***
—Если не научишься стрелять сегодня, — снова останешься без еды! Грозный голос наставника, раздавался в ушах лишь эхом. Маленький Бо держал лук, а руки его дрожали. Страх. Ступор. Истерика. Он скован. Ребёнок никак не способен сосредоточиться сейчас, из-за чего не может нормально натянуть тетиву. —Ты меня не услышал?! Стреляй! Новая волна оглушающего шума и звона в ушах. Мальчик в очередной раз стреляет в слепую. Но, что удивительно, спустя огромное количество времени он смог попасть в мишень. — Неужто было так сложно сделать это с самого начала? Молодец, можешь вернуться обратно… Небо постепенно погружалось в бездонную тьму, что для нормального человека создаёт настроение задумчивости и философии, однако для Бо это подогревало ощущение внутреннего страха и паранойи. Потому, мальчик спешил вернуться в храм. Положив свой лук к остальным копиям оружия, после, тихо пройдя в комнату где спали остальные дети и забравшись под одеяло, ребёнок смотрел в потолок, разглядывая на нём редкие трещины. Комнату освещали тусклые огоньки нескольких свечек, что ещё позволяло ему что-то разглядеть. Мальчик, почувствовав пульсацию и боль в районе лица, — почувствовал не только физическую, но и душевную боль, детскую обиду, в особенности ужасную несправедливость. Почему? Чем я провинился? — проносилось у ребёнка в голове. Выбирал ли находится здесь и сейчас? Страх. Страх в котором Бо проживал своё детство — был будто вечным, нескончаемым и терзающим изнутри. Казалось, будто нет места в котором тебя будут ждать. Нет дома. Нет того места в котором ты сможешь себя почувствовать в безопасности. Храм, принадлежащий культу, в котором Бо обучался и жил, — не ощущался домом. Разве те люди, которые искренне заботятся о тебе, будут бить, кричать, мучать? В какой-то момент Бо нашёл себе друга. Ему было весело с ним. Но в один ничего не предвещающий день, во время игры они зашли за пределы приюта, куда ходить строго на строго запрещалось… Бо удалось скрыться, но его другу — нет. В последствии, тот ребёнок просто пропал, но мальчик знал в чём причина. Знал, что друга больше не увидит и прекрасно знал, чья это вина. Мальчик возненавидел взрослых. Он не просто ненавидел их, он до паники боялся. Ребёнок прекрасно помнил что можно ждать от последователей секты, потому, начинал думать что все взрослые люди такие. Это так неправильно, особенно учитывая всё то, что эти люди ему говорят… «Молись дитя и улыбайся, господь слышит нас!» Как улыбаться, когда взрослые люди, ставят тебя в душную комнатушку без окон, и на протяжении нескольких часов, ты стоишь коленями на гречке и читаешь эти проклятые исповеди? Вспоминая ту боль, когда мальчик отдирал крупу от коленей, на глазах начали наворачиваться слёзы. Но ребёнок пересилил это, смахнув слезинки рукой. Бо знал, что не может заплакать. Если взрослые его обнаружат или он разбудит кого-то из других детей, — ему не поздоровиться. Но в любом случае… А что ему остаётся делать? Правильно, — ничего. Несмотря на то, как маленький Бо ненавидел всех этих людей… Неужели они не правы? Взрослые люди ведь, не будут врать тебе? Они желают тебе лишь всего хорошего… Мир за пределами храма так опасен, люди — очень злые… Бог тебя любит, он дарует тебе спасение. Берись за этот шанс дитя. Тебе лучше здесь, храм — твой дом. «Золотой Орёл» — с радостью примет тебя под своё крыло и будет заботиться о тебе со всей добротой и нежностью.Тебя любят.
Тебя примут.
Скоро придут взрослые люди и потушат свечи… Уже стемнело, мир становится опаснее… Бо верил, что пока он спит — он в безопасности. Так ему говорили, и из-за того, что мальчик не знал как за приделами леса и «Храма Желаний» на самом деле, — искренне верил во все те сказки, что ему рассказывали. Как известно, дети в разы доверчивее чем взрослые люди. Их проще сломать морально, заставить доверять на слово и свято верить в идеалы. И каким бы ребёнок не был упрямым, рано или поздно это произойдёт, учитывая применения морального и физического насилия и несформированность детской психики. Всё что остаётся детям — это молиться и верить. Кроме веры у них ничего нет. Ни семьи, ни дома, ни родных и близких людей… Но зато есть культ, который заменит тебе все те вещи, которых у тебя нет. Фактически, дети оказывались в безвыходной ситуации. А если не будешь подчиняться — Господь тебя покарает… В чём, сами юные последователи, непосредственно убеждались на протяжении всей жизни. Весьма удобный способ управления людьми. Ты не просто привлекаешь последователей к своей секте, — ты их воспитываешь и собственноручно вдалбливаешь им все свои принципы, идеалы и взгляды. Секта «Золотого Орла» практиковала кражу детей, чаще всего из детских домов или из семей в которых ребёнок был нежеланным, так как никому эти дети не нужны и никто не будет заинтересован в их пропаже. Зато ребятня были нужны Ордену для взращивания удобных и религиозно-фанатичных терпил, как пушечное мясо, которое будет беспрекословно следовать за лидером и распространять веру, и в случае чего, эту самую массу можно принести в жертву. Но, со временем, потребность в том, чтобы красть юнцов стала не такой уж необходимой мерой, так как некоторые важные члены культа добрались до управления сиротским приютами, исходя из чего, приюты использовались для воспитания учениями Ордена. Единственный плюс, который мог быть в этом, так это то, что детям давали какое-никакое образование, в основном чтобы читать священные писания и самолично писать, продолжая нести религиозные учения в массы. Однако на фоне остальных минусов, пытаться оправдывать ситуацию какими-то абстрактными «плюсами» — кощунство. Основная цель Ордена, как говорят большинство его последователей, является возвращение апокалипсиса и создание Рая для верующих. Однако, несмотря на общую цель, способы его достижения и даже само видение «Рая» среди последователей значительно разнятся. Это не редкость для людей поклоняться одному богу и всё ещё иметь разногласия. Кто-то активно содействует приближению Рая, а кто-то давно смирился и готовиться к неизбежному. Основная идея культа состоит в том, что вечность блаженства и спасение можно достичь только если создать и пройти безумие, агонию и смерть, а «Бог» рождённый из боли, страдания и ненависти, будет более сочувствующим. Орден следует философии морального нигилизма, отрицая концепцию добра и зла, веря только в хаос и порядок, как будто их это оправдывало… Также, вероятно, они придерживаются идей гностицизма и аскетизма, избегая физический материальный мир и ориентируются на веру в бога и духовный мир. Помимо прочего, культ не признаёт концепцию государств и правительств. Большинство сиротских приютов и храмов находятся глубоко в лесу, далеко от людских глаз, и это сделано не только ради уклонения от налогов, но и для того, чтобы скрывать от детей правду о внешнем мире. Однако, опять же, подобное происходило не всегда. В связи с популяризацией вероучений Ордена, начали своё существование городские храмы данной секты, в которых проходили службы. Немногие запуганные последователи культа, в том числе и дети, верили в доброго, хорошего бога который дарует этой святой земле спасение… Но никто им не скажет, что на деле, это культ конца света, а если их абстрактный «Бог» будет возрождён, — это приведёт к аду на земле, к кровавому месиву. Верования этого Ордена были далеко не самыми дружелюбными. Да, Господь дарует спасение… Но те, кто в него не верит, не заслуживают его. Они лишь заслуживают сдохнуть самым наижесточайшим образом, каким можно было. И дети, вырастая, постепенно впитывали всю эту информацию, воспринимая её как что-то должное и невольно начинали верить в весь этот религиозный бред. Ведь, некоторых детей забирали, как говорили последователи культа «за непослушание» и остальные больше тех не видели… Потому, ты же не хочешь чтобы с тобой произошло то же самое? Ложись спать и не забудь помолиться перед сном. В такой обстановке, сохранить ясность ума и целостность своей личности, которой у тебя и так почти нет, не просто сложно, а скорее невозможно…***
За окном расцветает. Скоро все проснуться. Времени мало. Но Бо уже давно готов, а сейчас он просто стоит перед зеркалом. Он уже давно не ребёнок. Теперь запуганный в прошлом мальчик, вырос во взрослого парня, лицо его всегда сосредоточенное и задумчивое, даже в довольно нетипичных ситуациях, возможно причина в строгом воспитании и прививанием идеалов Ордена и вероисповедания с самого раннего детства. И стоит отметить, благодаря своей хитрости и искренней фанатичной веры, несмотря на пока ещё довольно юный возраст, он смог выбить себе неплохое место в культе. Ныне, Бо священник и палач секты «Золотого Орла» и на данный момент он самый молодой священник Ордена: ему едва исполнилось двадцать три года. Молодой парень пристально смотрит на своё отражение в зеркале и томно вздыхает. Его глаза пусты и не выражают никаких эмоций. Буквально пусты, это его особенность ещё с детства. Довольно многие члены культа возлагали на него большие надежды ещё в детстве: мальчик довольно быстро и без ошибок научился читать святые учения, знал огромное количество молитв и учил этому других детей. Один из священников даже наставлял его и лично обучал, полагая что в будущем Бо послужит культу хорошую службу. И он оказался прав. Парень не только выполнял грязную работу во время жертвоприношений, но ещё был очень убедителен в те моменты, когда прохожие люди могли случайно забрести в храм принадлежащий Ордену, культовик спешил убедить их остаться ненадолго и послушать вероучения. Каждый третий, что удивительно, хотя бы несколько раз возвращался. За его убедительность, искренность вероучений и настойчивость он полюбился служителям секты. Учитывая то, что священник стал правой рукой главы культа из-за прямого участия в ритуалах, конечно же были некоторые люди подозревающие его в недобрых замыслах, но не то чтобы парень обращал на это внимание. Бо никогда не желал ответного зла другим людям… Точнее, думал что не желает. Несмотря на то, что молодой священник из шкуры вон лез чтобы содействовать деятельности культа, сам он многого не желал. Комната, в которой он жил, находилась в самой церкви и была не очень большой. Однако несмотря на неплохое положение в секте у этого была и обратная сторона, в основном заключалась она в работе палача. Несмотря на руки по локоть в крови, священник очень любил детей и общаться с ними, прививая учения культа не жестокостью и избиением, а добрым отношением. Возможно, это потому что молодой священник сам помнил своё детство, искренне сочувствуя этим детям и зная что им предстоит пройти. Сочувствие. Сочувствие рождается из боли. Прекрасно помня эту установку и понимая, что такое боль, Бо не желал зла людям вокруг. Не желал, так ведь? Потому, иногда работа истязателя, выполняемая им была очень тяжкой, учитывая пристрастие Ордена к человеческому жертвоприношениям. Был единственный момент когда Бо, в истерике, хотел отказаться от должности палача. В тот раз, во время ритуала жертвоприношения через сожжение, в роли жертвы выступал маленький ребёнок лет шести. Обычно, во время ритуала жертва была в отключке, но по какой-то причине тот мальчик был в сознании. Каково же было удивление служителей культа, когда палач начал отказываться от выполнения работы. Он не просто резко отказался, — Бо был на грани нервного срыва. Но попытка «мини-бунта», со стороны священника, жёстко пресеклись со стороны лидера культа. — То есть, ты отказываешься? — крепкий мужчина, являющийся главой Ордена недовольно смотрел на палача. —… Я… НЕ БУДУ ЭТОГО ДЕЛАТЬ! — из-за всех сил кричал Бо. Заметно то, как представители культа, другие священники, жрецы и жрицы, озадаченно и взволнованно перешёптываются за спиной лидера. Думаю, палачу было бы хоть чуток лучше, будь этот ребёнок мёртвым. Но священник бы ни за что не сжёг живого ребёнка. — Значит вот как да? Лидер значительно помрачнел в лице, однако всё ещё сохранял хладнокровие и безразличие. Мужчина жестом приказал уйти ненадолго всем другим представителям Ордена. Глава, облачённый в ритуальное одеяние, подошёл к палачу, который, что иронично, всячески упирался от совершения жертвоприношения. Учитывая то, что его ритуальные одежды длиной достигали пола, порой это выглядела как то, что мужчина буквально парил над землёй. — Я, смотрю, ты не совсем понимаешь… С каких это пор, ты решил, что решаешь здесь что-либо? Спокойные минуты сменились острой болью. Лидер никогда не брезгал рукоприкладством. Довольно забавно, если конечно здесь уместно это слово, учитывая контекст ситуации. Разбитый нос и финальный удар в живот. Парень рухнул на пол, отчаянно пытался отдышаться, судорожно заглатывая воздух. Священник начал надрываться, откашливая кровь, перекрыв рот ладонью. Взгляд хаотично метался из стороны в сторону, не позволяя культисту сфокусироваться на одной точке и распутать бесконечный ком мыслей, смешавшихся в кашу. Проявляется его страх. В детстве страх взрослых, в отрочестве страх сектантов, а во взрослом возрасте ненависть. Ненависть которую он всячески скрывал и отрицал даже от самого себя. Ненависть, которую он прятал под красным треугольным капюшоном палача. Но сейчас место ненависти вновь заняли панический страх и паранойя, отпечатавшиеся в детском мозгу и воспоминаниях. При попытке подняться, в глазах резко потемнело, исходя из чего Бо чуть не упал лицом в бетонный пол, однако в последний момент удержался на дрожащих руках. — Пойми наконец… Сочувствие — рождается из страдания и боли. — глава Ордена, будто измываясь над священником, склонился над его лежащим на полу телом и произнёс фразу, которую молодой парень слышит уже вечность, буквально, на протяжении всей жизни. Выражение про сочувствие и страдание уже впивается в висок, будто приследуя. — Этого мы и добиваемся. Бог, который нам нужен и должен быть таким. Любящим, понимающим и сочувствующим, словно мать. Только тогда он сможет подарить нам вечность блаженства. Неужели так трудно пожертвовать всего одной жизнью, ради спасения огромного количества других? Будь этот мальчик жив, он бы страдал дальше, но без возможности на спасения. Ты даруешь ему путь в Рай. А хотя… Знаешь что? — мужчина отошёл от культовика и направившись к выходу, в конце добавил, — Ритуал состоится. Поспеши привести себя в порядок и не смей глупить. Учитывая что это твоя первая оплошность, — прощается. Можешь убить этого ребёнка быстро и только потом отнести тело на сожжение, священные писания, вроде, этому не противоречат, но это только на этот раз. Ах да, скрой это безобразие у тебя на лице одев свой капюшон. Не оплошай в этот раз… Дверь закрылась, а шаги главы постепенно удалялись в коридоре. Юный палач нашёл в себе силы подняться. Его лицо не выражает никаких эмоций, а пустые глаза прожигают отрешённостью всё, на что посмотрит культовик. Бо взял кинжал. Священник прошёл в одну из тёмных маленьких подсобных комнат без окон. В углу помещения сидел мальчик с волосами фиолетового оттенка. Он был почти полностью раздет, на теле, в особенности на спине были видны многочисленные увечия, а тело ребёнка содрагалось от рыданий. Увидев свет, доносящийся со стороны коридора, мальчик поднял взгляд на человека стоящего в дверном проёме. Палач, скрывающийся под капюшоном, присел на корточки перед ребёнком. Увидев взрослого человека, мальчик только больше зажался в угол и зажмурился. Но, на удивление, парень поднял капюшон, под которым скрывался молодой священник. — Не бойся. Подойди ближе. — культовик расправил руки в стороны, как бы показывая свою безопасность ребёнку, мол, можешь подойти и обнять меня. — Что тебя беспокоит дитя? Скорее. У нас мало времени. Голос Бо, всегда звучал невероятно спокойно, однако сейчас он звучит не то чтобы умиротворённо, а скорее мёртво. Мальчик, помнил доброго священника, но тот не сдвинулся, даже не выпрямившись. Было в интонации парня что-то странное, не свойственное ему. — Ну же… Несмотря на собственные подозрения, ребёнок, всё-таки, доверился палачу. И очень зря, хотя, тот пацан в любом случае бы умер… Запуганный мальчик медленно подполз к Бо, и пошатнувшись поднялся, неуверенно обняв взрослого человека. Ребёнок не успел сделать последний вздох, как ему в спину вонзили остро-наточенный предмет, вместе с чем, по всему телу ударила ужасная и резкая боль. Он умер быстро. Как только палач почувствовал, что сердце ребёнка больше не бьётся, Бо перекрыл свежую и довольно крупную рану, после чего, взял труп на руки. После того проведения ритуала прошло несколько месяцев. В тот день Бо вернулся в свою комнату и просидел там тихо до следующего утра. Священник не плакал, нет. У него просто не было сил и желания для этого. В тот день палач сел на край кровати и просидел так на протяжении огромного количества времени, лишь изредка меняя позу, перекладывая ногу на ногу и то горбатясь, то выпрямляясь. Не хотелось рыдать. Не хотелось кричать. Не хотелось умирать, в чём был несомненный плюс. Но и не хотелось жить тоже. Бо не мог уйти. Он не хотел отрекаться от веры, парень искренне желал верить. Так же он не просто не хотел, а не мог уйти, потому что знал и видел слишком много, исходя из чего, священника просто никуда не отпустят и скорее всего, расправятся с ним, если Бо хоть слово скажет о покидании культа. Однако сегодняшний день должен пройти гладко: просто и по плану, без каких-либо происшествий. Во всяком случае, хочется надеяться на это, а надежда всегда умирает последней. Вскоре небо нальётся розоватым оттенком, но пока ещё солнце не взошло, а значит — пора. На данный момент Бо одет в достаточно лёгкую одежду, руки перебинтованны, а через плечо перекинута сумка. Палач открыл окно и выпрыгнув из него, поспешил в лес, за приделы храма. Времени в обрез, нужно ускориться. — Ты опоздал на минуту… — недовольно протянул невысокий парень, стоявший к Бо спиной. — Прости Кроу, но я же пришёл, верно? Сделка в силе? — священник отряхнулся и выпрямился, глядя на собеседника всё это время. — Конечно состоится, а как же? Ну куда я от тебя денусь? — человек повернулся к парню, после чего стало видно, что это и не человек вовсе. Хотя и тут всё не совсем так. Существо, напоминало гибрид ворона и человека. Бо вовсе не был напуган. Палач уже виделся с Кроу, причём, далеко не раз заключал с ним сделки. Их сделки, представляли из себя что-то безобидное, на подобии обмена нужными друг для друга предметами. Сам ворон являлся представителем другой религиозной организации, которая специализировалась не на возрождении Бога через кровавые ритуалы или сожжения, а через бесконечное ожидание пришествия «Рая». Некоторых представителей секты это ожидание и бездействие не устраивало, однако обычные верующие никогда не могли повлиять на что-либо напрямую. — И так, как мы договаривались… — открыв сумку, священник достал несколько кинжалов ручной работы, идеально остро-заточенных и с прочным, как железо, лезвием, после чего, протянув их мутировавшему ворону. — Ого, сколько ни знаком с тобой, всегда удивляюсь тому, как ты затачиваешь их до идеального состояния… — ухмыльнулся Кроу, вертя один из кинжалов в руке, наблюдая за изящным поблёскиванием лезвия. — Я свою часть выполнил. Теперь ты. — Да-да, я помню… — собеседник, хоть и весьма неохотно, но убрал к себе в сумку кинжалы, после чего, достал из кармана кожаной куртки маленькую стеклянную баночку, в которой, можно наблюдать зелёную густую полупрозрачную жидкость. Баночка была очень плотно закрыта, и по форме больше напоминала колбу. Ворон очень аккуратно передал ёмкость Бо. — Чисто для уточнения, свойства этого яда? — выражение лица молодого парня показывало победу, однако это ещё не конец, да и зная Кроу, стоит уточнить, а то мало ли ещё, что ворон мог ему отдать. — Не смертельный яд, но имеет сильное воздействие на организм, в основном это проявляется сильной слабостью, сонливостью, тошнотой, частичной и/или временной слепотой и всем подобным, то есть всячески усложняет жизнь… В общем, как ты и просил… — Кроу облокотился на ближайшее дерево, скрестив руки на груди и зевнув, перечисляя все компоненты и побочные эффекты от яда. Ему казалось что заказывать подобного рода отраву — слишком скучно, и к тому же, по правде говоря, подобный рецепт действительно один из самых слабейших, что для самого ворона казалось бессмысленным. Однако, Кроу просто не знал истинных мотивов Бо, о которых, последний, в любом случае бы не сказал, а для мутировавшей птицы его мотивы и не столь важны, ему просто нужны были кинжалы, а остальное неосознанно отходит на второй план. — Ага… Отлично… — священник секты «Золотого Орла» внимательно слушал собеседника и периодически кивал, вертя туда сюда ёмкость с ядом, пристально смотря и не сводя глаз с того, как густая жидкость медленно стекает по стенкам баночки. — Это всё? — Ну да… А ты чего ожидал? — Да не, всё в порядке… Собственно, уже солнце восходит. Пока. Бо неспешно потянулся, после чего развернулся и направился в храм через лес. Но сделав пару шагов, чётко услышал слова за спиной: — Надеюсь, больше не увидимся. Культовик обернулся, чтобы посмотреть в сторону Кроу, однако последний уже успел по быстрому слинять, оставив за собой лишь тишину и шелест листьев на ветру. Подобная скорость не была удивительной, зная то что мутировавший ворон имел способность к быстрому передвижению за счёт прыжков на достаточно длинную дистанцию, хотя и его возможностям есть предел. Бо не то чтобы обиделся на это. Тот, в свою очередь, прекрасно понимал, почему ворон хотел сократить их контакты и встречи к минимуму. Учитывая то, что секта «Золотого Орла» и «Сумрачного ворона» враждовали, то сотрудничество их членов между собой могло привести как к недовольству, так и к самому настоящему повторению Варфоломеевской ночи. Лишние риски того не стоят. Потому, палач просто развернулся обратно и поспешил продолжить путь, заметно ускорив шаг. У него ещё есть свои незаконченные дела и пора бы заняться ими… Рутина прошла как обычно, абсолютно не отличаясь от других будних дней. Единственное что двигало Бо вперёд, это навязчивая мысль в голове, о предстоящем действии, которое ждёт его после службы в городском храме. Собственно, а что его ждёт? Для начала, чтобы ответить на этот вопрос, нужно ответить на другой, так как они являются взаимосвязанными: зачем священнику понадобился яд? Внутри, у палача всегда боролись два противоположных мнения, которые не могли сосуществовать вместе: с одной стороны, парень достаточно много пережил в детстве, потому думал что никогда не желал никому зла. И он действительно не желал, только вот, это как раз до того момента, пока не проявится пронзительный, отвратный вкус железа на языке. Бо молчал и терпел, однако ждал того момента, когда наконец сможет дать отпор. Он привкушал ужас застывший на лицах людей, реки крови, множество побоев и крики. Громкие крики боли. Пронзительные и остающиеся в ушах, въедающиеся в мозг и впивающиеся в висок, крики и вопли людей. Однако, вместо решения начать массовый геноцид, палач выбрал единственного врага. Глава культа стал для него тем самым монстром, той гнилью что нужно истребить. Этот садист, что устанавливал жестокость и ненависть в религиозной организации. И священник был не единственным, кто ненавидел лидера. Просто, большая часть секты не смогла осмелиться или просто не имела права подать голос, чтобы высказаться по этому поводу. Потому, определённая часть культистов уже знала о планах палача. Орден с детства вдалбливал священнику установки о том, что Рай наступит только с кровавым кошмаром. И эта установка сработала, так как Бо неусклонительно следовал догмам Ордена, считая любые вероучения культа истинными и правильно верными. Вот только, думаю, не такого эффекта последователи культа ожидали. За окном вечернее закатное небо, теперь оно уже не пугает парня так, как пугало его будучи ребёнком. Хотя, в данном случае, уместнее будет сказать что он вообще почти полностью перестал обращать внимание на время суток и прочие второстепенные факторы. За исключением, можно отметить те моменты когда Бо, позабыв обо всех вокруг, ближе к закату, уходил в лес для медитации. Только тогда, священник мог расслабить мозг, остановиться и подумать, наслаждаясь красотой природы и тишиной. Однако сегодня, времени расслабиться и отречься от внешних забот и навязчивых мыслей у палача не будет. Глава Ордена сидел за столом, перебирая какие-то документы и прочие бумаги с абсолютно невозмутимым лицом. Мужчина сидел спиной к двери, как тут услышал скрип, свидетельствующий о том, что кто-то прошёл внутрь. Верховный жрец выдал хриплое и недовольное «Кто здесь?», на что не получил ответа. Лидер заметно напрягся и отсутствие какой-либо реакции со стороны зашедшего, заставило его повернуться, украткой глянув за спину. — А-а… Это ты… — глава узнал в том человеке Бо, что хоть немного его успокоило, потому тот вновь отвернулся к рабочему месту. — Ты что-то хотел? Говори быстрее, у меня мало времени… Первое время священник стоял в дверях, неуверенно мявшись на месте. Но после, парень сделал несколько уверенных шагов вперёд. Становится заметным то, как палач прятал что-то в руке. Это «что-то» был кинжал, лезвие которого было смазано с двух сторон ядом… Но так как лидер не изъявил желание повернуться — не заметил странное поведение помощника. И очень зря. —… Нам нужно… поговорить.***
Палач вертит скальпель в руке, вглядываясь через красный треугольный капюшон на истерзанное тело главы, который по непонятным причинам ещё держался в сознании. Бо был как в тумане, но спустя несколько часов пыток он выделил пару минут на рассмотрение собственных трудов и осмысления происходящего, перед главным моментом совершения ритуала. Яркие картины недавних моментов всплывающих у него в голове. То, как после каждого сильного удара, увечия, ожога о конечность, тело этого отброса корчилось в муках и конвульсиях. Громкие рыдания и жалобные вопли. То, как эта сволочь блевала желчью, потому что уже было не чем. Язвы и натёртые раны на запястьях от железных кандалов и вывернутые суставы, гноящиеся раны. Витающий в помещении запах гноя и разложения. И главная деталь пытки: на теле бывшего лидера были вырезаны многочисленные имена и фамилии тех людей, что погибли от его рук или частично по его вине, а правоохранительные органы города закрывали на это глаза, так как некоторые из них сами являлись последователями культа. Но теперь, никто не будет закрывать глаза на убийства и любые другие ошибки. За всеми этими пытками наблюдали последователи секты. И… Они ликовали. Наконец-то кто-то смог осуществить самосуд, несмотря на то, что подобным способом священник опускался до уровня бывшего лидера. Верующие восхваляли палача, которого, уже все находящиеся здесь, единогласно провозгласили новой главой. Но ритуал ещё не окончен. Бо взял заготовленную канистру с бензином, щедро поливая раздетое донага, полуживое тело мужчины. После, взял небольшую, уже горящую, ритуальную свечку. Хватило одной секунды, чтобы «оболочка» бывшего когда-то лидера, вспыхнула ярким пламенем, а вместе с пронзительным криком ужаса, по всему помещению раздались восторженные возгласы последователей. Однако, сам палач уже ничего не слышал… Он просто завороженно наслаждался картиной, желая вечности происходящего, не слушая ни криков, ни воплей… С окровавленными руками, ведущий верующих в Рай…