Росток

В школе училось не так много иностранцев. Их можно было пересчитать по пальцам одной руки, да и истории их появления в совершенно обычном сеульском учебном заведении такие же ничем не выделяющиеся: родители решили переехать, кто-то из них не местный — скукота. Шион на правах старосты класса в случае чего направлял потерявшихся в коридорах подобных учеников и на ломаном английском пояснял, где столовая, где спортзал, или куда нужно пойти, чтобы добраться до библиотеки. А еще он считал себя вроде как первоклассным психологом, который мог успокоить расстроенных школьников и помочь не бояться надвигающегося теста по корейскому языку. Вот этот самый внутренний психолог проснулся в нем спустя пару недель после начала нового учебного года. В класс добавился парень из Японии по имени Юши, и он был тише, чем… очень тихим он был, в общем. Сидел у окна, втыкал в телефон и никогда ни с кем не разговаривал первый. Он отвечал, когда его о чем-то спрашивали, мог улыбнуться и посмеяться вместе со всеми, веселился, когда играл в волейбол на физкультуре, но молчал, если его никто не трогал. Был похож на статую, на переменах никуда не уходил, но в столовую на обед шел быстро. Быстро ел, быстро возвращался в класс и так же в спешке шел домой, отдельно ото всех. Юши знает корейский, Шион начал учить японский и в конце-концов подсел к нему на обеде, поставив свой поднос на стол со слишком громким стуком. — Привет. — Привет. Юши не поднял взгляд и продолжил с безразличным видом хлебать суп. Шион же приземлился рядом, дружелюбно улыбнувшись. Будь он букой, он бы подумал, что этот парень просто брезгливый, но он правда очень стеснительный. Так бывает, что иной раз те или иные черты характера принимаются за совсем другие: смелость некоторые люди могут посчитать глупостью, прямолинейность — грубостью, а застенчивость — гордыней. Юши не похож на гордого. — Почему ты не ешь вместе с остальными? Юши пожал плечами. В тот же день Шион догнал его вечером, когда уроки кончились. Юши спешно двигался вперед по улице, обгоняя других школьников и не обращая ни на кого внимания до тех пор, пока его плеча в пиджаке не коснулась теплая ладонь. — Мне в ту же сторону. Пошли вместе? — Пошли, — кивнул Юши, повернув голову в сторону. Поначалу он на Шиона вообще не смотрел. Постоянно отворачивался и явно чувстовал себя некомфортно, когда тот пытался взглянуть ему в глаза. Наверное, это могло осложнять его общение с одноклассниками. А еще он отвечал с неохотой. Говорил коротко и тихо, иногда хотел что-то добавить, уже открывал рот, но через миг сразу же поджимал губы, мол, ничего. Шиона это лишь подстегивало еще больше липнуть к нему, как слаймы детей из младшей школы прилипали к их школьной форме — отстирать-то отстирается, но избавиться от цветной кляксы не так просто. Вообще, поначалу он к Юши прицепился чисто из своих этих психологических целей: помочь адаптироваться и выяснить, в чем причина такого скромного поведения, но потом… потом что-то поменялось. Спустя месяц Юши начал смотреть в глаза, когда взгляд Шиона был направлен куда-то в сторону. Парень стал потихоньку улыбаться и здороваться первым, заводить разговор и давать списать. Он все еще осторожничал, но высунул макушку из своеобразной раковины, почувствовав, что старосте класса можно доверять: Шион всеми силами старался держаться и подавать другим хороший пример, чтобы после никто не боялся просить его о помощи. С Юши, пожалуй, он вел себя слишком мягко, как даже с малышами не обращаются, и тот иногда этого смущался, но так нужно. Нужно заобнимать, рассмешить до слез и сходить в кино на выходных. Только вдвоем. Юши расцветал, и Шион наблюдал за этим, как за процессом роста моркови. В далеком детстве мама купила ему клубничный йогурт, в котором вместо магнитиков на холодильник в качестве подарка шли семена. Их следовало посадить в формочку и поливать, как было написано в крошечной инструкции. Маленький Шион так и сделал (не без помощи родителей), а потом по сто раз на дню бегал на кухню, чтобы подставить стул, залезть на него и, уперевшись крошечными ладошками в подоконник, смотреть, как морковь медленно, но верно росла. Наблюдать с нескрываемым восхищением. Так и здесь, хотя Юши на морковку не похож. Она оранжевая, а у него забавно алеют щеки, когда он улыбается, смущенный каким-нибудь неожиданным комплиментом. Он не стал ближе с одноклассниками. Те не возражали — компашек и так хватает, — на что Шион порой озадаченно грыз карандаш на уроках. Юши недавно осмелел и сказал ему, что ему не нравятся столпотворения и что ему лучше посидеть одному в тишине. Это подтолкнуло на мысли о том, что он интроверт. Вынужденно или с рождения — пока без понятия. Шион не собирался насильно тащить нового друга в социум, но надеялся, что тот действительно не скучал в одиночестве. — Завтра выходные. Есть какие-нибудь планы? — Никаких. Закончился очередной учебный день. После уборки уставшие ученики старшей школы поползли по домам, предвкушая долгожданный в течение трудной недели отдых. Шион подумывал пригласить Юши в кино или в кафе и, если тот не возражает, позвать парочку знакомых. Если против, то можно и не звать. Если совсем не согласен, есть вариант просто выспаться и никуда не идти. — Не хочешь… переночевать у меня? — несмело спросил Юши, застегивая рюкзак. — Родители уехали. По его выражению лица и в целом языку тела четко прослеживалось напряжение. Страх быть отвергнутым и боязнь повторения того, что, возможно, произошло с ним в прошлой школе, но все эти негативные эмоции смыло потоком радости и светлого счастья, затопивших сердце: Шион тут же согласился, широко улыбнувшись. Доселе он ни разу не был у Юши дома, но, переступив порог, восхитился. Вокруг все такое минималистичное, но уютное, а в спальной комнате царил привычный многим подросткам творческий беспорядок: кровать с перекошенным одеялом, куча одежды на стуле, стопка дисков для игровой консоли и прочее по мелочи, что заставило Шиона хохотнуть. Юши после этого незамедлительно принялся убираться. Не без помощи гостя. А потом они сели смотреть кино. Легли, точнее. Юши разомлел и позволил гладить себя по голове, приглаживая торчащие на макушке пряди темных мягких волос, и тихим голосом рассказывал, почему почти ни с кем не общался. — В Японии мне вообще не везло. Надо мной в школах там постоянно издевались, а когда я приехал сюда, то решил просто не привлекать внимания, — он вздохнул, наблюдая за происходящим на экране. — Чтобы опять не получить. — У нас хорошая школа, Юши-я. И класс дружный. — Я знаю. Теперь знаю. Но я… как бы объяснить… постоянно думал, что мне вот-вот за что-то прилетит. И сначала мне казалось, что ты один из задир. Прости. — Я? — Шион замер и выпучил глаза. — Задира? — Да. Просто это было странно, что ты вдруг решил со мной дружить. — Я же староста. Я сначала хотел с тобой поладить, чтобы ты не чувствовал себя изгоем или типа того, а потом… э-э… На неловкой паузе в фильме Юши привстал и посмотрел в глаза. Решительно, но с тенью опаски. Шиону пришлось убрать руку, и некоторые взлохмаченные волосы на голове у того и правда стали напоминать маленькие ростки, словно у той же моркови. — Потом? — Потом ты мне понравился. В комнате воцарилась тишина. Юши сел и шмыгнул носом, будто собирался расплакаться: щеки покраснели, он нахмурился и ссутулился. — Правда? Ты не врешь? — Не вру. — Честно? Пожалуйста, скажи, что это не шутка. Шион-а, пожалуйста. — Я не шучу. Я не из тех, кто обижает других, — Шион сел тоже, приобнял со спины, мягко и почти невесомо оплетя руками. — Поверь мне. Я никогда не сделаю тебе ничего плохого, ты мне очень нравишься, и я хочу, чтобы ты чаще улыбался. — Прости. Просто… у меня так впервые, — прильнул Юши. Он погладил по рукам, не поворачивая головы, и собравшись с мыслями, прошептал: — Ты мне тоже нравишься.