Я вообще-то здесь...

      Аякс кусает губу, плывя в ошалевшей улыбке от концентрированного кайфа, когда чужое лоно сжимает его с горячей пульсацией, лежит на своей девочке, прижимая её к постели какое-то время, пока её бьёт мелкая судорога оргазма. Вся такая мокрая, горячая и сладкая — его Люмин, такая красивая, когда кончает. Собствено, она всегда красивая, но сейчас… в такие моменты она выглядит его собственной раскованной богиней, разметавшей жидкое золото своих волос по подушке, светящим только ему солнцем, опаляющим его, но со своеобразной лаской.       Он с длинным выдохом издаёт что-то похожее на смешок, после чего целует приходящую в себя малышку в острый подбородок, осыпает мелкими клевками щеки и веки. Для Люмин он тоже собственный ласковый зверь, которого так запросто гладит и озорливо дразнит голым бедром из-под юбки лишь она, а Тарталья покорно ждёт, облизываясь на это неопределенное обещание.       Сейчас они оба сытые, мокрые, как мыши. Девушка лениво отвечает на ласку, которой парень теперь покрывает её искусанные шею и ключицы. Да, уж в сексе он мастер.       — Малышка моя, — мурчит Чайльд так скрипуче-гортанно, от чего становится удивительно щекотно где-то внутри и девушка тихонько хмыкает смешком, ловит его за крепкие круглые плечи своими цепкими пальчиками и вжимается щекой в подушку, шутливо отталкивая его. Конечно же, она не в силах сейчас сдвинуть эту горячую, всё ещё пышущую удовольствием груду силы… да и не хочет. — Ах, я бы сложил весь мир к твоим ногам.       — Брось, глупый, мне не нужен мир, — мурлычет та квёло, взяв в ладошки его лицо, целует уже его в скулу. Тот почти мурчит, не может не выплеснуть этот многотонный груз неги, что копится в нём, как вода за плотиной, которую вот-вот прорвёт.       — А всё-таки, — он приподнимается, приятно потягиваясь, демонстрируя красные пятнышки на шее и плечах — туда Люмин смогла дотянуться в порывах страсти, наставила ему заметных засосов, чтобы на работе точно знали, кому он принадлежит. — Сперва ты хочешь увидеть перед собой какие-то тропические острова с лазурной водой или изумрудные леса перед снежными пиками гор? Ох, я так люблю тебя, малышка и, думаю, сперва начну с моей родины…       — Чайльд…       — Ох, а сяншен, думаю, поможет мне подчинить этот великолепный Ли Юэ. Ох, там будет наш замечательный домик где нибудь рядом с речкой, под золотыми гинкго. Ах, да, это будет замечательно…       — Аякс.       — Ммм, а потом я покорю ради тебя Мондштадт, чтобы ты каждый вечер могла любоваться ветряными мельницами в медовых закатах с бокальчиком вина…       Люмин лежит уже молча, подпирая голову рукой и глядя на взбудораженного своими же речами жениха. Со вздохом берёт в руки телефон и делает незаметное селфи-видео на фоне этого любимого придурка, вставляет подпись, пока тот уже начал высказывать свои коварные планы по окупации Сумеру.       «Он серьёзно только что кончил в меня и начал продумывать план по захвату мира😒» — записав достаточно компромата, она снова убрала телефончик в нежно-розовом чехле и ткнула пальчиками ножки в чужую спину, сползая ниже на поясницу.       — Слушай, властитель мира, — расплывается она в коварно-пряной улыбке. — А кое-какое ущелье ты захватить не хочешь?       — М? — тот наконец отвлекается от нахваливания своего злобного гения и опускает взгляд от коленки по гладкому бедру и под кромку одеяла, после чего так же плывёт в пошлой, горячей усмешке. — Я буду покорять его хоть миллион раз и оно всегда будет меня манить.       — Чего же ты ждёшь? — Люмин радуется, что его внимание достаточно легко привлечь, а Аякс в мыслях себе зарекается, что привлекать его будет лишь один единственный человек. И оба прячутся под снежный холм одеяла, не обращая внимания на скачущие в ленте под фото комментарии.