рита спасла его от персонажа; именно она и Женя принесли его в библиотеку. Он сбежал от своей семьи и девушки стали ему как сестры. А он встал на сторону Саши. Был рядом с ним и старался, как мог, позаботиться о нем. Вот так, как сейчас, уводил его куда-то в башню, чтобы Саша мог спокойно поспать. Саша действительно почувствовал себя лучше, чем обычно. К сожалению, он уже знал, что это ненадолго. Чтобы Матвей не делал, Саша не мог избавиться от тяжелого чувства в груди. Ему сложно было разобраться в том, что он чувствует, но над всеми эмоциями преобладало всепоглощающее отвращение к себе и вина. Саша посмотрел на мирно спящего Матвея рядом. «Я не понимаю, как он может спать рядом со мной» Саша крепко зажмурился на несколько секунд, стараясь справиться с собой. Пара пощечин самому себе обычно помогала хотя бы временно привести мысли в порядок. Матвей проснулся от резкого звука. — Что случилось? — он сел на кровати, оглядываясь по сторонам. Саша уже встал и хотел было быстро выскользнуть за дверь, но не успел — Матвей ухватил его за рукав, — Куда собрался посреди ночи? — Я не могу остаться, — выдавил Саша. — А где ты еще будешь спать, под забором? — Матвей потянул его к себе. Болезненный укол прямо в сердце. Матвей реагировал быстро и спокойно, уже привыкший, что Саше требуется повышенное внимание. Он говорил не как обычно, а мягко, и даже его обычные подколы были направлены только на то, чтобы разрядить обстановку и хоть на секунду заставить дрогнуть губы Саши в попытке улыбнуться. Саша не мог этому сопротивляться, хотя все внутри него восставало против. Почти все. Какая-то часть, совсем маленькая, забитая в самые дальние закоулки души, отчаянно требовала упасть прямо на руки Матвея и разрыдаться. Чтобы притянули к себе, обняли, утешили; шептали куда-то в волосы слова прощения и понимания. Саша послушно сел рядом с парнем. Матвей мягко приобнял его за плечи и потянул на себя, укладывая обратно на кровать. Сашина голова оказалась на груди Матвея. Он лежал молча, вслушиваясь в стук чужого сердца. Чем ровнее оно билось, чем быстрее стучало собственное. Ощущение, что происходящее нереально, усиливалось с каждой секундой. Дыхание участилось, хотелось вскочить и убежать, но руки Матвея на плечах казались тяжелыми, словно камень. Тревога нарастала. «Этого не может быть. Он бы не стал. Он бы не смог. После всего…» Саша приподнялся на локтях и заглянул Матвею в лицо. Тот расслабил руки, выпуская Сашу из кольца объятий и спокойно встретился с его взглядом. В темноте ярко-голубые глаза Матвея казались синими; Сашины же глаза были совсем темными. Несколько долго мгновений они молча смотрели друг на друга. Саша отчаянно пытался ухватиться хоть за какую-то мелочь, которая позволит ему понять, во сне он или наяву. — Тебя здесь нет. Саша говорит и сам не понимает, что хочет услышать в ответ. — Я здесь. Я никуда не уйду. Саша касается пальцами щеки Матвея. Теплый. Мягкий. Ведет осторожно, задевает уголок губ. Матвей не делает резких движений, только чуть поворачивает голову, носом упираясь в ладонь. Саша чувствует почти поцелуй на своих пальцах. «На этих руках столько крови. Ты не можешь» Матвей не слышит его мыслей, а Саша не понимает как, ведь они настолько громкие, что вот-вот разорвут его голову на части. Каждая частичка его тела кричит об этом, а Матвей не слышит. «Так нельзя. Я больше не могу» Саша наклоняется к нему, резко целует прямо в губы. Грубо, рвано, стараясь только избавиться от мыслей и чувств. Матвей не сопротивлялся, но и не отвечал на поцелуй, просто позволяя Саше продолжать. Тот окончательно теряет связь с реальностью, убеждаясь, что подобного бы не случилось с ним на самом деле. Он хватает его за руки, изо всех сил сжимая чужие запястья, но не получает никакой реакции. Впивается в кожу пальцами так, что самому уже больно. Матвей бы его оттолкнул, точно оттолкнул… Саша прикусывает чужую губу, сильно, до крови. Вкус реальнее некуда. Соленая, густая, от которой в голове шумит и в глазах темнеет. Он так же резко отстраняется и с ужасом смотрит в глаза напротив. Матвей лежит под ним все так же, спокойно, словно ничего не произошло. Только зацелованные губы выдают произошедшее, и кровь, размазанная по подбородку. Саша выпускает его руки из своих и различает в полутьме темные следы — синяки останутся. Очередное напоминание, что это реальность. У Саши комок в горле. «Это я сделал. Нет. Нетнетнетнет. Зачем я это сделал. Нет» Хочется убить себя. Не фигурально, а на самом деле. Удавиться, чтобы больше никогда не причинить другим людям боль. «Если бы я мог сдохнуть прямо сейчас… Нет, я бы остался трупом на руках Матвея. Это последнее, что он заслужил» Перед глазами мутная пелена, в горле кошки скребут. Матвей вглядывается внимательно в его напряженное лицо, а потом тянется рукой к щеке. Теперь уже Матвей ласково проводит ладонью по коже, сердце у Саши замирает в груди. Матвей стирает первую одинокую слезу, покатившуюся вниз. Саша крепко зажмуривается. — Почему… зачем ты… я.. — тяжело выдавливает Саша и опускает голову Матвею на грудь. Сердце колотиться быстро-быстро, но чье, он не знает. Наверное, оба. Матвей обнимает его, обхватывает за плечи, пальцами ерошит волосы. — Тебе было это нужно, вот и все, — шепчет он мягко. Саша хрипло выдыхает. Отстраняется, чтобы заглянуть парню в глаза. Он все еще не понимает, как такое возможно. — Тебе было больно. Матвей смотрит на него в упор, в глазах ни капли отвращения или страха. — Не больнее, чем тебе. Не может быть правдой. Просто не может. Саша снова целует чужие губы. Снова. И снова. До крови, до синяков; до искр перед глазами. Матвей в его руках, теплый и настоящий, живой. У реальности вкус крови. Саша хватается за него, как за спасательный круг, чтобы хоть как-то удержаться среди моря бушующих чувств. Осознавать себя самого живым, настоящим, и страшно, и больно; так плохо, что даже хорошо. Голова кружится, может он слишком наглотался крови. В глазах темнеет. Саше кажется, что он приходит в себя мгновение спустя, но видит, насколько в комнате стало светлее. Он садится на кровати, пытаясь понять, что же все-таки случилось на самом деле, а что ему приснилось. Он смотрит на еще спящего Матвея рядом и хрип застревает в горле. Плечи в веснушках и губы обкусаны. Рука поверх одеяла, а на запястье лиловые синяки. Саша начинает задыхаться. Ему до безумия страшно, что это не все, что он сделал. Он дерганым движением подается вперед, к Матвею, но тут же замирает в нерешительности, слишком боясь узнать правду. Матвей просыпается и не сразу понимает, что происходит. Он вглядывается в испуганные глаза Саши несколько невыносимо долгих секунд, а потом тоже садится. Его встревоженное лицо оказывается слишком близко к Сашиному, тот отшатывается назад. На плечах, шее, груди у Матвея тоже следы грубых поцелуев. Саша не хочет верить своим глазам, и в то же время не может не верить им. А Матвей все равно остается рядом с ним, не убегает, как обычно, как должен, а наоборот, тянется к нему, приобнимает за плечи. — Саша, — зовет он, явно испуганный не меньше друга, пытаясь вернуть его из тревожных мыслей. Саша слышит его с трудом, словно собственное сердце стучит в ушах; он с трудом разбирает свой собственный охрипший голос: — Что я сделал? — Ничего, — Матвей пододвигается ближе, внимательно заглядывает в глаза, — ничего, о чем ты подумал. — Твои… губы… руки… — Саша давиться всхлипом. — Ты не сделал ничего, что я тебе не разрешил, — Матвей говорит успокаивающе, осторожно проводит ладонью по чужой щеке, стирая слезы, но они продолжают течь из Сашиных глаз. — Я не должен был оставаться с тобой. Я себе больше не доверяю, — Саша отрицательно мотает головой. Зажмуривается, не в силах убежать. — А мне ты доверяешь? — голос Матвея твердый и уверенный, но вместе с тем мягкий и как будто бы просящий. Саша открывает глаза. Лицо Матвея совсем близко, прямо перед его. Хочет снова посмотреть на губы в синяках, но взгляд не оторвать от ярких лазурных глаз, светлых и бездонных, как небо в ясный день. Саша сам не ожидал, какой сильный отклик почувствует в своей душе от подобного вопроса. Он не представлял, что это именно то, что ему нужно. Кто-то, кому можно доверять; доверять больше, чем себе. Кто-то, кто заберет хоть часть того, что разъедает его изнутри каждую секунду. — Да, — выдыхает он и подается вперед. Матвей крепко обнимает его, горячо выдыхает в плечо. Саша решается спросить: — Ты не сбежишь? — Не успевает он закончить, как сразу же жалеет о сказанномом. «Теперь точно сбежит. Ты сам все испортил, опять. Никто не захочет быть с тобой…» — Нет. Я буду с тобой. В этот раз Саша заставляет себя поверить, что это реальность. А в другой раз в этом его сумеет убедить Матвей.