***
Перед сном Ханджи, как и советовал доктор, заварила смесь ромашки и пустырника. Комнату, освещенную тремя толстыми свечами, окутал запах свежих трав. Ханджи сняла куртку и плащ, бросила на постель, сама с ногами забралась на стул и, обхватив обеими руками кружку с чаем, села читать записи, которые сделала по возвращении из лазарета. В библиотеке нашлось не так много источников, в которых предметом исследования является так называемая влюбленность. Парочку книг Ханджи откопала, но в них было мало ценного, рассказывалось в основном про взаимосвязь эмоций и физиологии. Понятие «влюбленность» фигурировало под красноречивым наименованием «половое влечение», и цель этого влечения, по мнению составителя книги, — способствовать продолжению рода. — Не очень-то и похоже. Продолжать род не хочу, — но Ханджи не перестала читать, пока в тексте не появились термины, точно не имеющие отношения к делу. — Нет, это никуда не годится! Все приходится делать самой! Книжка с грохотом захлопнулась. Ханджи вскочила со стула и принялась ходить взад-вперед, обдумывая план своего собственного исследования. Вдоволь набродившись по комнате в течение десяти минут, Ханджи уселась обратно за стол и ухватилась дрожащими руками за ручку, промокнув ее чернилами. Размашистым, крупным и непонятным почерком она написала следующее: Цель данного исследования — изучить состояние, возникающее рядом с предметом исследования. Предварительная гипотеза: состояние вызвано явлением под названием «влюбленность» (или «половое влечение», как в некоторой научной литературе). Задачи исследования: 1. Проанализировать состояние объекта исследования в одиночестве. 2. Проанализировать состояние объекта исследования в момент размышлений о предмете исследования. 3. Проанализировать состояние объекта исследования рядом с предметом исследования. 4. Проанализировать состояние предмета исследования рядом с объектом исследования. 5. Сопоставить полученную информацию. 6. Сделать вывод. Объект исследования — я, Ханджи Зоэ. Предмет исследования — Леви Аккерман. Ханджи поставила жирную точку и торопливо встала из-за стола. Начало было положено. Теперь настала пора деятельно приступить к выполнению первой задачи — предаться размышлениям о предмете исследования, то бишь о Леви Аккермане. Ханджи ощупала пульс, проверила сердце, дыхание, уровень слюны во рту. Все показатели находились в норме. Сделав глубокий вдох, Ханджи посмотрела на свою кровать и представила, что в нее забрался Леви, не забывший перед тем, по выработанной годами привычке, насухо вытереть и снять сапоги. Вот тут начинаются его ноги, где подушка — лежит его голова. Сам Леви держит книгу и безразлично смотрит в нее. Лицо его ничего не выражает, кроме спокойствия и скуки. Леви по жизни не щедр на эмоции, но его чувственная гамма чуть шире — в нее входит еще и раздражение. Пока в комнате пахнет приятно, пыль не бросается в глаза и нет грязи, Леви почти не хмурится. Стоит забыть прибраться на столе — и от его презрительного взгляда не скроешься. — Чего пялишься, четырехглазая? — спрашивает воображаемый Леви, на секунду отвлекшись от чтения. Серые, почти что металлические глаза пробегаются по лицу, после чего соскальзывают к плечам и возвращаются обратно на бумагу. Леви словно не ждет ответа и снова углубляется в чтение, неторопливо переворачивает страницу. Если продолжить на него смотреть, то может опять что-то спросить. Если не смотреть — будет молчать. — Так, от размышлений пульс участился. Сердце, — Ханджи приложила ладонь к груди, — тоже бьется быстрее, но это закономерно. Дыхание вроде в норме, но хочется улыбаться. Такого еще не было… запишу. В блокноте появилось несколько записей, касающихся проделанного опыта. Ханджи опустошила чайник и проделала опыт заново, но результаты были теми же, за исключением того, что стало жарко. Тогда Ханджи расстегнула рубашку и подумала переждать час, о котором говорил доктор, прежде чем проводить эксперимент в третий раз. По истечении часа ей резко захотелось спать, и в дверь постучал Моблит, который напомнил, что исследования — вещь важная, но про сон забывать тоже не стоит. — Ты прав, но знаешь же, что, когда начинаю что-то, остановиться не могу, — Ханджи встряхнула подушку и положила ее у изголовья. — Вы начали новое исследование? — Ага, объект исследования — я сама, предмет — Леви. Рассказывать долго, но если в общих чертах, то я подозреваю у себя одну неприятную болезнь, которой меня мог заразить Леви. Хочу выяснить, права я или нет. — Ну, может… — Моблит покраснел, — лучше в таком случае сходить к доктору… провериться? — Уже была. Говорит, помочь ничем нельзя. Мол, пейте ромашку и пустырник, станете хорошо спать, а остальное от меня не зависит. Ладно, я не отчаиваюсь. Так даже интереснее. Новая, непознанная область. — Лучше такое не познавать, — взволнованно прошептал Моблит. — Ладно, капитан, ложитесь, не засиживайтесь допоздна. А я… я… я что-нибудь обязательно придумаю! Ханджи рвение Моблита расценила по-своему и одобрила все его начинания, в том числе предложение обойти всех окрестных врачей. Когда дверь за Моблитом закрылась, Ханджи, не раздеваясь, упала на кровать и вскоре уснула самым младенческим сном. Кажется, ей снилось что-то про Леви, и это что-то было до ужаса неловким, но утром Ханджи не могла вспомнить и очень расстроилась по этому поводу. Такой ценный материал упустила!***
Леви Аккерман целый день чувствовал себя как не в своей тарелке. За завтраком кусок в горло не лез, потом не получалось сосредоточиться на работе. Даже во время уборки, стоило наклониться к мусору, кто-то появлялся за спиной, шелестел бумагой и прятался за угол, как только Леви оборачивался. Сначала Леви игнорировал своего преследователя, но к вечеру это стало так раздражать, что он не выдержал и, улучив удобный момент, вытащил неизвестного за шиворот. Леви не удивился, когда узнал в преследователе Ханджи, которая с впечатляющим остервенением записывала что-то в блокнот, возбужденно кивала головой и иногда даже стонала от удовольствия. — Ты что творишь? — Леви хорошенько тряхнул согнувшуюся в три погибели Ханджи и повторил встряску снова, поскольку реакции не последовало. — Провожу исследование. Прости, можешь тряхнуть меня еще раз? — Для чего? Чтобы мозги на место встали? — Нет, спасибо, они в порядке. Надо уточнить ощущения. — Какие, к черту, ощущения? — Леви сощурился и снова поднял Ханджи за шкирку. — Да, так, продолжай! Кажется, я что-то испытываю. Это надо записать! Посмотрим… волнение, дрожь в коленях, тепло… тепло в животе. — Ты совсем с катушек съехала, да? Какое тепло? — Пока сама не знаю. Если не сложно, тряхни еще разок. По-моему, когда ты злишься, дрожь в коленях усиливается. Хотя, может, это страх. Сложно, симптомы так похожи… Леви не понял ничего, кроме того, что Ханджи все-таки помешалась на своих титанах. В четвертый раз трясти ее Леви не стал и отпустил шиворот рубашки, после чего придирчиво осмотрел руки, вытер о край фартука и поинтересовался: — Какое отношение я имею к твоим исследованиям? — А, это очень интересно! Понимаешь ли, в последнее время меня преследуют странные ощущения. Думала, болезнь или вроде того, доктор посоветовал изучить. Говорит, связано с тобой. Пока точно сказать не могу, но, — Ханджи поправила очки, — многие признаки указывают на это. Так что ты должен обязательно помыть меня в корыте прямо сейчас. Нет, мне нужно что-то другое… Слушай, Леви, а можно тебя обследовать? Ну знаешь, пульс, дыхание, сердце… — Не надо меня трогать. Ты руки когда мыла? — Руки? — Ты вообще сегодня мылась? — лицо Леви скривилось и побледнело, как будто он съел что-то тухлое. — Ладно, проехали, ничего нового. Свали с прохода, мне подметать надо. От тебя сплошная грязь и антисанитария. — Тогда, может, все же помоешь меня в корыте? — Лучше сразу в ведре… Слушай, отвали, а? У меня дел по горло, отвлекаешь. — А если я потом помогу тебе с уборкой? И честно пообещаю мыться каждый… ладно, хотя бы через день. Но зубы буду чистить два раза! И на столе все разберу! — Это твои проблемы, которые меня никак не касаются. Если появилось резкое желание начать соблюдать гигиену — дерзай. Могу дать щетку и кусок мыла. У тебя вряд ли есть. — Тот, которым сам моешься? — Да ни за что! Тот, которым мою пол и кого-то типа тебя. — Ладно, это все равно волнительно. Так, надо записать… Вечером я решила помыться мылом, которое подарил Леви. Обычно он моет им пол… Мои ощущения от подарка… Мои ощущения… — Больная, — сказал Леви с тяжелым вздохом, потом собрал оставшиеся пожитки, включая ведро с водой, и направился в глубь коридора. — Ощущения от подарка… — Ханджи продолжала мыслительный процесс. — Приятно, но как-то не совсем… Вот если бы Леви помыл меня сам… Так бы понятнее было…***
Вечером Леви пил пустой черный чай и читал книгу, заняв дальний стол в общей столовой. Черный пиджак висел на спинке стула. Сам Леви был в чистой белой рубашке, с жабо под горлом. Время ужина давно прошло, но на широкой скамье при входе сидело двое разведчиков. Напротив каждого стояло по горшочку с остывшей кашей. Хотя каша была пустой и в холодном виде вызывала еще меньше аппетита, парни уплетали ее за обе щеки, прикусывая хлебом с примесью травы. Один из парней, более эмоциональный, громко нахваливал повара, чем вызывал мрачные взгляды пугающего Аккермана. — Вот ты где, Леви, не могла тебя весь день найти, — Ханджи появилась на пороге столовой с возбужденным лицом и тем же блокнотом в руках. — Чаи гоняешь, да? Пожалуй, присоединюсь. — Я против, — Леви придвинул чайник к себе. — Сядь куда-нибудь в другое место. — Понимаю, ты любишь проводить время в одиночестве, предаваться размышлениям и все такое. Но у меня важное исследование, и от тебя многое зависит. Поверь, займу не больше десяти минут. — Ты не умеешь кратко, — Леви пожелтел, вспомнив, что все рассуждения Ханджи о титанах превращаются в десятичасовые лекции. — Пей свой чай, я просто буду на тебя смотреть. — Какое-то странное исследование, — Леви обхватил чашку, но не решился пригубить. — Потому что явление само по себе необычное, — Ханджи присела напротив и вытащила из-за уха карандаш. — Поделись своими ощущениями рядом со мной, если не сложно. Может, чувствуешь, что сердце бьется быстрее, жар, озноб или проблемы с дыханием? — Чувствую, что ты сумасшедшая. Больше ничего. Можешь не отвлекать? Я читаю. — Хорошо-хорошо, читай! Я пока своими делами займусь. Ханжи и правда больше не надоедала. Леви честно пытался сосредоточиться на книге, но буквы перед глазами расплывались и отказывались складываться в слова, а если складывались, то эти слова точно не складывались в мысли. После десяти минут ожесточенной борьбы Леви захлопнул книгу и принялся нервно хлебать чай. — Допил? Леви заглянул в кружку, которая по краям внутри покрылась желтоватыми разводами. Последний глоток был сделан, однако в чайнике оставалось еще немного заварки. — Погоди, хочу кое-что проверить, — Ханджи встала со скамьи, обогнула стол и как ни в чем не бывало уселась Леви на колени. — Ну и что ты делаешь? — Я же сказала, проверить надо. Ой, что-то чувствую! Сердце… Да, сердце! Так, еще эксперимент, — Ханджи положила блокнот рядом с кружкой и протянула руки. — О боже, так и думала! Если обнять, то… — Да отстань ты, — Леви попытался отодрать Ханджи от себя, однако она вцепилась мертвой хваткой. — Тебе известно что-нибудь про личное пространство?! Отвали сейчас же! — Я помылась пару часов назад, не переживай. И даже руки вымыла. Ой, или ты не об этом? Подожди, твое сердце тоже забилось быстрее… Ну-ка дай проверить! Столкновение в столовой закончилось тем, что против Ханджи был предпринят захват и она оказалась прижата к полу с заломанными руками. Те двое разведчиков, которые опоздали к ужину и к тому моменту закончили с кашей, принялись оживленно перешептываться, однако сразу же заткнулись, следовало им получить убийственный взгляд со стороны Леви. — Думаю, нам лучше уйти, — тот парень, который был более эмоциональным, толкнул друга в плечо. — Думаю, ты прав, — тихий товарищ охотно согласился и в спешке подскочил со скамьи. — Я ведь писать не смогу, если ты сломаешь мне руки, — жалобно протянула Ханджи, когда дверь столовой захлопнулась. — Провоцируешь, четырехглазая, — Леви стиснул запястья сильнее, но, когда из уст женщины вырвался стон, резко отпустил. — Ты серьезно сейчас? — Знаешь, а мне даже понравилось, — Ханжи рассеянно улыбнулась, приподняв голову. — Но надо уточнить ощущения. Может, повтори… — Ты ненормальная, — Леви вскочил с пола. — Точно ненормальная… К черту исследования, к черту чай… — Но я ведь еще не закончила, Леви! Леви, постой! Но Леви Аккерман не слушал и торопливо засеменил к выходу, убирая волосы со вспотевшего лба. Ханджи предприняла попытку броситься следом, но не смогла встать сразу, а поспеть за сильнейшим солдатом человечества — задача невыполнимая. Тогда Ханджи подошла к столу, с досадой вздохнула и внесла еще пару строк в свой блокнот: Предмет исследования ведет себя странно рядом с объектом исследования. Замечено учащенное сердцебиение. Пока продолжаем наблюдать.***
Если бы Леви Аккермана спросили, кем для него приходится Ханджи Зоэ, капитан исследовательского отряда, то он бы ответил следующее: «Одна четырехглазая заноза в заднице. Не спрашивайте, почему я все еще терплю ее. Сам не знаю». И еще скривился бы, помрачнел, смерив любопытствующего недобрым взглядом, от которого кровь в жилах не то вскипает, не то стынет. Но одно дело — говорить вслух, другое — думать про себя. Леви бы не ограничился такой скупой характеристикой Ханджи, тем более, что испытывал в ее присутствии не только раздражение. Леви ценил Ханджи как друга, надежного боевого товарища, и было кое-что еще. Это кое-что Леви не мог выразить словами, но, если попытаться, то это странное и непостижимое разуму чувство сглаживало недовольство, возникающее в ходе продолжительного слушанья очередной теории возникновения титанов. К середине тирады, конечно, возникало желание прибить лектора, но, глядя на воодушевленное лицо Ханджи с этими ее горящими глазами, кажущимися вдвое больше из-за очков, Леви всегда смягчался и ограничивался легкой хмуростью, с которой просиживал еще какое-то время, пока нервы не доходили до предела. В последнее время Ханджи вела себя, мягко говоря, странно. Если называть вещи своими именами, то безумно. От эксцентричной личности вроде нее такого следовало ожидать, однако Леви не мог привыкнуть к тому, что в его личное пространство раз за разом вторгаются, норовя ощупать пульс, послушать сердцебиение и дыхание. Недавно Ханджи перешла черту и уселась на колени, после чего вконец обнаглела и посмела протянуть руки, заключив в крепкие объятия. Мирные способы освободиться успехом не увенчались, и Леви пришлось пойти на крайний шаг — применить захват, однако даже эта мера вызвала у Ханджи какие-то сумасшедшие, выходящие за рамки нормального чувства. Леви понял, что рассудок четырехглазой помешался, и поспешил покинуть столовую, в которой происходили вышеописанные события. Затем дня три кряду Леви избегал Ханджи, как мог, загружая себя работой и времяпрепровождением в кабинете Эрвина Смита. — Тут поговаривают, — на исходе третьего дня заметил Эрвин с непробиваемо спокойным выражением лица, — про вас с Ханджи. Мы все — взрослые люди, и я понимаю, почему ты не хочешь распространяться. В любом случае, прими мои поздравления. Будьте счастливы. — Да черт подери, — Леви с громким хлопком закрыл книгу. — И ты туда же… Да кто вам такое сказал? Я тех двух голодранцев… Это не то, о чем все думают! — А что тогда? Леви задумался. Действительно: что? Как можно обозвать их с Ханджи отношения, чтобы выразить суть максимально точно? Дружба — не то слово, партнерство — тем более, приятели — мелковато, товарищи — слишком по-солдатски. Быть может, окружающие правы, раз каждый при встрече рассыпается в поздравлениях и желает светлого будущего? Может, только он, Леви Аккерман, не замечает очевидных вещей? Человеческие чувства — вещь странная и запутанная: за любовь можно принять обыкновенную привязанность, душевную близость спутать с романтической. К тому же любовь между мужчиной и женщиной — вещь приземленная, чувственная, телесная. Леви не знал, хочет ли чего-то подобного от Ханджи. Но стоит признать: в ее присутствии не раз доводилось испытывать то, что не приходилось испытывать ни с кем другим, и одна только мысль о Ханджи отзывалась чем-то теплым и трепещущим в груди… — Ну наконец-то. Все эти дни не могла поймать тебя, чтобы продолжить исследование. Ну давай, расскажи, что чувствовал, пока меня не было рядом. Мне нужны подробности! — Думаю, мне тебя не хватало, — Леви скрестил руки на груди и пробежался взглядом по Ханджи с ног до головы. — Это, наверное, и называется «скучать». — Прекрасно, что-нибудь еще? — Ханджи не отрывалась от блокнота. — Какие-то изменения в самочувствии, общие замечания? — Есть одна вещь. Я тут думал и пришел к выводу, — Леви сощурился и в нетерпении подошел ближе, вырвав из рук Ханджи ее записи. — Да оторвись ты хоть на минуту и скажи, что сама чувствуешь, если я сделаю, например, так. Леви положил ладонь на правую щеку Ханджи, всмотрелся в ее ошарашенное, слегка покрасневшее лицо. Сама Ханджи застыла с приоткрытым ртом. В голове, обычно бурлящей от избытка мыслей, не осталось ни одной членораздельной. — Ну, не знаю… Что-то вроде… Ну, мне приятно… То есть… Наверное, доктор поставил правильный диагноз. — Диагноз? — Леви убрал руку. — Ты о чем? — Ну, я заметила изменения в самочувствии в последнее время. Одышка, сердце, странные ощущения. Я же рассказывала. Пошла обследовалась, и доктор сказал, что это из-за тебя. — То есть? А я тут при чем? — Он назвал происходящее со мной влюбленностью и посоветовал обследовать. Я обследовала и нахожу его гипотезу вполне удовлетворительной. Правда, не знаю, что делать дальше и существует ли лекарство… — Ты неподражаема, честно, — Леви вдруг рассмеялся, прикрыв рот ладонью. — Чего-чего, а такого я не ожидал. — Думаешь, я ошиблась и нужно провести более тщательное исследование? Или… — Думаю, я знаю, что может тебе помочь. Закрой глаза и стой смирно. Ханджи недоверчиво нахмурилась, однако просьбу выполнила. Леви с усмешкой подошел ближе и привстал за цыпочки, коснувшись чужих губ. — Лекарство неплохое, но, — Ханджи нервно сглотнула, — наверное, одной дозы недостаточно. Нужно больше. — Абсолютно согласен. Только в другой раз, чтобы не промахнуться, наклонись вперед. Вечером Ханджи добавила в блокнот еще несколько записей и заверила Моблита, собравшего целую комиссию врачей, что лекарство уже найдено. Моблит вздохнул с облегчением, хотя был и немного огорчен: столько усилий не окупилось. Вывод: в ходе исследования выявлено, что состояние, возникающее у объекта исследования рядом с предметом исследования, вызвано явлением под названием